По следам на песке

Рапунцель дышит мягко, тихо посапывая и во сне кончиками пальцев дотрагиваясь до лба. Тени на ее лице спокойны, они почти не движутся и только иногда переговариваются между собой лепетом сверчков и треском травы. Кассандра иногда посматривает в ту сторону, откуда в лагерь приходят чужие звуки ломающихся палок и шорохов листвы, но ничего опасного не замечает, впрочем, в этом лесу никогда не водились бандиты. Она думает, что это снова по деревьям прыгают белки, и оказывается права, смотрит на свои руки в тяжелых перчатках и стягивает одну, осматривая грубые пальцы с грязью под ногтями и затянувшимися мозолями. Смеется, горько всхлипывая и дотрагиваясь до грязной щеки Рапунцель. В темной долине прямо у линии леса, где они разложили лагерь, слышится громкий храп Юджина. Надеясь, что ее присутствие так и осталось незамеченным, Кассандра поправляет искрящие синим светом волосы и кидает долгий и тягучий взгляд на принцессу. Они уже неделю возвращаются в королевство, побитые и надломленные ее предательством. Сильнее всего, конечно, это сказалось на Рапунцель. Пока Кассандра наблюдала за ними, используя для этого свою сову, она заметила, что та почти перестала есть, а спит совсем урывками. Но ничего уже не изменишь. Кассандра делает короткий вздох, целует принцессу в холодный лоб и думает, что ей действительно больше ничего не остается, кроме как следовать по ее следам, оставшимся на сухой земле, в надежде, что когда-нибудь Рапунцель поймет, почему предательство — всего лишь судьба, которую ей подготовил кто-то, всего лишь спасение. На бедрах Кассандры по-прежнему сверкает меч, ловя на себе холодный взгляд луны и раздвигающихся в темноте еловых стержней. Она с трудом делает шаг в сторону своими подгибающимися от усталости ногами и чувствует, как под сапогами сжимаются камни, как сила, медленно убивающая ее, дает шанс на последний рывок, который необходим, чтобы защитить Рапунцель. Не важно, от какой угрозы, возможно, от всех сразу, но она будет идти дальше, чтобы смотреть. Рапунцель ворочается во сне. Ей снится кошмар. На следующий день дождь добирается до них слишком быстро. Кассандра, стараясь не упускать из виду маленькую повозку, спотыкается о лужи и грязь, спрятавшуюся в траве. Она вытирает кровь с губ, яркую, живую, по крайней мере живее, чем сама Кассандра. Она кашляет, как будто пытаясь унять легкие, и в сплошном бреду может различать перед собой только золотой блеск среди серых камней. Где-то в глубине души ей хочется просто упасть перед принцессой на колени, хоть и зажмурившись от ее яркого света, взять ее белые ладони в свои и прижаться к ним, почувствовать их тепло на своей щеке, которую уже тронули костлявые белые пальцы смерти. Кассандра движется вперед, в каждом маленьком городке напиваясь так, чтобы не чувствовать боль по всему телу, которая усиливается при малейшем вздохе, и чтобы на следующее утро она становилась еще сильней, возрастала многократно. Она боится. Трясущимися руками перебирает те монеты, которые остались у нее в маленьком свертке вместе с куском хлеба, вытирает их лоскутом от старой рубашки и издает протяжный всхлип, снова отправляясь в путь, из последних сил таща за собой тот меч, который подарила ей Рапунцель. Однако с доспехами пришлось попрощаться. За несколько дней Кассандра ослабела настолько, что ей с трудом удавалось хотя бы говорить или перебирать ногами. Лунный камень в ее груди трубит о приближающейся смерти, а до королевства остается всего ничего. Она смотрит, как Рапунцель весело смеется, уже чуть-чуть отойдя от последних событий. Она ни о чем не жалеет, потому что принцесса счастлива, все также держит на плече Паскаля, переговаривается со своими спутниками, начинает лучше спать и нормально питаться. Это единственное, что напоминает Кассандре о реальности, от которой та уже начинает медленно отстраняться. Кашель становится все сильнее, переходит в кровь и синее нечто, которое тоже остается на пальцах. Она перестает обращать на это внимание уже через пару дней непрекращающихся приступов, которые сопровождаются жаром, тошнотой и желанием упасть в ледяную траву, замереть. Медленно Кассандра устает, хочет, чтобы в одном из крохотных городков ее закидали камнями местные дети, остановили ее, потому что она сама не может. Она перестает чувствовать, как острый клюв совы треплет ее за ухо, пробуждая от тьмы, наступающей со всех сторон. Когда-нибудь чернота поглотит ее, съест кусочек за кусочком. — Кассандра? — знакомый голос зовет ее, и она вздрагивает. Поворачивает голову на звук и видит, как Рапунцель бежит к ней, сгибается и дотрагивается до каменного плеча, упавшего в грязь, сжимает дрожащими пальцами. Принцесса облизывает губы, шепчет что-то неразборчиво. Теперь слова звучат так глупо, так глумливо и смешно, что Кассандра закрывает уши и смотрит мутным, невидящим взглядом на Рапунцель, которая не верит своим глазам. По ее щекам сползают слезы. — Как ты…? Что ты тут делаешь? Принцесса падает ей на грудь, сжимая легкое тело в своих руках и дотрагиваясь до белых губ с запекшейся на них кровью, боясь сделать больно. — Мы тебе поможем. Моя мать, мой отец что-нибудь придумают, ты только потерпи, — продолжает говорить она, гладит виски и горячую голову. В ее глазах нет и капли злости. Она расстегивает воротник Кассандры и слышит, как та тяжело дышит, захлебываясь в собственной крови. — Нет, Рапунцель. — Быстрее! Положите ее туда! — кричит принцесса, указывая на повозку с запряженным в нее Максимусом. — Я… Я защитила тебя? Скажи мне, что ты до сих пор жива. — Да, Кэсс, — ее голос прерывается всхлипами. — Я в порядке. И ты будешь в порядке. Мы с тобой столько еще не сделали, знаешь? Мы с тобой еще не спасли королевство, не сходили на ярмарку в городе, а там так красиво в это время года. И мы сходим! Обещаю! — Ты права, Рапс, мы столько еще не сделали, — ее рука хватает принцессу, сжимая ее запястье, как спасительную соломинку. — Но не нужно давать обещаний, которые придется нарушить.