На расстоянии мечты

Свет был направлен в центр зала, прямо на Ханну. Она вся просто лучилась, и каждый из гостей, к которым Ханна обращалась с приветственной речью, думаю, и сам чувствовал себя без причины счастливым. — Она молодец, — сказала Луна. — «Дырявый котел» не узнать. — Да, просто умница, — ответил я. — А вот Тома жаль, — продолжила Луна. — Чудесный был старик. — У нас скоро свадьба, кстати, в феврале, — выпалил я, как нашкодивший ребенок, желая поскорее избавиться от груза тайны. — Буду рад, если ты сможешь прийти. Луна наклонила голову — она обрезала волосы и выглядела теперь так непривычно, по-взрослому. — Мы с Рольфом уезжаем в Бразилию. Там обнаружились интересные следы, возможно, мы откроем новый вид. К тому же… Я торопливо кивнул. Да, это действительно было бы неловко. Ханна под громкие аплодисменты прошла к нам, присела и радостно взвизгнула. — Мерлин, Нев, кажется, им нравится! — Конечно нравится! Иначе и быть не могло! — я накрыл ее мягкую ладошку подрагивающими пальцами и тут же убрал руку, чтобы Ханна не заметила того, как я взволнован. — Здесь просто волшебно, — поддержала меня Луна. Ханна улыбнулась, снова вскочила. — Пойду загляну на кухню. Пора подавать закуски! Она упорхнула, напоследок проведя рукой по моим плечам. Мы с Луной остались за столиком вдвоем. Совсем как пару лет назад, разве что антураж поменялся, да и сами мы — немного. * * * — Чего хотела Макгонагалл? — спросила Луна, заправляя длинные локоны за ухо. Без завесы волос стали видны очередные ее странные сережки — на этот раз в форме мандрагор. Я много раз хотел узнать, где же она их берет, но все откладывал на потом, да и сейчас решил, что спрошу позже. — Профессор Спраут в последнее время плохо себя чувствует. Меня просят подменить ее на занятиях хотя бы у младших курсов. — Возвращаться в школу, — она дернула плечами. — Я, конечно, люблю Хогвартс, но там слишком много камня. А вот в Запретном лесу было мило. Теперь передернуло меня. Только Луна да, пожалуй, Хагрид могли назвать что-то столь устрашающее, как Запретный лес, милым. — Я не против вернуться в школу. Даже немного скучаю по ней. К тому же, пока бабушка окончательно не оправится от удара, все равно в Америку мне не уехать. А лучшие селекционеры работают именно там. Старик Том принес наш заказ — травяной чай и морковный кекс для Луны, грог для меня. Я обхватил кружку ладонями — в «Дырявом котле» было не многим теплее, чем на улице. — Тебе бы не помешал ремонт, Том, — заметил я. Том с кряхтением развернулся. — Какой там ремонт! Еле хожу, видишь? Продам эту развалину, видит Мерлин, продам! Он, шаркая и бурча, ушел, а мы с Луной переглянулись. — Никогда он ее не продаст, — пропела она, скидывая обувь, укладывая ноги на краешек моего стула и сползая вниз так, что из-за стола осталась торчать только ее голова. — Скорее Гермиона поверит в Морщерогих кизляков, чем Том избавится от «Дырявого котла»! — Так и помрет тут, — согласился я, глядя, как Том любовно и осторожно расставляет бокалы за стойкой, и растирая замерзшие стопы Луны ладонями. — Некоторые вещи важны людям так же, как жизнь. И жизнь без них становится существованием. Я давно привык к ее странным высказываниям, тем более смысла в них было куда больше, чем казалось непривычному слушателю на первый взгляд. — Как моя без тебя, — сказал я, сжимая ее ножки. Луна отложила кекс в сторону, спустила ноги на пол. Послышалось шуршание — она наверняка пыталась без помощи рук влезть в свои сшитые из зеленоватого меха и оранжевой кожи ботинки. — Невилл, я прошла в финал отбора для экспедиции. — Это же здорово, верно? — я отхлебнул грога и зажмурился — тепло потекло по пищеводу вниз, у меня еще был шанс отогреться. — Здорово. Если я получу место… — Уверен, получишь! — Если мистер Скамандер выберет меня… Это на год, Нев. А то и больше. Мне показалось, что я ослышался, но Луна только кивнула, ее забавные сережки качнулись, ударили о щеки, отпрыгнули обратно и запутались в светлых волосах. — На год? Почему так много? Я думал, пара месяцев — максимум. — У экспедиции пока нет четкого маршрута. Известно только, что она начнется с Южной Америки, затем по плану Австралия и Африка, потом — Сибирь. — Сибирь большая, — сказал я растерянно. — Очень, — серьезно согласилась Луна. — На каждую точку отведено по три месяца, но есть вероятность, что следы редких видов, которые ищет мистер Скамандер, заведут экспедицию и в другие места. Так что срок может увеличиться. Год — это было слишком много. Как я проведу год без Луны? — Рольф думает, что следует рассчитывать на полтора-два года. — Я громко выдохнул и еще немного разозлился — с каких пор она называет Скамандера по имени? — Великие открытия не делаются впопыхах, это же очевидно! — Я понимаю, но… Как мы проведем два года вдали друг от друга? У тебя будут отпуска? — Она отрицательно покачала головой. — А выходные? — Не беги впереди гиппогрифа, Невилл. У меня очень сильный конкурент, у него гораздо больше опыта, хотя прискорбно мало энтузиазма. — Ты выиграешь, это точно. У тебя энтузиазма хоть отбавляй, — проворчал я. Мне все казалось, что это сон. Нет, я сам предложил ей попробовать, но конкурс был так велик! Ни я, ни Луна не предполагали всерьез, что она сможет пройти. А теперь мы всего в шаге от того, чтобы расстаться на целых два года! — Тебе обязательно ехать? — Я могу отказаться, — Луна прикрыла серебристые глаза, и тень от ресниц упала на ее покрасневшие на холоде щеки, — если ты попросишь. — Но это же такой шанс! Один на миллион! — Верно. Мы замолчали. Я лихорадочно думал, способен ли попросить ее отказаться от мечты ради меня и смогу ли любить ее так сильно, чтобы горечь этого разочарования забылась. А ведь сам я собирался через пару лет отправиться в Штаты изучать методы магической селекции. Я бы мог, конечно, взять Луну с собой, все же Америка — не сибирская чаща, но отказался бы я от этой поездки, если бы она попросила? — И что же нам делать? — спросил я. Луна не ответила. Она смотрела как будто сквозь меня. Я тихонько позвал ее: — Луна! — Знаешь, мне кажется, любовь не всегда случается вовремя. Она, бывает, сильно опаздывает, и человек уже не может ее принять, а бывает, приходит слишком рано, когда и впустить-то ее некуда, — Луна посмотрела на меня в упор и улыбнулась. — Давай потанцуем, Нев! Скоро Рождество, представим, что мы на праздничном балу. Ты же был тогда на танцах, на четвертом курсе? — Был, — ответил я. — Танцевал всю ночь и к утру еле ноги волочил. — А мне не довелось. Я была слишком маленькой и странной, и никто из мальчиков постарше, конечно, не пригласил меня. Джинни говорила, было очень красиво. — Я шумно сглотнул. Каждый раз, когда она вот так мимоходом, без капли печали вспоминала то, как к ней относились в школе, мне становилось жутко стыдно, будто это я воровал ее обувь и называл полоумной, будто был виноват в том, что мы не подружились раньше. Она встала, подбежала к Тому, что-то ему шепнула. Он благосклонно махнул рукой — старый рояль с облупившейся крышкой сам по себе заиграл тихий вальс. Луна взмахнула палочкой, и скромные рождественские украшения, развешанные по стенам, стали расти, удваиваться. На столе вместо незажженной свечки распустилась пышным цветом ярко-алая пуансеттия — рождественская звезда. С потолка свесились серебристые грозди сосулек, посыпались снежинки. Луна критически осмотрела себя, немного поколдовала, и вот уже на ней вместо теплых штанов и зимней мантии — замысловатое платье, позванивающее, как колокольчик, при каждом движении. Я медленно подошел к ней — она тепло улыбалась, — откинул ее волосы назад, обнял за талию и прижал к себе. Мы медленно кружились в полупустом пабе — на нас не обращал внимания никто, кроме, пожалуй, старика Тома. Когда вальс замолк, мы еще немного потоптались на месте, потом я, чувствуя, что если не сделаю что-то прямо сейчас, то непременно разражусь потоком ругани либо, что еще хуже, не сдержу слез, поцеловал ее долгим, прощальным — хотя я еще надеялся на иное — поцелуем. Спустя два дня Луна прислала записку: ее кандидатуру утвердили, и она уже собирает вещи. Луна просила не писать, сказала, что так будет легче, но я не удержался и спустя пару месяцев, когда думал, что вот-вот умру от боли в груди, все же отправил ей длинное письмо. Ответа долго не было, и я, под грузом навалившихся учебных планов, эссе и консультаций, уже начал потихоньку приходить в себя, когда незнакомая птица нашла меня посреди Косой аллеи и протянула лапу с привязанной к ней небольшой посылочкой. Внутри оказался крохотный горшочек с ростком редкой разновидности Калган-травы. Я так и замер посреди улицы, рассматривая чудесное растение, и тут ко мне подошла Ханна Эббот в компании незнакомой девицы. — Невилл! Только не говори, что это — радужная Калган-трава! Я молча кивнул. — Мерлин всемогущий, ее же не видели на островах уже более двухсот лет! Обещай, что покажешь мне ее, когда она немного подрастет!

***

Ханна выглянула из дверей кухни и вновь скрылась с глаз. Мы с Луной молчали, думая каждый о своем. Тогда, два года назад, мне казалось, я не выживу, просто не смогу дышать. Но нет, вот он я, вот она, а в паре десятков шагов — моя невеста, и спроси меня сейчас кто-нибудь, хотел бы я вернуть прошлое, я бы не знал, что ответить. Луна вдруг развернулась, и ее лицо озарилось такой улыбкой, от которой каждая его черточка стала в разы прекрасней. — Невилл, это Рольф, — она указала на высокого смуглого человека, спешащего к нам через толпу. — Ты все же вырвался, милый? — Да, — ответил он, целуя Луну в висок, — удалось уладить все пораньше. Бразилия ждет! Рольф присел, жестом подозвал официанта, попросил травяной настойки, опрокинул в себя рюмку, вытер рот тыльной стороной ладони. — А вы — тот самый Невилл? — спросил он, разматывая шарф. — Луна много говорила о вас. Знаете, однажды я застал ее у костра, роняющей слезы на чье-то письмо. Уж не от вас ли оно было? Я пожал плечами, про себя тихо и стыдно порадовавшись: она тоже страдала, ей тоже было больно. — Если оно было от вас, то хочу сказать спасибо! Я утешал Луну до утра, а вскоре понял, что без ума от нее. — Рад был… рад помочь, — пролепетал я и встал, немного сдернув скатерть со стола. — Пойду посмотрю, как там Ханна. Приятно было повидаться, Луна, Рольф. Я ушел, скрылся от просвечивающего насквозь взгляда серебристых Луниных глаз на кухне, где Ханна помогала молодому домовичку украшать праздничный торт. Все было правильно, я знал это, но почему же так противно скреблось что-то в груди, будто зажившая рана снова открылась? Когда я все же осмелился вернуться в зал, столик, за которым сидели Луна и Рольф, опустел. Только лежал, выделяясь на белоснежной скатерти кровавым пятном, одинокий цветок пуансеттии.