Этот парень мой!

You need to give it up, had about enough It's not hard to see: the boy is mine I'm sorry that you seem to be confused He belongs to me. The boy is mine! (c) Brandy and Monica

Паршивцы приехали на обучение в Гусу из Цинхэ чуть более недели назад. И глядя на устремлённый в сторону Лань Чжаня откровенно влюблённый взгляд, Вэй Ин не мог не скрипеть зубами, поминая лихим словом хозяина Нечистой Юдоли. Вот уж спасибо за подарок! Не было забот, А-Сан прислал им порося. Он прекрасно понимал, что у Не Хуайсана не было выбора. Не так давно тот отменил в ордене тысячелетний регламент, обязывающий всех адептов использовать сабли, и разрешил им самим выбирать духовное оружие по вкусу. И поплатился бы А-Сан креслом главы, а то и собственной жизнью за подобные прогрессивные взгляды, не встань за него стеной глава Лань и, внезапно, глава Цзян. А после этого и за главой Цзинь не заржавело. Таким образом нововведение А-Сана получило единогласное одобрение на Совете кланов, и это помогло ему уговорить Старейшин Не пойти на уступку. Пусть те и были вне себя, но выступить единым фронтом против приехавших на подмогу Лань Сичэня и Цзян Ваньиня не решились. Вэй Ин их всецело понимал: перечить А-Чэну, твёрдо уверенному в своей правоте, было опасно для здоровья. Да и брат Сичэнь мог быть дьявольски убедителен, когда хотел. Так в клане Не появились первые копейщики, мечи-бабочки, мастера лю син чуя* и одним богам известно чего ещё, и конечно же, инструменталисты. Иметь дело с адептами клана Не на товарищеских соревнованиях становилось всё сложнее: никогда не было понятно, что они в следующий момент вынут из-за пазухи. Вэй Ин в мыслях аплодировал А-Сану стоя. Более красивого решения проблемы он и сам бы не придумал. Однако за научной базой юным адептам Цинхэ Не приходилось выезжать на обучение в другие кланы. Разнообразием трактатов о духовном оружии и его использовании библиотека Нечистой Юдоли похвастаться не могла. Восторженный А-Чэн, к которому Вэй Ин регулярно наведывался пропустить стаканчик-другой, не затыкаясь рассказывал о мальчишках, приехавших в Юньмэн Цзян, чтобы поучиться у него мастерству управления хлыстом. Прямым текстом он их, разумеется, не хвалил и тон имел привычно ворчливый, но все его слова были пропитаны таким неприкрытым восторгом и учительской гордостью, что Вэй Ину еле удавалось спрятать за чашкой довольную улыбку. Цзян Чэну явно нравилось быть примером для подражания, и он этого был достоин, демон побери! Мальчишкам повезло иметь в наставниках героя войны. И судя по реакции брата, они это ценили и не стеснялись демонстрировать А-Чэну своё восхищение. Хоть кто-то, в конце концов! Прежде ни один человек в окружении главы Цзян не осмеливался это делать, зная его крайнюю стеснительность, граничащую с нервным возбуждением. Но приехали неосведомлённые гости и сделали всё по-своему. Хвала Небесам! Приезжих учеников, конечно же, не избежал и Гусу Лань как обитель сильнейших инструменталистов. Вэй Ин только иронично усмехался про себя: ведь и он теперь был здесь. По поводу возобновившейся традиции обучения приезжих в ордене царило радостное оживление. Вэй Ин с удивлением замечал, как враз посветлело всегда напряжённое лицо Лань Цижэня, воодушевление сквозило в каждом его жесте, он стал реже срываться на Вэй Ина и мягче отвечать на его приветствия. Похоже, ему действительно нравилось обучать юных балбесов, даже несмотря на то, что они безжалостно трепали ему нервы. С удивлением осознав, что такой дядюшка вызывает у него симпатию, Вэй Ин старался всячески содействовать процессу и даже согласился дать мелким пару уроков, пусть Лань Цижэнь и потребовал присутствия в комнате Лань Чжаня. Во избежание, так сказать. Вэй Ин не возражал. Под шумок на выездное обучение подтянулись адепты Ланьлин Цзинь и Юньмэн Цзян, и Облачные Глубины заполнились молодыми голосами, гомоном и смехом. Душа Вэй Ина пела от этих перемен. Юные адепты Юньмэн Цзян провожали его восхищёнными взглядами и восторженным перешёптыванием, и Вэй Ин начинал понимать, что во всём этом находит Цзян Чэн. Быть кумиром молодёжи оказалось неожиданно приятно. И всё было хорошо, пока он не начал замечать, что один паршивец с завидным постоянством кружит вокруг Лань Ванцзи. Гуцинистов среди приезжих было немного, и этот, по словам Лань Чжаня, был самым прилежным. Вэй Ин хотел было раскрыть ему глаза на природу этого прилежания, но в последний момент передумал. В конце концов, он не был уверен в истинности своих подозрений, а позорить мальчишку за ученическое преклонение было бы несправедливо. Лань Чжань был прекрасным наставником, это он знал на собственном опыте. Но чем больше проходило времени, тем сильнее эта ситуация напрягала. Куда бы ни шёл Лань Ванцзи, шкет следовал за ним, если только не был на занятиях. Как будто мастерство игры на гуцине могло передаться ему по воздуху! Вэй Ин совершенно не был уверен, что в следующий раз не застанет паршивца в их постели, настолько назойливо было это внимание. В цзинши, по крайней мере, он уже просочился. Лань Чжань сказал, что для занятия просто не нашлось свободного класса. Но Вэй Ин, к тому моменту уже не питавший иллюзий насчёт намерений юного адепта Не, только покивал и попросил больше не приводить этого юношу домой. Лань Чжань явно был удивлён, но пообещал уважить его просьбу, раз уж для Вэй Ина это по каким-то причинам имело значение. Ещё бы не имело! Если бы только Лань Чжань увидел со стороны, как паршивец на него смотрит! Как облизывает губы, завороженно наблюдая за малейшим движением спокойного лица. Как старается положить ладонь, чтобы пальцами касаться белых одежд. Как прикрывает глаза, втягивая едва слышный запах сандала, как в этот момент трепещут его ноздри и еле заметно розовеют щёки. Это было даже мило. Вэй Ин его ни в коем случае не осуждал! Он прекрасно знал, какое чарующее зрелище представляет собой его муж. Насколько совершенны его черты, исполненные по всем законам золотого сечения, как завораживают горящие на бледной коже янтарные глаза, как сильно манят бледно-розовые красиво очерченные губы. Он сам с трудом мог отвести от Лань Чжаня взгляд, несмотря на десять лет брака. В его сознании уже был целый каталог выражений любимого лица, и каждое из них восхищало одинаково сильно. Улыбающийся Лань Чжань и хмурящийся Лань Чжань, Лань Чжань, дрожащий на пике наслаждения и раскрасневшийся после ночи любви, бледнеющий от ужаса Лань Чжань, он же — довольный и ворчливый, возбуждённый Лань Чжань и убитый горем, расслабленный и напряжённый как струна его гуциня — всех и не перечесть. Вэй Ин любил его любым. Любил даже его перфекционизм, заставляющий Лань Чжаня пилить его за всякие пустяки вроде случайно забытых на письменном столе трупных останков и раскиданных по цзинши вещей. Это всё было не важно. Жизнь с Лань Чжанем была самым лучшим, что когда-либо случалось с Вэй Ином. Она была самым дорогим и лелеемым сокровищем. Его сокровищем, демон побери, и нечего тут! Стоило ему увидеть этих двоих, склонившихся над гуцинем в классе или беседующих за трапезой, как зубы сами сжимались едва не до хруста. Какого гуля этот пацан к нему прицепился?! Неужели считает, что у него есть какие-то шансы?! От грубых действий удерживало только то, что Вэй Ин доподлинно знал ответ на последний вопрос. Со всем его мастерством Лань Чжань совершенно не умел врать. Недоговаривать — да, в этом он был непревзойденный мастер. Но не врать, нет. И любовь, светящуюся в золотистых глазах при виде Вэй Ина, в любом случае невозможно было подделать. У него до сих пор перехватывало дыхание от этого горячего, насквозь собственнического взгляда. Кто бы ни вертелся вокруг, любовное зрение Лань Чжаня было туннельным, и это успокаивало. Но почему же, демоны дери, так ненадолго?! За десять лет он всякое повидал, в том числе чужие неприкрыто похотливые взгляды, сомнительного качества комплименты и прочие знаки внимания в адрес Лань Чжаня. Так почему он до сих пор не привык?! Несколько дней назад вернувшийся домой Лань Чжань выложил на стол два мангостина. Это было его любимое лакомство, и пусть Вэй Ин не разделял его любви к кисловатым и склизким, похожим на жирненьких опарышей долькам, но старался всегда привозить их из Юньмэна. В Гусу мангостины не росли: слишком холодно. — Откуда? — удивился он. — Подарок, — уголки губ Лань Чжаня дрогнули. — От ученика. — Это так... мило? — выдавил Вэй Ин, прекрасно понимая, кто из учеников готов был пойти настолько далеко в желании ублажить, чтобы выведать у адептов Лань любимое лакомство Ханьгуан-цзюня. — Да. Очень приятно, — кивнул Лань Чжань, и Вэй Ин возмущённо подумал, что надо будет привезти ему в следующий раз ведро этой дряни. Чтобы всякие чужаки не могли расположить его мужа к себе настолько легко! Вчера мелкий змеёныш встретил Лань Чжаня с ночной охоты и благоговейно внимал его рассказу, изредка вставляя реплики и размахивая руками, изображая что-то. От этого мельтешения уголки губ Ханьгуан-цзюня слегка приподнимались, и Вэй Ин, вышедший ему навстречу из цзинши, замер от возмущения как вкопанный. Мало того что Лань Чжань делился с ним новостями раньше, чем с собственным мужем, так он ещё и улыбался ему! Улыбался! Лань Чжань! Да Вэй Ину пришлось признаться ему в любви перед толпой народа, чтобы добыть себе первую улыбку! А этот говнюк что сделал? Пантомиму перед ним разыграл? Прыгал вокруг как безумная мартышка? И Лань Чжань уже дарил ему улыбку! Спасибо хоть Ванцзи не доверил. Обиженно надувшись, Вэй Ин ушёл обратно в дом и весь день бегал от Лань Чжаня, игнорируя его вопросы, заставляя недоумевать и обеспокоенно хмуриться. Он надеялся, что за день порознь раздражение уляжется, но от странной парочки, ставшей его наказанием, нигде не получалось скрыться. Он натыкался на них весь день там и тут и к вечеру так перенервничал, что решил остаться на ночь в мастерской. Однако потерявший терпение Лань Чжань заявился к нему лично, хотя бывать в его обители безумного исследователя обычно не любил. Недолго думая, он подхватил перегревшегося супруга на руки и отнёс домой. Поначалу Вэй Ин протестовал и пытался вырваться, но на полпути его внезапно отпустило, и он смиренно привалился головой к плечу Лань Чжаня, вдыхая знакомый запах и успокаиваясь. Было так приятно наконец-то расслабиться. Это был дьявольски долгий день. — Что с тобой? — непонимающе спросил Лань Чжань, когда они легли. — Устал. Артефакт не складывается, всю голову сломал. Извини меня. — он примирительно поцеловал мужа в плечо, и тот его обнял, пряча Вэй Ина от всех тревог в кольце своих рук. На этом конфликт был исчерпан. И вот сейчас он снова заметил их, на этот раз на тренировочном полигоне. Дыхание немедленно застряло в горле. Молодой заклинатель натягивал тетиву для выстрела, а Лань Чжань, стоя чуть позади, поправлял его хватку, скользя прохладными — Вэй Ин точно знал, эти руки всё время мёрзли — пальцами по широкой ладони, конвульсивно сжавшейся на деревянном плече лука. Другая рука супруга лежала на локте, затянутом в серые с позолотой клановые одежды. Тонкие губы слегка шевелились, но что бы ни говорил Лань Чжань, эта ценная информация явно уходила в песок. Лицо мальчишки пылало, на щеках цвели ярко-алые пятна, и вся его фигура была какой-то деревянной, словно что-то стесняло его движения. «Не кончи, парень, — усмехнулся он про себя. — Будет ещё более неловко, поверь мне». Заметив мужа, Лань Чжань отнял руку с чужого локтя, поднимая ладонь в приветственном жесте. Глаза его за мгновение потеплели, зажигаясь знакомым светом, и тревогу Вэй Ина будто сдуло порывом горного ветра. Он широко улыбнулся и помахал в ответ. Демон с ними, у него есть дела поважнее, чем отгонять от супруга влюбчивых детей. Наконец-то дошли руки доделать Компас Зла. Заклинательский мир заслуживает качественных артефактов! Тем более теперь, когда Вэй Ина ассоциируют с кланом Гусу Лань. В его новой семье растяп не водилось, и не хотелось бы стать первым. Раз уж взялся, изволь довести до ума, а не как обычно. Он провозился в мастерской до вечера, и когда поднял глаза, дело явно близилось к часу собаки* — солнце уже скрылось за горой, видневшейся из окна, и небо окрасилось в любимый с детства цвет Юньмэн Цзян. Значит, ужин либо уже завершился, либо подходил к концу. Вэй Ин потянулся и размял шею. Ничего страшного, всегда можно пробраться на кухню и выпросить перекусить у старого повара. Уроженец Юньмэна, тот всегда оставлял для Вэй Ина порцию, если не видел его вместе со всеми в общем зале. А может, Лань Чжань взял ему еды, и тогда можно будет спокойно поесть в цзинши, обсуждая новости прошедшего дня. Он улыбнулся. Пора было идти домой. Но дома его никто не ждал. Свет в цзинши не горел, комната встретила пустотой, и стало ясно, что Лань Чжань ещё не возвращался. Это было странно: его занятия давно должны были закончиться, а вечера он обычно посвящал ведению записей или подготовке к урокам следующего дня. Внутри зародилось мерзкое волнение. Примерно представляя, что стало причиной задержки, Вэй Ин двинулся в библиотеку. Однако там никого не было, только стражники устало переговаривались у дверей. Пуст был и тренировочный полигон, и лекционные классы. Досадливо поморщившись, он направился в музыкальный павильон и не прогадал. Они сидели перед столиком для гуциня, пальцы Лань Чжаня лежали на серебристых струнах, и в воздухе ещё не растаял аккорд. Тёмные пряди падали ему на щёки, и он тихо объяснял тонкости исполнения Призыва, переставляя подушечки с одной струны на другую. Его голос звучал воодушевлённо, и Вэй Ин прекрасно знал почему: Ванцзи был, пожалуй, второй самой большой любовью Лань Чжаня после Вэй Усяня. В минуты наивысшей радости, как и в минуты сильнейшего уныния, он всегда садился играть. Гуцинь пел в унисон с душой Лань Чжаня, они идеально понимали друг друга, и Вэй Ин подозревал, что именно поэтому Второй мастер Лань был самым сильным гуцинистом современности. Это было не просто его оружие, но его отдушина и радость. Вэй Усянь, бесконечно многим обязанный Чэньцин, которая сама нашла его в то далёкое чёрное время, очень хорошо его понимал. Чего он не понимал, так это как Лань Чжань мог позволить чужому увлечению зайти настолько далеко?! Юный адепт, сидящий рядом с ним, казалось, не дышал. Он следил за учителем как завороженный, не отводя взгляда от тонкого лица и полностью игнорируя всяческие объяснения. Скорее всего, он их даже не слышал. В его больших выразительных глазах, опушённых длинными ресницами, полыхало такое желание, такая ничем не прикрытая страсть, что Вэй Ин понял: сейчас что-то будет, он очень вовремя. Словно услышав его мысли, мальчишка медленно подался вперёд, очевидно намереваясь прижаться губами к щеке Лань Чжаня. В иной ситуации Вэй Ин бы оценил его смелость и осознанность, которых когда-то так не хватало им самим. Но к сожалению, в этот момент дверь чертогов разума, за которой скрывались его раздражение и гнев, с треском слетела с петель. Он метнулся в зал, в два шага преодолевая расстояние между ним и наивным поклонником супруга. Поднявший голову Лань Чжань заметил вторжение и глаза его расширились в удивлении. Вэй Ину некогда было думать, почему. Не доведя свой манёвр до завершения, мальчишка обернулся на шум и испуганно замер. Вэй Ин слегка отодвинул мужа рукой в сторону, подальше от досужих домогательств, аккуратно убрал на пол незнакомый гуцинь — не хотелось бы расстроить Лань Чжаня, случайно разбив инструмент на его глазах — и со всей силы врезал ладонями по крышке столика, подаваясь вперёд и замирая в каком-то цуне* от носа отпрянувшего мальчишки. Древесина под ударом обиженно затрещала. Светло-карие глаза смотрели с ужасом, что говорило о том, что мальчик разумен. Отлично! Пожалуй, они договорятся. — Значит так, пацан, — тихо начал он. — Сейчас я буду говорить, а ты будешь слушать. Кивать, если да, и мотать головой, если нет. Кивни, если понял. Мальчишка сидел не шевелясь, как мышь под веником, очевидно напуганный до невозможности. — Я что, непонятно выразился? — угрожающе повысил голос Вэй Ин, и парень несмело мотнул головой. — Понятно, то есть? Кивок. — Отлично! Теперь скажи мне, ты же знаешь, что этот мужчина замужем? — он указал на Лань Чжаня, с интересом наблюдавшего за разворачивающейся перед его глазами сценой. — Чудно! — широко улыбаясь, продолжил Вэй Ин после очередного кивка. — Значит, тебе должно быть известно и то, кто его муж. Испуганный взгляд скользнул к его поясу, проходясь по Чэньцин. Мальчишка сглотнул, кивая. — Так вот, запомни, потому что я скажу только один раз, а в следующий сразу перейду к делу. Ты больше и близко не подойдёшь к Ханьгуан-цзюню, будешь обходить его по широкой дуге как лесной пожар и внимательно следить, чтобы не наткнуться на него вне класса даже случайно. Потому что если это всё-таки произойдёт, и я о том узнаю — а я узнаю, уж поверь мне — то к тебе в гости придёт твоя почившая бабушка и оторвёт тебе парочку важных, но не жизненно необходимых частей тела. Понял? С лица мальчика сошли все краски. Его губы задрожали и во взгляде прорезалась паника. — П-простите, мастер В… — залепетал парнишка, но Вэй Ин не дал ему договорить, звонко стукнув по лбу Чэньцин. — Тебе слова не давали! Тебе давали рекомендации. Уяснил? Мальчик мелко закивал. — Замечательно! Надеюсь, ты выучил от Ханьгуан-цзюня всё, что хотел, потому что это был ваш последний урок. Впрочем, вряд ли мои надежды оправданы: видел я твоё прилежание, уж больно оно мне знакомо, все мысли через твою бестолковую черепушку просвечивают! — ухмыльнулся Вэй Ин. Контраст недавней бледности с мгновенно залившим лицо парнишки насыщенным румянцем был настолько ошеломителен, что Вэй Ин против воли пожалел его. Возможно, он слегка переборщил. — Я не… — попытался возразить юный заклинатель, под корень срезая прорезавшееся было великодушие Вэй Ина. — Рассказывай свои сказки кому-нибудь другому, — отчеканил он. — Не мне. В Облачных Глубинах достаточно наивных людей, готовых поверить твоим россказням. А я, так уж и быть, не стану их разубеждать. Но это первая и последняя милость, которой ты от меня дождёшься. А теперь взял свою звенелку и вымелся отсюда, только очень быстро! Парень не шевельнулся. — В этом месте ты начинаешь собираться, — шёпотом подсказал ему Вэй Ин. Молодой заклинатель враз отмер, суетливо завернул гуцинь в чехол и поднялся. — До сви… — Просто исчезни! — рявкнул Вэй Ин. Упорство мелкого определённо вызывало уважение, но давать ему спуску здесь никто не собирался. Мальчишка повесил голову, кивнул и выбежал из зала прочь. Вэй Ин смотрел перед собой и старательно дышал, пытаясь успокоиться. Он не мог припомнить, случались ли с ним подобные вспышки ранее. Акты спонтанной ревности были прерогативой Лань Чжаня. За годы брака он успел отрастить толстый подкожный слой терпения, вставая стеной между взбешённым супругом и несчастными, которые осмелились хотя бы руку положить на плечо Вэй Ина. Стоило кому угодно, пусть даже продажной красавице, кокетливо взглянуть на него, как в глазах Лань Чжаня вспыхивал гнев, и приходилось срочно уводить его прочь и лучше — отвлекая поцелуями в процессе. Вэй Ин же, по большей части, держал себя в руках. Очевидно, пришла его очередь! Сбоку донёсся приглушённый смешок, и на его щёку легла прохладная ладонь, прогоняя гневный жар. — И ничего смешного, — буркнул Вэй Ин, поворачиваясь к мужу, и остатки злости растворились без следа. Глядя на него искристым, нежным взглядом, Лань Чжань тихо смеялся, и в уголках его глаз собирались весёлые морщинки. «Съел, засранец?!» — мысленно крикнул вслед парнишке Вэй Ин, расплываясь в улыбке. — Как же я люблю твой смех, — тихо проговорил он, поворачивая голову и целуя испещрённые шрамами пальцы. — Я бы хотел слышать его чаще. Лань Чжань спрятал лицо в ладонях, плечи его ещё какое-то время тряслись, но когда он опустил руки, на губах осталась только совсем лёгкая улыбка. С этим выражением лица он походил на своего брата почти как близнец. — Ну во-о-от, — жалобно протянул Вэй Ин. — И зачем? — Ситуация не подходящая, — ответил Лань Чжань. Улыбка так и норовила растянуть его губы снова, но он её старательно подавлял, впрочем, не слишком успешно. Эта никчемушная борьба невероятно забавляла Вэй Ина. — Зачем ты его напугал? — спросил Лань Чжань. — А что, не надо было? — изумился тот. — Ты предпочёл бы продолжить? — Наши занятия были довольно увлекательны, — заметил Лань Чжань. — Я чего-то не знаю или ты всё так же ни гуля не разбираешься в людских чувствах? — приподнял брови Вэй Ин. — Кто бы говорил, — мягко попенял ему Лань Чжань и ткнул тонким пальцем в бок. — Эй, а ну-ка прекрати, — отпрянул Вэй Ин. Это было его щекотное место, и Лань Чжань, коварный, прекрасно об этом знал! — Ещё немного, и он бы на тебя набросился! — Он разумный мальчик, — помотал головой супруг. — Я тоже разумный мальчик! — возразил Вэй Ин, и Лань Чжань скептически выгнул бровь, — Но твои пальцы на струнах гуциня нужно запретить! Они размягчают разумным мальчикам мозги. Думаешь, он хоть что-то услышал из того, что ты ему сегодня объяснял? Ни гуля он не услышал! Зато я тебе могу в деталях и красках рассказать всё, о чём он думал, пока на тебя смотрел. Меня это, конечно, невероятно бесит, но осуждать его язык не поворачивается. Вэй Ин убрал с лица Лань Чжаня упрямую прядь, заправляя её за отчаянно-розовое ухо. — Он, конечно, всё равно будет об этом думать. Но пусть хотя бы не трогает, — проворчал он. — Ты правда думаешь, что меня можно потрогать без моего желания? — сквозь улыбку спросил Лань Чжань. — Но ты ему позволял! — возмущённо возразил Вэй Ин. — Я видел, и не раз! — Ты что, следил? — весёлое удивление на лице супруга было чем-то совершенно новым. — Попробуй тут не заметь, — буркнул Вэй Ин. Всё произошедшее явно вызывало у них диаметрально разные эмоции. — Ходите везде парочкой, как молодожёны. Только красных одежд и денежного дождя не хватает! Лань Чжань снова спрятал лицо в пригоршни и тоненько оттуда застонал. Вэй Ин всеми силами старался рассердиться на него за такую реакцию: он тут волновался, ночей не спал, мучился уязвлённой гордостью, а этот… — этот! — просто над ним смеётся! Но злиться не получалось. Слишком сильно ему нравился новый, бессильный против собственного веселья Лань Чжань. Он фыркнул, глядя на склонённую голову, и тронул супруга за плечо. — Домой пора, скоро час отбоя, — он почти поднялся, когда его дёрнули за край ханьфу, роняя в объятие, и руки Лань Чжаня сомкнулись за его спиной. — Ты такой неразумный, — крайне довольным тоном сказал Лань Чжань, уткнувшись носом ему в волосы. — Ну, может быть, — не стал возражать Вэй Ин, прикасаясь губами к его шее. — Но никто не будет целовать моего мужа, кроме меня. И А-Юаня, пожалуй. И брата Сичэня по особенным случаям. — Лет тридцать уже такого не случалось, — заметил Лань Чжань. — А как же дядя? — А он тоже хочет? — изумился Вэй Ин. Как-то не сочетался в его представлении Лань Цижэнь с отеческими поцелуями в лобик. Один этот образ приводил в смятение: — Он не производит впечатления человека, знакомого с физическими проявлениями любви. — Ты удивишься, — весомо уронил Лань Чжань, и Вэй Ин решил дальше не углубляться. — Ну ладно, так уж и быть! Включим и его в наш особый список. Лань Чжань тихо рассмеялся и поцеловал его висок. — Знаешь, почему я взялся с ним заниматься? — спросил он Вэй Ина по пути домой. — Потому что ты добрый человек? Потому что не умеешь отказывать детям в просьбах? Потому что он взял тебя измором, а ты в упор не видишь чужой влюблённости? Мало ли причин! — повёл плечами тот. — У него есть теория. Он хочет попробовать передавать все заклятия через музыку, включая материализацию талисманов, — глаза Лань Чжаня загорелись. — В смысле? — не понял он. — При определённом вливании ци и технике игры музыка может быть так же материальна, как и магические ленты. Это требует больших затрат энергии и может при неправильном подходе убить исполнителя, но это возможно. Очень интересная теория. Он высказал её дяде... — Ух, неверный ход, — прицокнул Вэй Ин. — Дядя был в ярости, — кивнул Лань Чжань. — Классика боевой игры для него святое. — Для него любая классика — святое. Почему при всей его любви к учению он такой консерватор?! — изумился Вэй Усянь. — Потому что он любит бережно передавать накопленное, а не изобретать новое, — ответил Лань Ванцзи. — Этим вы разительно отличаетесь. — И ты решил помочь молодому таланту проверить его теорию? — Я убедил дядю разрешить ему практиковаться. Лучше дать мальчику возможность исследовать интересующий его предмет под наблюдением наставника. Он упрямый, в любом случае попробует. Но без направляющей руки велик шанс, что эти эксперименты его покалечат, — он выразительно глянул на Вэй Ина, и того настигла внезапная вспышка раскаяния. В парне был толк. Не его вина, что Лань Чжань такой красивый. Сложно противостоять искушению, когда тебе всего пятнадцать и ты влюбился. — Мне не стыдно, — быстро и насколько мог уверенно соврал Вэй Ин. — Но надо придумать, как теперь быть. К счастью, ты не единственный в ордене гуцинист, хоть и самый опытный. — Я решу этот вопрос, — успокоил его Лань Чжань. Глаза его смеялись. Пару недель спустя Вэй Ин заглянул в музыкальный зал, чтобы найти ноты Расспроса. Нужно было задать пару вопросов найденному на вчерашней охоте трупу, а кроме него все были заняты. Вэй Ин слегка подзабыл рисунок, и ему требовалась шпаргалка. Он вошёл в зал, весело насвистывая: настроение было прекрасным. Он закончил компас, работа над новым талисманом шла весьма бодро, и Лань Чжань после недавнего инцидента купал его в своём внимании и заботе при любом удобном случае, так что Вэй Ин плавился от счастья. Сложно было поверить, что его жизнь могла быть настолько чудесной! Очевидно, Небеса решили слегка опустить его на землю. У столика для гуциня сидели двое, и пусть один из них здорово напоминал Ханьгуан-цзюня, Вэй Ин ни за что бы их не спутал. Особенно учитывая, что А-Юань ни с того ни с сего проникся образом старшего Ланя и отрастил тоненькие усы, мгновенно ставшие для Вэй Ина любимым поводом для шуток. Лань Цижэню этот жест откровенно льстил, он стал чаще беседовать с юным племянником и даже научил его паре новых мелодий, приведших младшенького в восторг. Вэй Ин мог только тихо благодарить богов, что А-Юань не пошёл по этой тропе до конца и не отрастил бороду. Этого он бы не пережил: просто сдох бы в корчах от смеха. Впрочем, всегда оставался шанс, что в Лань Сычжуе прорезалась вэньская сущность, и он обзавёлся растительностью намеренно, дабы расположить к себе дядю и выведать у него что-то полезное. Но глядя в искренние, чистые глаза А-Юаня в обрамлении изящных, по-девичьи загнутых ресниц, верилось в это с трудом. А вот сидевший рядом с сыном пацан не вызывал и половины этих тёплых чувств. Давнишний знакомец из Не был весь внимание и только иногда поднимал на Сычжуя взгляд внимательных, умных глаз. Не занавешенные неуместными чувствами, они Вэй Ину, пожалуй, даже нравились. С момента их одностороннего разговора он не видел мальчишку ни рядом с Лань Чжанем, ни вообще. Складывалось ощущение, что он намеренно избегал Вэй Ина, хоть это и было непросто на сравнительно небольшой территории Облачных Глубин. Он лишь единожды уловил краем глаза знакомое лицо на тренировочном полигоне, но пацан, очевидно заметивший его раньше, спешно удалялся. И вот вам, снова здравствуйте! Вэй Ин даже подумал, не зайти ли позже, незачем лишний раз нервировать мальца, он всё-таки делом занят. Но тот внезапно накрыл ладонью руку А-Юаня, подушечка большого пальца скользнула на запястье и ласково погладила, заставляя щёки сына вспыхнуть нежным румянцем. Вэй Ин не был уверен, чего ему хочется сейчас больше: рассмеяться или врезать паршивцу. А-Юань решил за него: подавшись вперёд, он легко прикоснулся губами к губам соседа и погладил его по щеке. Жест, явно подсмотренный у Лань Чжаня. Глаза парнишки из Не горячечно заблестели и он слегка повернул голову, прикасаясь губами к ласкающим пальцам. «Что-то слишком мы с тобой похожи, мелкий засранец», — с умилением подумал Вэй Ин. Парнишка повернул голову, прерывая ласку, и его глаза встретились с глазами Вэй Ина. Он тут же испуганно отпрянул от А-Юаня, вытянувшись по струнке, будто на плацу. Лань Сычжуй в удивлении вскинул взгляд и тоже заметил, что они больше не одни. Его это, впрочем, нимало не смутило. — Добрый день, Вэй-фуцинь! — улыбнулся А-Юань своими жиденькими усишками. Вэй Ина так и подмывало над ним подшутить, но было бы жестоко издеваться над сыном в присутствии его... зазнобы, за неимением лучшего определения. — Привет, сынок! — отсалютовал ему флейтой Вэй Ин. Парнишка из Не, услышав их приветствие, сошёл с лица, но всё же нашёл в себе силы вежливо поклониться. «Пацан, если уж тебя так привлекают мои парни, придётся смириться и со мной». — Как успехи, юный изобретатель? — сделал он попытку закопать топор войны. Парнишка испуганно молчал. — Уже можно говорить, — подсказал ему Вэй Ин, на что А-Юань недоумённо нахмурился. — В-всё х-хорошо, Вэй-шицзунь, — еле выдавил мальчик. — Мы сильно продвинулись, Не Лянь очень упорный, — похвастался подопечным А-Юань. — Не сомневаюсь, — фыркнул Вэй Ин, надеясь, что дружеской подначки в его словах было больше, чем издевательства. — Упорства в нём хватает. — Упорство не равно безрассудству, — поднял на него глаза внезапно осмелевший мальчик. — Я помню о границах. — Пытливый ум всегда стремится выбиться за границы, сознательно или неосознанно — неважно, — усмехнулся Вэй Ин. — По себе знаю. — Но ведь это не плохо, — не сдал позиций его дерзкий собеседник. — Если не вторгаться на территорию... враждебных сил. Для завуалированных бесед ему явно следовало поучиться не краснеть так отчаянно и не отводить взгляд. — Мы часто преувеличиваем враждебность внешних сил, парень, — шире улыбнулся Вэй Ин. — Иногда достаточно просто слышать, что они говорят тебе. И не приносить никому боли. Особенно последнее, — прищурился он. — Я... прикладываю все усилия, чтобы этого никогда не случилось, — взгляд Не Ляня неожиданно обрёл твёрдость. — И это отлично! Потому что я всё ещё знаю, где живёт твоя бабушка, — Вэй Ин ткнул в его направлении Чэньцин и подмигнул, заставляя парня обиженно засопеть. Лань Сычжуй молча наблюдал за ним, переводя подозрительный взгляд с одного на другого. Он явно видел, что что-то не так, но не мог понять, что именно. — Ладно, детишки, не буду вам мешать. Вас ждут великие дела! Да и меня тоже. Счастливо! — он помахал им флейтой и направился прочь. — А где живёт твоя бабушка? — донёсся за спиной тихий голос сына. — Я тебе потом расскажу… — последовал смущённый ответ. Вэй Ин посмеивался, спускаясь в хранилище за нотами. А-Юань совсем не Лань Чжань, как бы они ни походили друг на друга внешне. Вэньской проницательности сына можно было позавидовать. И если ему удалось вызвать в Не Ляне ту нежность, которой Вэй Ин только что стал невольным свидетелем, то у этой истории вполне возможен хороший финал. К тому же, орден Гусу Лань уже давно был местом, привычным к заклинательским новшествам. Возможно, скоро Вэй Ину будет с кем обсудить свои безумные теории.