Глава 26
В Британии такого произойти просто не могло бы. Торкил был в этом уверен. Перед ним лежала папка с отчетами для полевых судов, из них нужно было забрать те, которые не относились к маглам. Спасти волшебников, которые участвовали в бунтах и дезертирстве, от магловского правосудия. Спасти бунтовщиков, наплевавших и на Министерство магии, и на тех, кому давали присягу. Давали ведь, раз пошли в солдаты? Торкил быстро перебрал листки, выискивая знакомые фамилии. Маглорожденным не повезло, увы, но их Торкилу было не жаль. Совсем не жаль, абсолютно не жаль. Они сами выбрали сторону, на которой выступать, и пусть теперь живут по магловским законам! Это их дело, дело маглов, и волшебники не должны вмешиваться! Мерлин, как же все-таки стыдно. Он снова ничего не может сделать, кроме как злиться. Левуан, Дебюсси, Паризо, Розье… Розье? Розье участвует в магловской войне и поднимает бунт? Торкил вчитался внимательнее. Так и есть, Винда Розье, 15 лет… Нашла чем заниматься! Теперь Торкил шуршал листками медленнее, чтобы никого не пропустить. Сколько из этих людей будут приговорены к расстрелу? Восстания продолжаются уже не первый месяц, и французское правительство подавляет их с ужасающей для Торкила жестокостью. Мог ли он понять этих людей? Мог ли он понять это правительство? Мог и понимал, но ему становилось все сложнее смотреть в глаза солдатам. Они страдают от офицеров, страдают от немецких зверей, страдают от холода и от того, во что превратилась доселе цветущая страна. Больше знакомых фамилий не было. Значит, только пятнадцатилетняя Розье? Вряд ли. Нет, нет, маглорожденные пусть остаются с маглами! Они так хотели! Торкил положил стопку обратно, выровнял листки. Все, он сделал все, что мог. Если бы этих людей хотели спасти, ему бы поручили украсть все отчеты. Или хотя бы дали список тех, кто должен выжить. Он. Сделал. Что. Мог. Это не Британия, где он действительно знал многое и многих. Это Франция, где он подчиняется приказам местного Министерства и не должен их оспаривать. Таковы требования союзничества и здравого смысла. Он спасет ребенка, а остальные просто ответят за свои действия. Или за действия товарищей. Их расстреляют хотя бы по суду, а не по принципу децимации. Стиснув зубы, Торкил отступил на шаг и поднял палочку. Пора аппарировать отсюда, пока его не обнаружили. Все, он не всемогущ, и эти люди просто умрут, как умерли сотни тысяч раньше. Мерлин… Торкил метнулся обратно и выхватил несколько листков из середины, не глядя, почти зажмурившись. Неважно, кто это, но они проживут немного дольше за тех, кого расстреляли за чужие грехи. Теперь пора уходить, как можно быстрее уходить отсюда. Всех невозможно спасти, а это бунтовщики, дезертиры, предатели! Они сами своим бунтом подвели себя и своих соратников под расстрел. Это маглы, в конце концов, и какое тебе до них дело, Трэверс? Ах да, еще найти Розье и отправить обратно к родителям — война дело не детское. Аппарация прошла чисто. Так чисто, что листки на столе не шелохнулись.***
Война делала мир блеклым. Торкилу нравилась солнечная, полная любви Франция с ее золотыми бликами в окнах, обилием цветов и тщательно культивируемым сибаритством. Здесь нужно было отдыхать и веселиться, пить какое-нибудь особенно дорогое вино и делать вид, что понимаешь что-то в оттенках вкуса, флиртовать с женщинами и мужчинами, смотреть на яркие звезды в обрамлении волшебных огней. А не шагать по разбитой колесами и гусеницами дороге, стараясь не подвернуть ногу. И не вдыхать запах гари, держа наготове противогаз — линия фронта не так уж далеко, и газовой атаки можно ожидать постоянно. Не смотреть в разбитые окна пустующих домов, кое-где «украшенных» обильными следами пуль и крови. Торкил ненавидел Францию за то, какой она стала. Мимо проехал конный отряд, но до Торкила им не было дела: никто не трогает спешащих куда-то работников Красного Креста. Это смутно обрадовало — значит, у них не было раненых, и не нужно снова пытаться спасти людей, точно зная, что магловские средства не помогут, а магией пользоваться нельзя, и человек скорее всего умрет. Часто единственное, что мог сделать Торкил, это наложить обезболивающие чары, чтобы человек умер хотя бы не в муках. Торкил ненавидел самого себя за это «хотя бы». За «все, что могу». Нет, определенно нужно было заняться делом. Сжечь изъятые бумаги, найти Розье, проверить донесения с фронта, отправить отчеты… Еще Альбус обещал поделиться своими разработками. И обязательно поесть, потом времени не будет. А вот отчет может подождать, настроения общаться со штабом не было никакого. Их «лагерь» представлял собой старый фургон, запряженный черными лошадьми. Один Альбус знал, что нужно сделать с фестралами, чтобы они выглядели как лошади, и Торкил даже не пытался разобраться. Работает, действует — ну и хорошо. Фургон не требует бензина, фестралами отлично управляет Тесей, что еще нужно... Отсутствие необходимости в этом фургоне нужно, но, видит Мерлин, война бесконечна! Торкил ненавидел войну.***
Защитные чары были на месте, фургон казался целым, фестралы ненапуганными, Луиза откликнулась на приветствие — почти хорошо. Луиза в последнее время сильно сдала и выглядела контуженной настолько, что реагировала только на приказы. Или на то, как Торкил гладит ее по голове, мельком прижимая к себе. Все будет хорошо, девочка. Все устали. Она вздохнула, уперевшись лбом ему в грудь. Не верила, но сил возражать не находила. Рядом закипало горькое даже на запах зелье, которое они подливали в воду для раненых. Иногда оно помогало людям выжить. Часто — нет, но и это «иногда» было лучше, чем ничего. — Исида еще не прилетела? — Торкил помешал зелье свободной рукой, не прекращая гладить коротко остриженные волосы Луизы. — Нет… Но Томас вернулся и опять где-то спрятался. — Она ответила тихо, но Торкил услышал в ее голосе что-то похожее на улыбку. Он очень хотел это услышать. — А Тесей? — Ушел встречать проф… мистера Дамблдора. А как ты сходил? — Плохо сходил. — Торкил тяжело вздохнул. — Но кто-то проживет до следующего боя. Не будем об этом. Он не хотел ни рассказывать, ни тем более объяснять. В отчете что-нибудь напишет, но это будет потом. — Ты поела? Возьми хлеб, я послежу за зельем. — У нас почти не осталось оносмы и желчи двурога. Здесь их не достать. — Луиза послушно откусила от своей порции. Взгляд ее был пустым и отсутствующим, но Торкил обрадовался даже тому, что она задумалась об ингредиентах. Сама, без напоминания. — Достанем. Ты справишься. — Торкил сел рядом с котлом и снова помешал зелье. Они справятся.Глава 27
— Ты все еще хитрая жопа, Альбус. — Торкил глянул сперва на спящую Луизу, потом на свиток с заклинаниями. Луиза будет спать, пока ее не разбудят, а значит, можно говорить свободно. Тесей и не такое слышал. И видел. И даже участвовал. — И все еще хочешь быть наказанным… — Торкил, хватит. — Альбус привалился к стенке фургона и заложил руки за спину, изобразив на лице улыбку. Настолько неестественную, что ей не поверил даже Тесей, старательно разливающий рябиновое зелье по маленьким пузырькам. — Я уже понял, что ты не любишь, когда кто-то, по твоему мнению, сидит на месте. — Не люблю. Особенно когда кто-то сидит в высокой башне. И не тебе рассказывать о невмешательстве в чужие дела. — Торкил раздраженно свернул пергамент в тонкую трубку. — Надо попробовать заклинание. Ты его проверял в поле? — Да. Но ты сам понимаешь… — Да, я понимаю, что ты Великий Волшебник! — Трубка из пергамента свистнула в воздухе. Торкил раздраженно развернулся на каблуках и хотел уже выйти, но запнулся о выставленную ногу Тесея. Вот у кого ног хватало на весь фургон! — Исчезни, мне сейчас не до тебя! Проверять это заклинание в бою тебе, между прочим! Все, хватит. Он хотел уйти. Просто проветриться, не видеть этих людей, которых тоже возненавидел. Один сидит и горюет о каких-то прошлых бедах, которые мешают ему взглянуть в лицо сегодняшним. Второй вмешивается, когда его не просят, и все еще правильный настолько, что иногда хочется, чтобы он погиб в бою и больше не смотрел с таким укором. Уйти ему не дали. И что-то еще сказать — тоже. Удар по лицу был хлестким и быстрым, Торкил не думал, что Альбус вообще способен кого-то бить. — Это тебе. Возвращаю. — Альбус медленно опустил руку. Он не улыбался, не смотрел с затаенной в глубине глаз тоской, и Торкил ощутил укол гордости. Вытащить «профессора Дамблдора» из кельи монастыря, в который он сам себя отправил, дорогого стоило. Но совершенно неэстетично и по-магловски разбить ему нос хотелось все-таки больше, чем гордиться. — Я хочу свернуть тебе шею, а потом закопать поглубже, — выдохнул Торкил. — Но не буду. — Хорошо. А то я думал уже наложить на тебя чары. — Альбус похлопал его по плечу. — Ты разобрался с заклинаниями? Они не очень сложные, но радиус действия напрямую зависит от силы волшебника. Можно немного увеличить его при помощи… — Спрошу тебя прямо. Ты пойдешь в бой? — Торкил все еще хотел что-нибудь сломать. Кость, например. Гнев на самого себя за слабость смешивался с гневом на Альбуса, на войну, на мир, который вдруг превратился вот в это, в котором невозможно стало жить. — Если война придет в Хогвартс. Я не могу спасти весь мир. — Тогда у… уходи обратно. В свой Хогвартс. Война уже пришла в Британию, но ты сиди там. И не смотри в окно. — Торкил потер щеку и отвернулся, демонстративно снова разворачивая свиток. — Тесей, в следующий раз, когда я захочу уйти, не мешай мне. — Теперь я же во всем и виноват… — вздохнул Тесей, провожая взглядом так ничего и не ответившего Альбуса. — А мы потеряли ученого. — Тес-с-сей… Еще два слова, и я тебя заколдую! Надо же дать подчиненному возможность хоть как-то самовыразиться. Но потом пусть он наконец замолчит и перестанет так смотреть! — Ступефай…***
Это было подло. Но, наверное, справедливо. Торкил очнулся и тут же зажмурился от слишком яркого света лампы на столе. За столом сидел Тесей и перебирал аптечку, укладывая инструменты. — Где Луиза? — Торкил не сразу смог совладать с голосом. В горле пересохло, затылок ныл так, будто по нему ударили поленом. Очень хотелось надеяться, что это от неловкого перетаскивания, а не потому, что Тесей решил не ловить его во время падения. — Дай воды… — Ушла к командованию на разведку… сама. Кажется, ваша ссора ее взбодрила. — Тесей поманил кружку палочкой и налил в нее воду. А передавал уже рукой, даже проследил, чтобы Торкил ее забрал. — Гм… — Торкил волевым усилием не поперхнулся. — Она все слышала? — Почти. Но мы решили не спрашивать, что случилось, это ваши дела. Я посмотрел заклинания и списки, составил план эвакуации всех шестерых. Думаю, мы успеем за один-два захода. — Не надо… — Торкил сел и опустошил кружку в два глотка. — Волшебница там только Розье, остальные случайные люди. Не спрашивай, ладно? — ...Ладно, — после паузы кивнул Тесей. — Значит, одна Розье и те, кого удастся захватить попутно. Томас, Томас, иди-ка сюда… Давай, иди ко мне, пора немного поработать. Спрятавшаяся между ящиками сова сперва высунула клюв, потом сделала осторожный шаг вперед. Окончательно выманить ее смогли только галеты из сухого пайка. Торкил считал их издевательством над кулинарией и ел исключительно вынужденно, а совы любили. Вручив сове свиток, Тесей откинулся на спинку стула и потянулся. Красивый. Все еще очень красивый, несмотря на усталость. Торкил поставил кружку на стол и обнял его за плечи. Война научила многому. В том числе обнимать, пока можешь, пока друг еще жив. — Отправил заклинание в Париж? — С ним полетела Исида, а это Ньюту. И Лите. Торкил вздохнул. Наверное, он должен был ревновать, но слишком болел затылок и слишком было не до того. Война закончится — тогда и будет ревновать. — Надеюсь, не с некрологом? — Да ну тебя. — Тесей отмахнулся, едва не сбив лампу. — Лучше посмотри план, у меня ощущение, что я что-то забыл. Если я правильно расшифровал штампы, то речь идет о лагере Вируа недалеко от линии фронта. Даже, можно сказать, вплотную к нему. Розье либо там под арестом, либо, что вероятнее, в близлежащей деревне. Если не успела убежать, но вряд ли она умеет аппарировать. — Далеко… — Торкил зашел Тесею за спину и провел пальцем по карте. — Придется лететь. Надеюсь, у нее не отобрали палочку и она смогла вырваться из-под ареста, иначе у нас будут проблемы. — Вируа? — Луиза едва успела увернуться от промчавшегося мимо Томаса. — Зачем нам в Вируа? Там нет ничего хорошего. Выглядела она не слишком бодрой, но однозначно целеустремленной. Торкил все-таки кашлянул и смущенно отодвинулся от Тесея. Хоть какая-то польза от его истерики была. Надо будет извиниться перед Альбусом, что-то он действительно слишком многого требует. Уч-ченые, запереть бы их в таких фургонах и поставить надсмотрщика, который палкой и плетью выбьет новые разработки! Но нет фургонов и нет надсмотрщиков, приходится уговаривать, и иногда пощечинами. — Там Розье. А у тебя новости? — Не то чтобы хорошие, Торкил. Нам нужно как можно быстрее эвакуироваться самим и помочь с эвакуацией раненых. — Наступление? — Скоро. Разведке можно верить. — Тогда подъем. В Вируа прорываться будем… по обстоятельствам. Тесей, запрягай фестралов.Глава 28
Когда фестралы с грохотом пронесли фургон через ветхие деревянные настилы над ручьем, Тесей едва удержался от неприличного, мальчишеского свиста. Вожжи слегка режут пальцы, локти уже устали, и фургон подбрасывает так, будто он сам превратился в фестрала. Очень брыкливого норовистого фестрала, который хочет играть, а не служить. А еще Тесей снова был старшим. Старшим для Луизы, для Торкила. Ведущим эту партию, а не подчиняющимся приказам. И ведь думал когда-то, что лучше бы родился младшим и пусть бы Ньют за ним следил и выгораживал! — Х-ха-а-а, — Тесей натянул поводья, в очередной сдерживая фестралов перед бараком, откуда уже выносили людей. — Много еще? — Много… Ты не несись так, перебьешь всех. — Молодой француз зябко поправил великоватую шинель на плечах. — Заберите девчонок… — Решил остаться до конца? — Тесей покачал головой. — Андрэ… Позволь мне сказать крамольное, но ты ценнее, чем сестры милосердия. Если ты погибнешь, будет хуже. — Мы не успеем увезти всех. А я умею водить, мы уедем на грузовике с припасами. Я уже все рассчитал, даже если попаду в плен, не расстреляют сразу. — Андрэ вздохнул и спрятал руки в карманы. — Они будут мешать, а у твоих наверняка есть что-то успокоительное. — В смыс… Мда. Я понял тебя. — Тесей постучал по фургону. — Лу, перехватывай! Эту сцену он уже видел — когда женщин или молодых девушек приходится силой оттаскивать от раненых, которых невозможно спасти и вывезти. Жестоко, страшно, но рационально: живая сестра милосердия принесет больше пользы, чем погибшая рядом с безнадежным. У них действительно было успокоительное, просто не разлитое в пузырьки и не растертое в порошок. Смотреть на то, как Торкил и Луиза почти силой затаскивают двух рыдающих женщин в фургон, не хотелось. Тесей тщательно выровнял вожжи, почти церемонно кивнул Андрэ, прищелкнул языком на фестралов. Далекий грохот и стремительно нарастающий гул заставил людей сжаться, а фестралов заполошно захлопать крыльями. Хорошо, что маглы этого не видят, а поднятый ими ветер никого уже не интересует. — Все, мы пошли! Андрэ, удачи! — Тесей свистнул, призывая фестралов к порядку. Сейчас побежим, сейчас, но организованно! — Храни вас Господь. — Андрэ быстро перекрестил Тесея и почти побежал обратно в барак. Не успеет, скорее всего не успеет, но он прав: если он переживет атаку и даже попадет в плен, то медика вряд ли убьют.***
Гул и грохот били в уши нескончаемыми волнами. Тесей не слышал даже собственного голоса и истеричного ржания фестралов, несущихся напролом через перелесок и поле. Хорошо, что фестралы выносливее лошадей. Хорошо, что фестралы привычны подчиняться мысли и желанию, а не поводьям. Дороги окончательно разбиты бомбардировкой, шансов взлететь у них нет, даже если они скроются от глаз маглов: фестралы просто не удержатся на крыле в этой кутерьме. Значит, просто убираться подальше от линии фронта. Только где она, Мерлин? Натянув вожжи, Тесей заставил фестралов перейти на рысь. Пусть отдохнут, а он попытается сориентироваться. Надо все-таки остановиться и посмотреть карту, нельзя бежать бездумно. Железные дороги, здания — вот от чего нужно держаться сейчас подальше, их бомбят первыми. Потом еще будет газовая атака, она всегда идет следом за артиллерией, но пока еще есть немного времени. Высокая фигура возникла впереди как будто из ниоткуда. Нет, не как будто. Тесей успел заметить характерную вспышку аппарации даже в царящем хаосе. А потом он разглядел и лицо человека. Поднимающего руку в то ли приветственном, то ли указующем жесте. Останавливать фестралов Тесей не стал, позволяя Гуннару Гриммсону самому заскакивать на козлы рядом с ним. Как Охотник их нашел, что он здесь делает — потом можно спросить, если они доживут. А если нет, то разницы уже не будет. — Ты умеешь накладывать защитные чары?! — заорал Тесей ему почти в самое ухо. Гриммсон только самодовольно улыбнулся, и мерцающая сфера накрыла обоих, даже немного приглушив звуки разрывов. Тесей потер уши и огляделся. — А фургон и фестралов? — уже тише спросил он. — Нет, не смогу. — Гриммсон тоже поковырял пальцем в ухе. — Так что давай, прокладывай удобный маршрут! — Раскомандовался… Ты видел, откуда идут? — Оттуда. Газ скоро пустят на полосу, потом пойдут на зачистку. Я только от них, думал перемахнуть через линию фронта, а тут такая накладка… Зато вы очень вовремя. — А ты очень внезапно. — Тесей нахмурился и снова потер ухо. — Много их? — Нам хватит. Сделаешь фургон невидимым? — Гриммсон говорил деловито и отрывисто, но Тесея не оставляло ощущение, что он открыто иронизирует над происходящим. Эта усмешка, этот хитроватый прищур… — Рано или поздно здесь начнется свалка. — Торкил сделает. Свалка… — Тесей посмотрел на далекий перелесок, через который можно было бы прорваться. Можно — если лететь и если ты не боишься иприта. — Ты можешь держать чары, хотя бы чтобы нас не задело осколком или землей? — Я постараюсь. — Гриммсон тоже глянул на перелесок. — А противогазы на фестралов у тебя есть? И нам не помешает… штук пять на каждого.***
Фургон уже не грохотал, хотя его и мотало из стороны в сторону ударными волнами от разрывов. Защитная сфера не спасала ни от этих ударов, ни от отвратительно мелких капель газовой взвеси, отравляющей изнутри, проникающей сквозь ткань. Если у него не хватит сил, если Альбус ошибся, если что-то пойдет не так — то фестралы умрут первыми через несколько часов. Потом умрут маглы, потому что газ проникает повсюду, а раненые особенно чувствительны. Вместе с ними умрет он сам, отказавшийся от противогаза, чтобы он не мешал видеть. Или нет, не умрет, ожоги от иприта можно вылечить. Главное — выдержать гонку сейчас. Главное, чтобы фестралы не упали, потому что иначе придется уходить аппарацией — неизвестно куда, неизвестно как, бросив людей. Да хранит нас всех Господь. Тесей не верил в высшего духа, который может хранить или наказывать. Он сам может о себе позаботиться. О себе, о других. В ладони греется гладкая рукоять палочки, сделанная из того самого, подаренного Ньютом, панциря. Ему не нужен кто-то, на кого можно перекинуть вину и ответственность. Но в густеющей смеси тумана и газа он молился. Бессвязно, надрывно, беззвучно, почти без слов. Газ под действием заклинания превращался в белый пар, лишь чуть обжигающий кожу, но Тесей не знал, останется ли этот ожог воспоминанием или превратится в гниющий волдырь через несколько часов. Да хранит нас. Всех нас. Все тех, кого не сможет защитить он сам. Кого не сможет спасти, кого не смог уже спасти. Зачем все это, эта война, эти взрывы. Тесей знал, почему война началась. Но не понимал — зачем. Это подло. Это просто подло, вот так поступать с миром. Пусть в этом будет виноват хоть кто-то. Может быть — бог, высший дух, который карает и милует. Может быть, люди. Пусть будет виновный. Пусть он умрет, исчезнет, перестанет существовать. Тесей не хотел мучений для виновника. Просто пусть исчезнет и заберет с собой этот туман, и смерти, и грохот, и разрушенные дома. Пожалуйста… Глаза слезились — от иприта, от ветра? — и Тесей зажмурился, пытаясь вытереть лицо о шинель. Какая разница, пусть на ней осел газ, все равно его глаза уже не спасти. Пусть все уже закончится. У него почти не осталось сил. Туман рассеивался медленно, и почти что привыкший к грохоту Тесей не сразу осознал, что фургон почти не мотает, а над головой не летают самолеты. Они прорвались. Все уже закончилось. На сегодня. И фестралы переходят на усталый шаг вместо стремительного полета. Нужно встать и проверить, как там люди в фургоне. Только еще немного посидеть, и встать. Рядом зашевелился Гриммсон, что-то сказал, сняв противогаз, но Тесей бездумно покачал головой. И даже позволил отобрать вожжи. Ладно, пусть сам ведет, если знает куда. Хотелось бы надеяться, что знает.Глава 29
Бездействие и бессилие — вот что действительно пугает. Торкил мрачно жалел, что не может прилечь в обморок рядом с оглушенными и усыпленными маглами. Он даже бродить по фургону туда-сюда не мог, разве что по стенке и поминутно спотыкаясь о раненых! Поэтому как только фургон перестало качать и подбрасывать, он сразу же выглянул наружу — ситуацию надо контролировать. И первым, кого он увидел, был почему-то не Тесей, а с деловым видом подбадривающий фестралов Охотник Гриммсон. — Кхм… — Торкил, конечно, заметил и ссутулившегося рядом Тесея. Это все было… неожиданно. — Откуда ты здесь взялся, куда мы едем и что с Тесеем? — Иприта наглотался. Он, а не я. А я подсел к вам по ту стороны полосы атаки, от которой мы уезжаем. — Прекрас-с-сно… — Торкил не стал комментировать вечную улыбочку Гриммсона. Если обращать внимание на все его гримасы, то делом будет некогда заниматься. — Давай его сюда и найди место для привала. Кажется, Гриммсон что-то проворчал насчет прав и обязанностей, но это Торкила тоже не волновало. Сделает, никуда не денется, сейчас важнее сохранить всех живыми. А уж Гриммсон явно всех переживет. Тесей все-таки залез в фургон сам и даже дал себя раздеть и осмотреть. Вот и хорошо, когда все покладистые и просто делают то, что им сказано. Теперь промывание, заклинания — все как обычно, они не первый раз под газовой атакой. И не последний, наверное. Торкил вздохнул и глянул на спящих в обнимку сестер милосердия. Нет, пусть спят дальше, их помощь сейчас не нужна, а вот раненые могли не выдержать гонки, и тогда придется устраивать похороны на месте. Не выкидывать же людей… Фургон поскрипывал, хриплое дыхание людей смешивалось с запахами лекарств, крови и чего-то гниющего. Хотя почему же — чего-то. Газ заставляет гнить заживо, и хорошо, что эти люди не испытывают сейчас боли. Какие мелочи начинаешь ценить… В стену требовательно постучали, фургон остановился. Похоже, приехали.***
Костер медленно разгорался, обдавая жаром кончики пальцев. Торкил плавно поглаживал растущее пламя по самому краю. Сейчас они поставят котелок, и в нем впервые за долгое время будет не зелье, а похлебка. Невкусная, как и вся фронтовая еда, но другой нет и не будет. Рядом бродят голодные фестралы, Гриммсон обещал добыть для них хотя бы мышей. Хотелось бы надеяться, что в этих местах осталась живность — на пайках фестралы долго не протянут, им нужно мясо. Мясо было, мяса было много, но Торкил не мог заставить себя перейти эту грань. Скармливать людей животным… да, они маглы, но они люди! Такого не предложил даже Гриммсон, успевший посоветовать просто добить безнадежных раненых Авадой. Он даже мог бы сделать это сам, если у остальных не хватает духу. Торкил резким движением поставил котелок на огонь и налил воды. Хорошо быть магом, не нужно искать неотравленный ручей. — Как думаешь, он, — Торкил кивнул в сторону леса, куда удалился Гриммсон, — всерьез предлагал использовать Непростительные заклинания? Тесей пожал плечами и растер шею ладонями. — Думаю, да. И в чем-то я его понимаю, потому что как минимум двое не доживут до завтра, просто будут умирать дольше. — Но ты не будешь этого делать? — Теперь Торкил смотрел прямо в глаза Тесея. Затуманенные, усталые глаза без следов раздражения. Ему все-таки удалось воспользоваться заклинанием Альбуса. На ходу, без тренировок. — Нет. Я говорю, что понимаю его, а не одобряю. Он не верит в душу, но верит, что если он сам решил что-то менять в себе, то, значит, пусть так и будет, а ему не о чем жалеть. Я с ним согласен. — Но?.. — Торкил тоже потер шею, разгоняя застоявшуюся кровь. Почему его так задевает это предложение? Почему он так не хочет им воспользоваться? Ведь это действительно просто и действительно куда милосерднее, чем способы, придуманные маглами. — Но мне не нравится легкость, с которой можно убить. Слишком просто: убитый ничего не чувствует, твоя совесть практически чиста. Нет уж. — Тесей отвернулся и принялся внимательно рассматривать крупу в мешке. — Отсырела, конечно же. Надеюсь, что не зачервивела. — Главное, чтобы мы этого не заметили. Сейчас я съем даже мурлокомля без соли. Сыпь и не смотри. Тесей не хочет говорить. Он действительно считает жестокость убийства преградой? Тесей редко лжет и редко уходит от ответа, значит, наверное, сказал хотя бы часть правды. Торкил не хотел, чтобы Тесей переступал эту грань. А он может, они с Гриммсоном очень похожи. И с Ньютоном тоже, но это понятно, они же братья. Не хотел — но повлиять уже не мог. — Знаешь, что не нравится мне? — Торкил помешал варево, чтобы не прикипело к стенкам котла. — Что я эгоист и что я забочусь о себе больше, чем о людях, которые вынуждены умирать в муках. Успокой меня. Пожалуйста. Это было правдой. Торкил очень остро осознал, что на самом деле его волнует его собственная душа, его личность. Он боялся умалишенных и боялся, что его когда-нибудь проклянут и он будет лежать, бездумно глядя в стену. Или выполнять чужие приказы не потому, что выбрал подчинение, а потому что его заставили. Поэтому он стал аврором — чтобы следить за всеми, кто мог бы сделать с ним что-то подобное, и уметь защищаться. Неблагородно, эгоистично, даже немного постыдно. Наверное, нужно быть таким же рыцарем без страха и упрека, как Тесей. Каким кажется Тесей. Свои демоны есть и в его душе, Торкил был в этом уверен. — Я уже говорил сегодня одному медику, что его жизнь важнее, чем жизни тех двух женщин. И жизни раненых. — Тесей заговорил медленно, подбирая слова. — Я тоже хотел бы спасти всех, но не смогу. Только упаду в середине пути, не сумев спасти никого. Я не знаю, Торкил. Каждый из нас делает то, что может. Хочет и может. Иначе ничего не получится, но нельзя требовать от себя слишком много, это самоубийство. — Спасибо… — Торкил сел ближе и с тихим вздохом провел рукой по слегка отросшим волосам Тесея, слипшимся от тумана и пота. — Спасибо. Так, ну что, пора будить всех, кто способен есть? — А меня подождать вы не хотите? — Гриммсон появился из кустов бесшумно, и Торкил остро захотел применить к нему какое-нибудь заклинание. Лучше всего Круциатус, но Авада тоже подойдет! Вместо этого пришлось слегка отодвинуться от Тесея и ограничиться уничтожающим взглядом. Союзник, чтоб ему! — Ты все слышал? — М-м-м… — Гриммсон неопределенно пожевал губами и усмехнулся, с довольным видом вытаскивая из мешка зайца. — Частично. — Ну и Мерлин с тобой. — Торкил раздраженно постучал ложкой по котелку. — Подъем! Кстати, ты же знаешь, что едешь с нами в Вируа? — Хммм? — Гриммсон деловито разделывал зайца, перекидывая куски сразу фестралам. — Какие ваши аргументы? — Ты хочешь жить, вот наши аргументы. Заодно заберешь оттуда одну девицу и отвезешь родителям. — Торкил говорил быстро: нужно успеть, пока не проснулись маглы. — И не говори, что ты явился сюда не за ней и не хочешь получить награду. — Хмм… — Спорить Гриммсон не стал, и Торкил решил дальше не давить. Понятно, что наемник не упустит случай заработать, так что пусть займется хоть чем-то полезным, а не только подслушиванием!Глава 30
Сперва они услышали выстрелы — короткие залпы, не имеющие ничего общего с канонадой боя, и только потом окрик дозорного. Тесей слегка дернул плечом, сердце глухо ударило где-то под горлом. Кажется, они опоздали и никто не ждал официального постановления трибунала. Бунтовщики должны быть казнены, таково неофициальное требование командования. Может быть, женщину казнить не будут? Не успеют поймать, отобьется… Это не очень утешало. Тесей не любил казни. Да, они эффективны, они позволяют держать в узде кого угодно — но они же приводят к возрастанию злобы. Сейчас бунтовщики казнены, и солдаты боятся командования больше, чем врага. А потом? Что будет потом, уже увидели в Российской империи. Тесей спрыгнул на землю и навис над капралом, резким голосом требующим документы. Капрал был рыжим, немного нервным и смотрел с такой знакомой диковатой озлобленностью, что Тесею стало не по себе. Ньют не должен был быть здесь. Затея с драконами провалилась, но он говорил, что хочет остаться в Румынии. Зачем ему ехать во Францию, тем более сюда, в Вируа? — Тесей Скамандер, -— прочитал капрал в документах. — Бритиш, надо же… — Красный Крест не делает различий между нациями, месье. — Тесей говорил резко и холодно. Капрал не виноват, но Тесей и не делает ничего плохого, общаясь с ним без дружелюбия. — Вы пропустите нас, или сперва обыск? — Обыск. Усиление мер безопасности, приказ полковника Нейля. Что у вас там? Капрал махнул рукой, подзывая двоих солдат. Перчаток ни у кого из них не было, и Тесей слегка нахмурился. — Раненые, капрал. И сестры милосердия. — Прекрасно. Тогда мы все осмотрим, и вы можете ехать дальше. Капрал коротко улыбнулся и уверенно шагнул в фургон, забрав с собой одного бойца. Второй остался снаружи, и Тесей буквально спиной ощущал его взгляд. У солдат не было перчаток, и капрал пусть и назвал имя, но невнятно. Но трое — слишком мало, чтобы заниматься грабежом. Или они уверены, что если речь идет о женщинах и раненых, то в фургоне, кроме них, никого нет? Тесей левой рукой погладил фестрала по шее, правую положил на палочку. Фургон слегка содрогнулся от мягкого удара о стену, и солдат вскинул оружие, направляя его на Тесея. Тот продолжал стоять, пытаясь не выдать напряжение дрожью пальцев в густой гриве фестрала. Его вряд ли расстреляют, и у них еще есть рябиновое зелье. Спокойно, выжидаем. Наружу высунулся Торкил, и Тесей выдохнул с облегчением. Жив и, кажется, не ранен. Значит, все в порядке, осталось разобраться с третьим. — Месье, не нужно стрелять. Если вы действительно дозорные, то правда на вашей стороне. Мы просто медики. — Тесей старался говорить мягко, но волнение делало речь напористой. Солдат отступил на шаг, нервно оглядевшись. Тесей повернулся к нему лицом, перекладывая руку со скрытой под шинелью палочки на пистолет. Нахмурился. — Тебе бы вместо дементоров самому людей пугать, — прокомментировал Торкил бегство стремительно скрывшегося в кустах солдата. — И как мы будем теперь его ловить? — Гриммсон поймает. — Да? — Гриммсон деловито вылез из фургона и посмотрел на еще слегка качающиеся ветки куста. — И добью? — Нет. Не трогай его. Оглуши, если хочешь, но не убивай. — Тесей медленно опустил руку. — Мы поедем дальше, а тебе лучше действовать в одиночку. Сможешь украсть девчонку? — Не хочешь смотреть, как я работаю? — Гриммсон сел на пожухлую траву рядом с колесом фургона. — Украду, конечно. И даже доставлю в Париж родителям. Но не прямо из лагеря, приведите ее хотя бы на окраину, иначе будет слишком много свидетелей. Твоя сова меня найдет. — И смотреть не хочу, и знать твои методы. Считай это трусостью, если угодно. — Тесей прошел мимо и вскочил на приступку фургона, Торкил едва успел отступить. — Не лезь в бутылку, — отмахнулся Гриммсон с недовольным видом. — Я тебя даже не осуждаю. Тащите девицу, и мы разойдемся. — Хочу надеяться. Жди Томаса в любом случае, даже если Розье уже расстреляли вместе со всеми.***
«Украсть» Розье оказалось неожиданно легко. Даже очень легко, и Тесей заподозрил, что командованию не терпелось избавиться от этой ответственности. Одно дело отдать приказ о расстреле и даже децимации взрослых мужчин, а совсем другое — казнить ребенка. Хотя, конечно же, сама Розье себя ребенком не считала и никаких угрызений совести по поводу участия в бунте не испытывала. Симпатии к «капралу», оказавшемуся одним из зачинщиков бунта, — тоже. А ведь могла бы помочь ему вытащить хоть кого-то из своих соратников, палочку-то у нее не отбирали. Но — нет. Тесей широким жестом погладил распушившего перья Томаса и привалился спиной к дереву. Хотелось отдать Розье Гриммсону или кому угодно и больше об этой проблеме не думать. Сбежать куда-нибудь в Румынию, к драконам и сидеть там. Не поможет, война уже везде, но в Румынии Ньют. И Лита, если она не уехала. Лита… она ведь тоже француженка. Тесей внимательно вгляделся в преисполненное гордости лицо Розье. Нет, совсем не похожи. Розье выглядит жестче даже сейчас, когда еще не сошла детская мягкость. И этот холодный взгляд, как у всех аристократов… — Почему ты вмешалась в дела маглов? Как ты вообще здесь оказалась? — Паузу хотелось заполнить, а этот вопрос Тесея действительно интересовал. Розье медленно пожала плечами и чуть скривилась. -— Случайно. Здесь недалеко живут знакомые моей семьи, и я должна была скрываться у них. Или тебя на самом деле волнует, почему я вмешалась, аврор? — Розье раскатисто фыркнула и сложила руки на груди. — А потому, что хотела узнать, как далеко они зайдут в своем лицемерии. Три года назад они ходили, гордо бряцая оружием и распевая патриотические песни, и тут вдруг оказалось, что война неприятна и в ней можно проиграть. Сперва я просто слушала, потом пыталась поговорить. А потом параноик Нейль начал видеть в каждом бунтовщиков, в том числе и во мне, хотя я просто смотрела и спрашивала! И я решила, что раз меня незаслуженно обвиняют, то это надо заслужить! Она уже почти кричала, и Тесей не стал ни прерывать, ни задавать еще вопросы. Розье нужно было выговориться, так почему бы и не выслушать? Как она тоже похожа на Ньюта… не на Литу, а на Ньюта, когда тот пытается объяснить, почему не хочет жить по правилам семьи и Министерства. — Маглы… маглами легко управлять. Их даже не нужно обманывать, достаточно просто вовремя кивнуть. Или возразить. Я спросила у них: если они решают за других, кому жить, кому умирать, то почему не могут решить этого за себя? Почему они так превозносят себя над австрийцами, которых запугало командование, а сами трясутся при упоминании полковника? Они ничего не смогли ответить. — Ты уверена, что это именно ты их подтолкнула и направила? — Тесей покачал головой. Вряд ли все было так просто. Усталость подтачивает волю сильнее страха. Люди уже не могут воевать. Они хотят мира и готовы драться за него с отчаянной решимостью. — А что тебе не внушили мысль их подтолкнуть? Вспомнилась другая ночь, другой лес, другая женщина. Айола Блэк тоже была уверена в том, что убить короля — ее личное решение. Возможно, и Розье просто воспользовались. — Да. Я точно это знаю. Здесь нет других волшебников, кроме нас. — Розье выпрямилась и выдохнула сквозь зубы. — Маглами управлять несложно, они не понимают, когда на них воздействуют. И без меня они бы, может, и начали бунт, но гораздо позже, когда не было бы никаких шансов. А так шансы у них были. Были бы, если бы они действовали быстро! — А тебе-то это зачем? — Тесей не скрывал скептического настроя. — Просто развлечение? — Развлечение? Нет, аврор, это не развлечение. Это логика. Если несправедливо обвинили — заслужи. Если видишь революцию — возглавь. Но не сиди и не жди! Нет ничего хуже бездействия и попыток убежать. Она была права. И она ошибалась. Тесей молчал, глядя на мятежницу. Когда-нибудь эта решительность ее погубит: слишком уж легко Розье бросалась в омут. Наверное, это просто возраст? — Будь осторожнее, — бросил он, наконец-то увидев приближающегося Гриммсона. — Отправляйтесь. Нам тоже нужно ехать дальше. — Да идем уже, идем. — Гриммсон широко улыбнулся. — Ты так говоришь, будто это твои личный лес. — Нам нужно ехать. — Тесей кивнул обоим и аппарировал. Пусть разбираются сами, у него не было больше желания разговаривать. После войны они, наверное, еще встретятся, и не раз, но это будет потом. Война ведь должна когда-нибудь закончиться, верно? Тесей хотел домой.Письмо, переданное в Румынию почтовой совой
Здравствуй, Ньют. Надеюсь, что еще увижу тебя. Как твои дела? До меня дошли слухи, что драконы подчиняются только тебе. Семья почти вся переселилась в горные районы и теперь в безопасности. Твой подарок украшает рукоять моей палочки, очень удобно. Скоро нас должны отозвать обратно в Британию. P.S. Выживи, ладно? ТесейПисьмо, переданное во Францию почтовой совой
Здравствуй, Тесей. Да, драконы слушаются только меня, и проект, наверное, свернут. Здесь тихо, боевые действия до нас почти не доходят, поэтому не беспокойся. Я научил камуфлори предсказывать авианалеты. У меня все в порядке. P.S. Я тоже не хочу тебя оплакивать… Ньют