Притворись, что любишь

                    В салоне автомобиля повисла гнетущая тишина. Винченцо сначала даже поперхнулся от неожиданности, когда Лори показала ему свою находку, а затем неторопливо и аккуратно припарковался. В его голове за секунду пролетел шквал мыслей и возможных вариантов ответа. Соврать? Сказать правду? Признаться — значит подставить Тео, но Лори ведь уже и так догадалась, чья это клипса. Вот чёрт! И что же ему делать?! Ну, Тео, удружил, так удружил!       Припарковавшись, он медленно обернулся и взял из рук девушки злосчастную клипсу, делая вид, что внимательно разглядывает её. А Лори тем временем напряжённо ждала ответа, неотрывно наблюдая за выражением его лица. Потом внезапно сокрушённо покачала своей кудрявой головкой и горько усмехнулась, откидываясь обратно на сидение.       — Ладно, расслабься, можешь ничего не отвечать, я ведь не идиотка. И так всё ясно!       — Лори, между ними ничего нет, они давно уже расстались. Честно! — стараясь говорить как можно убедительнее, ответил Винченцо.       — Тогда зачем они встречались прошлой ночью? — глухо спросила девушка. — Я видела, как вы с Тео выезжали со двора на этой машине, так что не пытайся меня убедить, что ты ничего об этом не знаешь. Впрочем… — Лори вдруг запнулась и покраснела, — извини, Винченцо. Я совсем забыла, что вы с Тео друзья. Больше не буду тебя мучить расспросами, обещаю.       — Лори, поверь мне, вчера между ними действительно ничего не было. Поговорили пять минут, и всё. А клипса… ну, наверное, она её случайно обронила, — Винченцо мучительно старался найти хоть какие-нибудь аргументы, чтобы успокоить расстроенную девушку, мысленно награждая своего любвеобильного друга нелитературными эпитетами за то, что тот поставил его в такую щекотливую ситуацию. — Не переживай так. Тео — твой муж, а эта девица… она уже в прошлом. К тому же, не так уж и серьёзно у них всё было, как ты думаешь.       — Они встречались целый год — это ты называешь несерьёзно? — недоверчиво сощурилась Лори. — Не стоит меня утешать, я прекрасно знаю, что он до сих пор её любит. Вчера на дефиле он смотрел на неё так, словно хотел проглотить живьём…       — Любил бы, женился бы на ней, а не на тебе, — упрямо возразил водитель.       — Дядя его так же заставил, как и меня, — сердито пожала плечами девушка, только сейчас осознав, что обсуждает с Винченцо свои самые сокровенные сердечные тайны.       Впрочем, этот парень был достоин доверия, она ещё вчера обратила внимание на то, как он трепетно внимателен к Тео, всегда готов прийти ему на выручку, да и тайны его хранить умеет. Будь Винченцо болтуном, желающим просто угодить хозяевам, она наверняка узнала бы о личной жизни мужа много интересного. Но он стоически молчит, храня интересы Тео, хоть и старается по-дружески поддержать её.       — Ну, предположим, не заставил, а просто надавил на нужные кнопки — во всяком случае, с Тео, — заметил Винченцо. — Твой муж помешан на том, чтобы всегда держать своё слово, на этом дон Паоло его и поймал. А что до любви к Франческе, на самом деле её и не было никогда. Тео всегда знал, что не женится на ней, он сам не раз мне об этом говорил. Видишь ли, твоему суженому с детства вбивали в голову, что он должен будет жениться только на девушке своего круга. Сама посуди: если бы он так уж смертельно влюбился, разве стал бы обращать внимания на какие-то там классовые предрассудки или желания отчима? За настоящую любовь принято бороться, а со стороны Тео я борьбы что-то не заметил.       Лори внимательно слушала эти доводы, жадно ловя каждое слово. Она впервые взглянула на ситуацию с другого угла. С тех пор, как она узнала о существовании Франчески, а тем более увидела её своими глазами, Лори думала лишь о том, как обольстительна её соперница и переживала, что ей до неё очень далеко. А ведь и правда: Тео, в отличие от неё самой, уже давно совершеннолетний, имеющий диплом о высшем образовании мужчина, и он мог легко отказаться от навязываемого брака, если бы захотел. В конце концов, он мог уйти с фирмы отца, снять жильё и найти другую работу! Но не сделал ничего… Выходит, в словах Винченцо есть определённый смысл. Почему она не подумала об этом раньше?       — Знаешь, я думаю, основная ваша проблема сейчас состоит в том, чтобы до Тео дошло, что он на самом деле не любил Франческу, — осторожно сказал Винченцо, наблюдая, как на лице Лори меняются эмоции, следуя за стремительным ходом её мыслей. Буквально за несколько мгновений убитое выражение сменилось вспыхнувшей робкой надеждой. — Но он упрямый, как сто чертей сразу, так что у тебя выход только один — потерпи, пока у него мозги встанут на место. К тебе-то он тоже очень сильно тянется, я сам видел.       — Спасибо за утешение… — тихо ответила Лори. — Извини, что пристала к тебе с расспросами. Больше я не заставлю тебя делать выбор между мной и вашей дружбой с Тео.       — Да ладно, не стоит извиняться, — расплылся в улыбке парень. — Я, конечно, друг твоему мужу, но и ты мне тоже нравишься. Нет, ты не думай ничего такого, — добавил он поспешно, заметив растерянный взгляд девушки, брошенный на него, — просто я думаю, что ты куда больше подходишь в жёны Тео, чем Франческа. Всё у вас наладится, не переживай.       — Поживём — увидим… — едва слышно пробормотала девушка, крепко зажимая в ладони злосчастную клипсу. Сомнения слишком сильно проникли в её душу, чтобы так легко с ними расстаться. — Ещё раз спасибо тебе. За дружескую поддержку и дипломатию.       — На том и стоим! — лукаво подмигнул ей Винченцо, заводя мотор. — Если нужно будет поговорить — обращайся.       Через пять минут до Лори, снова провалившейся в свои тягостные мысли, дошло, что они как-то слишком долго едут до резиденции Гримальди. Взглянув в окно, она увидела, что автомобиль медленно движется по какой-то невзрачной, мощённой улочке с обшарпанными старыми зданиями, петляющей без конца.       — Винченцо, а куда мы едем? — удивлённо спросила Лори.       — Дон Паоло велел ещё доставить подарок для Доротеи, у неё сегодня день рождения, — ответил тот. — Это недолго, не волнуйся. Сейчас передам коробку сёстрам и сразу же отвезу тебя домой.       — Каким сёстрам? — не поняла Лори. — И кто такая Доротея?       — А ты не знаешь? — удивлённо наморщил лоб водитель. — Это старая няня дона Паоло. Ей уже под девяносто, и она давно не в своём уме. Раньше она жила в особняке, пока не стала совсем слаба на голову. Тогда он и пристроил её в специальный приют — что-то среднее между домом престарелых и психушкой. Там за сбрендившими стариками присматривают монахини и медперсонал.       — Но почему бы просто не найти ей сиделку и забрать домой? — возмутилась Лори. — Ей наверняка тоскливо среди чужих людей. Это так жестоко!       — Ну, этот вопрос не ко мне, мать Тереза, — виновато улыбнулся Винченцо. — Твой дядюшка не советовался со мной, когда отправлял её туда. Хотя честно говоря, я на его месте сделал бы то же самое. Доротея как совсем сбрендила, стала сущим наказанием.       — Что такого ужасного может сотворить немощная старушка? — недоверчиво нахмурилась Лори.       — Очень даже многое! — возразил водитель. — Мало того, что она стала путать людей и забывать их лица, так ещё и с утра до ночи рассказывала какие-то жуткие истории про убийства, демонов и привидения, да такие, что у обитателей особняка кровь стыла в жилах. Сам я не слышал, но Мати мне рассказывала. Можешь мне поверить — по её рассказам только Хичкоку ужасы снимать! Ну, нервы дона Паоло долго не выдержали, и он определил Доротею в это заведение. Иногда он её даже навещает, но хватает его максимум минут на десять.       Сердце Лори сжалось от сочувствия к неизвестной ей одинокой старушке, вынужденной доживать свой век среди медперсонала, а не в кругу близких. Как же всё-таки бессердечен её дядя, чтобы так легко избавиться от женщины, которая растила его вместо матери!       — Слушай, Винченцо, а можно мне проведать Доротею? — вдруг спросила она.       — Зачем это?       — Ну… просто, чтобы поднять ей настроение, — замялась Лори. — У неё же день рождения! Думаю, ей будет намного приятнее, если мы с тобой вручим ей подарок лично, чем передадим через персонал. Кстати, а что за подарок?       — Её любимые шоколадные конфеты, — ответил Винченцо. — Дон Паоло на каждый день рождения отправляет ей целый ящик конфет и корзину роз. Корзина, кстати, в багажнике.       — Вот и прекрасно! Представь, как она обрадуется посетителям!       — Но она же тебя даже не знает, а если бы и знала, всё равно не вспомнила бы. Она давно уже в старческом маразме, я же говорил.       — Ну и что, это не значит, что её нужно бросить на произвол судьбы и забыть, — упрямо стояла на своём Лори.       — Ладно, Бог с тобой, упрямая девчонка, но не говори потом, что я тебя не предупреждал, — усмехнулся Винченцо, припарковавшись у старого двухэтажного здания с узкими окнами и невзрачным, давно не крашенным фасадом.       Лори вышла из машины и огляделась вокруг, пока Винченцо извлекал из багажника небольшую корзинку с тёмно-красными розами и коробку, украшенную большим бантом. У девушки создалось впечатление, что этот дом был почти заброшен. Она даже не представляла, на какой окраине Рима они сейчас находятся. Узкая тупиковая улочка, где располагался приют для одиноких стариков, была пугающе пустынной, словно вымершей. Ни одного автомобиля или случайного прохожего… Здесь даже бродячих котов, похоже, не было!       Тошнотворный затхлый запах, характерный для плохо проветриваемого помещения, ударил в нос Лори, едва она переступила порог старого здания. Когда молчаливая пожилая монахиня, которая обычно принимала передачи от родственников узнала, что к Доротее прибыли посетители, её глаза удивлённо округлились.       — Она вряд ли вас узнает, молодые люди, — предупредила монахиня.       — Мы всё же хотели бы лично поздравить её с днём рождения, — мягко, но настойчиво сказала Лори.       — Что ж, дело ваше, — пожала плечами женщина, — следуйте за мной.       Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице, они попали в длинный коридор, в самом конце которого располагалась комната, где жила старая няня дона Паоло. Внутри, на удивление, было очень уютно. Светло-зелёные обои в мелкий цветочек, милые шторы с похожим рисунком, добротная мебель светлого дерева и толстый, пушистый ковёр на вымытом до блеска полу. Эта небольшая комната составляла странный контраст с остальными помещениями приюта.       У окна сидела молодая женщина, одетая в белый халат и косынку — видимо, медсестра, которая присматривала за старушкой. Она читала вслух своей подопечной какую-то книгу, а сама именинница сидела рядом в инвалидной коляске. Её ноги были прикрыты тонким клетчатым пледом.       Лори ожидала увидеть немощную, седую старушку с трясущимися руками и ногами, но, вопреки тому, перед ней предстала статная дама, которая даже в инвалидной коляске умудрилась сохранить величественность своей осанки.       Да, она безусловно была стара, но для своих восьмидесяти восьми лет выглядела просто превосходно. Её белоснежные волосы были уложены в безупречный пучок на затылке, к которому была приколота чёрная кружевная заколка с камеей, руки были ухожены, с аккуратно подстриженными, накрашенными ногтями, лицо — напудрено, а губы — чуть тронуты помадой. На Доротее было старомодное чёрное платье со стоячим воротничком и длинными рукавами, украшенное таким же чёрным кружевом, и чёрные туфли, носы которых выглядывали из-под пледа.       Лори едва не открыла рот от удивления: Доротея показалась ей призраком какой-нибудь графини или герцогини, жившей в прошлом веке. Услышав звук открывающейся двери, старушка обернулась и впилась в своих посетителей цепким взглядом пронзительных чёрных глаз.       — Добрый день, синьора Доротея, — бодро поприветствовал старушку Винченцо. — Дон Паоло попросил нас передать вам поздравление с днём рождения и подарок.       — С днём рождения, синьора! — опомнившись, подхватила Лори, когда дар речи снова вернулся к ней.       — А сам-то он что, так и не удосужится появиться? — строгим, хорошо поставленным голосом осведомилась Доротея.       — Дон Паоло очень сожалеет, но сегодня у него много важных дел, синьора, — с видимым сожалением ответил Винченцо, — но он велел передать, что непременно скоро навестит вас.       — Хорошая попытка, парень, — криво усмехнулась именинница, — но врать ты не умеешь, так что лучше и не пытайся. Будто я не знаю, что этому поганому засранцу давно плевать — жива я или протянула ноги! Скорее, его устроило бы последнее. Ну, а ты у нас кто, синьорина? Кого-то ты мне напоминаешь… — с прищуром обратилась она к изумлённо застывшей девушке.       — Я… я — Лори, синьора, — торопливо ответила девушка, заикаясь от необъяснимого волнения, — Лорелла Гримальди. Я — дочь Джулиано, младшего брата…       — Лорелла Гримальди? — голос Доротеи вдруг стал хриплым, похожим на леденящий душу шёпот призрака из семейного склепа. Глаза её загорелись каким-то зловещим светом, а подбородок вдруг затрясся так, что стало слышно клацанье вставных челюстей. — Ты… дочь Джулиано? Дочь этого… выродка? Но ты должна была умереть!       — Ч-что? — испуганно пролепетала Лори, машинально цепляясь за руку Винченцо. — О ч-чём вы говорите?       — Прочь! — вдруг громко выкрикнула Доротея, осеняя себя крестом и прожигая девушку злобным взглядом. — Прочь отсюда, дьявольское отродье! Ты вообще не должна была родиться! У этих монстров не должно было остаться приплода! Прочь! Изыди, сатана!       — Уходите! — строго приказала молодая сиделка, пытаясь утихомирить разбушевавшуюся старушку, но та продолжала хрипло бормотать что-то о дьяволе, призывая Божью кару на голову Джулиано Гримальди и всех его потомков.       Винченцо схватил Лори за руку и быстро вытолкнул её в коридор. Не прошло и двух минут, как они уже стояли на улице, жадно вдыхая свежий воздух. Девушка была бледна, как бумага, её до сих пор трясло от пережитого страха, словно она и впрямь повстречалась с привидением. И зачем только она пошла к этой страшной, чокнутой старухе?       — Эй, ты как? — обеспокоенно спросил Винченцо, слегка встряхнув её за плечи. — Сильно испугалась?       — Мадонна… — выдохнула наконец Лори. — Она и правда сумасшедшая!       — А я ведь предупреждал, — напомнил водитель, открывая перед ней пассажирскую дверь.       — О чём она говорила? Почему она сказала, что я должна была умереть? — Лори никак не могла успокоиться.       — Не бери в голову, она часто накидывается на людей ни с того, ни с сего, — ответил Винченцо, разворачивая машину. — Не придавай значения её бреду.       — Но это был вовсе не бред! — встревоженно возразила Лори. — Она прекрасно поняла, чья я дочь, и даже вспомнила моего отца. Похоже, что она его ненавидела настолько сильно, что считала самим дьяволом! Ты что-нибудь знаешь об этом?       — Откуда? — хмыкнул водитель. — Я всего лишь пять лет работаю на Гримальди, когда меня наняли, Доротея уже жила в приюте. Но после того, как она самого дона Паоло назвала «поганым засранцем», я не стал бы так близко к сердцу принимать её вопли. Доротея — просто свихнувшаяся старуха, у которой в голове полный винегрет. Забудь о ней и успокойся.       Но Лори не могла так легко успокоиться. Слишком уж сильным оказалось шокирующее впечатление, произведённое на неё этой странной женщиной. Чувствовалось, что Доротея вовсе не заговаривалась, когда призывала страшные проклятия на голову её отца. За этой непонятной старческой ненавистью крылась ещё одна тайна. И, кажется, Лори уже знала, кто может просветить её на этот счёт.

***

      Хмурый, как грозовая туча, Паоло Гримальди резко ворвался в комнату супруги, даже не удосужившись постучать.       — Почему ты не предупредила меня, что Лори сегодня собирается навестить свою тётку? — сурово вопросил он, поджимая губы.        — А что в этом такого? — спросила Валерия, поднимая на мужа удивлённые глаза и отрываясь от книги, лежащей на её коленях. — Разве ты когда-нибудь запрещал ей посещать Клариссу?       — Нечего ей там делать, — отрезал Паоло. — Лори теперь находится под моей опекой. Моя чокнутая сестра и так избаловала девчонку сверх всякой меры, ей пора привыкать жить нормальной жизнью замужней женщины, а не слушать россказни фанатичной старой девы, для которой вся наша семья — исчадие ада.       — Дорогой, по-моему, ты немного преувеличиваешь, — примирительно заметила Валерия, грациозно поднимаясь с софы и приближаясь к мужу. — Не забывай, что Кларисса заменила Лори мать, она вырастила её с младенчества. Конечно же, девочка по ней скучает и доверяет ей. С кем ей ещё делиться новостями, как не с родной тётей?       — Тётей… — сквозь зубы процедил Паоло. — Вот уж кто точно не годится в качестве примера для подражания! Лучше бы отдали девчонку мне после похорон её родителей, так нет же — эта истеричка закатила целый концерт, не смогла, видите ли, совладать с проснувшимся материнским инстинктом. Как будто кто-то мешал ей в своё время выйти замуж и реализоваться как женщине! Будь у Клариссы мозгов чуть больше, чем у курицы, её жизнь могла сложиться совсем по-другому!       — Ты всё никак не простишь ей, что она решила стать монахиней? — осторожно спросила супруга, обходя Паоло сзади, чтобы обнять. Её тонкие руки сомкнулись на талии мужа, ласково поглаживая сквозь гладкую ткань пиджака, а горячее дыхание обожгло его напряженную шею, когда Валерия встала на носочки, чтобы невесомо коснуться губами тёплой кожи. — За это ты так сильно на неё сердишься?       — Не только за это, — сердито буркнул Паоло, поневоле вздрагивая от удовольствия, вызванного ласковыми прикосновениями жены. — Она всегда была на редкость настырной и дерзкой, с самого детства. У неё просто талант выводить меня из себя.       — Думаю, это у вас семейное, дорогой, — с лёгкой усмешкой промурлыкала Валерия, с удовольствием прижимаясь к спине мужа. — Полно, расслабься, ничего страшного не случится, если Лори пару часов пообщается с Клариссой. Сейчас, когда наши дети поженились, вы с сестрой могли бы попытаться наладить отношения, тебе так не кажется?       — Наладить отношения?! — вдруг взвился Паоло, сбрасывая с себя руки жены. — Ты не знаешь, о чём говоришь!       — Вот именно — не знаю, — стараясь не выдать своего разочарования, подтвердила Валерия. — Ты уже много лет хранишь от меня столько секретов, Паоло, словно я не твоя жена, а шпионка КГБ. И если тебе интересно моё мнение, то я не представляю себе, как из-за решения сестры постричься в монахини можно было полностью разорвать с ней отношения. Либо ты чересчур перегибаешь палку в своем стремлении навязать ей свою волю, либо… не говоришь мне истинной причины вашей ссоры с Клариссой.       — Валери, не лезь в это, — холодно посоветовал Паоло, опасно сузив глаза. — Мои отношения с сестрой тебя не касаются, и закроем эту тему раз и навсегда!       — Как пожелаешь… — деланно-равнодушно пожала плечами Валерия, снова опускаясь на софу и раскрывая недочитанную книгу.       Судя по её внезапной холодности, супруга обиделась на него за резкие слова и, как ни крути, она была права: Паоло действительно почти ничего не рассказывал ей о своём прошлом, в то время как сам знал о Валери абсолютно всё. Единственное, о чём ей было известно, да и то, только по слухам и старым газетным статьям — это загадочная и трагичная смерть Сильвии, его первой жены. Всё, что было связано с младшими братом и сестрой Паоло оставалось для неё тайной за семью печатями. Осознавать, что любимый муж ей не доверяет, было неприятно и обидно.       Глядя на красивое, непроницаемое лицо жены, Паоло вдруг почувствовал себя немного виноватым. Он знал, что Валери не станет устраивать ему сцену, она смолчит, но в душе у неё останется обида, и рано или поздно множество вот таких обид выстроят стену отчуждённости, встанут между ними и разрушат тот единственный оплот, который остался у него в жизни — его брак. А этого Паоло не хотел. Значит, нужно попросить прощения, и немедленно. Чёрт с ней, с гордостью, Валери важнее.       Он всегда мало ценил слова, гораздо больше доверяя поступкам и основывая на них мнение о людях, поэтому, вместо того, чтобы демонстративно посыпать голову пеплом и извиниться, направился к двери и запер её изнутри. Затем подошёл к жене и молча взял книгу из её рук, отложив в сторону. Валерия подняла на него свои строгие глаза и выжидающе молчала.       Легко подняв супругу на руки, словно пушинку, Паоло понёс её к кровати. Бережно уложив на подушки, он склонился над ней, обхватив ладонями нежное лицо, бегло пробежав по нему глазами, и, наконец, медленно склонился к губам.       — Паоло… — она неуверенно попыталась увернуться. — Не надо…       — Т-шш… — шепнул он ей прямо в ухо, — поцелуй меня.       — Но я…       — Иди ко мне, милая… — выдохнул Паоло, целуя её губы. — Я соскучился…       Он, как всегда навязывал ей свою волю, свои желания, но Валерия, изголодавшаяся по нежности мужа, была не в состоянии долго сопротивляться требовательному зову собственной плоти.