***
После все расходятся по комнатам, и там, где Гию провел бы время наедине с милым, милого рисом не корми, лишь бы потрепаться с кем-нибудь. Нэзуко делается совсем маленькой и льнет к нему на подушке. — …столько народу! Кирия ояката-сама с сестрами даже был! Нэзуко, не грызи татами! Дальше все как обычно — Танжиро воюет с Нэзуко, Агацума рисуется перед ней на все лады, Хашибира рисуется перед ним еще пуще. И по кругу. Гию в центре, невозмутим и несгибаем. Танжиро поминутно озирается на него. Игуро приходит, чтоб объявить ужин, разгоняет балаган и провожает Нэзуко к девушкам. За трапезой Танжиро сперва необычайно тихий, а потом его несет на все темы подряд, и Гию перестает слушать. У них так всегда. Гию в своей атмосфере, пока Танжиро поливает его ненужной информацией сверху донизу, Гию дозирует болтовню его в зависимости от настроения, Танжиро атакует его снова и снова. Часто у него заканчивается терпение. В особо тяжелых случаях Танжиро даже обращается к нему «данна-сама». Помогает в ста процентах случаев. — Может, мы тоже? Ну. А, Гию-сан? Гию не сразу догоняет суть вопроса. Когда догоняет, почти давится куском лосося. — Чего? Танжиро поднимает на него глаза, а глаза его Гию любит больше всего, потому что в них столько выражения, сколько эмоции в моменте, что Гию сам ни за что бы не описал словами. А Танжиро достаточно посмотреть, чтоб его поняли. Гию запоздало прикидывается, что не понял. — Ешь давай, балда. — Гию-сан! Спать ложатся немножко в недовольстве. Танжиро дуется, Гию типа не замечает. Они убирают мечи с футонов, кутаются порознь, хотя дома спят вместе на одном. Очень скоро Танжиро сдается и залазит к нему в тепло. — Я серьезно. Гию поворачивается, чтоб клюнуть метку на лбу у него, тянет его к себе за шею, невзначай напоминает себе, что стены тут бумажные, а соседи у них спят чутко. Особенно Шиназугавы. Этих вообще чуть тронь, всех на уши поднимут. Поэтому Гию ограничивается целомудренным поцелуем. Танжиро все равно перехватывает инициативу и запускает язык ему в рот. Он серьезно, здесь нет никаких сомнений. Тоже хочет пожениться, надо же. Гию никогда и не думал, что с ним такое может произойти, но происходит ведь. Все еще не согласен, что заслуживает, все еще с трудом верит. По Танжиро издалека видно. Танжиро целует его в шею, распускает ему хвост, и больше всего Гию охота домой шуметь и продолжать, а не вот это все. Но свадебные гуляния продолжатся еще два дня. Канроджи очень просила их остаться. — Не делай такое лицо. — Не делаю. — Делаешь, я вижу. Гию решает не спорить, а то себе дороже. Ну и еще потому что правда сделал такое лицо. Танжиро улыбается в поцелуй. — Выходи за меня. — Ты еще маленький. В ответ на это Танжиро пропускает смешок, ибо ну такое. Средняя отмазка. Если брать в расчет жизненный опыт и всю его взрослую мудрую заботу, маленький из них только Гию. Если учитывать еще и их устоявшийся быт, где Танжиро готовит, ведет дом и делает за него кучу всякого, Гию совсем нечем крыть. Он прячется в рукав и еле сдерживает хнык, стоит Танжиро раскопать носом юката на груди его и лизнуть сосок. — Гию-сан. — Ладно. Это немного напоминает их первый раз — Гию становится стыдновато даже. Тогда тоже ломался и отмазывался, что голова болит, то да се, а потом замешкался и внезапно оказался под ним на футоне. И забыл про все на свете. Камадо Танжиро — это про упорство в квадрате, да. И вообще он лучший в мире. Гию сразу сказал, чтоб не повторять ошибок. Танжиро напускает такой довольный вид, любо-дорого глянуть. Сережки его щекочут Гию щеки, волосы пушатся и лезут в лицо, отсвечивают красноватым в слабом свете фонарей с улицы. Почему бы и нет. Танжиро вот никогда не говорил, что любит его, но это нельзя не ощущать. — Будешь Камадо Гию-сан. — К такому меня жизнь не готовила. Конечно, полчаса они препираются, кто чью фамилию должен взять, постепенно повышают громкость и получают выговор от служанок с коридора. Танжиро предлагает даже побороться, раз уж обсудить как следует не получается. Гию не связывается с ним как раз с того самого первого раза. Гию каждый день говорит ему, что любит его. Это привычка, это рефлекс, доставшийся по наследству из прошлого, потому что все, кого он любил, этого не слышали, даже если знали, даже если он хотел и все равно не мог выразить. Страх вот так молчком потерять Танжиро пересиливает его словесные трудности. Им еще Нэзуко замуж выдавать, да. Танжиро прикладывается лбом к его лбу. Горячий. — Хорошо. Буду Камадо Гию-сан. Танжиро начинает волноваться.Часть 1
2 октября 2019 г. в 17:16
Танжиро волнуется, сразу видно. То пытается напялить хаори под форму, то путает сережки. Гию пару раз просит его угомониться, сам в итоге заряжается мандражом без причины. Танжиро берет с собой маленький нож, говорит, что будет защищать его, если вдруг нападение. Они оставляют мечи на футоне.
До храма у дороги идут, взявшись за руки. Гию молча настаивает, чтоб его рука была сверху, однако быстро перестает трепыхаться, потому что Камадо Танжиро — это не только отменная твердолобость, но и долгие годы упорства за пазухой. Их встречают девушки с дома бабочек. Гию вежливо кивает Тсуюри.
Конечно, не обходится без его придурковатых друзей — Гию закрывает собой Танжиро, чтоб кабанья маска не врезался в него на полном ходу, отшагивает в сторону, стоит пацану в желтом хаори подлететь слишком близко. Тут и так шумно, и остальные хаширы приветствуют их по очереди. Узуи знакомит всех со своим гаремом.
— Томиока-сан! — Кричит Канроджи, машет ручкой. Гию в курсе, что все удивлены его присутствием, потому что вытащить Томиоку Гию из берлоги на свет — это из разряда невозможных вещей, однако. Танжиро много чего невозможного умеет. И еще он сам не мог не прийти. Товарищи же. Друзья. Танжиро говорит, что дружбу важно поддерживать. Гию верит ему безоговорочно.
Канроджи красивая, белоснежное кимоно и камелии в косах, и Гию залипает на нее недолго, поздравляет Игуро. Молодых венчает Химеджима. В храме яблоку негде упасть.
Всю церемонию Танжиро держится за рукав его так крепко, будто на них уже нападают. Но все тихо. Гию не спрашивает — знает, о чем он думает. Однажды им вот так же выдавать замуж Нэзуко. Она сидит с девочками, все в одинаковых цветастых кимоно и чуть подкрашенные. Гию тайно молит небеса, лишь бы не за парнишу в желтом.
У него самого на уме одна Цутако. Он с открытыми глазами вспоминает белые руки ее и ленту в волосах, голос их матери, старый дом у реки, как они ходили стирать и в итоге остались рыбачить, как получили за это от отца, как бабушка жалела их втихаря и таскала им охаги. Как собирали Цутако на свадьбу. Как в один день из всей семьи Томиока Гию остался один. Откуда-то снаружи Танжиро гладит его по пальцам.
Он тоже ничего не спрашивает. Просто приземляет голову на плечо ему, чинно, скромно, как подобает, и они молятся вместе без слов. Прошлого не воротишь, Гию понимает. У Танжиро хоровод из призраков по пятам ничуть не меньше его собственного.
Еще ему остро не хватает Кочо. Она сказала бы что-нибудь неприятное, ужалила б его в своем стиле, может, по Танжиро прошлась бы, мол, как он вообще живет с ним. Номинально ж Гию все ненавидят. Кочо напомнила б ему еще раз, но Гию скучает по ней. Хитрая улыбка ее сползает с изнанки век.