***
Шилов очнулся в темноте. «Так вот какой он — Ад! Я, наконец, умер... Но почему всё тело болит и ноет, а дышать так тяжело, и что-то лежит на плече...» Последнее, что он помнил, – огромный вихрь огня и камней, несущийся на него. Нет, кое-что ещё он помнил. Кто-то звал его по имени, так, как когда-то называли друзья и родители, как давно это было... В прошлой жизни. То, что лежало у него на плече, шевельнулось, в воздухе рядом загорелась белая сфера, осветившая грот и... Он увидел Прасковью, голова которой была склонена на его плечо. Девушка посмотрела на Шилова и улыбнулась: — Ви-тя! — Прасковья... Что ты здесь делаешь?.. То есть, где мы?.. И что со мной было? Как я выжил? — Мы... В Тар... таре... Вы... лечила... тебя... Ты... попал.. в бу... рю, но... скала... загороди... ла тебя... — Ты говоришь?! — Да, у... меня... вдруг... получилось... Они пробыли в гроте ещё несколько часов: Виктору надо было восстановиться, а Прасковья продумывала дальнейшие действия. Они не могли телепортировать из Тартара в мир людей вместе. Главным образом потому, что на Виктора был наложен телепортационный блок, как и на всех сосланных в Тартар (иначе все суккубы и комиссионеры не задерживались бы там надолго). Для начала нужно было подняться хотя бы на несколько уровней повыше, избежав огненно-каменных бурь или ещё чего похуже. Даже если им повезёт и они поднимутся на уровень Канцелярии Мрака, где теоретически можно снять с Шилова блок, нет гарантии, что когда они вернутся в Москву, их там не будет ждать вооружённый до зубов отряд стражей. Был ещё вариант добраться до «родной» пустыни Шилова и прожить остаток жизни там, ежедневно сражаясь за кусок тухлятины на завтрак. Наверно, был и третий вариант, но он упрямо скрывался под грудой посторонних мыслей. Размышляя, Праша не заметила, что давно и пристально смотрит на Виктора, который в свою очередь, не смущаясь, глядит на неё и едва заметно улыбается. «А улыбка у него красивая, и губы такие... М-м-м...» — Прасковья безжалостно оборвала эту мысль и, с трудом выговаривая слова, спросила: — Тебе... уже... лучше?.. — Да, намного. Только ожоги болят. Шилов сидел укутанный в тёплое одеяло от кроссовок до шеи. Прасковья решила, что неплохо бы достать ему нормальную одежду. Недолго думая, она позаимствовала из одного земного магазина вполне приличные мужские джинсы и футболку. Они появились «из воздуха» и упали Виктору на колени. Парень уже открыто заулыбался и сказал: — Ты читаешь мои мысли? Спасибо! Пока он переодевался, девушка отвернулась и с трудом заставила себя не подглядывать. — Прасковья, что мы будем делать дальше? — Я... как... раз... думаю... над... этим... — А тебе... Не холодно? — Шилов покосился на босые ступни девушки. Да и алое платье, которое было на ней, довольно лёгкое. — Нет, Витя... Тут... земля... тёплая... Прасковья в двух словах объяснила парню свой план, и они покинули грот. Через несколько часов, пережив пару стычек с динозавроподобными монстрами, они поднялись на один уровень выше. Праша чувствовала, что до уровня Канцелярии Лигула осталось не меньше шести уровней. Шилов вытер пот с лица. Сражаясь, он орудовал непривычно коротким для него мечом, не имеющим явных магических свойств. Прасковья использовала два метательных кинжала, которые, поразив жертву, возвращались к ней в руки. Виктор отметил, что девушка умело обращается с оружием. На уровне, на котором они сейчас находились, был климатический ад — то невыносимая жара, то лютый холод. Пытаясь отыскать локальный портал «уровень-уровень», Прасковья повернула в расщелину между двумя скалами. Шилов, внимательно глядя по сторонам, шёл за ней следом. Вдруг он понял, что Праша остановилась и даже попятилась, пытаясь что-то ему сказать или даже закричать. В следующую секунду он увидел, что на них во весь опор несётся нечто, на первый взгляд похожее на помесь носорога с леопардом, да ещё и с кожистыми крыльями. Для такого кинжалы Прасковьи словно иголки. Виктор быстро схватил Прасковью за руки и дёрнул назад, загородив её собой и выставив меч. Когда чудовище было так близко, что их обдало паром из его пасти, меч в руках Шилова сам по себе вильнул и по рукоять всадился за левое ухо монстра. По телу пробежала дрожь, завалившись набок, животное пару секунд хрипело и дёргало конечностями, из пасти пошла пена вперемешку с кровью, а ещё через несколько секунд оно было мертво. — Что это было?! — Виктор осторожно вытащил меч из-за уха зверя и поражённо смотрел на него. — Он сам, понимаешь, меч сам нашёл, по-видимому, единственное уязвимое место этого монстра! — О-о... Зна... чит... это... Хоро... ший... меч... — Прасковья приходила в себя после пережитого. — Нам повезло... Но неизвестно, сколько ещё на этом уровне чудовищ покруче этого... — Я чувст... вую... Его... — сказала девушка и, пройдя мимо мёртвого зверя, направилась к валуну, лежащему буквально в десяти метрах от него. Она коснулась камня, и рядом с ним возник портал в виде рваной фиолетово-чёрной дыры. — Идём, Витя... Этот портал позволил им перепрыгнуть сразу пять уровней. Они попали практически в средний Тартар. Стараясь не попадаться на глаза стражам, которые теперь часто встречались на пути, они продолжали поиски портала, ведущего на уровень Канцелярии. Один раз Виктор чуть не провалился в непонятно с какой целью выкопанный колодец, а потом на них напали крысы размером с небольших собак. Наконец, они случайно набрели на столб, похожий на обозначение нулевого километра в каком-нибудь человеческом городе. Коснувшись столба, они открыли портал и в мгновение перенеслись в средний Тартар, в какой-то заброшенный двор, в котором раньше, видимо, обитали ездовые животные стражей мрака. Шилов подтянулся на руках и осторожно выглянул за забор. Вокруг, к счастью, никого не было. Они вышли наружу и с осторожностью пошли разыскивать конечный пункт своего пребывания в Тартаре. Этим пунктом был, конечно, так называемый амнистирующий портал. Он находился в канцелярии и обычно хорошо охранялся. Но выбора у Праши и Виктора не было – всё или ничего! Прасковья вспомнила, как в первый раз бродила по канцелярии в одиночку. Архитектура здания бестолковая, запутанная, но девушка до сих пор помнила каждый уголок этого мрачного места. Шилов был здесь лишь один раз и почти ничего не помнил, поэтому полностью доверился Праше. Молодой страж Феогелий находился на своём посту, у входа в зал с амнистирующим порталом. Ему впервые доверили такую ответственную работу, и он заметно дёргался от каждого шороха, один раз ему даже показалось, что он слышит шаги, потом — что видел нечёткие силуэты, будто бы девушка и парень идут по коридору, взявшись за руки. Но, кажется, всё это было просто от волнения — это просто шуршали крысы, шаги — кто-то топал на верхнем этаже, а силуэты — лишь игра теней и воображения. Феогелий прикрыл глаза и решил, что расслабится, если немного подремлет. Через несколько секунд он уже спал, откинув голову на спинку стула. Прасковья и Шилов же тихонько прошли мимо него к закрытой двери. — Это-о... дверь... с маги... ческим... замком, — прошептала девушка. Виктор не совсем понял, что это значит. Хоть его возмужание и проходило в пустыне Тартара, в магии он был полный ноль. Подумав, Праша сказала: — Ты дол... жен сказать... «Лигул... Великий... Повели... тель... Тьмы». Только... без запи... инки... и с чув... ством. Такие... двери... заговорены... на лесть... — Ага, — Виктор подошёл к двери и как мог, торжественным тоном, произнёс нужную фразу. Дверь в буквальном смысле просияла и бесшумно отворилась. Прасковья поспешила зайти и потянула Шилова за руку за собой. «Как необычно... — думал Шилов, — держать её за руку. Да, она у неё прохладная, но мягкая и держит мою руку так крепко...» Праша же просто наслаждалась моментом. Они подошли к заветному порталу и, всё так же держась за руки, одновременно зашли в него. В глазах вспыхнуло, хотя они были закрыты. Шилов уже был готов к неприятному чувству, будто тебя разрывают на кусочки, а потом склеивают, сегодня он испытал это уже не раз. В нос ударил запах свежего воздуха — хотя они стояли на обочине пыльной дороги, где-то в районе МКАД. — Мы в Москве, Праша, в Москве! — закричал Виктор и, подхватив девушку на руки, закружил её, не помня себя от счастья. Прасковья улыбаясь, ответила: — Витя... Я... хотела... сказать... тебе... — тут девушка увидела нечто, отчего потеряла голос и с расширившимися от ужаса глазами указала рукой за спину Шилова. За спиной Виктора стоял отряд суровых стражей мрака, явно повидавших немало битв на своём веку. Среди них не было ни одного молодого и неопытного стража, вроде Феогелия. Но ещё страшнее было то, что позади них стоял огромный птицеподобный монстр под четыре метра ростом. На его шее была цепь, и четыре здоровых стража натягивали её, едва удерживая «птичку». Шилов судорожно сглотнул. Ар. Его птица. У него был такой же взгляд, когда он охотился. Ар, которого больше нет, которого он предал, которого он убил... Руки юноши, сжимающие меч, сами собой опустились. Он смотрел на монстра, едва сдерживая слёзы. В этот момент он ненавидел Тартар, Лигула и весь Мрак вместе взятый, в том числе и мрак в своей душе, так сильно, что это чувство заполнило всё сознание... Ради своей свободы ему пришлось убить существо, которое было ему верным другом, семьёй, защитником – всем, что у него было на тот момент! А теперь эта сволочь Лигул глумится, посылая отряд вместе с птицей, чтобы расправиться с ними, опять ставя его перед выбором — свобода или жизнь птицы. Прасковья прижалась к Виктору, вцепившись в него обеими руками. Она смотрела на отряд и монстра и пыталась рассчитать, за сколько секунд ей удастся вытащить кинжалы и метнуть их в стражей, находившихся ближе всех. Шилов же смотрел только на птицу. «Подумать только, мой Ар мог тоже таким вырасти...» — с горечью размышлял он. Ощутив дрожащее тело Праши, повисшей на нём, парень принял решение. А стражи уже молча сокращали расстояние между собой и своими жертвами. Птица билась и рвалась, крича и звеня цепью. Прасковья отпустила Виктора и одним движением метнула кинжалы в двух стражей, подошедших к ней ближе других. От неожиданности оба были обезврежены – одному кинжал, воткнувшись в грудь, разбил дарх, а второй получил удар остриём в глаз и с воплем упал на землю. «Мы против Мрака — два-ноль!» — подумала Праша. Шилов всё же поднял меч и отражал атаки других воинов мрака, которые наседали на него со всех сторон, стараясь оттеснить к оврагу. Виктор же в свою очередь старался не упускать Прасковью из виду и держаться к ней как можно ближе, чтобы защитить. Нападающих осталось одиннадцать. Девушка метала кинжалы, но они, лишь ранив, возвращались обратно. Когда один из стражей подобрался к ней на расстояние вытянутой руки, она просто срезала его дарх кинжалом и рассмеялась, отчего он, лишённый силы и магической защиты, схватился за сердце и упал замертво. Виктор добился преимущества в бою, вскочив на придорожный столбик и балансируя на нём, отбивался сразу от четырёх мечей. Одному из стражей не повезло – его отрубленная рука, сжимающая меч, полетела в овраг, а сам он, истекая кровью, больше не мог сражаться. Тогда те, кто удерживал птицу на цепи, поняли, что пора вмешаться. Монстр, почувствовав свободу, рванулся, выбрав свою жертву по принципу «кто всех выше и опасней». А выше всех, конечно, был Виктор, стоящий на столбике и к тому же, размахивающий мечом. Шилов смотрел на монстра в упор, ни на миг не закрывая глаз, опуская меч. Мечники, осаждавшие его, отбежали, ожидая, что птица сейчас расправится с ним, а потом и своих задеть может. Пронзительно крича, монстр несся на Виктора. Его глаза горели красным, перья встали дыбом. Парень же просто пристально смотрел на птицу и, когда между ними оставалось каких-то пять метров, закричал сам: — А-а-арры-ы-ых! — это кричал человек, кричал пронзительно, словно такая же птица, как та, что остановилась перед ним, словно наткнувшись на невидимую стену. — А-арры-ых! — уже тише повторил Шилов и, спрыгнув со столбика, подошёл к птице вплотную. — Тебе хочется того же, чего и мне — просто свободы! — прошептал юноша, гладя птицу, наклонившуюся к нему. Прасковья и оставшиеся мечники смотрели на них с удивлением, и это ещё мягко сказано. — Птица, отныне тебя зовут Арра Гордая Мощь, ты спасёшь нас от тех, кто пленил и истязал тебя? – спросил Виктор, обращаясь к своей новой питомице. Птица ответила криком. Для стражей мрака всё закончилось быстро. Прасковья и Виктор смотрели на птицу и на быстро исчезающие тела своих мёртвых врагов. Арра гордо вышагивала по обочине, оправдывая своё новое имя. Шилов, не сдерживая себя, крепко обнял девушку и тихо заплакал, уткнувшись ей в ключицу. Праша стояла в растерянности и, хотя сердце её замирало от счастья, не могла представить, что ей делать дальше. — Витя... Виктор вытер слёзы и посмотрел на неё. Осознав, что прижимает её к себе так сильно, что почти не даёт дышать, ослабил объятия. — Витя, а... что... ты... прокричал... тогда?.. Ты же... сказал... ей... что-то?.. — Да, я сказал «Мир тебе, друг», так, чтобы она поняла. Наверное, она никогда не слышала ни от кого ничего подобного... А ты... Ты хотела сказать мне что-то, Праша, перед тем, как они... — Да. Сказать о том, что люблю тебя, — Прасковья сказала эту фразу чисто, не запинаясь, без пауз, громко. — Праша... — Виктор смотрел на девушку как заколдованный, а потом вместо ответа склонился и поцеловал её в губы. Поцелуй получился очень неуклюжим, но оттого – не менее сладким. Счастливые слёзы Прасковьи быстро смешались с ливнем, а радостные крики птицы – с раскатами грома.***
Они могли бы ещё долго стоять под проливным дождём, не отпуская друг друга и оттачивая искусство поцелуя, но тут около них притормозил грузовичок. За рулём сидел Корнелий, рядом с ним были Эссиорх и Улита. — Эй, ребята! — крикнул Конелий, — Залезайте, а то простудитесь! И бройлера своего с собой берите! — Корняш, ну не порть им романтику! Дети целоваться учатся! — проворчала Улита, а Эссиорх только хмыкнул. Прасковья и Виктор в обнимку побежали к машине. Забравшись в крытый кузов, Виктор поднял на борт Прашу и позвал Арру. Птица охотно залезла в кузов, сочтя его безопасной разновидностью тартарианской пещеры. Шилова сейчас совершенно не волновало, как светлые узнали, что они здесь и что им нужен грузовик... Он видел перед собой лишь любимую девушку с мокрыми волосами, прилипшим к телу платьем, с дождевой водой, струящейся по шее и рукам. Он ощущал вкус её губ, жар её пальцев, которые вдруг стали такими горячими под холодным дождём. Виктор опустился на пол кузова, а грузовик набирал скорость. Прасковья сидела напротив – невыносимо красивая, с алыми губами, пламенеющими в полумраке; платье очерчивало её женственные формы, соски ярко просвечивали сквозь ткань, в глазах светилось тепло. Шилов прикоснулся к ней, сначала несмело обнял одной рукой за шею, притянул к себе, а другой дотронулся до её груди, крепко зажмурившись. Прасковья почувствовала, как от его несмелых прикосновений дрожь пробежала по всему её телу, определённо, она никогда не испытывала такого раньше. Виктор уже смелее обнял её и стал целовать, страстно, настойчиво. И она отвечала, хотелось продолжения, хотелось раствориться в его любви навечно. На несколько секунд юноша оторвался от её губ и прошептал: — А я уже давно люблю тебя. Его слова не смог заглушить даже грохот грома. Прасковья счастливо рассмеялась. Так громко и искренне она ещё никогда не радовалась. «Сегодня на нескольких участках МКАД произошли аномалии – в двух местах из земли забили горячие гейзеры, а в старом овраге открылось месторождение нефти. Также на небольшом участке трассы новый асфальт загадочным образом порос цветущими кустами алых роз. Учёные объясняют эти явления геомагнитными изменениями атмосферы Земли и вспышками на Солнце». (Отрывок из сводки новостей от 07.09.20**)***
Птица выпрыгнула из кузова и, радуясь яркому солнцу, стала скакать по лужайке перед общежитием озеленителей, словно маленький цыплёнок. — Да, с таким чудом у них будет больше мороки, чем с ребёнком, — усмехнулась Улита, гладя свой живот. Из общежития, громко топая, выбежал взволнованный Зигя. — А где Витя? Где Мамотька? Они с вами? — затараторил двухметровый малыш, теребя Корнелия. — У них всё прекрасно, Зигя, только отпусти меня-а-а!.. — пытаясь отбиться, вопил связной Эдема, и не ошибся. — Эй, молодёжь, вы там как? – весело спросил Эссиорх, заглядывая за навес кузова. — Ой! — он быстро закрыл кузов и преградил дорогу рванувшему-было туда Зиге. — Тебе сюда нельзя, — страшно смутившись, проговорил Хранитель и отвёл глаза. Зигя, не понимая в чём дело, тем не менее, тоже застеснялся и отошёл. — Я так и знала! — захохотала Улита. — Что, что я пропустил? — заинтересовался Корнелий. — Да так, просто любовь... — мечтательно вздохнула Улита.