Четыре отражения

Ворин мечет огонь и молнии, и удушающий паралич, и слепоту – он в вихре энергий, в оке бури, ним самим и сотворённой, не чувствует ни боли, ни страха… Но и противники его достаточно сильны. Проклятые, трижды разодранные Четырьмя Столпами нордлинги затаились в вулканических скалах, устроили засаду – и постарались на славу: часть его меров уже мертва. Но мёртвых недов больше. И станет ещё больше! Краем сознания Ворин замечает, что ранен – стрела попала между пластинами эбонита, но боли он не чувствует… не чувствует он и яда, змеёй свернувшего на её кончике и медленно выпускающего клыки в разгорячённую битвой кровь. Не видит он, как сзади воин в броне с костяными вставками, ногой раздавив голову Хальвани, открывает рот… не видит, но чувствует! Ворин оборачивается, и молнии змеями вьются вокруг его левой руки… Вместо Крика рот нордлинга исторгает кровь, густую, почти чёрную. Из щеки у него торчит наконечник копья. Затем воин падает, и Ворин видит за ним беловолосого мера с татуировками Уршилаку на лице. Аландро Сул кивает ему – и тенью ныряет обратно в битву. С появлением отряда Индорила Неревара становится жарче, но легче. Ворин мечет огонь и молнии, и нордлинги падают, падают, корчатся, сгорают… он замечает Сула, точнее, его тень, вгрызающуюся во врагов ядовитым копьём, слышит смех и победный возглас Вивека, прикрывает Одроса, заговорившего недам кости и кровь. Кто-то из Даготов, скорее всего, Вемин, призывает крылатого сумрака, и его пронзительный вопль оглушает и недов, и меров, и только тогда Ворин видит Неревара. Он вьётся среди врагов подобно змею, красный гребень на голове похож на пламя, его меч ловит блики солнца и отбивает чистым золотом… Неды обречены. Когда всё заканчивается, Неревар смотрит, как его меры добивают недобитков, и улыбается, одновременно и лично Ворину, и всем своим соратникам. Он вытирает золотой клинок о серые одежды мёртвых недов и оставляет на них двойные алые росчерки. – Вовремя же ты, – говорил Ворин, подойдя ближе, и смотрит туда же, куда и Неревар, на тело Хальвани. Что она делала здесь? Как очутилась в гуще событий? Кровь в его жилах ещё кипит, но яд делает своё дело: срединный мир перед глазами двоится, и Неревар разделяется на один-и-один. Неревар разделяется на один-и-один, лицо его плавится-меняется-выгорает, пока не становится золотой маской, которую он снимает, которую Ворин, больше не хозяин своим рукам, надевает сам. Лишь после он замечает, что у Неревара-без-маски нет лица. Просыпается Ворин под утро, когда ещё свежо и солнце не успело согреть пепел и почву Когоруна. Он пьёт холодную чистую воду, собирает чёрные волосы алой лентой, медитирует, пытаясь отрешиться от субъективной составляющей и разобрать видение. Но Азура, трижды вооружённый принц Тени за Лунами, молчит, удовлетворённая раскладом. Он должен быть на западе, с Нереваром и войском, но непредвиденные обстоятельства вынудили его отбыть в Когорун. Кое-кто забыл своё место… и Ворин с удовольствием исправит эту досадную ситуацию. Через три дня Ворин получает известие: Дагот Хальвани, его сестра по отцу и жрица Азуры Утренней Звезды, мертва; нордлинги разбиты, из черепа их короля сделана чаша для жертвенной крови; Индорил Неревар, последний из Мора, возвращается в Морнхолд – и в руках у него Золотая Марка. Боги благоволят ему.