Неправильно

Мокрые лысые деревья отливали глянцевым блеском, объятые холодной белой луной, неподвижно висевшей в багрово-чёрном небе. Тихо. Сабрина не слышала ночных птиц и насекомых, только плачущий хруст веток под ногами и своё клокочущее сердце. В выдыхаемом горячем паре танцевали радужные блики, запутывались в платиновых ведьминых волосах. Всё это, конечно, странно и неправильно: в столь поздний час она должна быть дома и думать о том, как вытащить Ника из Преисподней, но вместо этого она босая и раздетая мчалась на встречу с Харви. В эту ночь он ей снился. Окружённые яростным огнём они сгорали в пламенном танце их душ, протягивали руки к небесному полотну вместе с языками костра, кружились под звёздным необъятным куполом — только они, только вдвоём. В шипении огня переливчато звучал их юный смех и страстные признания, горели сожаления и размолвки, все предрассудки и обиды. Сабрина видела это как наяву, ясно, как никогда раньше. Её разбудил звонок Харви. «Брина, я видел сон: в нём были ты и я. Мне нужно увидеть тебя, Брина!» Выронила телефон, вскочила с постели и бросилась бежать — как была, в ночном чёрном атласном платье, не замечая мороза и сырости. Разбухшая, раскисшая почва просачивалась между пальцами на ногах, мешала держать равновесие. Прелый запах сгнившей осенней листвы щекотал в носу, заполнял лёгкие, бередил память и согревал мятежную душу. В чаще расстилался сизый туман: запустил жадные тощие руки между деревьями и кустами, обнял острые каменные глыбы пещер и каменоломных шахт, спустился к рекам и курился над водной гладью. Харви не назначил место и время, но Сабрине это было не нужно, она будто бы знала — чувствовала, куда идти. Шла наугад, на зов сердца — оно не обманет. Проворной змейкой извивалась тропинка, уползала вдаль к одинокой прогалине, посеребрённой луной. Вырвавшись из цепкого плена ветвей, Сабрина вышла на лужайку и замерла, увидев стоявшего к ней спиной Харви. Подняв голову и положив руки на пояс, он стоял в своей обычной манере и смотрел в небо. По кожаной куртке струился лунный свет, ватный туман очерчивал стройную юношескую фигуру. Горячие слёзы оросили заледеневшие щёки: закусив дрожащую нижнюю губу, Сабрина обхватила плечи и молча смотрела на Харви, думая о том, что, наверное, никогда так не любила его, как сейчас. — Сабрина? — Харви повернулся и с ужасом уставился на неё. Летел навстречу, снимал по дороге куртку, чтобы накинуть на любимые плечи и спрятать от студёного дыхания ночи. Привлёк Сабрину к себе — трепещущую, умытую слезами. Её заботливый, нежный Харви Кинкл. Целовал в макушку, льнул ртом к холодному лбу. — Нашла меня! Глупая моя, почему раздетая? — сдавленный смех. — Может, ты и могущественная ведьма, но пронизывающие до костей ветра даже тебе неподвластны. — Я совсем не мёрзну, — прижалась подбородком к его груди, посмотрела в каре-зелёные глаза, — так тепло и хорошо мне прежде ещё не было. Его пылающие губы накрыли её губы, украли глубокий поцелуй. Одним рывком Харви поднял Сабрину на руки, а она обвила его шею, запустила расторопные пальцы в густые волосы на затылке. Он нёс её через топкие тинистые болота, через овраги, сквозь вязкий лесной мрак и пелену туманной дымки — навстречу их новому началу, крещённому огнём любящих сердец и благословлённому ночной стужей вечности.