Фантом

Корабли вывалились из ретранслятора плотной стаей серебристо-черных хищных рыб; ни маркировок, ни идентификационных номеров. Скрываться дальше не было смысла — в пространстве Цитадели всевозможных беспилотников и спутников было больше, чем муравьев в муравейнике. Призраку каким-то образом удалось привлечь на нашу сторону Удину, который обещал позаботиться о том, чтобы нас не сбили еще на подлете, но благосклонность фортуны и бюрократов — дело одинаково ненадежное. Лучше было им не злоупотреблять. Мы неслись к Цитадели так быстро, как только позволяли законы физики. Пилоты выжимали из двигателей все возможное и невозможное, наплевав на половину правил безопасности. Прислонившись ухом к холодной перегородке, можно было услышать, как гулко и надсадно ухали турбины. В челноке, не считая пилота, нас было только семеро — я, Арес, Ленг, двое инженеров, медик и второй ниндзямен-фантом, невысокая молчаливая Суико. Ленг должен был проследить за нашей высадкой и вернуться к основному отряду и охоте на членов Совета. Предполагалось, что мы установим наши саботажные системы до того, как на Цитадель примчится вся армия. — Переодевайтесь, — велел Ленг. Коротко кивнул на настенные камеры хранения с экипировкой. — Для вас приготовили форму СБЦ, это должно сэкономить хоть сколько-то времени и патронов. Главное, не вляпайтесь в наших; они деталей не знают и будут стрелять на поражение. Но если уж так получится — ваша задача важнее. Это означало: мы могли — и должны были бы — убить своих. Я застегнул пояс, проверил запас панацелина и гранат. Форма СБЦ сидела хорошо, но ощущалась как-то неестественно: инъектор со стимами располагался выше на плече, чем раньше, ремни казались чуть жестче, и защитный жилет — чуть тяжелее привычного. Но выйти в поле без защиты мог только конченый самоубийца: среди всех ниндзяменов один Ленг на имплантате, возможно, еще сумел бы уклониться от выстрелов в упор; для всех остальных итог был известен. В дуэли «пистолет против меча на неконтактной дистанции» всегда побеждает пистолет. Еще у формы СБЦ была явная нехватка карманов. — Может, я лучше буду уборщиком? — спросил я, пытаясь придумать, как бы прицепить на себя еще одну батарею маскировочного поля. — Всегда хотел быть героическим уборщиком, который спасает галактику. Взгляд Ленга был предельно выразительным. — В следующий раз достану тебе красные трусы, Джонс. Я признательно кивнул и решил не говорить о том, что скорее всего — если только док не умеет творить иисусовы чудеса — до следующего раза не доживет ни один из нас. Не было смысла повторять очевидные вещи. «Есть визуальный контакт, — объявил в интерком пилот. — Готовность: семнадцать минут до высадки». Челнок тряхнуло, мы вслед за шаттлами пронеслись через воздушные шлюзы, соскользнули вдоль башни и провалились прямо к самому Кольцу. Гравитация там была ощутимо слабее, чем у лепестков, и, наверное, лишь поэтому нас не размазало тонким слоем по окнам и витринам. Несколько раз мотнуло из стороны в сторону, но пилот справился с аэродинамикой, закрутил какой-то совершенно безумный вираж и, вырвавшись из крена у самой поверхности, сбросил скорость. Посадка была жесткой: дюзы выплеснулись синеватым огнем на переулок, лязгнули шасси, злобно царапнув раскалившиеся плиты. — Удачи, — суховато бросил Ленг. Бронированные створки шлюза подались в стороны. Мы вшестером высыпались из челнока, горячий воздух толкнул в грудь, хлестнул наотмашь по лицу. Пилот не стал терять время даже на то, чтобы задраить шлюз; челнок почти сразу же сдал назад и взмыл обратно вверх, в рассеченное плазмой и дымом небо. На открытых местных частотах заходилась надрывным воем аварийная сирена: Цитадель превратилась в горящий ад. Я не был в курсе того, что именно и как провернул Удина, но наши корабли беспрепятственно прошли турельный кордон и рухнули огнем и сталью на доки и Президиум. Дредноут азари, патрулирующий пространство около станции, оказался отрезан от основных сил и связи — не то опять постарались местные диверсанты, не то Призрак позаимствовал пару неплохих заглушек у гетов. СБЦ огрызались, как могли, шаг за шагом отступая к опустевшим торговым районам, но, не готовые к подобному масштабному вторжению, они были обречены — тяжеловесные «мехи» и десант смели их, как прибой гальку. Если бы вместо «Цербера» сюда добрались Жнецы, с такой «защитой» захват Цитадели был бы делом нескольких часов. Злость поднималась внутри тяжелая и глухая, черный отзвук прошлой войны; я поймал настороженный сигнал Ареса, но только отмахнулся. Имплантат перемелет все это в топливо для боя, накачает мозг холодной яростью — такой, что позволит рвать глотки и бить без промаха и пощады. Если для этого потребуется вспомнить очередной пример бюрократической глупости — пускай, я не против. — Есть чистый маршрут, — скупо бросила одна из инженеров, не отрываясь от своего омни-тула. — Ну, почти чистый. Ее звали Энн-Беатрис; мы сокращали до «Бет». «Энн» ей почему-то не нравилось, один раз созналась: плохие воспоминания. Больше никто ничего не уточнял. Главное — Бет отлично управлялась с любой электроникой. — До второго поворота налево, потом семьсот метров — и будет спуск вниз, на тех-ярус. Потом еще раз налево и еще раз вниз. Арес коротко кивнул: — Идем. Кивнул мне, я кивнул в ответ, сдернул с пояса мономолекулярник и привычно бросил команду запуска. Мир ожег нейроны кристальной четкостью, развернулся вокруг, раздробился на острые осколки, как зеркало из старой сказки. Я-уже-фантом выскользнул вперед, готовый принять на себя первый удар — допустимая дистанция в десять метров, дальше можно не успеть. Суико ожившей неуловимой тенью метнулась в арьергард; теперь неожиданного удара из-за спины можно было не опасаться. Ей не было равных в искусстве камуфляжа и смертоносных точечных атак — наши шептались, что Суико и легендарных японских убийц связывало нечто большее, чем электронная прошивка имплантата. Я-фантом слушал тугую вибрацию взрывов, перещелк затворов где-то в соседнем квартале, шорох подошв по нагретым плитам. Отряд был за спиной; это моя задача, люди, которых нужно защищать любой ценой. Но отряд слеп, как только может быть слепа органика по сравнению с машиной — они не видят отраженных бликов, не слышат тончайший ультразвук. Нет, они видят и слышат — но разум, наше примитивное сознание с трудом вставшей на ноги обезьяны, не способен сложить из этих разрозненных кусков ничего связного. Это имплантат переводит одну-единственную мелькнувшую в углу тень в осознанную угрозу, моделирует опасность и вызывает ответную реакцию. Имплантат командует выбросом нейромедиаторов и сигналами нервной системы, с помощью искусной нейромагии превращая неповоротливое тело в смертоносное оружие. Сложно приучить себя к мысли о том, что ты-человек не более чем помеха. И что самое полезное, что ты можешь сделать — не путаться под ногами. Перед глазами мелькнул рыжий отблеск омни-тула; мелькнул и пропал. Через секунд десять до меня-Джонса дошло: это фантом мимоходом просмотрел данные дронов-разведчиков, сверил со своими наблюдениями и решил, что все в порядке. И пока что все действительно было в порядке: переулок, по которому мы бежали, был пуст, гражданские разбежались, остатки СБЦ стянули силы к Президиуму. Ленг скинул короткое сообщение по закрытому каналу: доки захвачены — и с ними диспетчерская и центр связи. Это означало, что у нас появилось чуть больше времени, все сигналы бедствия теперь проходят только на местных частотах. — Сейчас налево, — выдохнула Бет. Спустя мгновение присутствие напарника рядом проявилось отчетливо-привычно, не ощущение, а полноценная связь: Арес включил имплантат, бросил команду смены. Я позволил себе один раз взглянуть на Цитадель его глазами, сквозь холодную разметку линий жизни и смерти, — и вышел из режима автопилота. Мир рухнул на плечи, съежился, ужался до пределов осознанного спектра. Я торопливо отступил назад к инженерам, мысленно отсчитывая время. Следующей, через семь минут, будет очередь Суико. Пока была возможность, ротацию требовалось соблюдать неукоснительно, давая себе и другому время побыть человеком. Наша тройка выдавала лучшие результаты по длительности работы имплантатов, но сознательная кома все равно маячила неподалеку прогнившим серым призраком. Как в плохих фильмах ужасов: никто не застрахован от превращения в зомби. — Мэйдэй, — шепнул в наушнике голос Суико. Я увидел их тоже мгновением позже — пятеро впереди, в такой же, как у нас, форме СБЦ; два человека, две азари, саларианец. Пока что нас еще не заметили, склады были отличным прикрытием — но стоило нам повернуть, как мы оказались бы на открытой местности. И на пути ни баррикад, ни каких-либо ниш или переулков, только несколько цветочных клумб. И никакого обходного пути, нужный нам спуск на нижний ярус был буквально в нескольких шагах от противников. — Надо сократить дистанцию, — ровно сказал Арес, Арес-уже-немезис; я мельком увидел стремительно меняющиеся фрагментированные образы, ломаное перепутье контуров. Ощущение было, словно на периферическом зрении развернулось самостоятельное зазеркалье. — Суико и Джонс пойдут вперед. Я успею снять двоих отсюда. — Принято, — так же ровно отозвался я-уже-фантом; голос, которым я не управлял, произнес то, что я-Джонс еще даже не успел мысленно сформулировать. — У людей облегченные пистолеты, их убрать первыми. — Принято. Суико только коротко кивнула, подтверждая; она так и не вышла из автопилота, замерла рядом в обманчиво-расслабленной позе. Ее ладонь не касалась рукояти клинка, рука была свободно опущена вдоль тела. Иллюзия безопасности; на имплантате ниндзямену достаточно одной секунды чтобы активировать меч — и еще одной, чтобы вскрыть чужие потроха. Но подсознание — серый кардинал в этой игре, его можно использовать и против противника, можно ослабить чужую бдительность, снизить уровень угрозы. Позади нас застыли, прижавшись к стене склада, инженеры и медик. Молча ждали нашего решения, к счастью, не пытаясь геройствовать или делать глупости. Я-фантом мельком скользнул по ним взглядом и вычеркнул из списка задач: не приоритетно. — Вперед, — велел Арес. Мы с Суико, не скрываясь, вышли из-за угла. Человек впереди заметил нас, торопливо замахал руками. Другой настороженно потянулся к кобуре, я-фантом махнул в ответ; что-то хрипло крикнула Суико. Она шла, заметно прихрамывая, подволакивала левую ногу… …не стреляйте, свои… …битые фрагменты окружающего мира сложились в четкую взаимосвязь, в причину и следствие, в допустимую, рассчитанную погрешность силы притяжения, силы ветра. Линии прицела дрогнули и сошлись, холодным алым перекрестьем обозначили смерть на чужом виске… …дистанция семь метров, один вдох до контакта, расчет траектории… …саларианец, больше не глядя в нашу сторону, поспешно проговаривал в рацию координаты. Мир раздробился вновь, подстраиваясь, прицел скользнул на полпальца правее, выше — и замер раскаленным клеймом. Время выходило, стучало адреналином в крови, отсчет готовности на три… два… …азари вдруг едва заметно сощурилась, отступая на полшага назад, ее ладонь легла на такой же, как у нас, мономолекулярный меч… …один. Пуля свистнула у щеки жестко и зло; невысокую рыжеволосую женщину, стоявшую дальше всех от нас, отшвырнуло к стене. Она не успела даже вскрикнуть, умерла мгновенно: силой удара ей разворотило череп, кровь и осколки костей смешались с вывалившейся на землю серой массой. На периферии зрения бесстрастные тонкие линии уже сходились вновь, выслеживая, выхватывая из фрагментов мира свою следующую цель. Скользящей тенью ушла в сторону Суико — и в следующий миг саларианец дернулся тряпичной куклой, захрипел, беспомощно пытаясь зажать руками широкую дыру в горле. Зеленая жижа сочилась сквозь длинные пальцы; лезвие вспороло защитную ткань костюма и артерию, как бумагу, как будто бы намеренно не дотянувшись до позвонков. Я знал, что в эти самые мгновения встроенная автоматика его омни-тула сходит с ума, инъекторы вкалывают в бьющееся в агонии тело стим за стимом, безуспешно пытаясь компенсировать недостаток кислорода. Мозг рептилий способен протянуть без кислорода дольше человеческого, но даже так саларианцу оставалось жить не больше минуты. Азари — с уже активированным мечом — оказалась рядом так быстро, что без имплантата я вряд ли успел бы среагировать. Лезвия столкнулись с едва различимым лязгом; я-фантом торопливо отступил, меняя стойку, отвел новую атаку по касательной. У азари были ледяные глаза убийцы и отлично поставленный удар, чужая смерть в паре шагов не заставила ее ни отступить, ни даже замешкаться. Она хорошо знала свое дело, видимо, была из тех их легендарных охотниц, кто провел свои тысячи лет оттачивая мастерство и воплощая себя в его высшем проявлении. Очень опасный противник. Мгновением позже запели чужие клинки, гулко ухнуло — Суико ударила фазером, но промахнулась. Вторая азари, подумал я-Джонс — или я-фантом — и тоже охотница, вряд ли случайность. Напарница? Дочь? Где-то щелкнул курок, но пуля Ареса успела раньше — ударила в грудь, и второй человек отшатнулся, выронил пистолет и тяжело завалился на спину. На сапоги брызнуло кровью. Мне показалось, что липкие капли попали на руки и лицо, но я-фантом не обратил на это никакого внимания, полностью сосредоточенный на поединке. Имплантат смахнул ненужные ассоциации, инстинктивное отвращение и страх, как хозяйка смахивает крошки со стола. Поединок затягивался. Вместо имплантата у азари была биотика и был опыт. Сотни лет опыта — возможно, она могла отшлепать десяток таких вот ниндзяменов еще в то время, когда мои предки только-только выглядывали в космос и делали первые шаги на Луне. Казалось, что она знала каждую из моих возможных атак, знала еще до того, как тело начинало двигаться — несмотря на нашу нечеловеческую скорость. Для меня-Джонса поединок слился в феерию всполохов и звуков: вот вновь сошлись клинки, вот в глаза плеснуло голубым — это принял удар биотический щит азари; вот обожгло щеку — это я-фантом едва успел уклониться. На периферии мелькали осколки чужого мира; я знал, что Арес готов стрелять, но у меня никак не получалось уйти с линии огня. Мы слишком быстро меняли позиции — с таким раскладом у меня был более чем реальный шанс оказаться с дырой в груди. А потом вдруг что-то изменилось. Я-фантом замер на месте, напряженно вслушиваясь, все еще готовый в любой момент броситься и убить. Но охотница отступила, исчезла так же стремительно, как и напала — с опозданием в несколько секунд я разобрал едва слышный вскрик. Наверное, все же дочь. — Суико, вторая азари направляется к тебе, — бросил на закрытой частоте Арес. — Уведи их, мы теряем время. — Принято. Я торопливо отрубил автопилот, в глазах уже начинало нехорошо темнеть — знак приближающейся комы. Вернувшиеся во всей полноте ощущения оказались не слишком приятными: в висках глухо бухала кровь, мышцы ныли, омни-тул нервно сигналил о переизбытке адреналина. Видимо, имплантат к этому моменту действительно задействовал практически весь свой арсенал, пытаясь спасти хозяйскую шкуру. Я не хотел думать о том, что Арес только что отправил Суико на смерть — выстоять в одиночку против двоих охотниц было практически невозможно. Подбежали инженеры, за ними медик и Арес. Бет на ходу сканировала местность; взгляд у нее был отрешенным, видимо, тоже подключилась к железу. Насколько я помнил, где-то в радиусе двухсот метров должен был быть люк, спуск к отопительным и канализационным системам. Там надо было подорвать взрывчатку, пробить ход еще глубже, к командным консолям и информационным кабелям. — Три минуты, потом смена, — коротко приказал Арес. Он все еще был на имплантате, давал мне передышку. Я машинально кивнул. Сглотнул насухо, попробовал поймать сигнал Суико, но безуспешно, на ее частоте шли одни шумы. Основной канал тоже молчал, но, судя по времени, группа захвата уже должна была подходить ко входу в Президиум чтобы потом устроить затяжную игру в салки с эвакуационным шаттлом Советников. В любом случае нам следовало поторопиться — если Ленгу придется изображать театр с заложниками, вся эта наша постановка будет выглядеть еще менее правдоподобной. Позади инженеры торопливо раскладывали технику. Я не особо вдавался в детали: кажется, им надо спуститься на десяток метров вниз, найти заряды, подключить детонатор и рвануть все к чертовой матери. Желательно, не убив всех нас. — Вижу первый, — не отрывая взгляда от дисплея, сообщила Бет. Другой инженер, унаследовавший от индийских предков тонну оберегов и труднопроизносимое имя, которое я никак не мог запомнить, только молча кивнул. Закрыл глаза, сосредотачиваясь; два малютки-дрона сорвались с его ладони и мотыльками метнулись в раскрытый люк. Арес едва заметно тряхнул головой, поморщился. — Смена, Джонс. Я бросил контроль имплантату, рассеянно вслушиваясь в обрывки слов и звуков. Вокруг было пусто, видимо, тот отряд СБЦ был единственным, случайно отбившимся от основных сил. За спиной негромко гудели портативные генераторы, инженеры устанавливали связь, перепроверяли данные. Бомба любого калибра — чертовски опасная игрушка, и никому не хотелось обрушить несколько зданий или что-нибудь повредить в системах Цитадели. Спустя какое-то время фокус зрения сместился; перед глазами мелькнули грузные фасады соседних складов и алые нитевидные росчерки в небе. Я-фантом торопливо прижался спиной к стене, замер; земля под ногами содрогнулась и завибрировала — и хрустнула, будто переломился хребет исполинского зверя. Вспышки не было, взрыв ушел вниз, только ухнуло раскатисто и гулко. Тяжелый звук ударил по барабанным перепонкам и прокатился по позвоночнику — на пару мгновений мне показалось, что даже имплантат потерял координацию в пространстве. — …держали! Все в порядке, опоры выдержали, — это кричала Бет. — Спускаемся. Быстрее. Я-фантом не стал ждать отдельного приказа; метнулся вперед, к темному провалу люка. Внутри все было серым от пыли, мутная взвесь плавала в воздухе, превращая все в кисель. Рядом со щекой свистнули лопасти; я запоздало вспомнил — дроны-разведчики, наверное, помогут с обзором. Пока что в серой дряни можно было разглядеть примерно ничего. Фокус прыгал от темного провала до мельтешения выстрелов над головой, в околоорбитальном пространстве все еще шла перестрелка. Голубые кляксы расплывались, наслаивались на алые. Потом темнота потянулась со всех сторон, затхлость, сухость, темнота и пронзительно белый луч налобного прожектора. Мы спускались на страховочных тросах один за другим, пробираясь сквозь обломки переборок — те скалились голыми срезами, как развороченные ребра диковинного зверя. Агенты Призрака, заложившие заряды, знали свое дело, основной удар ушел вниз, не задев ничего лишнего; нам оставалось только пройти эти пятнадцать-двадцать метров. Дальше, я помнил, должен быть открытый узел коммуникаций — по крайней мере, так думали инженеры. Эти ярусы не обслуживались никем, кроме пауков-хранителей. Возможно, СБЦ уже даже не помнила об их существовании, кому охота копаться в древних чертежах? Все равно сюда не пробраться незамеченным. — Это здесь, — возбужденно прошептал второй инженер. Оказалось, он стоял совсем рядом, практически выглядывал из-за плеча. — На несколько метров правее, там проходит линия. Мы сможем подключиться. — Не двигайся, — ровно сказал я-фантом. В высоту зал был не более двух метров, в диаметре — около пятидесяти. Лучи прожекторов расчертили темноту косыми линиями, нервно заметались по стенам. По полу, зашипев, покатился фальшфейер, красные блики осели на сочленениях тонких гибких труб и проводов; те тянулись по полу, поднимались вверх, исчезая в выводных отверстиях, хищными щупальцами оплетали зал. Мерцающий свет играл с сознанием в жуткие игры — провода казались живыми копошащимися скоплениями гигантских, толщиной в руку, металлических червей. В одном месте таких червей было особенно много, целый клубок — как я понял, это и был наш вожделенный информационный узел. Поодаль у стены что-то шевельнулось, едва заметное движение в общей мешанине бликов. Но теперь, когда его засек фантом, я насторожился тоже: что-то явно было не так. Луч прожектора скользнул в ту сторону, расширился, охватывая большую площадь — и осторожно выбирающиеся из проводов паучьи лапы с клешнями, тусклый блеск искусственного хитина и темные фасетчатые глаза. Они нас уже ждали. Не меньше десятка, и мне показалось, что откуда-то из темноты появляются новые. Фокус зрения сместился так быстро, что я не успел осознать картину целиком, только какие-то обрывочные образы, алое на черном и сером. Пауки-хранители не издавали никаких звуков и почти не двигались, только порой переступали с лапы на лапу, и их клешни тихо скребли по металлическим пластинам. — Они не опасны, — шепнула из-за спины Бет. — В истории нет ни одного случая, где хранители напали бы на людей. Уверенности в ее голосе не было. — Надо рисковать, — ровно сказал Арес; он уже наводил прицел, вернувшаяся связь через имплантат остро дернула нейроны. — Работаем быстро. Плохое место, никаких укрытий. Это означало: упадут щиты, и нам конец. Но, может быть, пауки действительно не станут мешать?.. — Принято. Мы осторожно шагнули вперед; я впереди, позади, отставая на два шага, инженеры. Взгляд фантома метался из угла в угол, видимо, в надежде упредить возможный удар, но хранители не двигались, такой же молчаливой толпой стояли у стен. Только чуть поблескивали, отражая свет прожекторов, круглые фасетчатые глаза. Второй инженер аккуратно вытащил оборудование, разложил рядом с узлом — какие-то датчики и коробки, пару крупных, с две ладони, и несколько штук поменьше, в три пальца — и как только они умудрялись разбираться во всем этом? Бет смотрела на омни-тул, взгляд ее уже стекленел, имплантат соединял ее и машину, запускал щупальца в человеческий мозг и механическое нутро приборов. Дисплеи засветились мягким белесым светом, по экранам побежали символы, быстрее, быстрее… Ни я, ни фантом не успели засечь первую атаку. Просто что-то темное и маленькое чиркнуло в воздухе, затем еще и еще; я-фантом рухнул на пол, увлекая за собой Бет, заслоняя ее собой. Щиты блеснули, истощив энергию и торопливо перезаряжаясь — первая батарея ушла в ноль практически мгновенно, а я даже не успел понять, что произошло. Рядом сверкнуло, лопнул, не выдержав постоянных ударов, соседний щит. Второй инженер с некоторым удивлением вытащил из левого бедра вошедший почти на полпальца длинный тонкий шип. Поднял голову, все еще недоуменно сморщился — и отчаянно, мучительно закричал. К нам метнулась медик, на ходу вытаскивая медпаки, и замерла, охнув и прижав ладони ко рту. Кислота — та самая, что убивала хранителей — плавила его тело изнутри, просачивалась в кости и растворяла клетки, проникая все дальше. Он все еще кричал, уже упав на пол и корчась в луже из собственных внутренностей; ноги превратились в кашу с шипящими белеющими осколками костей. Кричал до тех пор, пока не отказала даже начинка «Цербера», превращающая человека в машину. Не успел включить имплантат, отрешенно понял я. — Работай, — коротко бросил Арес. Щелкнул термопатрон; одна тварь откинулась назад с перебитой шеей. Еще щелчок — еще одна тварь. Я-фантом подскочил на ноги, метнулся вперед смазанной тенью, меч нашел первую цель, почти не встретив сопротивления. Щит мерцал, принимая на себя бесконечные атаки от новых шипов до бесперебойно тянущихся отовсюду клешней; те царапали светлую дугу барьера, соскальзывали и тянулись вновь. Арес стрелял так быстро, как только позволяла ему нечеловеческая скорость снайперов-немезис; мы делили с ним зрение и цели, мое движение продолжало чужое, его намерение догоняло мое. Среди бесконечного, бессмысленного для человека мельтешения я-Джонс один раз увидел взлетевший над Бет и Аресом голубоватый купол биотики — медик, выпрямившаяся во весь рост, стояла рядом с ними, и ее разведенные ладони едва заметно подрагивали. На сколько еще таких куполов ее хватит, я не знал. Твари не заканчивались. Лезли откуда-то из щелей, появлялись из-под завалов проводов и труб, а мы не могли даже использовать гранаты, чтобы не обрушить потолок нам на головы. Вряд ли эти ярусы строились с расчетом на то, что их будут бомбить. Проверять не хотелось. — Почти подключилась, — коротко бросила Бет. — Еще минут десять. В какой-то момент резко наступила тишина. Я-фантом обернулся; Арес, припав на одно колено, торопливо менял обойму, вокруг были беспорядочно рассыпаны использованные гильзы термопатронов. Бет, склонившись над информационным узлом, продолжала колдовать с приборами. Медика не было — осталось только еще одно шипящее месиво на полу, в котором с трудом угадывался человеческий скелет. — Помоги мне, — негромко позвал детский голос. Я-фантом развернулся, стремительно, готовый к удару. И недоуменно опустил оружие — пауков-хранителей больше не было видно. Из темноты, неловко оступаясь и соскальзывая на проводах и изломанных хитиновых панцирях, выбрался растрепанный мальчишка в грязной драной одежде. Взглянул на меня, протянул руку: помоги. Я помнил его. Я отдал ему фальшфейеры, там, в забытой всеми колонии шахтеров, перед тем, как сорваться в последний забег наперегонки с хасками. Вроде бы наши все-таки успели эвакуировать выживших. Кажется, да. Или нет? Я вообще спрашивал об этом? Может, упоминал Ленг. Или Арес. И как он здесь оказался? Попал вместе с беженцами на Цитадель, отстал от семьи, заблудился и провалился в один из люков? — Я заблудился, — сказал мальчишка. — Провалился в один из люков. Пожалуйста, помоги мне. Хорошо, ответил я. Конечно. Подумал, что, может, уже пора переключиться на человечий режим, но мысль была какой-то тусклой и мимолетной. Когда подступает сознательная кома, первой приходит темнота, а я все еще видел отлично. Я-Джонс мог разглядеть каждую рваную нитку на рукавах и штанинах мальчишки несмотря на то, что он стоял в добром десятке шагов от нас. — Иди сюда, — сказал фантом. — Мы скоро закончим. Я помогу тебе выбраться. — Джонс? — ровно произнес Арес. Связь кольнула запросом и горячо прошлась по нейронам; я не обратил внимания, имплантат почти сразу же заблокировал лишние раздражители. Отступил в сторону, пропуская мальчишку — тот, чуть прихрамывая и неловко перебираясь через беспорядочное месиво хитиновых ошметков, подошел ближе. И вдруг остановился, исподлобья глядя на Бет. — Подключилась, — напряженно сообщила Бет. Выдохнула, обернулась: — Осталось только запустить, пять минут загрузки и все. Джонс?.. — Мальчик пойдет с нами, — ответил фантом. — Ему нужна помощь. — Джонс, — голос Бет был очень тихим. — Рядом с тобой никого нет. Ее рука медленно потянулась к пистолету. Ее щит все еще работал, дожигая остатки батареи, но был на последнем издыхании — один-единственный удар фазера сжег его мгновенно. Голубоватое мерцание исчезло с едва различимым хлопком, и в следующее мгновение я-фантом уже стоял в двух шагах от нее. Лезвие меча вошло в шею легко, не заметив сопротивления, рассекло артерии и позвонки. Обезглавленное тело качнулось и тяжело рухнуло на землю, кровь смешалась с кашей из чужих внутренностей. — Помоги мне, — сказал мальчишка. Я-фантом посмотрел на Ареса. Пистолет в его руке был направлен мне в голову. И даже человечьим сознанием я понимал, что итог такой схватки будет зависеть от чистой случайности. У нас обоих рабочие имплантаты, дистанции недостаточно для контактного боя. Мне придется уворачиваться, уходить в сторону, терять время — и если я не сумею сократить расстояние между нами достаточно быстро, Арес всадит в меня всю обойму. В поединке между мечом и пистолетом на неконтактной дистанции всегда побеждает пистолет. — Джонс, — негромко позвал Арес. — Рядом с тобой никого нет. Смотри через меня. Он лжет, сказал мальчишка. Стоит тебе отвлечься, как он выстрелит. Я-фантом не двигался, видимо, пытался рассчитать наиболее перспективный вариант боя. Образы прощелкивались на периферии, привычно и слишком быстро, чтобы я-Джонс мог разобрать детали. Странно, отрешенно подумалось мне, я видел мальчишку намного отчетливее, чем все остальное вокруг нас. Как будто он ходил под светом софитов, но какие могут быть софиты в этом кишечнике Цитадели… Мне показалось, что я заметил себя — зеркальное изломанное отражение, сжимающее выведенный к бою клинок. И рядом — никого. — Я вижу его, Арес, — сказал фантом. Мы сорвались с места одновременно. Рывок, в глаза ударила вспышка, что-то с силой толкнуло и обожгло плечо. Новая вспышка, удар пришелся на грудь, телом к телу — и в следующее мгновение я увидел перед собой Ареса и свой собственный, заведенный для удара меч у его шеи. Достаточно было только слегка податься вперед. Фантом медлил. Я представил себе, как это случится, как прямо сейчас клинок оборвет его жизнь. Так уже было десятки раз, ничего нового, люди не отличаются друг от друга. Только сейчас что-то навсегда исчезнет. Навсегда — эта связь, это единство, это ощущение чужого и близкого присутствия. Имплантат обрезает лишние чувства, чтобы те не мешались в бою, но что бы я чувствовал, если бы… Если бы вот так убивал собственную мать? — Отключись от имплантата, — тихо сказал Арес. Он не пытался высвободиться или дотянуться до пистолета, просто ждал; с разбитых губ сочилась кровь. Рядом кричал мальчишка, но отчего-то я больше не разбирал слов. Или просто не хотел вслушиваться: может, он там в очередной раз пытался убедить меня убить Ареса, а я не хотел. Я не мог его убить. И почему-то никак не получилось запустить команду отбоя автопилоту. — Отключись, — повторил Арес. — Не сдавайся, Джонс. Еще раз. Пробуй еще раз. Я пробовал снова. Снова и снова; может, все бесполезно, подумалось мне, может, я уже давно «зомби»? Может, «зомби» тоже отлично все осознают, только ничего не могут сделать с более не повинующимся телом, запертые в своей темной комнате без права на амнистию? Может, все это уже видится мне — и мальчишка, и Арес, и я сам, чертов проклятый нинздямен, едва не убивший своего напарника, и… — Джонс!.. Я отшатнулся, оступившись и едва не упав в мутную слизь. Плечо взорвалось мучительной болью, в висках оглушительно стучала кровь — неминуемый откат после затяжного боя. Дрожащими пальцами отключил мономолекулярник, попытался повесить на пояс, но не удержал — меч выпал, покатился по полу. В нескольких шагах от него лежала голова Бет, недоуменно уставившись мертвыми глазами в пустоту. Никакого мальчишки не было. — Я убил ее, — сказал я. Голос напоминал воронье карканье. — Да. Арес, исчезнувший куда-то на несколько секунд, вновь появился в поле зрения, подошел ближе, нагнулся, подобрал меч и сам вложил в крепления на моем поясе. Бескомпромиссно ощупал мое плечо — я едва удержался от вскрика — досадливо поморщился и, вытащив из медпака один из инъекторов, вколол какую-то дрянь прямо в рану. Ощущение было словно кожу стянуло липкой пленкой — больно было по-прежнему, но перестала идти кровь. — Арес, — хрипло позвал я. — Я запустил наш троян… или что бы там ни было, все уже внутри системы. Полагаю, наши предусмотрели невозможность отката, так что, пока не наползли новые твари, нам стоит побыстрее отсюда убраться. — Арес, — повторил я. Повернул голову, посмотрел на Бет. — Не думаю, что это хорошая идея. У тебя же еще остались патроны? Я должен был что-то чувствовать. Наверное. Ужас, опустошение, отвращение, злость — что там обычно чувствуют люди. Но не было ничего. Имплантат, пытаясь спасти мне шкуру, высосал всю химию до дна и следом вкатил львиную долю ингибиторов. И сейчас мне было… никак. Вообще, просто никак. Если бы Арес сейчас направил мне в голову пистолет, я бы не стал — не захотел — сопротивляться. Но я же не смог его убить, вдруг подумалось мне. Зеркальные нейроны, первичная человечья связь матери и детеныша, она пробилась даже через тот блок, что сломал машинные файрволы. Наверное, «Цербер» уже сталкивался с подобным, наверное, именно для этого ученые и затеяли этот странный эксперимент со связью. Никому не нужно было спасать одного случайного фантома — разве что для того, чтобы потом отправить его вместе с напарником на самоубийственное задание. Чтобы один всегда смог подстраховать другого. Подстраховать — или вовремя уничтожить угрозу. Но что, если другой тоже не сможет выстрелить?.. — Смогу, — сухо сказал Арес. — Я старший двойки. И, Джонс, у нас нет времени на самобичевание. Все мы знали, чем рискуем и что стоит на кону. Эти твари точно так же могли подцепить меня или Бет. В этой войне самый опасный враг — тот, что у нас в головах. Я промолчал. Зажмурился на миг: слишком отчетливо всплывало в памяти мальчишеское «помоги мне». Я с самого начала был слабым звеном. Возможно, сознательная кома не прошла бесследно. Возможно, медикам пришлось перепрошить намного больше «мяса», чем мне сказали; больше, чем позволяет наш относительно безопасный рубеж. Возможно, настоящий я — первый я-Джонс — действительно погиб в том бою с хасками, а я-нынешний, который считает себя Джонсом — не более, чем искусственный конструкт сознания, собранный из старых воспоминаний и отлаженный под одного-единственного снайпера-немезис, которому позарез был нужен напарник. Очередной гениальный шедевр церберовских нейропрограммистов: «зомби», искренне считающий себя человеком. И у меня нет никакого способа проверить, правда ли это. — Не уверен, что смогу в ближайшие сутки использовать имплантат. — Надеюсь, не будет необходимости, — отозвался Арес. — Ленг уже сворачивает операцию, «Цербер» отступает. Нам с тобой надо только добраться до убежища. Я помнил. Последняя часть плана: недалеко отсюда, в недрах рабочего квартала, нас ожидала квартира, купленная кем-то из бесчисленных агентов Призрака. Там мы должны были отлежаться и зализать раны, пока подоспевшие войска Альянса и союзных рас зачищают Цитадель, а потом, через пару дней, незаметно ускользнуть и вернуться на базу. Отличный план. Может быть, у нас даже получится. — Помоги мне.