Я никогда не...

19:43 - Свет, камера... Закончили. Зрители разбежались, стоило властному голосу с галерки объявить об окончании съемок. Основная толпа хлынула в сторону гримерок, часть осталась подкарауливать актеров у выходов, и только самые прошаренные, скрываясь в тени декораций, просеменили к узенькой, едва заметной дверце, через которую предпочитал сбегать Павел Воля. Операторы запечатывали камеры, звуковики сворачивали микрофоны, кто-то выключил софиты, в свете лампочки ильича промелькнул чей-то суетливый обмотанный проводами силуэт. Грохот стульев, железный скрежет столов, стук досок, мелодия заставки Виндоус - все это постепенно уступало место долгожданной тишине. Все старались не издавать лишних звуков, чтобы не тревожить уже и без того убитые уши. Павильон пустел. Съемочная неделя подошла к концу. Еще один сезон поступил в руки монтажеров. Уже через несколько недель страна снова вспомнит о них. 21:10 - Арс? Аааарс! Дверь гримерки распахнулась явно с целью пришибить гостя. Из-за нее выглянула недовольная физиономия, которая, однако, мгновенно прояснилась, при виде трех пар выжидающих глаз. - Мы идем, нет? - Позов тряхнул рукой с часами. - Сереже завтра утром ехать, давай бегом. По ту сторону камеры Арсений не был особенно многословен, и потому молча скрылся за дверью, чтобы через минуту выскочить, на ходу закидывая за спину рюкзак. - Куда на этот раз? 21:54 - Мы бронировали номер. - Всего один? - Да. Девушка на рессепшне окинула их медленным взглядом. - У нас в номерах нельзя пить. Матвиенко подался вперед, приподнимаясь на носочки и слегка переваливаясь через стойку. - Разумеется, - он одарил ее своей белоснежной улыбкой. - Мы бы не посмели создавать проблемы таким милым сотрудницам, как вы. Так как девушка все-таки время от времени посматривала телевизор, и представшие перед ней лица были ей отчасти знакомы, это простое действие произвело должный эффект. - Да, конечно, спасибо, - чуть более смущенно, чем требуется, пробормотала она, опуская глаза на свои мониторы. - Налево, шестой этаж, номер 116. - Благодарю, принцесса. 22:26 - Итак, первый тост по традиции - за сезон! Четыре горлышка взмыли вверх. 22:54 - Пятый тост за Маришу! - Маришу? - Вот так вот, да... Арсений, она тебя по полтора часа каждый раз гримирует, а ты даже имени ее не знаешь? - Понял, виноват. 23:40 - В этом номере есть рюмки для шотов? - В этом номере нельзя пить. - Пффф, подержите мой коньяк. Матвиенко пошатываясь удалился и через пять минут вернулся с четырьмя отполированными новенькими рюмочками. - От тебя женскими духами пахнет. - Завидуешь? - Констатирую. - Разливай! 00:02 - Еще раз, - выдохнул Антон, собирая мысли в кучку, - один из нас говорит то, чего он никогда не делал, - многозначительный взгляд по комнате в поисках понимания в знакомых лицах, - и если ты, - указующий перст в кольцах указывает куда-то в гипотетическую личность, - ты это что-то делал, - секунда осмысления и согласный кивок самому себе, - то ты пьешь. Вот. Дима, освоивший эту игру еще в мед колледже, нетерпеливо подскакивал, сидя на полу. 00:28 - Я никогда не был женат. Позов с Поповым выпили залпом. - Я никогда не носил длинные патлы. Арсений едва успел наполнить свою рюмку и тут же залил ее в себя, следом за Матвиенко. - Я никогда не играл в видеоигры! Выпили все, кроме Арсения. 01:34 - Я никогдааа... - Сергей меланхолично рисовал пальцем в воздухе какую-то одному ему известную фигуру. - Никогдаа... Дима уже лежал на кровати, едва подавая признаки жизни, и, вероятно, досматривая первый сон. Арсений сидел на полу, навалившись на кресло, в котором восседал, вытянув вперед ноги, Шастун. - Никогда не стриг своего кота! - победно изрек Матвиенко. Антон драматично вздохнул и осушил свою рюмку. - У меня никогда не было секса с мужчиной, - проговорил он после недолгого раздумья. Посапывание со стороны кровати резко прекратилось. - Что, правда? - усмехнулся Арсений, поднимая взгляд на коллегу. Позов открыл один глаз. - Неа, даже не целовался. А что, были сомнения? - лениво отозвался Шаст. - Ну мало ли... А хочешь? Позов открыл оба глаза и теперь с интересом наблюдал. - Арс, ну че ты, ну? Пей давай уже. - Эй, а с чего ты взял, что... - Так или иначе, - грустно возвестил Матвиенко, - разливать больше нечего. Сложно сказать, какие эмоции преобладали в сложившейся ситуации. Общий градус опьянения уже и так давно перевалил за приемлемый для веселья и плавно стремился к отметке сладкого предпохмельного сна. - Черт, на самом интересном месте, - послышалось со стороны кровати. Повисла тягучая тишина, от которой тихонько звенело в ушах. - Правда или действие, - Дима нашел в себе силы приподняться на локтях. Остальные присутствующие нашли в себе силы вопросительно на него посмотреть. - У нас еще в прошлой игре фантазия закончилась, о чем ты? - Фантазия на правду, но не на действия, - Позов улыбался так, как мог делать это только он один. И ничего хорошего эта улыбка не предвещала. - Опять ты что-то задумал, Поз? - Арсений на всякий случай подтянул к себе ноги и обнял коленки. - Чей сейчас ход? - Дима попытался принять более-менее сидячее положение, но все время проваливался в через чур мягкий матрас. - Мой, вроде как, - насторожено ответил Антон. - Никогда не целовался, говоришь? - Дима. - А как насчет тебя, Арс? - Поз. - Что? Таковы правила игры! - А я-то тут при чем? Это его ход, - возмутился Попов отодвигаясь от кресла с Шастуном. - Твой ход, вообще-то, следующий, - лениво напомнил Матвиенко, перенимая частичку Диминой улыбки. - Пусть будет два хода за раз. Арсений прожег коллегу взглядом. - Ой да ладно, ну что такого? - Дима всплеснул руками. - Ну хотите мы с Серегой тоже поцелуемся? Да, Серый? Матвиенко удивленно икнул. - Димачка, ты чего это? У тебя же дети, я так не могу. - У меня тоже дети, - Арсений ковырял пальцем ковер. - Ой, какие мы все тут нежные, аж противно, - Позов попытался махнуть на коллег рукой, но не удержал равновесие и упал, провалившись в подушки. - Шаст, я кажется знаю, кто про нас фанфики пишет, - громко прошептал Арсений и пьяно захихикал. - Ага, ему просто материал новый нужен. - Я вас умоял.. умяля.. умаляю, - послышалось со стороны подушек. - Можно подумать, у меня старого материала навалом. Совсем обленились, гейская теория по швам трещит, никаких свежих доказательств... Даже обниматься перестали, ироды... Матвиенко пару раз хихикнул, подтянул к себе на пол плед, свернул его рулончиком и устроился поудобнее прямо на полу. - А я закурю, пожалуй. - А я проветрюсь. Шастун с трудом соскреб себя с кресла. Арсений последовал за ним, слегка пошатываясь. Балкон удалось найти не сразу, зато плотные шторы, отделявшие его от остального номера стали приятным сюрпризом. - Врун, - констатировал Арс, глядя на струйку серого дыма. - Кто бы говорил, - усмехнулся Антон, облокачиваясь на бортик и стряхивая пепел. Тишина прерывалась только далекими гудками машин. Отель находился почти в центре города, но каким-то градостроительным чудом большие дороги обходили его по широкой дуге. Желтые и красные огни рисовали свой причудливый узор, мерцая как земные созвездия на черном полотне никогда не спящего города. - Арс. - М? - Надолго ты здесь? - Антон оглядывал пейзаж, спрашивая будто из праздного интереса. - Завтра вечером улетаю, - актер пожал плечами. - Надо еще в Икею заехать. Дочь просила привезти ту акулу... Ну ты знаешь, она везде сейчас, - Арсений неопределенно повел рукой. - Да, я понял. И снова тишина. - Я люблю свою дочь. - Да, я знаю, - проговаривает Антон спешно, отчего впервые за несколько лет закашливается дымом. - И я не могу потерять ее, - заканчивает Арсений, складывая руки в замок, и смотрит в противоположную от коллеги сторону. - Знаю... - выдыхает Шаст и роняет бычок. Оранжевая искра тает в темноте. - Ай-ай-ай, Антон, так нельзя, - Попов предпринимает попытку усмехнуться. - А так, как мы с тобой, можно? - Антон поднимает глаза и их взгляды против воли обоих пересекаются. - Нет... - тихо проговаривает Арсений, почему-то не в силах отвести взгляд. - Нет, - повторяет Антон. - Тогда почему мы это сделали? - Потому что я не удержался, - грустная улыбка, - а ты не захотел меня остановить. - Полгода прошло, - проговорил Антон. - Я так надеялся, что меня отпустит... - Отпустило? - в голосе Арсения сквозит надежда. Но на что? Хотел бы он сам знать ответ. - Вообще нет, - усмешка получается почти не наигранной. Оба еще несколько минут стоят молча, касаясь друг друга только локтями на бетонной перегородке балкона. - Мы пожалеем об этом. - Пожалеем. - Но мы же все равно это сделаем, - Антон чуть склоняется в сторону Арсения. - Сделаем, - Арсений прикрывает глаза. - Прости меня, - Антон порывается вперед. - Никогда, - успевает выдохнуть Арсений, прежде чем их губы соприкасаются. Объятья получаются нетерпеливыми, но нежными, вопреки всем ожиданиям. Ночь выдалась холодной и ледяные пальцы обжигают шею, скользя от скул к ключицам. - Останься. - Не могу... - Всего один день, - и прежде, чем Арс успевает что-то сказать, Антон легонько прикусывает розовую мочку уха. Ответ застревает где-то в горле и вырывается наружу сиплым стоном. В поцелуях нежность граничит с едва сдерживаемой страстью, которую оба не могут себе позволить на этот раз. Воздух вокруг раскаляется, руки дрожат, а мысли одна за другой покидают разум. Не важно, что будет завтра, через месяц. Не важно, что будет через полгода, когда они снова встретятся, чтобы поехать с туром через пол страны. Алкоголь закончился слишком поздно, чтобы этого не случилось, но слишком рано, чтобы оба ничего не смогли вспомнить на утро. На рассвете, когда Сергей спешно паковал вещи, он обнаружил их, сидящих на бетонном полу, укрытых одной безразмерной курткой и сопящих в обнимку. Матвиенко все понял. Матвиенко никому ничего не рассказал.