Красненькие

Почти целиком погрузившись в посторгазменную нирвану, Солоха медленно моргал, даже не пытаясь всматриваться в иллюминацию на потолке. Обычно там крутили какие-нибудь приятные, заботливо подобранные под расу постояльцев виды. В случае людей: звездное небо над родной Террой, колышущуюся зелень давно вырубленных тропических джунглей, мерно плещущиеся волны голубого океана… Видимо, считалось, что настроенные родными пейзажами на благожелательный лад постояльцы с меньшей вероятностью начнут громить номер. В обычное время Солоха счел бы это чушью (как быть с теми, кого бесит их планета, например?), но сейчас был готов даже отчасти согласиться с устроителями потолочного шоу: плавающие наверху размытые темно-синие пятна (отраженный в океане Млечный Путь или несуществующий тропический лес ночью?) определенно настраивали на сонный лад. Дополнительно этому способствовала голова капитана Бойцеха, покоящаяся у Солохи на груди, и рука капитана Бойцеха, лежащая у него на животе. Окончательно отдаться дремоте мешало только отсутствие в постели капитана Рогачева, который, даже толком не отлежавшись, с загадочным видом скрылся в ванной и торчал там уже минуты три. Свободный бок без него предательски мерз. Солоха поежился, представил, как Лось забирается обратно, наваливается на него с другой стороны, и счастливо, предвкушающе вздохнул. Леха, в ответ, закинул на него еще и ногу и медленно, щекотно потерся виском, довольно бурча. Солоха улыбнулся. Даже про себя он старался избегать всяких пафосных и сопливых слов на «л», заменяя их более простыми и понятными аналогами. Так что если бы кому-то пришло в голову спросить, как он на самом деле относится к, например, Касаюрку, Солоха бы честно ответил, что до безумия, до отвала башки, просто до звездочек в глазах… привязан к нему. А если бы этот вопрос задали про Кумыса с Лосярой, то Солоха бы задумался, а потом сказал, что с ними все точно так же. Но иначе. Сила собственных чувств к стремному крокодилищу почти пугала. Все было почти как в дурацких романтических новеллах: целый мир отступал на второй план, стоило их взглядам пересечься, и Солоха порой ощущал себя так, будто подсел на тяжелый наркотик. По иронии, единственным лекарством, приносившим облегчение от этой зависимости, была компания двух бывших сержантов. Лось с Кумысом одним только своим присутствием в его жизни напоминали Солохе, что есть еще мир за пределами стеклянных синих гляделок, разномастных клыкастых рож и постоянных экстренных вылетов по делам ЧС. А уж личные встречи, особенно когда им удавалось собраться втроем… С участием яутов все было, конечно, зашибись, но и в чисто людской компании были свои прелести. Солоха прислушался к себе, к тому, как приятно гудит тело и ощущается привалившаяся к нему поджаро-мускулистая тушка Кумыса, и уже начал проваливаться в сон, когда из ванной вдруг донеслось удивленное: — Бля! И правда красненькие! Они встрепенулись одновременно. Приподняв голову, Леха несколько секунд молча прислушивался, а потом Солоха едва сдержал матюги: прямо на нем будто завелся и сорвался с места аэроскутер. — Ло-о-ось! — взревел Кумыс, доводя сходство со скутером до идеального. Причина расстройства капитана Бойцеха обнаружилась сразу: хитрый Лосяра поперся в уборную не один, а в компании экологичного пакета с суперсекретным содержимым, который Леха таскал за собой уже второй день. И, судя по шорохам и хихиканью, вовсю погрузился в исследования. — Открывай, животное! — надрывался Кумыс, яростно дергая за ручку двери. — Не доводи до греха! Дверь содрогалась, но ручка, явно сделанная с расчетом на возможную неэффективность потолочных проекций поддаваться не желала. — Милый, подожди, я еще не готов! — кокетничал из ванной Лось. — Ах ты козлина! Опиздюлю! — Не козлина, а лосяра! Я попрошу! — Открывай, биолог сраный! Рога пообломаю вне зависимости от видовой принадлежности! Наблюдавшему за этим Солохе оставалось только гыгыкать. Впрочем, надолго обе препирающиеся стороны не хватило. Дверь распахнулась, попутно снеся явно не ожидавшего такого поворота дел Кумыса, и на пороге появился решительно расправивший плечи Рогачев. Солоха мигом забыл про гыгыканье. Нижняя челюсть отвисла сама собой. Лось неторопливо продефилировал в центр комнаты, замер напротив установленного там зеркала и критически себя в нем осмотрел. — Я хорош! — наконец объявил он, покрутившись и поправив немного сползший лифчик. — Бля, я б себе вдул! Он оглянулся и томно посмотрел на Солоху: — А вот ты, Серега, мне бы вдул? — А… Э… — выдавил почти наповал сраженный зрелищем Солоха. Вдуть Рогачеву конечно хотелось, но еще больше — запечатлеть изящно обрамленный кружевами зад в достойном такого великолепия материале. Например, в мраморе. — Лосяра! — взвыл с пола уроненный туда Кумыс. — Ты охренел?! Это подарок Лелику! Ты же все растянул, мудила! — Че это я растянул? — удивился Лось, снова поправив незастегнутый лифчик. — Лелик твоя меня в бедрах крупнее раза так… — он задумчиво цокнул языком, — в полтора. У тебя, Леха, как там его… Во! Кинксайз! — Сайз-кинк, — автоматически поправил его Солоха. К нему обернулся и Лось, и пытавшийся вылезти из-под кровати Кумыс. — Ну, а что? — Солоха пожал плечами и пальцами изобразил клыкастую морду. — Он у нас у всех есть. — Тоже верно, — сразу согласился Рогачев, снова повернулся к зеркалу и покрасовался, отставив то одну, то другую непозволительно длинную ногу. — А я прям ух! В красненьких! — Спереди ты все растянул, животное! — обвиняющий перст Кумыса указал Лосю в район паха. — Хером своим до колена! — Издержки, — отмахнулся от него Лось, но все-таки поправил слегка выпавшие из кружев достоинства. От одного этого движения Солоха почувствовал, как рот наполняется слюной, и торопливо ее сглотнул. Утихшее было возбуждение слабо качнулось в теле. — Как мне это теперь дарить?! — снова возмутился наконец утвердившийся на ногах Кумыс. На взгляд Солохи, делал он это слишком долго: видимо, вид Лося впечатлил его не только с практически-гневной точки зрения. — Снимай, скотина! — Уже?! — Лось кокетливо стрельнул в него глазками. — Я же кончил минут десять назад, я так быстро не могу! — Снима-а-ай! Этот вопль был сравним с ревом озверевшего медведуса. И рванулся на невинно замершего Рогачева Кумыс в той же свирепой манере. Но схватить не успел: сделав невероятный (для человека не напичканного умной машинерией под завязку) прыжок, Лось оказался на столе. — Лешенька! — возопил он оттуда тоном перепуганной курсистки. — Опиздюлю, Лосяра, мамой клянусь! — хрипло пригрозил Кумыс и прыгнул за ним, но Лось уже успел перепрыгнуть на кровать. — Лешенька, — повторил он все тем же обиженно-испуганным тоном, — что за дикость! Держи себя в руках! — Снимай трусы! Животное! — Кумыс тоже перепрыгнул на кровать, едва не снеся Солоху, но Лосяра уже оказался на полу. — Лешенька, будь благоразумен! Не покушайся на меня вот так, с разбега! Лось — нежное животное! Ай! Кумыс ухватил его за бретельку лифчика, но Лось отстоял аксессуар, снова запрыгнув на стол. — Ух, я тебя! — запыхтел Кумыс, и они начали носиться друг за другом, на ходу перепрыгивая тумбочки, стулья, разбросанные вещи и даже капитана Солохина. Терпения хватило ровно на полминуты. Потом из груди вырвался предательский всхрюк. Следом — еще один. А потом, Солоха безыскусно, не сдерживаясь, заржал. Из глубин подсознания всплыла мысль, что на шум и вопли наверняка уже жалуются страдающие соседи, но тут же оказалась погребена под новым приступом веселья. Читерская машинерия от агентства давала Кумысу преимущество, но он явно не хотел как-то повредить уже подпорченный подарок, и Лось вовсю этим пользовался, выскальзывая из пытающихся его схватить граблей, но, в конце концов, не рассчитал с прыжком на кровать: нога соскользнула с предательски узкого края матраса, и, удивленно крякнув и неловко взмахнув руками, Лось приземлился на кровать лицом. — Ага! — возликовал Кумыс и приземлился сверху. Рогачев взвыл, и между ними состоялась короткая, ожесточенная схватка, закончившаяся предсказуемой победой подлого обладателя улучшенных элоботов. — Серый, спасай! — взмолился полузадушенный Лось, но Солоха остался глух к его мольбам: от смеха у него случился спазм диафрагмы и дышать получалось через раз. — Наконец-то! — восторжествовал Кумыс, размахнувшись трофейным бюстгальтером, и Солохе пришлось уворачиваться, иначе тот оказался бы у него на голове. — А теперь, красненькие! Он сполз по ногам Лося ниже, так и не выпустив заломленную за спину руку, схватился за резинку кружевных трусов, потянул за нее и вдруг завис. В наступившей тишине стало слышно, как громко они все дышат. — Леха? — встревожился Лось, выждав приличную паузу. — Серый, че он там делает? Солоха приподнялся, прищурил глаз и попробовал оценить ситуацию. Глаза Кумыса блестели, чуб растрепался и частично стоял дыбом, державший кружевную резинку палец подергивался, в уголках рта собралась слюна. — На жопу твою медитирует, похоже. — Эй! — встрепенулся Лось. — Че это?! Пусть руку мне отпустит, медитатор хренов! Он заелозил, и это вывело Кумыса из ступора: тот моргнул, громко хлюпнул, втягивая слюни, но огонь глаз не погасил и прямо с ним уставился на Солоху. — Серый, я тут подумал, — туманно начал он, — капитан Рогачев вел себя очень плохо. — Э? — не понял Солоха. — Нарушил устав и дисциплину на вверенной нам территории! — с нараставшей увлеченностью продолжил нагонять туману Кумыс. — Рылся в личных вещах товарищей и подло развращал умы своим неподобающим внешним видом! — Э-э-э? — начал что-то понимать Солоха. — Каковы действия ответственного офицера в этой ситуации?! — вдруг возопил Кумыс, в точности повторяя манеру вице-адмирала Разева, так неудачно прервавшего их вчерашний посткоитальный расслабон в парилке «Луж». — Провести мероприятия! — сразу встрепенулся Солоха, краем глаза отметив, что под волшебным воздействием командирского тона Лосяра тоже пытается изобразить «смирно» прямо в положении лежа. Под Кумысом. — Ваши предложения по мероприятиям, капитан Солохин! — гавкнул Кумыс. — Понять и простить?.. — робко предложил Лось, за что тут же получил оттянутой резинкой красненьких по заднице. — Уй! Солоха посмотрел на медленно розовеющий от хлопка резинкой след, на то, как крепко Кумыс сжал чужое запястье, на растерянную морду Лосяры… Взгляд сам собой упал на упавший рядом лифчик, и Солоха вдруг подумал, что если свернуть кружевную тряпку комом, то из нее получится отличный кляп. — Дисциплинарное… — он сглотнул появившийся в горле комок, — взыскание? — Верно мыслите, капитан Солохин! — обрадовался Кумыс. — Приступим?! — Мужики, вы чего?! — запротестовал Лось, впрочем, даже не пытаясь вырываться из чужой хватки. — Я ж шутил! Вы шуток не понимаете?! Ладно Кумыс, он весь квадратно-гнездовой, но ты-то, ведьма?! В небесно-голубых глазах было столько наивного испуга, что Солоха ему почти поверил. И это «почти» все и решило. Солоха решительно скомкал лифчик, подобрался ближе и взял Лося за нижнюю челюсть, заставляя приоткрыть рот. — Стоп-слова будут? — мягко спросил он, наслаждаясь всеобъемлющим чувством обладания. Лось медленно моргнул, пробормотал: — М-мама… И взвыл уже в кляп, когда Кумыс в первый раз отоварил его ладонью по доверчиво откляченной жопе. По итогу безнадежно испорченный комплект красненьких общим голосованием старшего офицерского состава из двух человек было решено оставить разжалованному обратно в сержанты Рогачеву. В назидание. Горячо раскаявшийся Рогачев пытался отказаться от щедрого подарка, но был принужден в четыре руки и сразу начал уверять дарителей, что урок усвоил и больше так не будет. По крайней мере, до следующей совместной встречи. На том и порешили. Вновь убаюканный размытыми пейзажами на потолке и теплом двух тел, Солоха лениво размышлял. Съезд заканчивался завтра, а значит его ждал сложный день, наполненный раздачей целительных пиздюлей подчиненным и получением этих же пиздюлей от начальства. К тому же ближе к вечеру должны были вернуться с каких-то своих сверхсекретных яутских делишек Касаюрк с Урахилом, и им тоже придется уделить внимание. В довершение всего, в под завязку забитое расписание каким-то образом надо было впихнуть уже третий заход по Первому Торговому, и в этот раз Солоха не собирался отказываться от возможности изучить несомненно широкий ассортимент местных сексшопов. Слегка отбитые о крепкую Лосиную задницу ладони до сих пор припекало, и Солохе не терпелось повторить опыт. Возможно даже с одним крокодилом… Солоха предвкушающе вздохнул, и слева от него вдруг ожил Лось: широко зевнул, щекотнув руку Солохи начавшей пробиваться щетиной, и сонно изрек: — Кстати, забыл спросить… Лех, а для чего нужны те хреновины в коробочках?.. Это для пирсинга, что ли? Шалун! Уже успевший задремать Кумыс среагировал не сразу. Последний раз всхрапнув, он затих, явно обмозговывая ситуацию. Почувствовав, как напрягаются его мышцы, Солоха мысленно приготовился ко второму раунду догонялок, но Кумыса почти сразу отпустило. — Не, — признался он, — ты извини, животное, но у меня уже даже на красненькие не встанет. — Слабак! — отозвался Лось, получил щелбана и гнусно захихикал в Солоху. Солоха ухмыльнулся и взъерошил обоим потные макушки. Пятый съезд определенно удался.