As one

Они жмут друг другу руки, когда встречаются на пороге квартиры Бретта и Джоди. Этого мучительно мало, но ни одному из них не хочется допускать третьего человека в то, что является их, личным. Андерсон, вне всяких сомнений, доверяет жене больше, чем когда-то доверял Бернарду, но у них всё ещё остаётся то, что принадлежит только им двоим. Джоди спрашивает, почему не приехала Лиза. Бернарда раздражает этот вопрос, и он не знает, что ответить. Батлеру хотелось бы испытывать неприязнь к Джоди. Когда Бретт улыбается ей так же, как когда-то улыбался ему. Когда он касается её плеча, пока та делает чай. Когда она забрала у Бернарда то, что никогда не принадлежало ему. Как бы хотел он испытывать неприязнь. Но он не может. Потому что, как бы ни хотелось Батлеру это отрицать, Джоди дала Бретту то, чего не смог он сам, раз за разом калеча его своим равнодушием, потому что ему никогда не хватало мужества. Когда их чашки пустеют, Бретт ставит их в раковину, тепло улыбается жене, и та выходит с кухни. Понимает. Как всё было бы проще, испытывай Бернард неприязнь к ней. Бретт выходит на балкон, чтобы закурить. Бернард не может не любоваться им и выходит следом. Под окнами квартиры Андерсонов растёт крапива, что так режет глаза в этом ухоженном районе Лондона. Батлер смотрит на неё, на птиц, что копошатся рядом в поисках крошек, и вспоминает. Сводящие с ума мысли об их юношеском счастье лезут в голову против его воли. Много лет назад, когда Бретт не прятал улыбки за морщинами, он был похож на лису. Сейчас он, кажется, редко улыбается кому-то, кроме жены. Батлеру не хватает этих улыбок. Как не хватает и сияния его голубых глаз. Бретт всегда казался Бернарду младше, чем он есть на самом деле, даже младше самого Батлера. Особенно в те времена, когда они только познакомились и вели себя как влюблённые подростки. Андерсон мог посреди ночи, так похожей на эту, прийти под окна Бернарда, и тот раз за разом поддавался соблазну провести всё время до утра с Бреттом, который водил его по отдалённым частям спящего города, там, где колыхалась крапива. Рассвет встречали на набережной. Когда открывалась первая пекарня, они бежали туда за свежим хлебом. Всё, что оставалось после их скомканного завтрака, они скармливали воробьям. А потом, не спавшие ни минуты, расходились по работам, чтобы через несколько дней встретиться вновь. Сейчас Бретт выглядит таким уставшим, будто само нахождение рядом с Бернардом отнимает у него очень много сил. От очередного порыва ветра, Бретт вздрагивает, и Бернард не может удержаться. Он обнимает Бретта со спины, а тот на мгновение прикрывает глаза. Сейчас Бретту неудобно курить, но Бернард совершенно не чувствует угрызений совести по этому поводу. Андерсон тушит сигарету о край пепельницы и накрывает руки Батлера своими. Бернарду хотелось бы знать, о чём Бретт думает в этот момент, но тот ни за что не скажет. Никогда не говорил, пока они были так, вдвоём, одним целым. Однако Батлер всегда находил способ узнавать его мысли. Хоть для этого и необходимо было немного подождать. Каждый раз, когда Бретт закрывает глаза, на их изнанке он видит себя самого, как он сидит, обхватив голову руками, и разговаривает с собственной тенью, потому что больше не с кем. Он так и не простил Бернарда, а тот никогда не просил о прощении. Но так – легче. Хотя бы так. На прощание Джоди говорит, что в следующий раз будет ждать их вдвоём. Батлер не сразу понимает, о чём она, ведь они только что были вдвоём. Лиза тоже всё понимает. Когда Бернард сказал, что собирается к Андерсонам, она сразу вспомнила о каком-то деле, которое наверняка не было запланировано ещё за минуту до этого. И Бретту, и Бернарду повезло с жёнами даже сильнее, чем повезло друг с другом. Когда Бернард, наконец, узнаёт, о чём в тот вечер думал Бретт, он не удивляется. Их мысли вновь совпадали.