Вкус вишни

You're my only compass I might get lost without you Could you tell me where to go?

      Солнце, что находилось сейчас в самом зените, нещадно опаляло мою голову, однако, если быть честным, я уже и не замечал подобных температур. Можно сказать, за несколько лет скитаний по землям, для меня такая погода была обыденностью, несмотря на льющийся со лба пот и жажду. Жажду плоти и крови. И эта жажда с каждым днём становилась всё невыносимее, заставляя зверя внутри меня, которого я огромными усилиями сдерживал, вырываться наружу с опасным оскалом и громким рыком, а запах крови, что я мог почувствовать за какие-то километры, лишь подливал масла в огонь. Но несмотря на то, в какое чудовище я превратился, я не позволял себе терять контроль и набрасываться на проходящих мимо людей, даже если они истекали кровью и просили о помощи, демонстрируя столь желанную плоть прямо предо мной, отчего мне приходилось лишь нервно зажмуриваться, проглатывая нескончаемый поток льющихся слюней, при этом сильнее сжимая клыками ствол бамбука, что всегда находился подле моего рта. Да, возможно, кому-то мимо проходящему подобный аксессуар в моём рту мог показаться странным, как, впрочем, и я сам, но он был также необходим мне для самоконтроля, словно некий психологический барьер или, как любят мечтатели и фантазёры выражаться, магический артефакт.       Подняв руку над своей головой, дабы хоть немного взглянуть на дорогу, что неровной галькой расстилалась предо мной, я заметил, как пришёл к тому самому месту, к которому столь долго и изнурительно добирался. И это была бывшая резиденция Кагаи Убуяшики, в которой несколько лет назад как раз-таки и был повержен Первородный Они Мудзан. Однако от прежнего величия и вместе с тем спокойствия, что даровало это место, здесь практически ничего не осталось, кроме каких-то оставшихся балок и выгоревших досок, да величественно проросших деревьев с кустами. Но если закрыть глаза на всё это убранство, если таковым это можно назвать, аура этого места до сих пор располагала к себе, возвращая меня в те времена, когда ещё существовала организация охотников на демонов, как и сами демоны.       Проведя рукой по коре дерева, на котором в первую встречу со Столпами сидел Обанай Игуро, то и дело бросаясь колкими словами и недоверием, я в одно мгновение погрузился с головой в воспоминания, отчего уголки моих губ заметно начали приподниматься, а тепло разгораться где-то внутри груди, начиная эхом отдавать по всему телу приятным табуном мурашек. Медленно двигаясь к центру бывшей постройки, стараясь лишний раз не придавливать только проросшие стебельки будущих деревьев, я с нескрываемой теплотой в глазах начал оглядывать всё, будто бы изучая каждую деталь, стараясь не упустить из виду, словно даже маленькая коряга могла напомнить о каком-то фрагменте из прошлого. Однако, остановившись в какой-то момент прямо перед обломками строения, моё сердце почему-то пропустило несколько ударов, да таких сильных, что всё тело в один момент содрогнулось, а дыхание будто бы само затаилось, выжидая чего-то. Медленно повернув голову, тем самым встав в полуоборот, я начал вглядываться куда-то вдаль, прямиком в сторону небольшого озера, которое, даже находясь круглыми сутками под палящим солнцем, не желало иссыхать. Какое-то странное ощущение начало преследовать меня, но, быть может, всему причина лишь моя тоска по прошлому, которое, увы, никак уже не вернуть и не исправить, посему, откинув лишние мысли и чувство паранойи, я в очередной раз издал шумный вздох и отвернулся обратно.       Лёгкий ветерок, что так нежно перебирал мои длинные и без того взъерошенные волосы, позволил мне немного расслабиться и отогнать от себя неприятные чувства, вновь погружая в столь тёплые и, казалось бы, совсем недалёкие от настоящего воспоминания. С тех пор, как Мудзану в последней битве каким-то чудом удалось оставить во мне демоническую частичку с голубым ликорисом, я какое-то время спокойно проживал свои спокойные деньки и беззаботно отдыхал, пока однажды, в роковой как для меня, так и для сестры момент, эта частичка, словно семечко цветка, проросло внутри меня и дало корни по всему организму, заставляя тело биться в агонии, а мысли непрерывно путаться. В тот самый день я перестал быть человеком, полноправно называясь последним Демоном, от которого так старательно на протяжении веков избавлялось человечество. И, осознав это, мне было необходимо бежать, тем самым не подвергая опасности свою собственную сестру, а также не желая прощаться с жизнью. Чёрт, это было так эгоистично и мерзко, но такова натура любого живого организма — желание выжить. Тогда мной двигала мысль поскорее убежать за пределы города, дабы не нанести кому-либо вреда, хоть и демоническая сущность просила о лакомстве в виде человечины, то и дело вырываясь наружу в облике обезумевшего меня. К счастью, тогда я смог подавить всё это раз и навсегда, воспользовавшись тем же методом, как и при усмирении демонической сущности сестры. С тех самых пор, являясь скитальцем по землям и поставив табу на поедании людей, я ограничился лишь поеданием разве что трупов бедняков, да долгим сном. Так, вот уже на протяжении нескольких лет, мне приходится жить и за все эти года я заметил одну интересную, но крайне необычную и вместе с тем полезную вещь: я мог свободно, как человек, перемещаться под солнцем, не боясь быть сожжённым дотла, хоть и, признаться честно, в попытках покончить с родом демонов, я пытался совершить самоубийство, но к тому времени все клинки, способные убить нечисть, перестали коваться, а солнце не причиняло никакого вреда.       Закрыв глаза и присев на колени прямо на гальку, что каким-то чудом всё ещё оставалась здесь нетронутой, я начал полной грудью вдыхать свежий и столь приятный воздух, который так желанно заполнял мои лёгкие. Тем временем ветерок чуть усилил свои порывы, заставляя локоны вновь пребывать в танце, то и дело неряшливо путаясь между собой. Да, я помнил всё это. Помнил это место и эти ощущения с чувствами, будто прямо сейчас вернулся в прошлое, полное приключений и опасностей. И, сидя здесь, вновь воспроизводя те кадры, тот спокойный голос Убуяшики и взгляды Столпов, удивлённых и даже заинтересованных, но точно прикованных ко мне, я ощутил самое настоящее расслабление и спокойствие на душе, да так, что улыбка никак не хотела сходить с моего лица. Но, по иронии судьбы, что-то ведь должно было в этот самый момент нарушить идиллию, верно? К несчастью, это и случилось, однако несчастьем это и назвать нельзя было, так как странное и вместе с тем волнующее чувство сковало меня, будто пропуская через сердце миллионы ударов, и заставляя воздух в один миг выбиться из лёгких. Я знал, что это пришёл он.       Медленно приоткрыв глаза, но не смея оборачиваться, улыбка с моего лица так и не спала, а сделалась ещё более умиротворённой. Ветерок тем временем закончил свои игры с порывами, оставляя в покое мои и без того растрёпанные волосы. Сидя так с минуту в полной тишине, наконец послышался звук тихих шагов, что медленно и осторожно приближались ко мне, будто бы боясь спугнуть диковинку. Я знал, что он пришёл за мной. — Минуло вот уже три года, и ты смог отыскать меня, Томиока. — Мне пришлось чуть приспустить бамбук, дабы слова могли быть услышаны. Мой голос, как показалось, звучал крайне нежно и даже ласково, без доли агрессии. Но ведь её и не было, внутри теплилось лишь спокойствие с радостью от этой неожиданной, но столь желанной встречи. Я был действительно рад, что ему удалось найти меня, но одновременно с этим я понимал, что он будет последним человеком, которого я увижу в своей жизни. И я не стану жалеть о подобном исходе, никогда.       В ответ же послышалась всё та же тишина, будто собеседник не намеревался обмолвиться и словом, хотя какой-то частью я понимал, что именно таков ответ я и получу в итоге. Я чувствовал, как бывший охотник медленно приблизился, а после обогнул меня, вставая прямо впереди, однако сразу глаз своих поднять на него я не осмелился, продолжая смотреть куда-то вниз. Сдерживая своё тяжёлое дыхание и сжимая руки в кулаки, по моей спине прошёлся холодок, заставляя принять ровное положение сидя, как бы готовясь к неизбежному. Я знал, что этот день когда-нибудь настанет и всем сердцем желал этого, посему не смел и шевельнуться, отдавая себя в руки матушки судьбы в лице Томиоки. И когда холодное лезвие того самого кинжала медленно приблизилось к моей шее, останавливаясь в нескольких сантиметрах, как бы позволяя жертве принять свою участь и сказать несколько последних слов, я наконец смог поднять свой взгляд вверх. И именно в тот миг я встретился с его глазами. В синих и столь глубоких, словно кобальт глазах, в которых непременно можно с лёгкостью потеряться, я увидел своё отражение, отчего волна дрожи поспешила пройтись по всему моему телу, отдаваясь неким током и заставляя окончательно ослабеть. Сколько я себя помнил, лишь Томиока был способен своим взглядом вызвать у меня такую реакцию, отчего в этот же момент пред глазами начали появляться фрагменты из прошлого, где мы вместе с ним проводили беззаботно время, то и дело уединяясь.       Я и не заметил, как солнце за всё это время так быстро опустилось и как небо кардинально успело преобразиться, наливаясь самыми разнообразными красками и оттенками бордового, смешиваясь и превращаясь не то в нежно сиреневый, не то розовый. Лучи солнца старались нежно пробиться, отчего за спиной Томиоки образовалось некоторое свечение, создавая образ некого Бога или посланника. Это действительно выглядело великолепно. — Пожалуйста, Тандзиро, сними этот бамбук и закрой глаза. Ты и сам понимаешь, что сейчас будет. — Ровно и даже как-то нежно произнёс Томиока, отчего моё сердце в очередной раз пропустило несколько ударов. И вновь расплывшись в ласковой улыбке, я аккуратно и неспешно развязал небольшой узелок, что скрывался под волосами, после чего взял в одну руку бамбук и положил на свои колени, вновь поднимая свой взгляд к Томиоке. Я не чувствовал ни страха, ни отчаяния и горечи, а лишь полное спокойствие и удовлетворение, ведь подобный расклад событий я и представить не мог даже в своих мечтах. Всё это казалось сном наяву, из которого так не хотелось уходить.       Закрыв глаза в ожидании своей участи, я почувствовал на своей щеке тепло. То была ладонь Томиоки, что ласково поглаживала меня, перебирая пальцами выбившиеся локоны и заправляя их обратно мне за ухо. Всё моё нутро сжалось, но глаза открывать я так и не осмелился, лишь поддался навстречу ласкам, чуть наклоняя голову в сторону тёплой и такой нежной ладони. Мне хотелось, чтобы эта ласка продолжалась вечно, как вдруг с левой стороны послышался звук металла. По всей видимости клинок, что наготове держал охотник, в один момент выпал из его руки, однако не успев я и подумать о произошедшем, как вдруг мои губы накрыли чужие и ещё одна ладонь аккуратно пала на мою другую щёку. В этот самый момент все мои мысли разом спутались, а разгорающееся, словно бы пламя чувство, тут же начало распространяться по всему телу, заставляя меня содрогнуться в приятном покалывании. Моё сердце в этот миг готово было выпрыгнуть из груди, а воздух из лёгких окончательно ушёл, отчего мне пришлось приоткрыть свой рот, дабы вдохнуть ещё. И вновь поцелуй, в котором я смог почувствовать вкус сладкой вишни, только в этот раз он был куда глубже и полон ещё больше эмоций, будто бы Томиока с каждым моим вдохом вкладывал всю свою ранее скрываемую любовь и страсть ко мне, не разрешая разорвать поцелуй. Но я и сам не посмел бы оторваться от столь желанных губ, что так любя целовали мои. — Тандзиро, не смей больше убегать от меня. Я скучал по тебе. — Томиока медленно и нехотя разорвал поцелуй, всё так же держа моё лицо в своих ладонях, большими пальцами ласково поглаживая мои разгорячённые от эмоций щёки. Я наконец приоткрыл свои глаза и вновь встретился взглядом с его, в котором так и читались любовь с привязанностью, а также желанием оберегать. В этот самый миг я, не скрывая всех своих эмоций, позволил себе тихонько и радостно прыснуть, с каждой секундой улыбаясь всё шире. Мои глаза начали немного покалывать, после чего из них стали капать, хоть и совсем крохотные, капли счастливых слёз. — И я тебя люблю, Томиока. — После этих слов бывший охотник и сам не устоял, расплываясь в не менее радостной улыбке и прижимая к себе. Настолько крепко, что я мог с лёгкостью ощутить его сердцебиение, что билось точно в такой же ритм с моим.       Именно в этот миг я почувствовал себя живым.