Broken Hearts: Love Smith

      Наранча буквально пулей пронёсся мимо Рены — она ощутила, как по лицу ударил слабый, но обжигающий кожу ветерок. Моргая и пытаясь осознать, что случилось, девушка нерешительно прошмыгнула в кабинет Джотаро. Из которого, кстати, и выбежал Гирга, попутно выкрикивая ругательства (непонятно, в чей адрес).       В помещении, где обычно проводились собрания относительно их «войны с Пассионе» (и где большой и страшный японец Куджо пропадал почти всё время), находились Аббаккио, Буччеллати и сам Джотаро. Всё «старшее поколение», как их в шутку называли Джоске и Окуясу. Рена осталась стоять в дверях, переглянувшись с Леоне — слегка озабоченный и недовольный взгляд, намекавший на то, что ей лучше было бы прийти попозже, объяснил всё без лишних слов. Бруно же коротко кивнул девушке, видимо, намереваясь мягко выпроводить её, но мужчину перебил Куджо: — Она не мешает, — буркнул японец, даже не смотря в сторону Рены. Брандо нахмурилась. Ей явно не нравилось, как по-хозяйски и как самодовольно вел себя этот азиат, будто возомнив себя самым главным в команде. Даже Буччеллати и Аббаккио показывали себя перед ним со сдержанной стороны, не пытаясь оспаривать его единственно-верное мнение. На всех собраниях слово всегда оставалось за Джотаро — это девушка подметила ещё пару дней назад. Видимо, и сейчас ситуация ничуть не поменялась. — Она тут не причём. Не стоит приплетать её к нашему разговору… — судя по тону голоса, Леоне начинал заводиться, и, казалось, лишь присутствие Буччеллати слегка уравновешивало его вспыльчивую и несдержанную натуру. Японец же, совершенно не обращая внимания на явные нотки угрозы в словах Аббаккио, жестом подозвал Рену пройти в кабинет. — А зачем я нужна? — недовольно поинтересовалась Рена, шмыгнув носом и сделав один нерешительный шаг в сторону присутствующих. Девушка ещё раз посмотрела на Леоне и увидела в его глазах немое недоумение. Кажется, никто и правда не догадывался, почему Куджо понадобилась бывшая наёмница Джованны. — Мы как раз разговариваем об одном человеке. Думаю, тебе приходилось работать с ним, пока ты находилась у босса Пассионе, — Джотаро наконец-то перевёл взгляд в сторону Рены, из-за чего ей стало не по себе. Она привыкла чувствовать на себе разные взгляды — злые, пронзительные, опечаленные, умоляющие о пощаде… Но глаза у этого странного японца были настолько спокойными, невозмутимыми (можно даже сказать — окаменелыми), что девушке никогда больше не захотелось бы с ними сталкиваться.       Интересно, его кто-нибудь мог бы полюбить за такой взгляд? Вряд ли. — Паннакотта Фуго. Знаешь его?       Рене показалось, что на неё буквально давят. Не хватало только пыточных инструментов, с помощью которых злой большой Куджо узнал бы всю информацию. — Это что, допрос? — грубо переспросила девушка, понимая, что её защитная реакция от подобных ситуаций сработала буквально сама по себе. Бруно словно почувствовал весь дискомфорт, что ощущала Рена, и попытался продолжить говорить вместо неё: — Может быть, она и пересекалась с Фуго, когда работала на Джов… На Джорно, — Леоне недовольно цыкнул, услышав секундную заминку в словах своего капо. — Но, тем не менее, мы сейчас беседуем о другом. И, возможно, мнение Рены и понадобится нам, когда мы придём к окончательному решению… — Так знаешь или нет? — бесцеремонно перебил Куджо Буччеллати, из-за чего Рена, сжав кулаки, проглотила оскорбление, специально придуманное для бестактного японца. Понимая, что ссорой она только усугубит и без того напряжённую обстановку, девушка решила отвечать сама за себя: — Знаю. Видела его у босса. Зачем он вам нужен? Если он владеет какой-то информацией, то, извините, я вам ничего не могу рассказать. Мы с ним почти не общались … — если не считать того не самого приятного случая с Ори и болезнью Паннакотты, подумала про себя Рена. Этого «старшим» было вовсе не обязательно знать. — В связи с тем, что ты перешла на нашу сторону, у Буччеллати и Аббаккио, — Рена тряхнула головой, пытаясь не засмеяться от ужасного японского акцента Джотаро, — возник один вопрос. Думаю, ты сможешь на него ответить, так как, по крайней мере, должна была наблюдать за поведением Паннакотты. Как ты думаешь — заслуживает ли он прощения? Девушка моргнула пару раз, не понимая сути заданного вопроса. Она снова обменялась взглядами с Бруно и Леоне — те смотрели на девушку серьёзно, видя, как она подавляет в себе ехидные усмешки. По спине Брандо пробежал неприятный холодок, и она боязливо переспросила: — Заслуживает прощения? — Рена, послушай… — начал ненавязчиво говорить Буччеллати, будто пытаясь аккуратно выведать у девушки что-то очень важное. Что-то, что было известно лишь ей одной. — До того, как… Как остаться с Джорно, Фуго был вместе с нами. Я до сих пор не уверен, что он действовал по собственной воле. Ты видела, как он работает. Видела, как ведет себя. Скажи, пожалуйста, есть ли какой-то шанс спасти его от ошибок? Ведь, ты же, будучи врагом, всё же доверилась нам и выбрала верную сторону. Так, может, есть шанс и нашего Фуго вернуть назад? Вот почему… Мы спрашиваем тебя.       Брандо вдруг осознала — на неё давила отнюдь не строгая, максимально собранная и жуткая натура Джотаро. Куда как сильнее сейчас на неё давил проблеск отчаянной надежды, мелькавший во взгляде Бруно. Он так искренне переживал за своего бывшего подчинённого (даже и язык не повернётся так назвать человека в окружении Буччеллати; скорее, за собственного друга), что будто молча выпрашивал у Рены положительный ответ. Вот только она попросту не могла соврать людям, которым впервые сумела поверить. — Извините, я… Я не могу ответить на такой вопрос… — тихо проронила девушка, моментально разворачиваясь к присутствующим спиной и быстрым шагом удаляясь прочь от кабинета. В этот момент Рена ни о чём не думала — ни о том, как некрасиво она повела себя перед «старшими», ни о том, что Леоне наверняка отчитает её за сказанное и сделанное (и в чём-то будет прав), ни о том, что она оставила мужчин наедине с суровым Куджо. Ей хотелось попросту спрятаться от этих взглядов, требовавших от неё правды.       Рена остановилась в коридоре, переводя дыхание. Как? Как она могла рассуждать о прощении Фуго, когда сама до последнего избегала подобных мыслей?!       Жестокая правда окатила девушку как ледяная, жгучая волна. Она совершенно ничего не знала о Фуго. Она не могла наверняка сказать, остался ли он с Джорно по собственной воле или же он сомневался в принятом решении. Чёрт, между ними произошёл ровно один диалог! Конечно, тогда парень говорил о том, что не до конца разобрался, правильно ли он поступил, приняв сторону Джованны; что он просто хочет перемирия между всеми, и чтобы его семья вновь воссоединилась… Но, это всего лишь один разговор. Рена не была настолько близка с Паннакоттой, чтобы понимать, были ли его рассуждения правдивыми или просто являлись болезненным бредом. В конце-то концов, он сам сказал, что не знает, как дальше ему поступать. Что ему стоит для начала разобраться в себе… Концовки этой истории Брандо, увы, так и не узнала. Она оставила Пассионе на следующий же день.       Какая отвратительная ирония. Оскалившись, Рена обняла себя за плечи и села на корточки, чтобы унять внутренний нарастающий тремор. С тех пор, как она попала в команду Буччеллати, девушка сама не раз задавалась вопросами о Фуго. Может быть, стоило предложить ему бежать вместе? Дать ему этой решимости, поддержать и сказать, что она будет рядом?       Но, что, если он откажется? Может, в его глазах она уже стала предательницей, не способной исполнять долг семьи — защищать Джованну ценой жизни?       Одна только мысль о том, что Фуго мог возненавидеть её, по-настоящему пугала Рену. Точно также, как пугали собственные чувства. Ощущая, как лицо ее начинало предательски гореть от прилившей крови, Брандо выдохнула. — Можно ли испытывать что-то к человеку, которого ты почти не знаешь? — спросила девушка сама у себя. Нет же. Бред. Или можно? Бывает же так называемая «любовь с первого взгляда»…       Вряд ли их с Паннакоттой взаимоотношения можно было назвать таким красивым словосочетанием. Они были похожи, безусловно — оба потерянные, непонятые окружающими, одинокие жертвы обстоятельств. Которые, к тому же, боялись и не решались идти против главенствующих над ними людьми. Рена это понимала и (как же стыдно!) нарочно издевалась над Фуго. Отчасти потому что пыталась скрыть их схожесть, недоумевая, что есть кто-то такой же. Отчасти потому что действительно злилась на парня — у него-то хотя бы были все возможности решать всё самостоятельно, а не отсиживаться и скулить в уголочке! И сейчас, когда даже у неё хватило смелости наступить на горло своим страхам и пойти против семьи, Брандо не переставала думать о том, что у Фуго были все шансы сделать точно также. Так, почему нет? Чего ему не хватало?       Поэтому, наверное, она и не смогла ответить на вопрос Бруно. Как можно, зная человека лишь на один процент?       Можно ли любить человека, почти ничего о нём не зная?       Встав на ноги, Рена выдохнула и направилась к выходу на крышу — он находился в конце коридора. Свежий воздух ей бы явно не помешал.       Поднявшись через чердак по лестнице вверх, девушка приоткрыла небольшую дверцу и вылезла на черепичную крышу их двухэтажного дома. Кажется, «проветриться» требовалось не только ей — неподалёку от Рены сидел Наранча. Поначалу он не заметил незваного гостя, так как тщательно и сосредоточенно выслеживал кого-то при помощи своего станда. Заметив на радаре девушку, Гирга тут же отменил действие Aerosmith и повернулся лицом к Рене, сразу же отвечая на ее немой вопрос: — Подумал, вдруг враг решил напасть. Проверял обстановку.       Пожав плечами, Рена кивнула в знак принятия ответа, хоть и понимала, что это была самая настоящая ложь. Как правило, «старшие» периодически просили его проверять территорию. Сам Наранча бы вряд ли додумался до подобного. Создавалось впечатление, словно он ждал кого-то и потому так тщательно старался найти на радаре. — А ты здесь какими судьбами? — буркнул юноша, опираясь ладонями о холодную металлическую поверхность.       «Да, он явно не в духе», — отметила про себя Рена, усаживаясь рядом. Мальчишка хмурился и ворчал что-то себе под нос вовсе не потому, что ему не нравилось присутствие Брандо. В отличие от Рены, которая поначалу пыталась его избегать всеми силами, Наранча довольно быстро смирился с «пополнением» в их отряде, хоть и сам сперва отпускал в сторону бывшей наемницы свои типичные гадкие усмешки. Возможно, беседа с Буччеллати (Рена не знала наверняка) поменяла мнение Гирги относительно «новенькой», да и сама она, вследствие некоторых событий, теперь старалась общаться со всеми в команде. — Захотелось побыть одной… Думала, здесь смогу спрятаться ото всех. Особенно от этого громилы Джотаро, — девушка попробовала хитростью выяснить, что конкретно тревожило Наранчу. Судя по тому, как он выбежал из кабинета Куджо, именно японец мог быть причиной его скверного настроения.       И Рена действительно не прогадала. Стоило юноше услышать имя азиата, он тут же начал размахивать руками и говорить на повышенных тонах, совершенно не беспокоясь, что его могли услышать: — Тебя он тоже бесит?! Ведет себя здесь, словно ему все должны! Конечно, хорошо, что он предоставил нам этот дом в качестве убежища, но это, в общем-то, все его заслуги! Пока мы сражаемся, он и носа не высовывает из своей норы! Ещё и лидером себя возомнил! Да он и в подмётки не годится Буччеллати! — пока Наранча ругался на, похоже, далеко не всеми любимого в их команде Куджо, Рена едва могла сдерживать легкую улыбку. Возможно, она даже чуть-чуть завидовала юноше — тот мог открыто говорить о том, что ему не нравилось, в то время, как сама Рена лишь смиренно молчала, не привыкнув высказывать своё мнение. — Ага… Он и правда раздражает, — всё, что смогла произнести девушка, пока Гирга, запыхавшись от злости, прервался на пару секунд. — Не то слово! — согласие Рены словно придало Наранче сил ещё больше ругаться на «противного японца». — А шляпу ты его видела? Что это за ужасный, безвкусный кусок тряпки?! — Кажется, что она срослась с его волосами намертво… — прикрыв рот ладонью, Рена захихикала. Кто бы мог подумать, что простого общения было вполне достаточно, чтобы отвлечься от мрачных, удручающих мыслей? Пусть даже и с таким дурачком, как Наранча. Юноша подхватил шутку Брандо, громко прыснув со смеху: — Точно-точно! Это ты верно подметила! — Японцы, что с них взять? — Им, что, моду никак не завезут?!       Развесёлый смех парнишки, сопровождаемый тихими, но искренними усмешками Рены, уносился ветром вдаль — туда, где чернели верхние этажи жилых домов. Где-то с минуту они обсуждали стрёмную внешность, невыносимый характер и полное отсутствие вкуса у Джотаро, но, Наранча вдруг притих, опустив голову. — Да и вопросы странные задаёт… Мы же не на допросе, чтобы так разговаривать. — Вопросы? Что за вопросы? — попыталась Рена ненавязчиво выпытать у парня, что же случилось между ним и Куджо в кабинете. — Про Фуго, — буркнул Наранча, почёсывая затылок и отводя взгляд в сторону. — Мол, хотел бы я, чтобы он вернулся? Заслуживает ли он прощения? Аргх! Это всё слишком сложно, откуда мне знать?!       «Значит, не только у меня он намеревался узнавать про Паннакотту», — сделала Рена логический вывод, параллельно наблюдая за тем, как лицо юноши искажалось то злобой, то сочувствием, то некой жалостью. — Почему именно ты? Вы были друзьями? — девушка на мгновение испугалась, что её вопросы могли прозвучать крайне нетактично, но, похоже, Наранча (святая, детская душа) даже не обратил внимание на их прямолинейность. — Наверное, Буччеллати ему рассказал. Да, мы общались, пока Фуго… Не ушёл от нас. Точнее, пока мы не покинули Джорно. Знаешь, это, вообще-то, очень трудно — выбирать чью-то сторону! Я чувствую, что поступил правильно, оставшись с Буччеллати и Аббаккио, но Фуго… — губы мальчика поджались. — Не знаю. Не понимаю, почему он так поступил. Мне всегда казалось, что он был одним из немногих здравомыслящих людей в мафии, хоть и со своими агрессивными тараканами в голове. Он всегда помогал мне, подсказывал верные решения, а теперь, я словно остался наедине с кучей вопросов, на которые никак не найду правильный ответ. — Фуго? Помогал тебе? Да… Это на него похоже, — смущённо улыбнувшись, тихо пробормотала Рена. В голове сразу всплыли воспоминания того дня, когда он вступился за неё в их стычке с Ниру, несмотря на то, как Рена плохо относилась к нему.       Выходит, он всегда был таким — пытающимся помогать тем, кто нуждался в этом. — И, знаешь, с одной стороны я его ненавижу. Он — дурак и придурок, который прекрасно видит, что у Джорно поехала крыша, но всё равно предпочёл остаться возле него. Может, испугался. А, может, у него какой-то свой хитрый план. Несмотря на всю мою злобу, я… Не хочу в нём сомневаться, — девушке показалось, что голос Наранчи надломлено дрогнул. — Я хочу верить, что он знает, на что идёт. И что он вернётся к нам. Я бы простил его, не задумываясь. Хоть и дал бы парочку затрещин — потому что заслужил!       Отвернувшись от Рены, парнишка пару раз всхлипнул и вытер рукой нахлынувшие к глазам слёзы. Девушка предпочла не трогать Гиргу, прекрасно понимая, что в такой ситуации никто бы не хотел, чтобы к нему проявляли сострадание. Не показывать слёзы — попытка доказать, что ты сильный, верно? — Значит, он вернётся. Однажды. Если будешь в него верить, — в своих мыслях Рена поблагодарила Всевышнего, что Наранча не просил её наслать сон, в котором он бы встретился с Фуго. Пусть его обнадёживают слова, а не туманные иллюзии, не являющиеся правдой. — Конечно, вернётся. Куда же денется. Я и так каждый день его жду… — поняв, что он проболтался, Гирга ойкнул и прикрыл рот обеими ладонями. — Буччеллати ни слова. — Не расскажу, не бойся, — Рена мягко усмехнулась в ответ. — А я ведь давно хотел спросить у тебя… Ты же, вроде как, должна была видеть Фуго. Когда ещё была наёмницей при Джорно. Как он там? С ним всё хорошо?       И снова — эта чёртова надежда, проблескивающая в ярко-фиолетовых глазах мальчишки. Надежда, так давящая на неё.       Кажется, в этот раз ей всё же придётся соврать. Ни к чему Наранче было знать о том, как над Фуго издевался её же родной брат. Как она спасла Паннакотту от зверств, совершённых Ори, пусть и отчасти сама допустила это, не встав на защиту парня изначально.       И как ей было стыдно за всё сделанное перед Фуго. — С ним всё хорошо. Уж поверь, он никому не позволяет себя обижать, — и пусть она пообещала сама себе, что больше никогда не будет носить маски, это был её последний, финальный раз. Слова, сказанные так убедительно и сопровождающая их добрая улыбка обрадовали Наранчу. Юноша заметно повеселел, облегчённо выдохнув: — Это самое главное! А то, мне казалось, хоть он и мозговитый, но не всегда может за себя постоять… Значит, и правда он что-то замышляет! И скоро вернётся к нам! — Да… Ты прав, Наранча.       Они ещё долго разговаривали на совершенно отвлечённые темы. Рена чувствовала, как эти бытовые диалоги ни о чём выручали её, помогая не думать о том неприятном обмане, на который ей пришлось пойти.

***

      С кухни повеяло приятным теплом и вкусными запахами, которые буквально зачаровали проходящую мимо Рену. Девушка медленно прошмыгнула в помещение, ведомая сладким любопытством. К своему удивлению, она увидела там Буччеллати, стоящего около духовки и регулирующего температуру в печи. Судя по посуде, аккуратно сложенной в раковине, он что-то выпекал. Подозрения Рены подтвердились, стоило её взгляду упасть на большой поднос с печеньями, занимавшем почти весь стол.       «Он. Готовит. Он готовит. Стоп, на какую армию он готовит это все?», — конечно, их отряд нельзя было назвать маленьким, но таким количеством выпечки можно было накормить чуть ли не целую роту солдат. Да и, сам факт того, что их лидер (и никакой-то там Джотаро; Брандо видела командира исключительно в Бруно) торчал на кухне и что-то готовил для своих людей, был… Мягко говоря странным. Очень странным. До ужаса каким странным.       Минутная заминка выдала присутствие Рены. Пока она продолжала удивлённо таращиться на мужчину, тот, обернувшись, заметил девушку и ласково усмехнулся в своей привычной манере. — Ну, и чего ты застыла? Не стесняйся. Ты, наверное, проголодалась?       У Рены не имелось за собой привычки просить еду, если она испытывала чувство голода (спасибо бабушке Энье и её палке), но за неё ответил заурчавший желудок. Слегка покраснев и стараясь не смотреть в сторону печенья, девушка опустила голову. Бруно всё понял без лишних слов и тут же протянул ей лакомство и жестом руки предложил сесть за стол. — Тебе повезло. Не то, на запахи прибежал бы Наранча, и тогда пришлось ждать бы вторую партию, — продолжал говорить Буччеллати, пока Брандо усаживалась на стул и рассматривала чересчур большое для её ладошки печенье. — Его, кстати, надо есть, а не смотреть на него так пристально. Оно не отравлено, не бойся. — Причём тут яд? — смущённо проворчала Рена. — Просто… Это непривычно. — Что непривычно? — Всё, — кратко отрезала девушка, надкусывая сладость. Не сказать, что это было самым вкусным, что она когда-либо пробовала в своей жизни (в Пассионе их кормили в разы лучше, к примеру), но, от выпечки исходило что-то домашнее, успокаивающее. Такое в обычном магазине явно не приобретешь. Рена расплылась в улыбке, а Буччеллати, подметивший это про себя, вновь усмехнулся: — Нравится? Не так уж и непривычно, верно? — Я не это имела ввиду, — наконец, отвлёкшись от печенья, девушка попробовала объяснить свою мысль. — Не каждый день увидишь, как командир отряда готовит что-то для своих людей… Не думала, что такое в принципе возможно. — Я не отношусь к ним, как к солдатам, Рена, — слова Бруно могли показаться со стороны чуточку укоризненными. — Они мне… Как семья, думаю. Почему бы не порадовать свою семью в такие редкие минуты тишины и спокойствия? Разве твои родители не делали также, когда ты была маленькой? — Честно… Я не понимаю, о чём ты, — девушка вдруг перестала есть, задумчиво склонив голову влево. Буччеллати отвлёкся от возни с плитой, недоумённо глядя на Рену. — Не понимаешь? — Нет.       Осознание того, что Брандо говорила совершенно серьёзно, ввело мужчину в некий ступор. — И не надо смотреть на меня с таким сочувствием. Мне не больно говорить об этом, не бойся, — Рене пришлось натянуть неуверенную улыбку, чтобы хоть немного успокоить Бруно. — Я не помню своих родителей. Во мне не заложены такие понятия, как «папа», «мама», «семья». Я не скучаю по ним… Но и не понимаю, как работают эти ваши… Семейные связи. Наверное, лучше будет сказать так. — Я думал, если у тебя есть брат и сестра, то, соответственно, и должны быть родители, — рассудил Буччеллати, поворачиваясь полностью к Рене. — Действительно. Некоторые думают, что мы — неродные друг другу, но, к моему сожалению, в нас течет общая кровь, — Брандо обречённо выдохнула. — Наша мама была японкой по происхождению, а отец родился и вырос в Ирландии. Из-за беспорядков они переехали в Египет, с нами тремя — мне тогда был всего год. Но, видимо, им суждено было погибнуть из-за войны… На отель, где они остановились, упала бомба. Не знаю, каким чудом мы втроем выжили. Службы опеки на время определили нас в детский дом в Каире, а оттуда нас уже… Забрали тетя и дядя. Какое-то время мы жили в Америке, но, как только мы стали подростками, окончательно поселились здесь, в Италии, — Рена резко прервала свой рассказ, понимая, что вывалила на Бруно практически всю свою биографию, чего никогда не делала раньше. Даже Леоне оставалось лишь догадываться о её прошлом по тем воспоминаниям, которые он увидел при помощи станда (и очень зря), а Буччеллати… И правда располагал к себе своей светлой и открытой натурой. Хотелось и дальше делиться с ним всем, что случилось с ней за столь короткую, но насыщенную жизнь. С непривычки, Рена пару раз неуверенно вгрызлась в печенье и почти неслышно пролепетала: — Прости, я, наверное, нагрузила тебя своим рассказом… — Нисколько. Это и правда удивительно — ты побывала в стольких странах… Теперь понятно, почему тебя так зовут и откуда ты знаешь наш язык, — похвала, мелькнувшая в ответе Буччеллати, лишь сильнее смутила девушку. — Дядя и тетя… Многому нас научили. — К сожалению, это «многое» было нацелено на убийства других людей… — грустно проворчал мужчина, из-за чего Рене резко стало стыдно. Словно она сама выбрала такую вот «семью». — Ты не подумай, я не осуждаю тебя. Главное, что ты смогла освободиться от их влияния и выбрать собственный путь. Ты молодец, — кажется, Рена начинала понимать, почему Аббаккио так сильно любил и буквально боготворил этого человека. От одной только его улыбки в животе начинали парить бабочки, а в душе всё согревалось, будто свет, исходящий от Буччеллати, передавался напрямую в тело собеседника. Ухмыляясь в ответ, Рена робко кивнула. — А семья… Ее можно найти даже не в кровных родственниках. Как и родителей, которые будут любить и оберегать тебя. Мать подскажет, как лучше поступить, даст совет и поможет в любой трудной ситуации. А отец защитит от любых невзгод. Это… Трудная ноша. Но, когда видишь улыбку близкого и понимаешь, что он в безопасности, всё становится по плечу… — Рассуждаешь как типичная мама, если судить из твоих слов. Да и ведёшь ты себя также. Особенно с ребятами помладше, — подметила Рена, из-за чего настала очередь Бруно краснеть и смущаться. Отвернувшись к плите, мужчина пожал плечами. Рена попыталась продолжить свои рассуждения: — Но ведь это правда! Ты всегда всем помогаешь, обо всех заботишься. Все тебя любят и уважают и всегда, чуть что случись, сразу бегут к тебе. Значит, многие видят в тебе мать, верно? — Какая же из меня мать, если я не смог уберечь от ошибок одного из детей… — горько прошептал Буччеллати, опираясь ладонями о стол и горбя спину. Плечи Рены нервно дёрнулись — речь шла о Фуго. — Ты так сильно за него беспокоишься? — Он был одним из первых, кого я принял в свою команду. Знаешь… Фуго, при его блестящем уме, всегда казался мне нерешительным. Наверное, из-за его боязни показать свою агрессивную сторону характера. Я помогал ему как мог — направлял его, подсказывал… И не могу представить, как он справляется там в одиночку. Я не настаивал на предательстве, ведь, каждый сам выбирает свой жизненный путь. Но сейчас, мне кажется, надо было силой забрать его с собой, — Буччеллати надломлено усмехнулся. — Странно, что не я поднял вопрос о том, стоит ли попытаться переманить его на нашу сторону… — А кто же? — Рена вопросительно моргнула, удивляясь сказанному мужчиной. — Джотаро сам заговорил об этом. Отсюда и вытек такой вопрос. — И как ты сам думаешь? Ты бы простил его? — Ох, Рена… Я бы отдал всё, чтобы наша семья воссоединилась. Мне неприятно воевать с Джорно. Скорее, это было вынужденное предательство, с помощью которого, как я думал, я спасаю своих людей. Я бы и Джорно попытался спасти… Но, наверное, я слишком много взваливаю на себя, не спрашивая у других. В результате подвергаю всех ещё большей опасности. Эгоистично, не правда ли?       Вдруг Бруно почувствовал, как ладони Рены аккуратно притянулись к его плечам. Обернувшись, он увидел, что девушка вжалась в его спину, спрятав взгляд под чёлкой. — Рена?.. — Никакой ты не эгоист. Ты всё делаешь правильно. Из-за таких людей, как ты, мир ещё окончательно не сошёл с ума. И ты… И мы. Мы всех спасём. И Джорно, и Фуго. Теперь я понимаю, у кого Фуго научился помогать другим, несмотря на риск для собственной жизни. У него и правда самая лучшая мама на свете.       Выдыхая, Буччеллати не смог сдержать радостного, тихого смеха. Его тёплая рука осторожно накрыла ладонь девушки. — Но, получается, по твоей логике… Аббаккио — папа? — внезапно выпалила Брандо, прерывая уютный момент тишины. Бруно зажмурился, представляя эту забавную картину: — Почему ты так решила? — Он хоть и пытается всех нас защитить, но выглядит очень строгим. И вечно на всех ворчит. — Но с ним ты больше сдружилась, чем с остальными? — хитро подметил мужчина. — … Возможно, — Рена отпрянула от Буччеллати, вновь возвращаясь за стол и стараясь по-прежнему не смотреть на Бруно, чтобы не выдавать, как её лицо залилось краской от смущения. Бывший капо вновь вернулся к духовке. — Выходит, ты — папина дочка. — Звучит ужасно. — Правда, глаза у тебя вовсе не отцовские… — протянул Бруно, из-за чего Рена насторожилась. Перестав тянуться за ещё одним печеньем, девушка едва слышно пробормотала: — Заметил? — Ещё с того раза, как ты помогла мне справиться с кошмарами. Я же помню, что у тебя всегда были тёмно-синие глаза. Поначалу я думал, что мне кажется, но, когда Леоне сказал, что у тебя поменялся их цвет, я понял, что это не обман зрения. Не хочешь рассказать, почему теперь у нас с тобой… — Глаза одного цвета? — закончила девушка предложение за Буччеллати. Мысленно одёрнув себя (в самом деле, это заметили БУКВАЛЬНО все, но она отмалчивалась до последнего), Брандо нехотя пояснила: — Та способность, которую я применила на тебе… Я использовала её всего пару раз в жизни. И каждый раз происходили определённые перемены во внешности. В частности — в лице. Сама не знаю, как так получается. Видимо, из-за крови я перенимаю частицу внешности того, в чьи сны влезаю. В твоём случае — цвет глаз. Окуясу с Джоске достали уже, говорят, что я — твоя внебрачная дочь… — А похожа, — ласково усмехнулся Бруно, на что Рена, пытаясь побороть смущение, всё же схватилась за ещё одно печенье и начала быстро грызть его. Тут же на кухню ввалился Наранча, видимо, привлечённый запахом выпечки. — Ого, Рена, и ты здесь! Моё печенье трескаешь! — Оно не твоё, оно на всех! — Тихо, тихо! — поспешил утешить ссорившихся детей Буччеллати. — Не ссорьтесь, хватит на всех!

***

— Что я думаю о Фуго? Решила воспользоваться моим ответом на утренний вопрос Джотаро? Удобно устроилась, мелюзга. — Очень смешно. Какого же ты низкого обо мне мнения… — проворчала Рена, переворачиваясь на другой бок. За спиной раздался тихий смех Аббаккио. — А что ещё тут подумать? Хотел бы я сказать, что ты повела себя некрасиво утром… Но, вопрос-то и правда трудноватый. Особенно для того, кто вообще об этом «ядерном пареньке» ничего не знает. — Странно, — Рена развернулась лицом к Леоне и поправила край одеяла. — Вы же были в одной команде. Думала, ты с ним был хорошо знаком… — в ответ мужчина, сидевший на стуле около её кровати, недовольно фыркнул и сложил руки на груди. — Я никогда не пытался сблизиться с ним или узнать его получше. Как-то так получилось, что он больше был склонен к обществу Буччеллати, а за мной закрепилось звание «няньки для Наранчи». Может, потому что я опасался его станда, а может, потому что не сошлись характерами, но не скажу, что мы были супер-лучшими друзьями. Работали вместе на заданиях, но перекидывались парой слов, и на этом общение заканчивалось. Ни враги, ни друзья, — честно рассказывал Аббаккио, пытаясь вспомнить все общие с Фуго моменты в жизни. — Потому, я ровно отнёсся к его решению остаться на стороне Джованны. Не маленький, в конце концов. — Вот оно как… — разочарованно буркнула Рена. Заметив перемены в её лице, Леоне тихо добавил: — Но, одно я могу сказать точно. Мои близкие принимали его — со всеми закидонами, с его по-настоящему опасным стандом. Сейчас, без его вечного занудства и выкриков стало даже как-то… Пустовато. Будто неполная картина. Тем более, Буччеллати и Наранче явно плохо без него. Они переживают — это даже слепой увидит. Так что, если присутствие этого паренька делает их жизнь лучше, я тоже приму его. Не сразу, наверное… Но, по крайней мере, постараюсь принять. — Не такой уж ты и нелюдимый, как думают наши японские дружки, — хихикнула Рена, расплываясь в хитрой улыбке. Леоне, нахмурившись, с подозрением покосился на девушку. — Будто меня волнует мнение того, у кого шляпа с волосами срослась… — Ты тоже заметил?! — А как ещё? Ничего важного, впрочем, кроме этой кепки, этот Джотаро из себя не представляет… — наверное, Аббаккио больше всего злил тот факт, что Куджо пытался строить из себя негласного лидера, ставя себя, тем самым, выше Буччеллати. Обнимая подушку, девушка зевнула и зажмурилась. — Угу… Мы с Наранчей тоже говорили об этом… — Ну, хоть в чём-то вы сошлись, — ухмыльнулся Леоне. — А теперь, зубами к стенке и спать. День был трудный. — Какой ты заботливый, к тому же… Нет бы, ещё какую-нибудь историю на ночь рассказать… — Сказала мне обладательница станда, насылающего сны. Спи уже. Главное, чтобы тебе не снилась пустыня.       Чувствуя, как она постепенно проваливается в сон, Брандо снова улыбнулась. Ей нечего было бояться, пока на страже её сновидений был такой смелый и сильный Леоне Аббаккио.

***

— Эй, Рена! Чего тут одна зависаешь?!       Девушка вздрогнула, оборачиваясь на знакомый юношеский голос. Увидев Джоске и Окуясу, медленно приближавшихся к ней, Брандо устало выдохнула: — Вы меня везде найдёте, верно? — Аббаккио-сенпай оказался прав, — усмехнулся Хигашиката, обходя качели, на которых сидела Рена, чтобы встать лицом к девушке. — Сказал, если ты хочешь побыть одна, то всегда сбегаешь на эту детскую площадку. — Ну, наверное, это должно значить, что я хочу побыть одна? — буркнула Рена, поднимая взгляд на парня. — Но, вы же это так просто не оставите, верно? — Зачем тут тухнуть в одиночестве, когда можно поделиться проблемами с нами? — подметил Окуясу в своём типичном, прямолинейном репертуаре. Девушке оставалось лишь слабо улыбнуться в ответ. — Хоть он и дурак, но прав. Ты с самого утра сама не своя ходишь. Не, ты, конечно, всегда хмурая, как сотня туч, но сегодня… О-очень хмурая, — задумчиво вытянул Хигашиката, наклоняясь головой чуть ближе к Рене. — А ты, как всегда, хорош в эпитетах, — Брандо нарочно оттолкнулась ногами от земли, чтобы качели немного двинулись вперёд. Джоске едва успел увернуться от столкновения с ними, выкрикивая при этом: — Да мы же правда хотим помочь! — И я благодарна вам. Правда… — вздохнув, Рена перестала качаться. — Но, не знаю, разбираетесь ли вы в такого рода проблемах… — Мы разбираемся во всём! — поспешил утешить девушку Ниджимура, не обращая внимание на скептические взгляды со стороны своего друга. — И в любви в том числе?       Слова Рены явно озадачили молодых людей — Окуясу начал усиленно чесать затылок, а Джоске нахмурился, приложив ладонь к подбородку. — Погоди… Ты влюбилась, что ли? — наконец-то додумался уточнить Хигашиката. — Не совсем. Или… Блин, вот понимаешь, как это сложно! — девушка чуть не вскочила с качелей в порыве собственных эмоций. — Не знаю я. Я видела этого человека так мало, точно также, как и знаю о нём… Практически ничего. Только со слов других. Его близких. — И что говорят другие? — Рене показалось, что на лице Джоске мелькнула ухмылка. Надув губы, Рена смущённо проворчала: — Что он — хороший человек. Которому явно нужна помощь. Пока ещё не поздно. Что он просто запутался в себе, и нужен кто-то, кто подтолкнет его к этому. — Так, а в чём проблема?       Иногда Рене хотелось треснуть Джоске по его шевелюре за слишком глупые вопросы, но она понимала, что последствия могут быть необратимыми. Так что, ей оставалось лишь вскинуть руки по сторонам и недоуменно уставиться на парня. — И не смотри на меня так. Ты же ответила на свой вопрос, фактически. Голову заморочила себе всякими глупостями… — Хигашиката вдруг изменился в лице, сменив придурковатую гримасу на серьёзное выражение. Опершись спиной о качели, он посмотрел вдаль. — Возможно, ты боишься. И не зря. Любовь может быть очень болезненной. Когда тебе разбивают сердце, это, без преувеличений, далеко не самое приятное ощущение. А ещё, ты не уверена, правильно ли это — любить человека, о котором знаешь лишь со слов других. Но, если ты уже видела его, и твое видение совпадает с видением его друзей… Почему это может стать препятствием? Слушай своё сердце, и наверняка сможешь избежать этой боли. Даже разбитое, оно не умирает. Его всегда можно восстановить. И для этого даже не нужен станд, — глупая шутка в конце служила для того, чтобы отвлечь внимание остальных, но Рена заметила, как Джоске, рассуждая на тему любви, постепенно расплывался в мечтательной (и влюбленной?) улыбке, а румянец алел на его бледных щеках. Девушка не стала отпускать какие-либо шутки в адрес Хигашикаты по этому поводу — всё же, он делился с ней чем-то очень сокровенным. — Если считаешь, что нужная ему помощь — это ты, тогда дерзай. Не узнаешь — не попробуешь, как говорится. И не стоит бежать от своих чувств, — Джоске подмигнул девушке, на что та медленно кивнула, ещё сильнее погружаясь в собственные мысли.       Кажется, именно этих слов ей и не хватало для того, чтобы сделать финальный шаг. — Спасибо, Джоске, — воодушевившись словами юноши, Рена встала с качелей и обратилась к ребятам. — Ну, что, домой? Пока Аббаккио не настучал нам по шеям. — Это уж точно! — подхватил Хигашиката, мгновенно отпрянув от качелей. Молодых людей остановило подозрительное хмыканье Окуясу: — Погодите, погодите… Это-то я всё понял. Но не понял одной вещи. — Доброе утро, Окуясу. Мы уже закончили говорить на эту тему. Чего ты не понял? — захихикал Джоске. По-прежнему собранный и нахмурившийся Ниджимура почти вплотную подошёл к другу и начал буравить его взглядом: — Эй, Джоске… Ты что… Влюбился в кого-то?! — С чего ты это взял?! — попытался отмахнуться парень, хотя столь прямолинейный вопрос Окуясу явно привёл его в замешательство. — Я просто дал нашей подруге совет! — Звучало так, будто ты сам всё это пережил! Не то, чтобы я шибко разбирался в этих ваших отношениях, но, или ты сам в кого-то влюблённый по уши ходишь, или с мамой своей сериалов для домохозяек пересмотрел! — Ой, просто заткнись! — фыркнув, Джоске зашагал прочь от Ниджимуры поближе к Рене, которая шла впереди парней. Юноша же, покрутив пальцем у виска, буркнул под нос что-то вроде: «Ну и пожалуйста, ну и не нужно…».       Рена, пытаясь скрыть усмешки, прикрыла рот ладонью. Наверное, впервые за свою жизнь Окуясу был настолько близок к истине.

***

      Скрип старой доски в полу выдал Рену с потрохами. Моргнув, она почти перестала дышать и оглянулась, чтобы проверить, не разбудила ли она кого-нибудь. Как назло, это случилось, когда девушка кралась мимо кухни, где кто-то обычно имел привычку ошиваться после отбоя.       Этот раз не стал исключением. Видя, как в помещении рядом включается свет, Брандо выругалась себе под нос. Она могла бы придумать отмазку для кого угодно, с кем ей бы пришлось столкнуться.       Для кого угодно, кроме пугающего её до дрожи в коленках Джотаро.       Мужчина вышел из кухни и молча окинул взглядом девушку. Пусть та и выдала себя с потрохами (а что она могла сказать, будучи полностью одетой, вооружённой и пойманной на том, как она пробирается к выходу из дома?), Рена, нахмурившись, максимально дерзко посмотрела на Куджо. Со стороны это, наверное, выглядело до боли смешно — будто огромное хищное животное возвышалось над малюсенькой полевой мышкой. — Значит, для себя ты ответила на мой вопрос, — тихо и спокойно начал говорить японец. Рена мысленно удивилась — никаких выговоров? Не погонит её обратно? Не сдаст Аббаккио и Буччеллати?       Где-то определённо скрывался подвох. Подозрения о нём лишь усилились, как только Джотаро бросил в руки девушки ключи от машины. — Это?.. — От моей. Как вести, надеюсь, знаешь. Наёмников обучают всему, верно? — мужчина хотел было направиться по своим делам, как всё ещё ничего не понимающая Рена шёпотом окликнула его: — И что это всё значит?! — Ну и ну, — не поворачиваясь лицом к девушке, Куджо поправил свою (какую же странную) фуражку. — Считай, что это твоё задание. И без Фуго не возвращайся. У тебя время до утра. Задача ясна?       Никогда бы Рена не подумала, что так быстро и с такой лёгкостью в сердце согласится выполнять приказы ненавистного ей Джотаро.

***

      Через окно в комнату Паннакотты Рена прошмыгнула почти неслышно, мысленно подмечая, что оно было открыто нараспашку неслучайно. Её тут явно поджидали.       Глаза постепенно привыкли к тьме в помещении. Слух уловил знакомое агрессивное рычание. — Явилась, предательница… — злобно прошипел голос из темноты. Сглотнув, Рена увидела, как постепенно к ней приближается Фуго, позади которого над людьми возвышался его станд.       Свой Dreams она даже не думала высвобождать. Назад дороги не было. И, как сказал Джотаро, времени у неё почти не осталось.       Не узнаешь — не попробуешь, как говорится. И не стоит бежать от своих чувств. — Фуго… Я пришла спасти тебя.