Сен-Дени

— Женская любовь никогда не сравнится с крепкой мужской дружбой, — разглагольствовал Бутвиль *. — Я назову вам замечательный пример — мой покойный отец и его кузен граф де Шапель. Знаете ли вы, что накануне их казни ** Шапель выразил желание быть похороненным рядом с лучшим другом? Каждый раз, как я бываю в Преси ***, я хожу в часовню, где они упокоились, и молюсь за их души. — Вы — и молитесь? Да бросьте, Бутвиль! - усмехнулся Шатийон ****. - Эти сказки можете рассказывать вашей матушке. Право слово, больше никто вам не поверит. — Перекрашенный гугенот еще смеет насмехаться над истинным католиком! — Бутвиль вскочил, хватаясь за шпагу, то ли в искреннем возмущении, то ли паясничая. — Выйдемте-ка на пару слов. Вы мой друг и мой брат, Шатийон, но я не позволю… Шатийон решил не рисковать. — Успокойтесь, друг мой, — сказал он примирительным тоном. — Я не хотел вас обидеть. Я просто забыл, как вы набожны. Бутвиль хмыкнул, вложил шпагу в ножны и вновь занял свое место за столом, на котором валялись игральные карты, стояли бокалы с вином и горели свечи в высоких серебряных подсвечниках. — Так расскажите же про этого Шапеля, любовника вашего отца, — предложил шурину Шатийон. — Что вы несете, какого любовника? — Но мне показалось… — Вам показалось. Они были друзьями, только и всего. Это был союз двух храбрых сердец. Как у нас с вами, к примеру. — Ну знаете, Бутвиль! Не хотите же вы сказать, что решили упокоиться рядом со мной? Я ничем не заслужил такой чести. — Упокоиться я хочу в Сен-Дени, дорогой друг, я мечтаю об этом! ***** Впрочем, я не тороплюсь — пусть это случится лет через пятьдесят. И, конечно, я не буду против, если вы составите мне там компанию. ****** Шатийон присвистнул: — Губа у вас не дура, Бутвиль. Сен-Дени! На свист отозвался Шаваньяк *******, заснувший на кушетке — он громко и выразительно всхрапнул. А Бутвиль пожал плечами, будто говоря: «Почему бы и нет». И вернулся к изначальной теме: — Но я говорил о дружбе… — Да-да, Бутвиль, продолжайте. Союз двух сердец… — Решительно, Шатийон, сегодня вы задались целью вывести меня из себя! — Но ведь вы сами!.. — Черт с вами. Давайте так — у вас с господином принцем ******** тоже ведь союз сердец. — Ну нет, Бутвиль, мы-то с ним как раз любовники, и вам это прекрасно известно. Не заговаривайте мне зубы. — И все-таки вы любите нашего принца всем сердцем! Шатийон кивнул, соглашаясь: — Более того — я им восхищаюсь. — Как и я. Как и все мы. — Бутвиль обвел рукой эти незримые полчища. Из плоти и крови здесь были только они с Шатийоном и спящий Шаваньяк. — Но вы так же любите и женщин. — Весьма, — согласился Шатийон и бросил взгляд на висящую на стене картину с изображением мадонны. Она украшала его холостяцкую квартиру, которую он оставил за собой и после женитьбы, уже несколько лет. И чувства в мужчине будила какие угодно, кроме благочестивых. Бутвиль же снова подумал, что Богоматерь эта очень уж напоминает лицом знаменитую куртизанку Марион Делорм, одну из бывших пассий Шатийона. Именно в угоду ей, ревностной католичке, пусть и распутнице, его зять сменил веру. — И у вас есть жена, - продолжал он, будто стремясь напомнить Шатийону об этой деликатной детали. — Очаровательная! Ваша сестра, между прочим, - хохотнул тот. — Так ответьте: с кем из них вы предпочли бы упокоиться рядом? — Вы с ума спятили, Бутвиль?! История этого Шапеля дурно на вас повлияла. Кто вам ее рассказал? — Матушка. — И ничто в ней не смутило мою дорогую тещу? Впрочем, не стоит и спрашивать — со всей очевидностью, нет. Но вы-то, друг мой! Сами вы должны понимать, что связывало этих двух мужчин нечто иное, нежели простая дружба. Угомонитесь, Бутвиль! — Шатийон едва сумел увернуться от шпаги своего шурина. — Я не стану с вами драться! Если один из нас убьет другого, нам никогда не лежать вместе в Сен-Дени. Подумайте об этом и о том, что сказал бы господин принц, увидев вас сейчас. — А что он сказал бы, услышав то, что говорите вы о моем отце?! — Он сказал бы: «Как мило!» Уверяю вас. А еще: «Яблочко от яблони…» — Решительно, Шатийон, мне придется убить вас! Шум разбудил Шаваньяка. — О чем спор, господа? — спросил он, вставая между двумя друзьями и отчаянно зевая. — О Сен-Дени, — ответил Шатийон. — О Сен-Дени? — удивился Шаваньяк. — Я убеждаю Бутвиля, что нет более почетного последнего пристанища для французского солдата, чем Сен-Дени. А он мечтает быть похороненным в своем Преси рядом с батюшкой и его добрым другом графом де Шапелем. — Бутвиль и Шапель похоронены вместе? Интересно, - заметил Шаваньяк, подкручивая ус. — Теперь, Шаваньяк, — вскричал Бутвиль, — я буду вынужден убить еще и вас!