Пять стадий принятия полковника Бинха (цикл)

Коллектор был старый, чуть ли не дореволюционный, как раз из той эпохи, когда строили масштабно и пытались даже такое сооружение сделать красивым. Светильники на треногах из Управления уже расставили по периметру, и их тускловато-желтый свет едва достигал сводчатого потолка, от чего каменная кладка скорее угадывалась. Пахло, как полагается в таком месте, нечистотами, химией, затхлостью и чем-то звериным. Под ногами пару раз пробежали крысы размером с кошку и длиннющими хвостами. Впрочем, в очерченный светильниками круг они заходить не рисковали. Где-то за стенами шумела вода, но внутри коллектора она стекала мелкими журчащими ручейками, о содержимом которых думать не хотелось. Тела нескольких бомжей, выпотрошенных самой каппой и поеденных крысами, уже убрали, а те композиции, которые тварь выложила из их внутренностей, терялись в сумраке. Руки чесались достать сигарету, но в канализации всегда была опасность взрыва метана, поэтому Бинх ограничился тем, что порыкивал на подчиненных громче обычного. Потрясающий вечер воскресенья, чтоб его. Идеальный просто. Двое его ребят расставили ловушки у трех входов в коллектор, а после командного окрика полезли к трубам. Бинх удовлетворенно кивнул, каппа должна прийти из проходов, но перестраховаться тоже не мешало. Сотрудников отдела водных коммуникаций видно не было, они ходили за периметром светильников в поисках сокровищницы каппы, куда она складывала кристаллизованные магические жемчужины. Только Хавронья с помощницей осталась на острове и, разгребая поверхность граблями, проверяла, нет ли здесь кладки. Каппа могла размножиться, и вот только неконтролируемого выводка этих тварей ко всем аллигаторам-альбиносам и водным змиям Мосгорводоканалу не хватало. — Александр Христофорович, — жизнерадостный голос отразился от сводов коллектора и веселым эхом разлетелся по канализации. — Вы все еще не закончили? Бинх скрипнул зубами и повернулся. К островку в центре коллектора, на котором каппа свила себе гнездо, по воде аки посуху — форменные сапоги Управления, на основе рыбьей чешуи и слюны василиска — шел глава департамента артефакторики Яков Петрович Гуро. Как всегда в красном пальто, с неизменной тростью и любимых синих очках. Глядя на него, Бинх в очередной раз вспомнил бородатую шутку про «жажда — ничто, понты — все». В коллекторе, особенно на фоне темных спецкостюмов и масок остальных сотрудников, это выглядело дико. Ну, или просто в стиле Гуро — явиться разряженным павлином, чтобы ни у кого не возникло вопросов, кто тут главная звезда. За левым плечом у него маячил Хома Брут — почему-то с чемоданчиком — от чего и так пребывающее с момента вызова на нуле настроение Бинха скатилось в минус. Каппу и ее очередную жертву заметил местный батюшка и связался со своим начальством, а те в свою очередь сообщили в Управление. Вернее, в лабораторию экзорцизма и демонологии, которая находилась в совместном ведении Управления и РПЦ. По-хорошему, экзорцистам тут делать было нечего, но особенности взаимоотношений с РПЦ и регламент о сотрудничестве требовали, чтобы на всех вызовах от церковнослужителей они присутствовали. Что, в свою очередь увеличивало, геморрой с бумажной волокитой. Похожие пакты были заключены и с остальными конфессиями, но в случае чего от них можно было отмахнуться, или на худой конец записать священнослужителей как частных лиц. РПЦ такого неуважения к себе не терпела. Опытные батюшки, особенно служившие в церквях при кладбищах, и сами были бы рады передавать запросы напрямую нужным департаментам, но и они были связаны внутренними правилами. Бенкендорф на все эти трудности предпочитал закрывать глаза и не ссориться с церковным руководством, а главам департаментов и их подчиненным приходилось заполнять кучу формуляров и бланков, что не прибавляло любви у и без того специфической публики ни к православию, ни к экзорцистам. Но что Бинха особо напрягло, так это приезд Хомы — совсем не рядового сотрудника лаборатории, возможно даже одного из лучших. И без пяти минут в отпуске, о чем Бинх знал лучше всех: именно с его подчиненной Брут собирался в теплые края. То ли батюшка поднял громкий хай, то ли дело было куда серьезней, а ему — Бинху — рассказать об этом забыли или не посчитали нужным. Судя по лыбящейся роже Гуро — второй вариант. — Как видите, Яков Петрович, — растянув губы в улыбке, ответил он. — Каппа изволит гулять, а мы расставляем ловушки. — Так может ее, это самое, на живца? — блеснув темными глазами поверх очков, спросил Гуро и оперся обеими руками на свою трость. — Феврония Никифоровна, радость моя, скажи, что это возможно. Феврония Никифоровна, за дородную фигуру и свойства натуры за глаза называемая не иначе как Хавроньей, оторвалась от прочесывания граблями островка, сняла маску и подошла к ним. Помощница тоже отставила грабли и поправила косынку на голове. — А ну не отлынивай, — гаркнула на нее Хавронья. — Нам этой дряни не надо. Стажерка оглянулась и уставилась на них немигающим взглядом. Половину её лица прикрывала темная маска, но вот поворот головы, глаза и смутно угадывающаяся под спецкостюмом грудь показались Бинху знакомыми. — Новенькая? — спросил он. — Стажерка, — выплюнула Хавронья. — Водопопович велел натаскивать. Еще одна напасть на мою голову. Бинх рассеянно кивнул, и чуть поморщился, когда Гуро оценивающе кинул взгляд на стажерку. — Такая талантливая? — поинтересовался он, побарабанив пальцами по набалдашнику трости. — Нет, конечно, — фыркнула Хавронья. — Недоразумение сплошное. — Какая жалость, — печально вздохнул Гуро. И зубасто улыбнулся, стрельнув глазами поверх очков. — Так, Феврония Никифоровна, что с живцом? Можно как-то процесс ускорить? Вечер воскресенья, зачем нам тут засиживаться. Ваши ребятки нам потом жемчужины поднесут, а мы с вами рюмашку наливки в «Белом Наливе» пропустим, м? — Можно было бы, — заулыбалась Хавронья. — Яков Петрович, если бы мы нашли кладку. Тогда бы каппа прибежала сама. — Ну, а человечка ей послать? Облить каким-то феромоном или там манок поставить, как на рыбку? — Слишком рискованно, — буркнул Бинх. — Я своих на такое не отправлю. — Так и не надо, от ваших магией разит. Стажерка нам зачем? — рассмеялся Гуро. — Думаю, Никита Водопопович для этого ее сюда и отправил. Неужели такая толпа народа не справится с одной каппой? Бинх нахмурился, план в чем-то был логичный, не нужно было ждать, пока каппа набегается на охоте. Но выставлять даже не сотрудника, а стажерку… Ему это решительно не нравилось. По разрумянившемуся лицу Хавроньи было понятно, что перспектива яблочной наливки в компании Гуро ее прельщала куда больше, чем вечер в канализации. И безопасность подчиненной ее волновала постольку-поскольку. Запретить ей он права не имел, в рамках рабочей группы представители департаментов были равны. — Я против, — обозначил он сразу. — Не будь неразумным ни в большом, ни в малом, — подал голос Хома. — Книга Премудрости Иисуса, Сына Сирахова. — Однако, — поморщился Гуро. — Мы так ни к чему не придем. Вам сильно охота торчать здесь? — Нет, — огрызнулся Бинх — Но регламент есть регламент. И правила безопасности никто не отменял, а согласно параграфу 5, подпункту 10 статута Управления стажер при выполнении действий, превышающих его уровень компетенции, должен сопровождаться старшим сотрудником, который полностью берет на себя ответственность за возможные последствия. Вы, Яков Петрович, возьмете на себя ответственность, если каппа стажерке внутренности выдерет? Или может быть вы, Феврония Никифоровна? Потому что я — нет. — Какой вы, Александр Христофорович, зануда, — простонала Хавронья. — Феврония Никифоровна, — вдруг позвала стажерка. Бинх оглянулся, он как-то и забыл, что собственно сам предмет спора стоит тут недалеко и, наверное, все слышал. Она сидела на корточках рядом с покореженной трубой и руками в перчатках рыла ямку. — Ну что еще? — протянула недовольно Хавронья. — Не видишь, тут важные вещи обсуждаются. — Я объект нашла, — стажерка посмотрела на нее немигающим взглядом. — Что делать? — Любоваться! — уперла Хавронья руки в боки. — Собираешь в контейнер по инструкции. Стажерка по-птичьи склонила голову набок, ожидая еще чего-то, но Хавронья уже отвернулась. — Ничего сами не могут, — пожаловалась она Гуро. — Понабирают с улицы, без подготовки, а ты учи их всему, время трать, а смысл — все равно уйдут. И никто за твои нервы и труды доплачивать не будет. — Понимаю, — сочувственно протянул Гуро. — Очень жаль, что Никита Водопопович вас, Феврония Никифоровна, не ценит, — подхватив ручку Хавроньи в рабочей перчатке, выдохнул, изобразил поцелуй на костяшках. Та покраснела и рассмеялась. — Какой у каппы ранг по Аввакуму? — напряженно спросил Бинх, наблюдая, как стажерка аккуратно обкапывает кладку лиловых чешуйчатых камней размером со страусиное яйцо. — А, что? — отсмеявшись, спросила Хавронья. — Третий или четвертый, мелочь. Бинх набрал в грудь воздух, чтобы гавкнуть, что у стажеров допуск максимум ко второму, но в этот момент стажерка взялась рукой в перчатке за одно из яиц, чтобы переложить его в контейнер. Вся кладка вспыхнула ярким зеленым светом, по воде вокруг острова пошла рябь и где-то в глубине канализации раздался пронзительный вой, который гулко прокатился в коллекторе, отбиваясь от стен и замер на самой высокой ноте где-то под потолком. Из-за стен послышался гул, пока еще тихий, но с каждым мгновением он становился все громче и громче. — Что ж ты делаешь, дура?! — заорала Хавронья. — Кто берется за объекты без инструментов! — Вы мне их не выдали, — неожиданно огрызнулась стажерка, срывая с лица маску. — Заткнулись обе, — рыкнул на них Бинх. — Всем на позиции. Его подчиненные начали шевеление еще до того, как он отдал приказ, водники немного замешкались, но подпихиваемые бойцами из департамента быстрого реагирования прихватили переносимые инструменты и переместились на остров. Гуро элегантным движением достал из трости клинок и оттеснил Хавронью за спину. Бинх выдернул из-за пояса пистоль, проверил, как двигается в ножнах заговоренная сабля, и стал плечом к плечу с Гуро. — Ну-с, ждать, похоже, не придется, — раздувая ноздри, натянуто улыбнулся тот. — Я — разум, у меня сила, — откликнулся Хома с противоположной стороны, у него в руках уже был наготове осиновый кол. — Книга притч Соломоновых. Минуты потекли медленно, гул нарастал, а понять, откуда он шел, из-за акустики было невозможно. Бинх заставил себя замереть и внимательно смотрел на ближайший из проходов. Если каппа вырвется из противоположного, ее должна остановить ловушка. Но мало ли. По виску скатилась капля пота. Гул приблизился уже настолько, что от него заложило уши. А потом каппа с диким воем, переходящим в ультразвук, ворвалась в коллектор, проламывая решетку одной из труб, и мигом угодила в ловушку. Полупрозрачный пузырь, сотканный из магии, воздуха и воды обхватил ее обезьяноподобное тело, сжался, заставляя замереть в полете над водой. Каппа дико вращала глазами, не имея возможности пошевелить даже пальцем, но все равно дергалась, пытаясь вырваться. — Кажется, все, — выдохнул Гуро. Бинх опустил пистоль и вытер выступивший пот. Неужели у него еще будет не совсем испорченный вечер воскресенья? Каппа замерла, со всхлипом вздохнула раз-другой, ее взгляд упал на все еще стоявшую у кладки стажерку. Глаза твари засветились зеленым светом, тело мелко завибрировало, и из горла вырвался пронзительный вопль. Зеленое сияние охватило все тело каппы, пузырь ловушки поплыл, распался на отдельные части, которые окрасились в ядовито-зеленый свет. Каппа оттолкнулась задними ногами от воздуха и устремилась к стажерке, вытянув вперед кривые волосатые лапы. Она, как нож, прошла сквозь толпу людей, используя тело ловушки как щит и таран. Те, кто не успели увернуться, были просто снесены с ног и попадали в воду. Бинх вскинул руку с пистолем, уже заранее зная, что не успеет выстрелить. Стажерка замерла на месте с перекошенным от ужаса лицом и пронзительно закричала. Всех, кого еще не сбила с ног каппа, снесло ударной волной. Бинха толкнуло в грудь, и от сломанных ребер его спас только заговор на спецодежде. Он проехался спиной по камню, чуть не упав в воду. Пистоль, к счастью, из руки не вырвало, и от удара он не пострадал. Бинх вскинулся, готовый в любой момент стрелять. Стажерка все так же стояла у кладки, как в эпицентре взрыва, ее волосы вздыбились, будто от статического электричества, руки замерли перед лицом, широко распахнутые глаза, казалось, должны были выпасть из орбит, кожа как будто пошла синими трещинами. Ее била крупная дрожь, и в абсолютной тишине — даже потоки воды замерли, приняв на себя отголоски высвобожденной магической энергии, — особенно громко звучало ее тяжелое дыхание. На мгновение, как в дурацком кино, все замерло. Каппу снесло волной и ударило о магический барьер, который создавали светильники. Тварь зависла в воздухе и покрутила тяжелой, с выемкой, головой. Одна лапа у нее была вывернута под неестественным углом и тяжелой плетью свисала вдоль тела. Время пошло по новой. Каппа с громким рычанием опять кинулась в атаку, целясь в стажерку, но на этот раз Бинх был готов. Раздался выстрел, руку привычно дернуло отдачей, и пуля снесла твари половину грудной клетки. Мохнатое тело с противным звуком шмякнулось на берег — задними лапами в воде, передними на островке. Вода окрасилась в фиолетовый цвет. Вот теперь — точно все. — Ух ты… — протянул, вставая Гуро. Он отряхнул грязь с красного пальто и плотоядно посмотрел на стажерку. Все вокруг пришло в движение. Люди вставали, отряхивались, подбирали упавшие инструменты и оружие, помогали выбраться из воды тем, кто в ней барахтался. Бинх перевел дух и принялся раздавать распоряжения, уже не глядя, своим ребятам или водникам. Двое вытащили тело каппы из воды и принялись его пеленать в силовые тросы. Экземпляр был на удивление крупным и сильным. Бомгарт будет рад. Ребята из отдела быстрого реагирования стали собирать неиспользованные ловушки и треноги-светильники. Какое счастье, что они их взяли — если бы не создаваемый ими барьер, то коллектор бы обрушился из-за выброса магической энергии. Водники, понукаемые Хавроньей, опять потянулись искать жемчужины. Бинх с силой провел по лицу и подошел к эпицентру выброса. Стажерка все так же стояла рядом с кладкой. Волосы у нее опали, синие трещины сошли с лица, и только дрожь все еще напоминала о том, что именно она устроила весь этот бардак. Гуро бродил по острову, что-то тыкал своей тростью и поглядывал на стажерку. Хома сел на ближайшую трубу, положил на колени чемоданчик и вкручивал искусственную руку на место. — Чего стоишь? — окликнула стажерку Хавронья. — Кладка сама себя не соберет. — Феврония Никифоровна, радость моя, — бархатным голосом пропел Гуро, подходя ближе. — Милая, ей же нельзя, ей только второй ранг положен, да и где ей, вон сейчас в обморок хлопнется, яйца еще пострадают. А это такая редкость, отличная основа для амулетов долголетия. Будь другом, проследи, чтобы все было в лучшем виде. — Яков Петрович, — закатила глаза Хавронья. — Вам лишь бы молоденьких собирать. — Ну что вы, — рассмеялся Гуро. — Я гораздо больше люблю опытных и мудрых. Справитесь быстренько, и в «Белый налив»! Хавронья хмыкнула, но отстала от стажерки. — Ну, а вы, милочка, как вас угораздило-то, а? — Гуро встал перед шатающейся стажеркой. Бинх с раздражением отметил, что были они приблизительно одного роста. — Чувствую, отчет будем составлять вместе. Стажерка вдруг икнула, резко побледнела, ее согнуло судорогой и вырвало прямо на его пальто. Бинх прикусил щеку, чтобы удержаться от нервного смешка. Внезапно он почувствовал себя отомщенным за испорченный вечер воскресенья. Пропустить то, как известное всему Управлению красное пальто было испорчено в момент, когда Гуро расставлял сети для очередного юного дарования, ооо, он бы сам себе того не простил. — К-какой пассаж, — выдал Гуро, уставившись на расползающиеся пятна. — Это не пассаж, — прохрипела стажерка. — Это мой ужин. Сейчас будет обед. Она упала на колени, и ее опять скрутило. Гуро успел отступить и его форменные сапоги не пострадали. Бинх возвел очи горе не зная, то ли смеяться, то ли сочувствовать. Впрочем, пальто чистится легко — всего пара пассов и будет как новенькое. Он достал из нагрудного кармана стандартный уменьшенный паек бойца, провел по нему, увеличивая до исходных размеров, и достал оттуда литровку воды и походное полотенце. Не говоря ни слова, сунул стажерке под нос. Та откашлялась, посмотрела на него мутным взглядом и слабо улыбнулась. На мертвенно-белом лице очень четко была видна темная родинка под левым уголком губ и огромные синие глаза. Сейчас, находясь вплотную к ней, Бинх почувствовал ядреную смесь семейного проклятия, савана смерти, чужой злой воли и порчи. Но все это перекрывал звон не-человеческой крови. Теперь он ее действительно вспомнил. И понял, почему каппа была такой агрессивной — еще бы ей не вызвериться, когда к ее кладке прикоснулся человек с таким фоном. Глухое раздражение Хавроньи ложилось туда же. Ну, только усугубленное ее собственной натурой. — И все-таки, отчет, — сказал Гуро, проводя набалдашником трости над пятнами, убирая их вместе с запахом. — Вам все равно придется его писать. Пойдемте с нами в «Белый налив», хлопнем по рюмашке, она вам сейчас лишней не будет. — Мне нельзя, — стажерка встала на ноги, набрала в рот воды, прополоскала и выплюнула. — Мне Никита Водопопович голову открутит. — Это еще почему, — удивился Гуро. — Он мне запретил с вами работать, — пожала плечами стажерка. — Так и сказал: «чтобы держалась от этого черта рогатого подальше». — Разве я похож на черта, — кокетливо улыбнулся тот. Стажерка рассмеялась, покрутила головой, рассматривая Гуро, обошла, выразительно смотря ниже спины, помахала рукой над головой. — Да, — объявила она, глядя Гуро прямо в глаза немигающим взглядом, от чего ее красивая улыбка сделалась какой-то дикой. — Строго говоря, — вмешался Бинх, которому очень хотелось попасть к себе домой и отоспаться перед рабочим понедельником. — Артефактами занимается Феврония Никифоровна, поэтому вам, Яков Петрович, с ней акт сдачи-приема жемчужин и кладки прояснять. А вот выброс маг-энергии — это по части департамента быстрого реагирования. Как только мы свернем свои установки, можем предварительно обсудить основные пункты. Гуро недовольно поджал губы, но промолчал. Стажерка оглянулась на Бинха и весело улыбнулась. — И увидел Бог, что было это хорошо, — подытожил Хома Брут. У них ушло около часа, чтобы собрать все оборудование, найти жемчужины и упаковать кладку. Бинх назначил ответственного за доставку и распустил всех кого мог. Поутру надо будет проверить все ли в порядке или отрядить Степу. На улицу выбраться были счастливы все — после канализации даже загазованный воздух окраин казался свежим. Избавиться от спецкостюма было еще большим благом, сами костюмы упаковали вместе с оборудованием и увезли. Бинх с огромным удовольствием расправил плечи, сцепил за спиной руки в замок два раза. Пусть и уменьшенная, но амуниция чего-то весила. А саблю и пистоль со всем своим патронташем таскать приходилось в натуральном размере и весе. От беготни по канализации заныло правое бедро, наследие армейской службы. Он одернул брюки, проверил манжеты рубашки и запихнул в карман плаща уменьшенное оружие. Жизнь стала веселее. Гуро еще раз попытался обаять стажерку, но, получив только немигающий взгляд и «Никита Водопопович мне не разрешает», отстал. Бинх подозревал, что ненадолго. Гуро вместе с Хавроньей уехали отмечать наливкой новое сырье департамента артефакторики, а Бинх, Хома и стажерка пошли в ближайший макдак — все трое хотели есть, а шавермячная недалеко от входа в коллектор доверия не вызывала. Несмотря на позднее время в макдаке было полно народу. Рядом был автовокзал и останавливались междугородние маршрутки. Хома и стажерка оккупировали единственный свободный столик — у окна и с барными вращающимися стульями. Бинх пошел делать заказ. Себе взял ролл и картошку, стажерке бигмак комбо, а Хоме как постящемуся — салат и ролл с креветками. Когда он вернулся, пространство вокруг стола огораживала завеса незаметности с глушителями, а на столе лежали бланки и тетради с ручками. Стажерка скучающе вертелась на стуле, по-мужски расставив ноги, ее коленки остро торчали в прорехах все тех же дырявых джинсов. Ямочки под коленными чашечками хотелось поцеловать. Бинх глубоко вздохнул и поставил на стол поднос с едой. Стажерка мигом выпрямилась и протянула руки к еде — от чего на мгновение у нее под свитшотом четко обозначилась грудь. — Приятного аппетита, — сказала она и, быстро разодрав упаковку, жадно откусила чуть ли не половину бургера. Потом отложила его, закатала рукава свитшота и поставила локти на стол. — Мы тут уже начали сочинять, — прожевав, сказала она Бинху. Где-то час они обсуждали черновик отчета. Хома в преддверии отпуска хотел избавиться от внезапно свалившегося на него дела. Бинх просто хотел побыстрее закончить и лечь спать. Стажерка — по документам Оксана Анатольевна Казакова — писала убористым слабо читаемым почерком, ни черта не понимала по сути, но канцелярские фразы строила хорошо. Когда черновик получился удобоваримым, Хома отошел кому-то позвонить. Бинх остался один на один со стажеркой. Чтобы избавить себя от необходимости с ней разговаривать и даже на нее смотреть, он уткнулся в записи. Она медленно доедала свою картошку фри, явно растягивая ее на подольше. Задумавшись, потянула картошку из его пакетика. Бинх не глядя легонько хлопнул ее по руке — сработал рефлекс. — Вы доедать будете? — спросила стажерка, очень выразительно глядя на его пакетик картошки. Не дожидаясь ответа, она потянулась за пакетиком и достала из него пару палочек. — Это вообще-то мое, — едко ответил Бинх. Стажерка оглянулась на него, посмотрела этим своим немигающим синим взглядом, прожевала картошку. А потом растянула губы в очень зубастой улыбке, из-за чего ее лицо опять приобрело диковатый вид, повернулась на стуле к нему всем корпусом и все так же, не моргая и скалясь, привстала так, чтобы угадывающаяся под толстой тканью грудь была на уровне его глаз и стянула через голову свитшот. Взгляд Бинха невольно задержался на облегающей футболке — со скромным вырезом, но все равно оставляющей ну очень мало простора для воображения. — А так? — спросила она, на этот раз уже в открытую беря его пакет с картошкой. — Оденьтесь, — сухо приказал Бинх. — Дешево выглядите. — Ну, вы же все равно ведетесь, — ухмыльнулась стажерка и отправила в рот очередную палочку картошки. Облизала губы, вроде бы и без подтекста, но Бинху стало неуютно. — А как же феминизм и прочая борьба с харассментом? — ехидно осведомился он. Стажерка вписывалась в ту возрастную группу, которая любила порассуждать про равенство всего со всеми. Она удивленно на него посмотрела и хмыкнула. — Откуда такие познания? Неужели на вас уже писали жалобы? — У меня дочь — подросток, — закатил Бинх глаза. — Я знаю о феминизме гораздо больше, чем хотел бы. — Сочувствую, — дернула она уголком рта. — А по сабжу: мое тело — мое дело кому и как я хочу его показывать, — и, прожевав еще одну палочку, добавила: — Я сейчас есть хочу, просто умираю. Потому что весь мой ужин остался на пальто у Гуро, а на зепе для стажеров только мышь кормиться и может. И то вряд ли. Вы все равно на мои сиськи пялитесь, так хоть какой-то толк с того будет. — Могу не пялиться, — Бинх демонстративно посмотрел в сторону. — Все равно оденьтесь, простынете и денег у вас даже на мышь не будет. — Как скажешь, папочка, — буркнула стажерка. Бинх сцепил зубы и пошел к кассе, заказал еще один полный набор для нее и картошку для себя. Просто от греха подальше. На самом деле, ничего удивительного в ее волчьем голоде тоже не было — отходняк после неконтролируемого выброса маг-энергии. Организм восполняет потраченные ресурсы. Другое дело, что непонятно, откуда в ней эти самые ресурсы. Магом, насколько мог судить Бинх, стажерка не была. Ни самоучкой, ни чьей-то ученицей, ни даже просто носителем дара. Такие вещи сразу просекались первым отделом еще на этапе допуска стажеров в Управление. А вот Водопопович явно чего-то похожего и ожидал, иначе не отрядил бы ее в помощь к Хавронье. Значит, вел какую-то свою игру. Раньше за ним такие вещи не водились, отбор талантливых и перспективных, а также их коллекционирование были по части Гуро. Но, с другой стороны, Водопопович сам по себе был личностью занятной. Бинх работал в Управлении уже без малого десять лет, за это время глава департамента водных коммуникаций ничуточки не постарел и, если верить старшим, чтобы не сказать древним, коллегам, работал на этой должности еще с тех пор, когда они были молодыми. Также болтали, что он не совсем человек или совсем даже не человек. Бинх раньше особо на этот счет не задумывался, он не очень часто контактировал с водниками, слишком редко пересекались области, но такое вполне проясняло все сегодняшние странности. Водопопович почувствовал в стажерке не-человеческий потенциал и теперь будет его культивировать, а чтобы Гуро, Бенкендорф, и чем черт не шутит, сам Бинх, не увели сильного сотрудника, всячески факт ее не-человечности замалчивает. И даже своих непосредственных подчиненных в известность не ставит. Ну и хрен бы с ним, на самом деле, если бы сама стажерка была в курсе, что она такое и как ей с этим жить. А этого понимания у нее как раз и не было. Прямо дилемма вырисовывается. Сходить к Водопоповичу и ткнуть его носом в то, что нельзя так с потенциальными не-человеками и надо как-то это исправлять? Сегодня выброс был вовремя и по делу, а если в следующий раз не так будет? Кому это разгребать — правильно, Бинху и его департаменту. Что бывает, когда выброс ломает все нахрен, Бинх видел, отдельные служебные эпизоды отпечатывались в психике надолго. Сходить напрямую к Бенкендорфу и доложить, что Водопопович завел себе не-человека с неконтролируемыми пока способностями? Тогда по голове получит не только Водопопович, но и первый отдел, а заводиться еще и с ними Бинху было ой как не с руки. Был и третий вариант, самый простой — забить и сделать вид, что ничего не видел и ничего не понял. Тот же Гуро (три ха-ха!) может нажаловаться, например, чисто от обиды, что интересная стажерка досталась не ему. Или Брут внезапно отвлечется от своих демонов… Ну, в теории, такая вероятность была. Стремящаяся к нулю. Но было одно «но». Сама стажерка. Как бы там ни было, не-человек она или нет, она осталась в Управлении почти до конца стажировки. Этим даже не все прирожденные маги могли похвастаться. Значит, в ней достаточно стойкости и упертости, чтобы довести дело до конца. А Управлению нужны новые сотрудники. И если вдруг что-то пойдет не так, очередной неконтролируемый выброс может навредить ей самой. Просто закрыть глаза тоже не получится. Естественно, к какому-то ответу в ожидании заказа Бинх не пришел и, забрав поднос со жратвой, вернулся на свое место. Стажерка, к счастью для его нервов, все-таки оделась. — О, спасибо, — неожиданно смутилась она, когда он молча сунул ей ее часть заказа. — Я вам деньги с получки верну. Бинх посмотрел на нее так выразительно, что она, кажется, стушевалась еще больше. — Ешьте, — буркнул он. — И больше не устраивайте цирк-шапито со стриптизом. Вам не к лицу. Она густо покраснела, но активно зашуршала оберткой и с огромным аппетитом вгрызлась в бургер. Бинх оглянулся в поисках Хомы. Что-то тот задерживался, сейчас бы закурить, но оставлять стажерку одну ему тоже не хотелось. Мало ли чего. — А все-таки соцпакет у нас в Управлении отстойный, — сообщила стажерка, прожевав бургер и запив все соком. — Ну, вот как можно прожить на десять тысяч в Москве, если ты еще и за общагу платишь? — Тогда зачем остались? — нахмурился Бинх. — Дальше легче не будет — работа грязная и нервная, день не нормирован, платят мало. — Общага в центре Москвы — раз, — загнула мизинец стажерка. — Как стартовая площадка ничего так. Я может хостес еще устроюсь на вечерние пол-ставки, в окрестностях ресторанов много. Стаж — два, — она загнула безымянный. — Посмотрим, как оно дальше будет, но по ходу с моим липецким бакалавром экономиста в Москве я никак иначе не закреплюсь. Тем более экономист из меня так себе. — А вам так нужна Москва? — спросил Бинх, сложив руки на груди. Не ему — питерцу — рассуждать про понаехавших, да и секретарь Степа у него был из какой-то совсем мрачной глубинки, но Управление было самым неподходящим местом для провинциальной золушки, приехавшей покорять Москву. От слова совсем. — Мне важно домой не возвращаться, — криво усмехнулась стажерка. — Управление — единственное место, где я чувствую себя нормальной — это три. — Загнула она средний палец. Бинх нахмурился и хотел что-то еще спросить, но тут вернулся несколько повеселевший Хома. — Не прельщайся лакомыми яствами его; это — обманчивая пища, — наставительно сказал он. Стажерка посмотрела на него как на личного врага и демонстративно проглотила последний кусок бургера. — Книга притчей Соломоновых. — Тебя подвезти или нет? — тяжело вздохнув, спросил Бинх. Он чертовски устал от этого вечера и всех людей, что его окружали. Горячий душ и мягкая постель были пределом его мечтаний. — Нет, — уже совершенно нормальным голосом ответил Хома. — Меня сейчас заберут. — Отлично, — Бинх встал, сгреб все недоеденное в бумажный пакет, сунул его стажерке в руки. Потом подхватил плащ и решительно двинулся к выходу. — Чего сидим, кого ждем? — оглянулся он. Стажерка на ходу допивала свой сок и собрала обертки на один поднос. Хома поднял с пола свой чемоданчик. На улице было противно — одновременно душно, влажно и липко. Дождь, которым грозили весь день, так и не пролился, и от этого было особенно мерзко. Они завернули за угол и зашли в подворотню. Темнота там неожиданно сгустилась и над асфальтом материализовалась сидящая верхом на метле Ульяна. Лицо у нее было такое, словно она собиралась кого-то убить. — Еще позже нельзя было? — зло спросила она у Хомы вместо приветствия. Тот только виновато развел руками. — И тебе здравствуй, Ульяна, — хмыкнул Бинх, сунув руки в карманы брюк. — Отчет ты мне когда занесешь? — Я в отпуске, начальник, — оскалилась она. — В первом за два года. Еще чуть-чуть, и мы опоздаем на самолет. — Делая добро, да не унываем, ибо в свое время пожнем, если не ослабеем. Итак, доколе есть время, будем делать добро всем, а наипаче своим по вере, — сказал Хома, устраиваясь боком за ее спиной. Одной рукой он обнял Ульяну за талию, другой ухватился за метлу позади себя. Чемоданчик он повесил на неприметный крючок над помелом. — Послание апостола Павла к галатам. — Заткнись, пожалуйста, — огрызнулась Ульяна и ударила по воздуху пятками, словно по бокам лошади. Хома кивнул им головой и весело подмигнул. — Отчет — в первый же день после отпуска, — успел крикнуть Бинх, прежде чем чары невидимости опять поглотили метлу и ее пассажиров, и пара улетела в сторону Домодедово. — Это как? — тупо спросила стажерка, помахав парочке рукой. — Это личный транспорт пятого класса, — рассеяно отозвался Бинх, пытаясь вспомнить, что там с дедлайнами по отчету о деле якобы призрака Салтычихи, которым занималась Ульяна. — Получить лицензию на его использование можно не раньше, чем после трех лет зарегистрированного использования чар. — Я читала статут про транспортные средства, — надулась стажерка. — Я про то, что она — ведьма, он — священник. Так вообще можно? Внимательная она, подумалось Бинху. Старательная. И правила читает. Прямо чудо, а не стажерка. — Он не священник, — ответил он, махнув ей следовать за собой. Им еще надо было пройти полквартала до места, где стояла его машина. — У него послушание использовать свой талант и способности во благо церкви. Но семинарию он заканчивал, так что если у него будет желание, он может уйти в церковнослужители. Это было очень сокращенное описание ситуации, в которой находился Хома. Он действительно заканчивал семинарию, писал диссертацию по философии, планировал найти себе воцерковленную невесту и получить приход. И был вполне счастлив. А потом, побывав в паломничестве по очередным намоленным ебеням, столкнулся с Вием. Вот тут и случился у человека переворот сознания и потрясание основ. И талант к экзорцизму прорезался. Победа над тварью десятого ранга по Аввакуму ни для кого легко не проходит, Хома заимел себе кризис веры и в состоянии полного раздрая был передан своими начальниками под крыло к Бенкендорфу. Работа в лаборатории экзорцизма мозги ему постепенно вправила, хотя вернуться к привычному образу жизни он уже не смог. А встреча на очередном церковном вызове с Ульяной даже как-то примирила его с текущей действительностью. В церковь он больше не вернулся, избрав для себя форму послушания борьбы с нечистью как вид службы Богу. И даже диссертацию по христианской философии смог защитить. Чем с удовольствием теперь пользовался — читал лекции в какой-то семинарии, выискивая таких же, как он, чтобы пополнять ряды сотрудников лаборатории. Тут он, правда, был не оригинален — почти все главы департаментов где-то преподавали и таким образом рекрутировали новичков. Сам Бинх, например, читал курс по военной истории у кадетов, благодаря чему у него все-таки случались нормальные стажеры и новые сотрудники. Стажерка задумчиво промычала, но расспрашивать больше не стала. И правильно сделала, хоть вся эта история с Хомой происходила у Бинха на глазах, рассказывать личную драму другого человека он бы не стал. Да и пришли они уже. Бинх отключил сигнализацию, на автопилоте открыл перед стажеркой дверцу. Та лукаво улыбнулась и быстро юркнула в машину. Спасибо хоть молча. Бинх тяжело вздохнул и устало потер переносицу. Ночь с воскресенья на понедельник, он в какой-то жопе Москвы и хрен еще знает, когда доберется до кровати. Как же он задолбался. Что ли тоже в отпуск уйти? Внеочередной, не связанный с каникулами у детей, съездить куда-то самому. Хоть в горы какие, чтобы людей не видеть, хоть на курорт, чтобы потрахаться всласть и не зависать, глядя на фигуристую стажерку. Он сел за руль, повернул ключ зажигания — мотор загудел, и машина мягко тронулась с места. В салоне почему-то было до черта жарко и душно. Бинх включил кондиционер, от чего стажерка блаженно застонала, сползла по креслу, чуть прогнувшись в пояснице. Краем глаза он еще отметил, как чуть-чуть разъехались округлые коленки, и покрепче перехватил руль. Еще, блядь, чего не хватало. — Хороший вы все-таки человек, — улыбаясь, сказала стажерка. — Это до первого междепартаментского семинара, — буркнул Бинх. Хорошим человеком он не был отродясь, а все то неплохое, что осталось, похерили последовательно служба в армии, органах и Управлении. И развод, как можно забыть про развод. — Думаю, будет у вас такое счастье по каппе через неделю-другую, когда отчет доделаете. Дороги за полночь были более-менее пустые, а значит он быстро от нее избавится. — А что там? — весело спросила стажерка. Бинх принципиально не смотрел на то, как она возится, все внимание сосредоточив на дороге. Вел он на предельно допустимой в городе скорости, и ко всем прелестям сегодняшнего вечера, попасть еще и в ДТП по неосторожности, когда конец рабочего дня и обязанностей был так близок, не хотелось. — А там я ебу раком всех, кто льет воду, лишь бы закрыть отчет, — ответил Бинх. — Так что заранее предупреждаю, не пишите про то, как космические корабли бороздят просторы Большого театра. — Учту, — со всей серьезностью ответили ему. — У меня как раз есть подходящая блузка. И мини-юбка. Бинх неверяще уставился на нее, забыв о дороге. — И чулки, — со сладкой улыбкой, глядя ему в глаза, добила она его. Воображение услужливо нарисовало эту картинку, от чего Бинх перехватил руль еще крепче. — Как прикажете это понимать? — с нажимом спросил он своим самым страшным голосом. На подчиненных и даже на отдельных глав департаментов, типа Бомгарта, действовало безотказно. Но стажерка только звонко расхохоталась, съехав по креслу еще ниже. Она ухватилась за живот, запрокинула голову и пару раз икнула. — Вы вообще осознаете, — обманчиво спокойно спросил он, хотя внутри все клекотало от жгучего клубка эмоций. До такого состояния и с такой скоростью его доводил только Гуро, да и то никогда еще к злости и раздражению не примешивалось откровенное возбуждение, — что разговариваете с главой департамента? — Осознаю, — стажерка светло улыбнулась ему и потерлась щекой об обивку кресла, от чего темные кудри полезли ей на лицо. — Но вы не мой начальник. И вы единственный кто кроме Никиты Водопоповича и Степы, проявил ко мне хоть какое-то участие. Так что, по моей шкале, вы очень хороший человек. — И вы полагаете, что это дает вам право вести себя так, как вы себя ведете? — сердито спросил Бинх. Он вообще перестал уже что-либо понимать. Особенно в той части, когда он успел проявил участие и стал из-за этого хорошим человеком. — Вас это развлекает, — хитро улыбнулась стажерка, блеснув огромными глазами. — Но если вам неприятно, больше не буду, — с деланной обидой вздохнула она. — Прав Степа, совсем вы шуток не понимаете. Бинх опять посмотрел на дорогу, шумно выдохнул, досчитал до десяти, побарабанил по рулю. Взялась на его голову ненормальная. Шуток он не понимает. Как эта стажерка умудрилась дожить до своих лет с такими-то шуточками. Еще и со Степой ему кости перемалывает. — Откуда вы знаете Тесака? — спросил он наконец. — Мы из одного города, — краем глаза Бинх заметил, как она пожала плечами. — Соседи почти что. Вот уж точно, землячество, хмыкнул Бинх про себя. Выходило, что из их города в Управлении работало уже четверо — пятеро, если считать стажерку — человек. Что ж за дыра такая плодовитая? — Я как бакалавра получила, приехала домой, нужно было решать — идти в магистратуру или нет, — она, похоже, приняла его озадаченное молчание за интерес к себе и продолжила трещать. — Но не решили, отец умер, и нам не до того стало. А Степа в городе тогда был, сказал, что у вас весной стажеров набирают, и я могу попробовать. Мне терять особо нечего было, я и приехала. Все равно, время с подачей документов в магистратуру я упустила, а оставаться дома не хотела. Или ей просто не особо есть с кем поговорить, предположил Бинх, плавно проворачивая руль на повороте. Одна в большом городе, знакомых мало, после маленьких городов не удивительно. А если у нее еще и букет фоновый, от которого что домовики злятся, что каппа с ума сходит, то и не скоро появятся. Тут даже Управление родным домом станет. Интересно другое. Степа в прошлом году в родных краях был только единожды — когда пришел запрос на помощь, и из московского Управления отправили выездную комиссию с Гуро во главе. Три артефактолога — сам Гуро, Данишевская и Гоголь — чернокнижник Данишевский из департамента черной магии и Степа в качестве силового подкрепления и как знакомый с местной спецификой специалист. Дело курировал сам Бенкендорф, и отчет был засекречен, вплоть до того что Степу заставили клясться на крови, что он будет молчать. Бинх, имея доступ начальника департамента, и то видел отчет в сжатом виде. Но осадочек у него после прочтения остался тот еще. Степа рассказать мог не многое, хотя, судя по всему, его привлекали мало. Только вид он имел на редкость мрачный, что тоже о чем-то говорило. Роль Данишевских в том деле была не ясна. Между строк угадывался высокоуровневый ритуал поганого толка. А может, просто у Бинха за годы службы развилась паранойя. Но самым лучшим свидетельством того, что дрянь там творилась первосортная, стал Гоголь — протеже и любимчик Гуро, имевший все признаки Темного, восходящая звезда Управления. Парень до отъезда смотрел на начальника как на бога, а по возвращении сразу запросился на перевод. Желательно в другой город. И что еще более занятно, сбежав в Питер, оборвал свой только назревший роман с Данишевской, о котором судачило пол Управления, чем порушил классический любовный треугольник муж-жена-любовник. Получается, стажерка была там же и, возможно, даже принимала в этом всем участие. И Гуро она знает оттуда же. Интересно, что же там произошло, что ее от него так воротит? — Ваша мать не расстроилась, что вы решили не оставаться дома? — спросил Бинх. — Моя мать — нет, не расстроилась, — как-то странно хмыкнула стажерка. — Она, видите ли, мертва. Вот мачеха разозлилась, но из-за нее я и уехала. На это ответить было нечего, и разговор увял. Стажерка сонно хлопала глазами и смотрела перед собой. Похоже, пошла следующая стадия отходняка — усталость и апатия. Она зябко ежилась, но молчала, то ли уже не отдавала себе отчета, что мерзнет, то ли не было сил говорить. Бинх отключил кондиционер и потер глаза. Дурацкий вечер, чтоб его. Сейчас грамм сто коньяка или водки были бы кстати. В кабинете вроде был еще штоф с перцовкой, это ему Степа из дому привез… Может, завести стажерку в общежитие, а самому проехать пару кварталов и заночевать в Управлении? Все равно полночи на эту каппу и посиделки в маке угробил. Бинх опять скосил взгляд. Стажерка зевнула, прикрыв рот ладонью, подперла голову рукой и, кажется, задремала. Милая она, когда молчит. Дальше ехали в тишине. Наконец машина тихо затормозила у входа в один из старых купеческих особняков. Места для парковки там, конечно, не было, но полиции в такое время ждать было неоткуда. — Приехали, — Бинх для убедительности потряс стажерку за плечо. Та вздрогнула, захлопала глазами и заозиралась. — Приехали уже, — повторил он. — Да, правда, — она потрясла головой, прогоняя остатки дремы. Потянулась — под толстовкой обозначилась грудь, и мелькнуло беззащитное белое горло — разминая затекшее тело, протерла глаза, зевнула еще раз. — Сама дойдете? — уточнил Бинх. Не хватало еще после всех его трудов, чтобы стажерка заснула, не дойдя до общежития. — Вполне, — хрипло ответила она. — Спасибо вам за все и не обращайте, пожалуйста, внимания на мои шутки. У меня сегодня какой-то словесный понос был, несла целый вечер чушь. Это не словесный понос, устало подумал Бинх, это отходняк от выброса маг-энергии. И хрен уже с ними всеми, попросит Степу, пусть как земляк устроит стажерке маг-просвет. Уж всяко лучше, чем свое начальство обсуждать. И если Водопоповича живьем увидит, спросит, как он себе это все представляет. — Проехали, — махнул он рукой. — Проваливайте уже, мне тоже хочется спать. Стажерка улыбнулась какой-то совершенно потрясающей, искренней улыбкой и грациозно, словно не отрубалась только что, выскользнула из машины. Тихо хлопнув дверцей, она дошла до массивных дверей. Остановилась перед ними, оглянулась и помахала рукой. Бинх хмыкнул и тронул машину. Вот и ладушки, стажерка в общаге, а он едет пить и спать в Управление. Охренительный вечер воскресенья.