Scars

      Mirah — Special Death       Эта идея, высказанная на общем обсуждении, принадлежала Стефану. Он внимательно слушал, как остальные наперебой обсуждают способы избавить Бонни от тёмной магии, и вдруг понял, что они могут убить двух зайцев разом: помочь подруге и отделаться от Кая Паркера. План был рискованный, но в случае удачи оно стоило того.       Как прочла Бонни, а заодно выяснила на собственном примере, уничтожение тёмных артефактов далеко не всегда решало проблему до конца, и скрытая в них магия нередко переходила в другой, более подходящий сосуд. Чаще всего им оказывался ближайший человек, в идеале — маг или ведьма. Но стоило убить носителя — и сила уходила вместе с ним. Никто не думал о том, чтобы убить Бонни, да и она сама не горела желанием отправляться на тот свет. Сифон мог бы высосать из неё тёмную магию, но подключать к этому близняшек было рискованно, учитывая их юный возраст.       Тогда Стефан предложил использовать Кая. Он высосет эту тьму из Бонни, а потом его убьют, таким образом избавившись и от злейшего врага, и от тьмы, которую он поглотит. На его благотворительность не рассчитывали, так что следовало обвести Паркера вокруг пальца, а это было непросто, учитывая, что он сам был умён и хитёр. В итоге решили сыграть на одном из немногих слабых мест Кая — его интересе к Бонни, желании заполучить в союзники. А ведьма придумала, что можно сыграть по-крупному и подговорить Кая вытянуть магию и из остальных артефактов. Если бы они вновь оказались в плохих руках, неизвестно, к каким последствиям это привело бы, а так друзья окончательно избавились бы от угрозы.       У Дэймона руки чесались избавиться от Кая. В конце концов, он однажды снёс ему голову с плеч и был совсем не против сделать это снова. Но, узнав об их плане, вмешался Аларик. У него имелись свои счёты к Паркеру, ведь тот когда-то убил Джо. К тому же, Зальцман являлся опытным охотником и наверняка справился бы с ним. Оставалось лишь выждать подходящий момент.       Теперь Аларик смотрел на безжизненное тело Кая, испытывая мрачное удовлетворение. Его смерть, к сожалению, не могла вернуть Джо, но зато Рик отомстил за возлюбленную и мать своих детей, а заодно спас друзей и, возможно, ещё многих невинных людей. Крепко держа арбалет, он направился в дом. Не стоило забывать, что ещё оставалась Кэтрин, а она могла создать не меньше неприятностей, чем Кай. Аларик старался двигаться тихо, осторожно выглядывая из-за очередного угла. Но вскоре охотник убедился, что вампирши нет в доме. Более того — здесь не было видно женских вещей, словно Кэтрин уехала отсюда. Наверняка у неё случилась размолвка с Каем, или она почувствовала какую-то угрозу. Но это было даже к лучшему. Похоже, жители Мистик-Фоллс могли вновь вздохнуть спокойно.       Finneas — Heaven       Бонни ощутила невыразимое облегчение, когда ей позвонил Аларик и рассказал обо всём. Кай мёртв, Кэтрин неизвестно где, а её саму больше не отравляет тёмная магия. Дыхание перехватило, а на глазах невольно выступили слёзы. Неужели этот кошмар закончился?        — Бонни, ты тут? Всё в порядке? — уточнил Рик.        — Да, всё хорошо. Более чем, — улыбнулась она. Закончив разговор с ним, ведьма устало опустилась на диван. Больше не нужно было придумывать хитрые планы по уничтожению артефактов и врагов или собственному спасению. Настало время вдохнуть полной грудью. Бонни подошла к окну, чтобы шире раскрыть шторы, впустить солнечный свет, и тут её взгляд упал на подходившего к дому человека. Она не удержала улыбку, а затем направилась к двери, чтобы открыть её.        — Думаю, сегодня у нас появился шикарный повод отпраздновать очередную победу, — лучезарно улыбнулся Дэймон.        — Ещё какой, — отозвалась Бонни. Пара секунд — и вот он уже крепко сжимает её в своих объятиях, чувствуя, как с души упал тяжёлый груз. Только подумать, что он мог потерять свою ведьму. Дэймон так боялся, что тёмная магия погубит её или необратимо изменит. А ещё он места себе не находил, зная, что Бонни предстоит встреча наедине с Каем, во время которой она буквально будет ходить по лезвию ножа, ведь Паркер мог догадаться об их истинных мотивах, и чудо, что этого не случилось. Дэймон помнил, как тяжело приходилось Бонни в магической тюрьме, сколько она натерпелась от этого психа. Но его сильная девочка снова справилась и умело запудрила мозги ведьмаку.        — Я только сейчас вспомнила. Сегодня же вторник, день блинчиков. Прошлый мы пропустили, — заметила Беннет.        — Это можно исправить, — ответил Дэймон. — У тебя есть мука и из чего можно замесить тесто?        — Думаю, найдётся, — кивнула она, вместе с Сальваторе следуя на кухню. Совместная готовка блинчиков давно стала для них привычным делом. Это был для неё один из немногих светлых моментов в магической тюрьме, постепенно переросший в традицию и по возвращению оттуда. Бонни ловко орудовала на кухне в компании Дэймона, перебрасываясь с ним шуточками, но теперь она чаще обычного задерживала взгляд на его красивом лице, на сильных руках, месивших тесто. В какой-то момент он словно почувствовал это и поднял голову, встретившись с ней взглядом. Бонни чуть смутилась, но не отвернулась. В голубых глазах Дэймона при этом не было и намёка на усмешку. Он смотрел на ведьму внимательно, изучающе, словно желая прочесть в ней ответ на какой-то свой вопрос. И тогда Бонни не выдержала.       Она стремительно подошла ближе и прижалась к губам Дэймона в поцелуе. Он не растерялся, отвечая на него, прижимая её к себе. У обоих руки были в муке, но они не боялись испачкать одежду. Бонни будто растворялась в объятиях Дэймона, в головокружительных ощущениях от поцелуя, такого пылкого, похожего на откровение. Сейчас это казалось таким правильным, таким желанным, и Бонни осознавала: больше она не станет бегать от чувств к этому мужчине, который уже давно не являлся для неё только другом. Она провела ладонями по его груди, оставляя на рубашке следы от муки, ощущая напряжённость мышц. Дэймон прижал её вплотную к столу, зарылся пальцами в её волосы, целуя так жадно, словно завтра мир рухнет, и у них есть лишь этот миг.       Бонни чувствовала, как по телу разливается тягучее желание, и хотелось быть ещё ближе к Дэймону, настолько, насколько это возможно. Они так долго сдерживали себя, довольствуясь крохами, недолгими всплесками эмоций, что остановиться сейчас казалось чем-то невозможным. В таком положении Бонни явно ощущала ответное возбуждение Дэймона. Он спустился поцелуями к её шее, слегка захватывая зубами нежную кожу, а затем проводя губами по оставленным отметинам, и ведьма горела, плавилась вместе с ним.        — Моя Бонни… — прошептал он, и было в этих двух словах столько смысла, важного для них.        — Дэймон, — выдохнула она, и это стало своего рода сигналом для того, чтобы Сальваторе подхватил её на руки и стремительно переместился вместе с ней в спальню. Опустив Бонни на кровать, он склонился над ней, и она притянула его для нового сумасшедшего поцелуя. Но вскоре Дэймон чуть отстранился, чтобы стянуть с неё майку и начать покрывать поцелуями вздымавшуюся грудь, которую теперь скрывал лишь бюстгальтер, но и то ненадолго. Бонни приподняла бёдра, помогая Дэймону снять с себя шорты с остатками белья. Вскоре она осталась совершенно обнажённой перед ним, но ощущала себя так, будто обнажённым было не только тело, но и душа. Сейчас она была только его, для него. Не существовало никаких препятствий или границ, только они вдвоём.        — Мы пока не на равных, — произнесла Бонни чуть охрипшим от возбуждения голосом.        — Это можно исправить, — повторил Дэймон свою недавнюю фразу. Не отрываясь от восхищённого созерцания девушки, с которой даже не мечтал быть настолько близок, он снял с себя одежду и бельё, а затем в который раз прижался к её губам. Плавный толчок — и он вошёл в её лоно, срывая с губ Бонни откровенный стон, чувствуя, как она дрожит под ним. Её близость пьянила, ударяя в голову, как вино, много десятилетий хранившееся в одном из его тайных подвалов. Дэймон даже не подозревал, что это будет настолько хорошо, настолько сладко. Он будто летел — и Бонни летела вместе с ним…        — Интересно, мы такими темпами доберёмся до блинчиков? — поинтересовалась Беннет, спустя время расслабленно лежа в его объятиях, выводя пальчиком узоры на его груди.        — До блинчиков — не знаю, а вот до душа — стоило бы, учитывая, что мы оба в муке, — усмехнулся Дэймон, заставив Бонни рассмеяться. Он залюбовался на неё, такую весёлую, беззаботную, что в последнее время было редкостью. Такую счастливую… С каких пор она стала для него настолько дорога? Дэймон мог бы найти несколько точек отсчёта, и все они в итоге привели именно к этому моменту. Одно Сальваторе знал точно: что бы ни произошло дальше, он ни о чём не будет жалеть.       До душа они всё-таки дошли, где вновь поддались страсти. Так упоительно было под тёплыми струями воды сжимать в объятиях Бонни, разгорячённую, невероятно желанную, ловить губами её стоны. А позже они оделись и вернулись на кухню, где, как ни странно, наконец испекли блинчики.       И это был определённо лучший день блинчиков на их памяти.