«Этой ночью взгляни на небо, у каждой мельчайшей звезды есть причина, чтобы сиять, так и у меня».
***
Сынчоль осторожно сжимает чужие бёдра, придерживая неторопливо насаживающегося на его член Джонхана. В мягком свете звёздного ночника любимое лицо кажется ещё прекраснее, идеальнее, чем всегда. Кристальное совершенство. Джонхановы ресницы трепещут, а с приоткрытых искусанных губ слетают едва слышимые стоны. Дыхание сбито. По тонкой шее медленно стекает капля пота, оставляя влажный след, устремляющийся вниз по острой ключице. Сынчоль хочет запечатлеть этот момент в своей голове, хочет запомнить каждое рваное движение, только это для него важно. Сердце бешено бьётся о грудную клетку, беспомощно пытаясь вырваться, когда узкие ладони сжимают его плечи. Рука сама тянется к чужой щеке, ласково оглаживая скулу. И Джонхан улыбается, так любовно, что Сынчолю хочется умереть за эту улыбку. Движения становятся быстрее, воздух стремительнее покидает их лёгкие. Сынчоль видит в чужих глазах бесчисленные звёзды. Они такие же яркие, как и его собственные. Теперь. Джонхан — единственная причина, по которой они зажглись и продолжают сиять. Он всегда ей будет. Джонхан — единственный человек, который принял его таким, какой он есть. Со всеми этими запутанными, разрывающими изнутри мыслями, ненавистью к себе и миру. Сынчоль теряется в себе, а Джонхан становится тем, кто каждый раз берёт его за руку и ведёт к свету. Сынчоль чувствует только благодаря Джонхану, и Джонхан это знает. Он прижимается своим лбом к сынчолеву, позволяя Сынчолю самому начать двигаться. Сынчоль обхватывает ладонями чужую талию и вкладывает все эмоции, что накопились в нём, в каждое быстрое движение бёдер. Кожа под руками словно плавится, и это ощущается правильным. — Чоль, я почти… — голос Джонхана звучит прерывисто и томно, и Сынчоль просто не может остановиться, начиная двигаться ещё жёстче. Ему это нужно. Он чувствует, как жар сходится и концентрируется внизу живота. Он стремится вырваться из него, и Сынчоль не смеет ему мешать, окончательно отпуская себя. Его рука сжимает чужой член, рвано надрачивая в такт каждой отчаянной фрикции. И этого становится достаточно, чтобы Джонхан с громким стоном кончил, пачкая грубую ладонь и кожу сынчолева живота. Сынчоль чувствует джонханово судорожное горячее дыхание на своей шее и то, как тот сжимает его, и это слишком. Настолько, что он полностью заполняет собой Джонхана, со всей нежностью, что он способен подарить, целуя чужие губы. — Прости, я опять это сделал, — Сынчоль осторожно укладывает Джонхана рядом с собой. И приподнимается, чтобы подарить ещё несколько лёгких поцелуев. — Но я ведь не против, — Джонхан счастливо, но слегка устало смеётся. Звёзды в его глазах продолжают ярко сиять, и это согревает Сынчоля. Каждый сантиметр его тела и, вероятно, души. Они лежат, наслаждаясь тишиной и мерным дыханием друг друга. Но спокойствие непостоянно, и телефон Сынчоля нарушает его с болезненной лёгкостью. Звук звонка раздражает, и они оба знают почему. Сынчоль поднимает трубку, всегда на мгновение выпуская Джонхана из своих объятий. — Да, — каждое слово, звучащее из трубки, кажется приговором сейчас. Сынчоль любит и ненавидит свою работу. — Я понял. Хорошо, буду в течение пятнадцати минут. Подготовьте всё. Сынчоль виновато смотрит на Джонхана, он бы хотел остаться рядом сейчас, но не может. — Хан-и, срочный вызов, мне нужно ехать. — Я понял, Чоль, — Джонхан понимающе улыбается, но в этой улыбке есть что-то, что заставляет сынчолево сердце сжаться. — Я ведь знал, на что иду, когда начал встречаться с хирургом. Иди, я знаю, что ты должен. — Я вернусь утром, ты даже не успеешь заметить, что меня не было рядом, — Сынчоль говорит так, что это заставляет Джонхана верить ему. Джонхан всегда верит ему. И это взаимно. — Знаешь, в этой постели будет холодно без тебя, — Джонхан нежно целует сынчолевы губы и мягко толкает того в грудь. — Но я надену твою любимую футболку, она меня согреет. — С Лил Пипом? — С Лил Пипом, — Джонхан поднимается с кровати, игриво поправляя свои волосы, и идёт к шкафу. Сынчоль догоняет его на полпути, обнимая со спины и утыкаясь носом в шею. — Ты же знаешь, что я бесконечно люблю тебя? — Знаю, а теперь иди, а то я не смогу тебя отпустить, — Джонхан оглаживает пальцами чужие ладони, скрещенные на его животе, и аккуратно отнимает их от себя. — Иди уже. И Сынчоль отступает, начиная быстро собираться. Он хватает телефон и ключи от машины, когда слышит за спиной «я всё равно люблю тебя больше». Он оборачивается и улыбается, когда видит Джонхана в своей футболке. Джонхановы глаза всегда сияют, словно звёзды, и Сынчоль знает, что хоть и ночь обещает быть трудной, утром его будут ждать нежные поцелуи от человека, которому он готов отдать себя без остатка.