Sally Fisher 66, 9 Frost st., New York, USA 24 December
Моя дорогая Саммер, пишу тебе это короткое письмо в надежде на то, что ты его все-таки увидишь в своем почтовом ящике и без доли колебания откроешь. Прошло без малого десять лет, и я, наконец-то, решил узнать как твои дела? Слышал ты много работаешь. Здорово, что ты все так же не можешь усидеть на месте и находишься в вечном поиске новых вершин. Прости, что напоминаю о себе спустя столько лет. Сейчас Сочельник, но для меня Рождество, видимо, так никогда и не наступит. Извини за эту ненужную депрессию. Совсем недавно я размышлял о нашей прошедшей подростковой жизни, в которой мы были такими не по годам взрослыми. Я вспомнил наш парк. Казалось бы, пустой заснеженный парк, но в тот морозный зимний вечер он был переполнен до краев. Переполнен моими юными смелыми мыслями, моими необъятными нежными чувствами. Я так ждал тебя, что совсем не ощущал холода. Как раз наоборот. Я хотел бы бежать босиком по горячему снегу навстречу неизвестности. Навстречу тебе. Увидеть бы твои глаза и сказать, что так долго сдавливало мое сердце, ничего не тая и не скрывая. Я был слишком юн, чтобы нести это бремя в одиночку. Я помню все настолько ясно, как-будто мои воспоминания и тот вечер отделяют каких-то жалких пара минут. Ты, наверное, не хочешь бередить старые раны, ведь утекло так много времени. Честно говоря, я всем сердцем желаю, чтобы в это Рождество ты не жалела о пустых потерянных возможностях и была рядом со своим мужем, которого ты, наверняка, любишь. Ты всегда умела любить. Надеюсь, что вас окружают ваши дети, которые так похожи на вас. Хочу верить, что вашу гостиную наполняет предпраздничное веселье и задорный смех. Прочитай это письмо, когда сочтешь нужным и, если захочешь, сожги. Я ничего не прошу взамен, но в то же время хочу, чтобы и тебя коснулась эта легкая светлая грусть. Время беспощадно к людям, и мы с тобой не исключение из правила. К сожалению, такова жизнь. Хотя, не скрою, порой возникают мысли сорваться и снова бежать по огненному снегу навстречу давно потерянной любви. Прости меня за это. Я и сам не рад своим слабостям, но я такой, какой есть. Безнадежный и по-прежнему любящий. Помнишь, в тот вечер падал снег? Вокруг не было ни души. Мы стояли под фонарным столбом, и его свет отделял нас от остального мира. Ты была такой по-детски забавной в этой шапке и в нелепом пуховике. Я грел твои руки своими ледяными руками и не мог надышаться твоим присутствием. Слова застревали в горле, и все мое нутро не могло противостоять одной твоей улыбке. Я хотел умереть от счастья в ту самую минуту, когда ты целовала меня, невзирая на все мои недостатки и глубокие раны. Мы были друг у друга, а это самый надежный залог массового сумасшествия, ведь мы такие разные. Я всегда чувствовал себя каплей в твоем бескрайнем бездонном океане. Ты восхищала меня, обезоруживала и делала до ничтожности слабым, глухим, слепым, потерянным. Но также в любую секунду ты могла вдохнуть в меня неведомое могущество, и я спустился бы с тобой до самых глубин ада и поднялся бы до самых облаков. В тот вечер я сжимал твою маленькую ручку и свято верил, что весь мир у наших ног. Это был день твоего рождения, который мы так ждали. Ты бросила все свои дела и пришла ко мне. Это было наше любимое место: старый заброшенный парк, походивший на сказочный лес. Ты была фантазеркой и всегда гналась за навеяньями своих мечтаний. За тобой было невозможно поспеть, но я гнался до полного опустения, стараясь претворять твои детские грезы в явь. Ты была эгоисткой, это правда. Но я неизменно был влюблен. Помнишь, тебе снились неведомые планеты и далекие изумрудные берега? Если бы ты только пожелала, мы полетели бы на Марс, прихватив с собой сачок, чтобы ловить падающие звезды, ведь вместе мы могли творить что-то невероятное и безумное. Я бы отрезал все связи и ржавые провода, соединявшие нас с оставшимся позади мирком. Ты бы никогда не почувствовала соленый вкус грусти и горечь разочарования. Помнишь, в тот вечер я сказал тебе то, что так требовала душа? Я ведь тоже был мечтатель, живший одним единственным совершенством. Я сказал, как сильно люблю тебя; как сильно хочу взять тебя за руку и уехать из того прогнившего насквозь городка, в котором мы пережили столько бурь и мирных уютных зим. Ты бы стала моей на целую жизнь? Подарила бы мне детей? Умерла бы со мной в теплой постели, пребывая в глубокой и почтенной старости? Растворилась бы со мной в вечности? Помнишь? Я говорил тебе это, храня в кармане куртки заветные билеты на самолет. Нет? Забавно, не правда ли? Ты всегда была мечтательницей и, надеюсь, до сих пор осталась ей. Моя нежная, мы перевернули бы все скудные представления о любви, но твои мечты, к сожалению, так и не стали моими мечтами, а мои - твоими. Ты уехала через пару дней, забрав с собой всю жизнь, и на нашем Марсе совсем одиноко, холодно и пусто. В нашем парке построили небоскребы, и я умираю от мороза под двумя пуховыми одеялами каждую зиму. И все же, прости меня за это письмо. Ты, наверное, уже выросла из этих сказок о любви и живешь настоящей жизнью. Пусть в это Рождество сбудется еще одно твое желание, и это письмо сгорит в одиноком камине, так и не дойдя по получателя.