Экспериментальный образец

На дне коробки с блевательными батончиками лежал слегка потрепанный конверт из плотного пергамента. Гарри уже открыл все полученные ко дню рождения подарки и не заметил бы его, если бы не споткнулся о злополучную коробку. Из конверта ему на ладонь выпала записка и какая-то прохладная тонкая пластина из неизвестного полупрозрачного материала. Заинтригованный Гарри развернул записку. Эй, приятель, с днем рождения! Я знаю, что ты уже получил от нас с Роном лучший подарок на своё двадцатилетие и надеюсь, что ты не умер от радости (ведь что может быть лучше коробки блевательных батончиков?). Тем не менее я хочу подарить тебе кое-что ещё от себя лично. Это не бесполезная фиговина, как ты мог подумать, а самый что ни есть секретный экспериментальный образец Оракула желаний. Действие его похоже на зеркало Еиналеж, но намного-намного лучше. В общем, сам увидишь. Просто ляг на кровать и разломай пластину, когда останешься в одиночестве. Я подумал, что тебе бы хотелось увидеть их еще раз. Джордж. Внизу возле подписи была нарисована смешная рожица. Гарри задумчиво рассматривал то её, то подаренную пластину, и до него постепенно доходило, что именно ему досталось. Родители… Желание увидеть их немедленно прогнало весь сон. Где-то на задворках разума возникла мысль, что не стоит доверять изобретениям Джорджа, но Гарри решил, что с такими вещами тот не стал бы шутить. Стоило только улечься и слабо надавить на пластину, как она неожиданно легко поддалась и с тонким звоном лопнула. Звон стал громче, перед глазами закружила радужная пелена, потом Гарри вовсе лишился всех своих чувств и даже почти перестал дышать, но через мгновение он почувствовал сильный толчок в спину. Когда чувства стали потихоньку возвращаться, стало понятно, что вокруг все изменилось. Комната тонула в полумраке, а на полу яркими лужами лежали пятна света. Кровать с плотным пологом, голова вепря на стене; огромный меч, который выглядел совершенно неподъемным, лежал на простом деревянном столе рядом со стопкой пергамента и блюдом с фруктами. Нагретый воздух пах можжевельником. Это, без сомнения, была совершенно незнакомая комната, но от нее будто веяло чем-то родным. Гарри попробовал пошевелиться, провел ладонями по бархатному покрывалу, ущипнул себя за руку и тут же недовольно зашипел — тело ощущалось как настоящее. Да и все вокруг было пугающе настоящим. — Хочешь вина? М? Гарри вздрогнул и резко сел на кровати. У окна, скрытый ранее тенью от плотной занавеси, стоял мужчина. Гарри мог видеть только темную кляксу его спины и подсвеченный тонким лучом профиль, когда тот развернул голову вполоборота. Мужчина ухмыльнулся и поднял руку с кубком, невербально повторяя свой вопрос. Одеяло сползло, и Гарри каким-то неловким жестом попытался натянуть его обратно — оказалось, что на Гарри больше ничего не было. Стало неловко, но Гарри не хотелось показывать этого незнакомцу. Гарри даже не был уверен, что все происходящее — действительно иллюзия. Кто знает, что там намудрил со своим изобретением Джордж. — А что за вино? — голос прозвучал на удивление спокойно. — И кто вы? — Тебе понравится, я уверен. Зови меня — Годрик. Гарри удивленно замер. Не может быть… Неужели его сокровенным желанием было выпить вина с Годриком Гриффиндором? А потом Годрик неспешно развернулся — луч света вспыхнул на его ярко-рыжих взлохмаченных кудрях, выхватил из полумрака обнаженную грудь, распахнутые полы халата и руку, завораживающе медленно движущуюся вдоль члена. Гарри почувствовал себя кроликом перед змеей — оцепенел и даже взгляд отвести не мог от розовой головки, которая то исчезала в крепком кулаке, то вновь показывалась наружу. Гарри сглотнул ком в горле, но произнести что-либо так и не смог. Да и что тут скажешь? Годрик тем временем неторопливо приблизился, давая хорошенько рассмотреть себя. Это было так странно. Гарри ни разу не видел вживую, как кто-то дрочит. Уверенно, без смущения, напоказ. Это неожиданно заводило. Годрик сел на край кровати, прижавшись горячим бедром к его ноге, отпил вина из кубка и наклонился к Гарри, накрывая его губы своими. Кончик языка защипало, и терпкое вино частично потекло по подбородку. Годрик несильно толкнул его, заставляя улечься, и Гарри не стал сопротивляться. Одеяло отправилось на пол, и Гарри еле подавил желание прикрыться: в конце концов, ему тоже было что показать. Годрик окинул Гарри пристальным взглядом, дотронулся до его лодыжки и, едва касаясь кончиками пальцев, провел ладонью по длинным ногам, животу и груди. Затем он снова отпил из кубка и легко поцеловал Гарри. Но в этот раз поить его вином не стал, а скользнул вниз, оставляя от ключиц до лобка тонкую винную дорожку. Вино не успело нагреться, и Гарри вздрагивал каждый раз, когда очередная капля падала на кожу. А когда Годрик горячим языком слизал все, что разлил, Гарри будто прошило молнией вдоль хребта, и он застонал, не в силах сдержаться. — Я же говорил, что тебе понравится, — Годрик насмешливо улыбнулся, снова отпил из кубка и отставил его в сторону. А потом Гарри потерялся в ощущениях: его член обхватили чужие губы, и это само по себе было восхитительно, но терпкое вино дразняще щекотало чувствительную кожу на головке, от чего Гарри целиком покрылся мурашками. Он совершенно не соображал, что вообще происходит: только чувствовал, как к тягучему пьянящему удовольствию добавлялись новые ноты, когда Годрик гладил его живот, сжимал соски или перебирал тяжелые яйца. Годрик не останавливался, только иногда менял ритм, когда чувствовал, что Гарри близок к разрядке. Что-то — палец? — протолкнулось Гарри в задницу, и он почувствовал, что переполняется наслаждением, не может больше удерживать его в себе, и оно выплеснулось наружу, заляпав его живот и грудь. — А теперь моя очередь. Кровать рядом с Гарри прогнулась под чужим весом — Годрик устроился рядом. Они встретились взглядом — впервые так близко, что Гарри сумел рассмотреть темные крапинки в голубых глазах и все его веснушки на щеках. И когда Гарри почти решился податься вперед и первым поцеловать яркие губы, его внезапно накрыла темнота, он на некоторое время снова потерял возможность дышать, и его выкинуло в реальный мир. Гарри лежал, оглушенный неожиданным приключением, и не знал даже, что и думать. Одно было ясно — все изменилось. Пока что лучше не появляться в доме Уизли: вряд ли Гарри сможет в ближайшее время без смущения общаться с рыжими мужчинами. Он почувствовал, как краснеет лишь при одной мысли об этом. Гарри не имел представления, как будет справляться со всей этой ситуацией и что вообще будет дальше делать. Он не знал, была ли это шутка или действительно проявление его сокровенного желания. Но в любом случае, его реакция была более чем очевидна. И если Джордж вдруг спросит, что артефакт показал ему... Гарри поклялся себе всеми богами, что обязательно солжет.