Ты накачал меня

— Ты накачал меня, — только и успел сказать Чжао, перед тем как вырубиться. Маленькая чайная чашка выпала из его руки, остатки чая пролились на диван. — Нет, это всего лишь черная магия, — виновато покачал головой Шень Вей. — А чай — это просто чай. Прости, Юньлань, но иначе нельзя, — он подхватил Чжао на руки и понес в спальню. — Все слишком сложно, и я пока не могу тебе ничего объяснить. Ты, может быть, и поймешь, но еще слишком рано. К тому же, если твои друзья, твои коллеги, твой отец о чем-то догадаются, ничего хорошего из этого не выйдет. Все, правда, очень сложно, — он уложил Чжао на кровать и стал стягивать с него одежду. — У нас не так много времени. Через пару минут ты очнешься, но утром ничего не вспомнишь. Но однажды ты обязательно вспомнишь все. Я обещаю, — он снял очки, склонился к Чжао и коснулся его губ поцелуем. — Обещаешь что? — Чжао заморгал и открыл глаза, потянулся к Шень Вею, отвечая на поцелуй. — Что тебе понравится, — Шень Вей улыбнулся и снова поцеловал его. Чжао ответил жадно, жарко, как будто они не целовались целую вечность, хотя и прошла-то всего пара дней. Еще одна причина, почему Шень Вей не хотел выводить их отношения на светлую сторону — слишком сложно будет сдерживаться, не обнимать, не касаться Чжао, не целовать его при всех. Когда он сам будет пытаться прикоснуться, обнять, будет тянуться за поцелуем, оттолкнуть его будет уже невозможно. Как и сейчас невозможно остановиться и оторваться от него хотя бы на секунду, даже просто чтобы раздеться. Шень Вей провел ладонями по впалым бокам Чжао. Сейчас без одежды, без своих грубоватых манер он был таким хрупким, таким беззащитным. Это сочетание силы и слабости сводило с ума. Чжао выгнулся в сильных руках Шень Вея, прижимаясь к нему всем телом, раздвинул ноги, потерся напряженным членом о его бедро, явно давая понять, чего хочет. Отказать ему было невозможно. Снять рубашку у Шень Вея уже не хватало ни выдержки, ни сил. Так что он ограничился брюками, торопливо стащив их и отбросив в сторону. Это было так не похоже на обычно аккуратного и выдержанного профессора. Но сейчас он больше не чувствовал в себе никаких сил сдерживаться. Желание обладать Чжао затмевало всю остальную реальность. — Прости, будет больно, — прошептал он на ухо Чжао, перед тем как толкнуться в него без всякой подготовки. Тот глухо застонал, но не отстранился, задышал тяжело, пытаясь расслабиться. Шень Вей понимал, как это, наверное, жестоко, но не мог себя контролировать. Впрочем, через пару минут Чжао уже тянулся к нему за очередным поцелуем, а его влажный напряженный член упирался профессору в живот. От этого нетерпения голова шла кругом. Шень Вей двинул бедрами, входя глубже, вышел и снова толкнулся. Чжао внутри был таким тесным и горячим, что голова шла кругом и перед глазами темнело. Чтобы как-то отвлечься и не причинить Чжао еще больше боли, Шень Вей склонился к его губам, обвел их языком. Губы у Чжао были невероятно красивые и очень чувственные. Слишком чувственные для его должности и социального положения — чуть припухлые, яркие, они всегда казались влажными и даже немного искусанными. У Шень Вея вставал от одного взгляда на эти губы. Поэтому, говоря с начальником спецотдела Чжао, он всегда старался отводить глаза и смотреть в сторону. А еще они были сладкими от бесконечных леденцов, которые Чжао поглощал в огромных количествах, так что было безумно сложно не пытаться попробовать их на вкус. Поэтому сейчас профессор восполнял то, чего не мог сделать днем. Он вылизывал и прикусывал губы Чжао, проникал языком внутрь, беззастенчиво трахая этот податливый рот, срывая похотливые умоляющие стоны, требующие большего. Видимо, не выдержав столь долгого ожидания, Чжао сам двинулся под ним, выгнулся навстречу, насаживаясь на напряженный член Шень Вея, вынуждая его двигаться быстрее, резче, входить глубже. Это невозможно было игнорировать, так что профессор вынужден был подчиниться, наращивая темп. Он выходил почти полностью и входил на всю длину, упираясь бедрами в ягодицы Чжао. Теперь двигаться в нем было легче, Шень Вей уже не чувствовал такого сопротивления, но Чжао все равно оставался тесным, как будто это был его первый раз. И таким же жадным, нетерпеливым, несдержанным. Профессор снова склонился к нему, вжимая в матрас. Впился зубами в основание шеи. След останется, но чуть позже он вылечит его, так что Чжао ни о чем не догадается завтра утром. Хотя какое это было бы удовольствие — утром любоваться им, помятым, истерзанным, затраханным до полуобморока, лечить синяки и укусы не тайком, готовить ему завтрак, подавать кофе в постель, пока Чжао лениво нежится в лучах восходящего солнца и приходит в себя после бурной ночи. Чжао глухо застонал, выгнулся, теснее прижимаясь к профессору, нетерпеливо двигаясь навстречу. Его влажный член терся о живот Шень Вея, упирался в твердые напряженные мышцы, пульсировал, подрагивал. Чжао не хватило надолго, он кончил со сладким протяжным стоном, сжав в себе напряженный член Шень Вея с такой силой, что у того в глазах потемнело. И он тоже кончил вслед за Чжао, наполняя его своим семенем, вжимая в кровать так сильно, что ребра едва не трещали. Впрочем, кажется, Чжао нравилось, он сладко вздрагивал и льнул к Шень Вею, терся щекой о его плечо, прижимался лбом ко влажному от пота виску. — Как же я люблю тебя, — выдохнул профессор, опускаясь рядом с Чжао, обнимая его, прижимаясь всем телом. — Если бы можно было позволить тебе запомнить хотя бы это… — прошептал он. — Я тоже тебя люблю, — сонно ответил Чжао, удобно устраиваясь в сильных руках Шень Вея. Этих слов было так мало, но и так много. И как безумно жаль, что пока они не могут сказать это друг другу открыто, так чтобы никто ничего не забыл наутро.