Связанные

— Ты хочешь… — Клаус мысленно усмехнулся, когда увидел, как удивлённо расширились и одновременно зажглись глаза ведьмы. — Да, Бонни, именно это я и хочу сделать. Девушка не стала спрашивать зачем и почему, она просто кивнула и сказала: — Мне необязательно ждать полнолуния для этого ритуала. Я смогу приступить к нему, как только ты… — она запнулась и замолчала, пытаясь перебороть себя. — Как только я убью 13 человек? Чёртову дюжину, и сложу их трупы горкой? — усмехнулся Майклсон. Он не мог упустить шанс хоть немного поиздеваться над ведьмой. Да, она согласилась помочь, но он всего лишь предложил ей исправить то, что она натворила. Он все ещё хотел убить её, у него чесались руки, и он бы убил, если бы не глупый барьер, который появлялся каждый раз, когда мужчина подходил к брюнетке ближе чем на два метра. — Да, — злобно стрельнула в гибрида глазами Беннет, закрыла глаза и глубоко вдохнула воздух. Одна её часть уверяла себя, что это ради Елены, её подруги, а вторая кричала, что один — меньше, чем тринадцать. Хотя сколько жизней ещё погубит этот сумасшедший, прежде чем выпустит темноту из своих глаз? — Вот и хорошо. Через два часа проведешь ритуал. — Что?! Ты сошел с ума? Я не успею, мне нужно набраться сил, — Бонни судорожно придумывала причины, чтобы отсрочить ритуал, под насмешливым взглядом Клауса. — Ты проведешь его через два часа, — твёрдо прервал ведьму он, прищурив глаза. Некоторое время он молча смотрел девушке в глаза, будто сканируя её. Его взгляд залезал под кожу, вызывая мурашки и сковывая движения. А потом так же молча вышел из дома, оставив испуганную Бонни одну, которая медленно пришла в себя и начала изучать заклинание. Ровно через два часа они вновь встретились, но теперь уже в лесу, на той самой поляне, которая вызывала у Никлауса болезненные воспоминания. Изнутри все скручивалось и сжималось в один большой комок, когда взгляд падал на то место, но мужчина упорно делал вид, что его ничего не напрягает и раз за разом отводил глаза. Как только Бонни начала читать заклинание, все кости гибрида хрустнули, суставы вывернулись, и из его уст вышел первый крик. Луна поднималась на вершину неба. Когда-то Клаусу довелось на себе попробовать, что значит сила целого ковена знаменитых Салемских ведьм. Они сумели заставить его бояться боли и смерти, а потом пожалели об этом, все до единой. Но та боль, которая сейчас обжигает его внутренности жидким огнём, заставляет срывать горло от крика и кататься по земле, выгибаясь под немыслимыми углами не сравнится ни с чем. От регенерации ломает ещё больше, а глаза застилает кровавая пелена, мешающая мыслить. На голову что-то давит, вызывая проникающий под кожу звон в ушах. Майклсон буквально может проследить, как очередной импульс боли зарождается в голове, проходит по нервным окончаниям в каждую клеточку тела и обжигает, кажется, даже оставляя после себя неприятные волдыри, которые тут же проходят, и все по новой. В какой-то момент Клаус почувствовал облегчение, встал на ноги, но тут же пошатнулся от невероятного давления на мозг. Внутри все кипело, голосовые связки давно отказывались работать, выдавливая лишь хрипы, которые часто прерывались кашлем с кровью. — Бонни, остановись, ты не можешь это сделать! — кричала какая-то ведьма, безумно похожая на Беннет, на ухо ей, даже пыталась сбросить книгу, но Бонни лишь закрыла глаза и продолжила читать заклинание по памяти. — Ты нарушишь баланс, установленный мною, прекрати! Но все слова доходили до затуманенного и вскипевшего сознания Клауса с запозданием. И вот он, переломный момент. Когда мужчина, раздирая себе грудь волчими когтями, пытается унять жжение в лёгких и понимает — конец. Он принимает смерть с улыбкой, как старого доброго друга, который давно ждал его за партией в шахматы и стопкой коньяка где-то там, далеко. Ещё искреннее и шире он улыбается, когда видит ничего не понимающую Елену, но улыбка сползает, когда она пытается подойти к нему и не может. А он даже не в состоянии встать, не то что самостоятельно подойти к ней. — Довольно, — холодный, властный голос, и тело будто окатывает ведром ледяной воды. Отголоски боли ещё то и дело звучат где-то в кончиках пальцев, но после того, что было, это цветочки. Сознание прояснилось, но перед глазами все ещё плыло и двоилось. Высокая, красивая женщина с длинными чёрными волосами еле заметно двинула головой, и Елена почувствовала, что может прорваться к Клаусу. Она упала рядом с ним на колени, взяла его голову, перепачканную кровью, и стала вытирать с его лица грязь, смешанную с красной жидкостью. Она наклонилась над ним и роняла слезы прямо на него, но гибрид лишь улыбнулся и провел пальцем по её щеке, оставляя после себя длинную, кровавую полоску. Всё ещё холодная, но живая. — Елена, — одно слово и еле заметный вздох, и она уже готова простить ему все на свете, и в первую очередь эту дурацкую выходку с ритуалом. — Доигрались?! — зло вскрикнула Кетсия, пиная камень. — Он чуть не умер, Елена, ты не могла хотя бы предупредить меня?! Гилберт замерла, и внутри у неё похолодело. Все могло случиться иначе, если бы она не ушла. — Тесса, — мягко остановила поток ругательств высокая женщина и улыбнулась оторопевшей вампирше. — Я Лахесис, Елена. Та самая. Брюнетка открыла рот и тут же закрыла его, не замечая, как крепко сжимает руку ослабевшего Майклсона. Она очнулась только когда он еле слышно застонал, тут же побледнела и отпустила руку, но мужчина схватил её и сам взял. — Я не знала, Кетсия, ты думаешь, что я бы позволила этому случится? Да я вообще не знаю, как я здесь оказалось и что произошло! — тихо, на грани истерики ответила уже успокоившейся ведьме брюнетка. — Этот гибрид, который то разочаровывает меня, то снова покоряет, хотел обменять свою жизнь на твою и обратился напрямую ко мне. Я решила немного проверить него — на ту ли лошадку я ставлю вот уже тысячу лет? Выяснилось, что на ту, — Лахесис гордо улыбнулась, глядя на мужчину. — Вы очень милые, дети. Я не могу больше вас разделять. Тесса, этот план изначально был обречён — они слишком сильно любят друг друга, чтобы находится так близко и так далеко друг от друга одновременно. Кетсия фыркнула, выражая все свое отношения к этим двум глупцам, но кивнула, признавая правоту подруги. Лахесис махнула рукой, и тело Клауса тут же начало наливаться силой, те раны, с которыми не справлялась регенерация, затягивались как никогда быстро, а сам легко смог встать и подтянул за собой Елену, крепко прижав её за талию. Затем он кивнул Лахесис: — Спасибо, — Елена молча поддержала его, и женщина кивнула в ответ, а затем позвала Кетсию, и они обе исчезли, оставив гибрида, вампиршу и одну ведьму одних. — Я, пожалуй, пойду, Елена, увидимся, — облегчение сквозило в голосе Беннет, но его сопровождала опаска. Ей до ужаса хотелось сейчас обнять подругу, но она понимала, что сейчас она здесь лишняя. Воздух между Клаусом и Еленой буквально искрил, а сами они не могли оторвать друг от друга глаз. Они даже не заметили, когда исчезла ведьма, просто в какой-то момент все перестало значить. Были только они, страстные грубые прикосновения губ, и руки, обжигавшие кожу. Елена стянула с Ника футболку, а затем оказалась прижата к дереву и скидывала лоскуты ткани на землю, не отрываясь от шеи мужчины. Она опрокинула его на землю и села сверху, не прекращая его целовать, а потом упала на землю, не желая сопротивляться напористости Клауса. Он рычал, прикусывая нежную тонкую кожу, срывал с её губ стоны и до синяков сжимал её запястья, двигаясь рвано и не ритмично. Всё, что нужно им — быть вместе. И плевать, что они лежат на холодной земле. Они не чувствуют холод, настолько им тепло друг с другом. Елена лежит на груди гибрида и не может поверить, что она снова может быть рядом с ним, снова может слышать саркастичное «Принцесса», а не тихий безумный голос. Она столкнула его в бездну, а затем вернула ещё выше, чем он был. Они шли в особняк, переплетя пальцы рук. Он, в одних брюках, и она, в нижнем белье и его кофте. Елена остановилась перед особняком, глубоко вздохнула и выдохнула, а затем посмотрела на Клауса, ища поддержки. Тот крепче сжал ее руку, и она, улыбнувшись, открыла дверь. — Ребекка, у меня для тебя кое-что есть, — громко произнёс Никлаус и стал ждать, когда же сестра спустится ко входу. — Чего тебе? — скривилась сонная блондинка, спускаясь вниз. Но тут же замерла, увидев Елену. Сердце пропускает стук, и уже в следующую секунду она бежит к брюнетке со слезами на глазах. Гилберт смеётся и утыкается в плечо подруги, пряча горячие слезы. Приветствие было долгим. Девушки много плакали и смеялись, потом Клаус объяснял, что произошло и получил нехилую выволочку, но комментировать её не стал, лишь молча ухмылялся. К утру Майклсону удалось украсть Елену у недовольной таким положением дел Ребекки, он завёл девушку в комнату и скрестил руки на груди. Гилберт вопросительно подняла брови, интуитивно понимая, что сейчас будет неприятный разговор. — Теперь, когда ты здесь и нам никто не мешает, пообещай, что что бы ни случилось, ты не будешь меня спасать, — в любимых глазах нет и капли мягкости. Только твёрдая уверенность в правильности своих слов. Елена закусила губу, заправила упавшую на лицо прядь волос и медленно подошла к гибриду. Встала на носочки, потянулась к его губам и прошептала: «Нет», а затем отпрянула от мужчины. — Я бы ничего не изменила, если бы мне дали шанс перемотать время назад. — Ты больше не будешь так делать. — Нет, буду. — Но я не хочу, чтобы ты меня спасала! — взорвался Клаус и схватил Елену за запястья, но та вырвала руки и оттолкнула от себя гибрида. — А я буду это делать, или ты хочешь, чтобы это делала Кэролайн?! — Не неси чушь, я сделал то, что сделал, чтобы ты не мешала мне все исправить! — Измена не может быть во благо! — Это не было изменой, это было для тебя! — Ты сделал это для себя! Они долго кричали друг на друга, пытаясь выпустить пар, но ещё больше распалялись. Все чаще в комнате что-то разбивалось, трещало, звенело, осыпалось. То Клаус перевернёт стол, пытаясь удержать себя от того, чтобы жёстко и дико вытрахать из Елены всю дурь прямо здесь, на полу, на осколках дорогих венецианских ваз, которых осталось-то немного. То Елена громко швыряла в гибрида кисти, которые тот ловко ловил и откидывал куда-нибудь подальше. Сейчас она почти ненавидела этого мужчину вновь за то, что он лишал её права выбора. — Мы поговорим о Кэролайн позже, а сейчас пообещай мне, что ты и пальцем не пошевелишь в следующий раз, чтобы спасти меня. — Нет! Я не буду этого обещать! И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не звонок. Клаус с шумом выпустил воздух, резко достал телефон и замер, не отводя взгляда от экрана. Елена поджала губы. В ушах что-то со звоном лопнуло, и она холодно сказала: — Я знаю, что это она звонит. Возьми трубку, чего ты. Я не буду мешать. Девушка вышла из дома, хлопнув дверью так, что посыпалась штукатурка, а Клаус пнул кресло так, что оно разлетелось на деревянные осколки. — Да! — рыкнул в трубку Клаус. — Клаус? Все хорошо? Что-то случилось? — обеспокоенно спросила блондинка. — Какая разница, Кэролайн. Что тебе? — Я думала, мы сможем увидеться сегодня… — Со мной Елена, Кэр. Тот вечер был ошибкой. Мы не будем больше видеться, — Клаус сбросил трубку и кинул телефон в стенку.