Another

      Наличие прав - вот что отличает господ от рабов. Потеря индивидуальности также схожа с рабством, однако находиться рядом с Президентом, стоя, словно изваяние, чуть поодаль — должность на удивление завидная и почетная. Слиться с ее тенью, отражением в зеркале — то, что требуется беспрекословно.       Конечно, нашлись и те, кто считают, что Ририка недостойна, мечтающие занять ее место. Вице-президент лишь скрывает снисходительную улыбку под маской (которую уже ненавидит больше собственной жизни) и в очередной раз удивляется человеческой глупости. Желание подчиниться тому, кто сильнее — инстинкт, бурлящий в крови даже у самых лучших игроков школы. Вновь она разочарована, но Кирари до этого нет дела.       С детства у них все одно на двоих: внешность, одежда, черты характера, всепоглощающая любовь к азартным играм. Ририка носит маску, чтобы, не дай Ками-сама, ее не спутали с Президентом. Она думает о том, что где-то крайне неуместно смолчала, и судьба сделала выбор вместо нее, закрепив роль невидимки, которую Кирари вечно загораживает собой (настолько часто, что уже попросту того не замечает). И это далеко не сестринское желание защитить, уберечь от чего-то.       Интересно, как скоро Кирари и вовсе забудет о ее существовании?       Ририка терпеть этого не может (всего лишь минутные слабости), но в целом — пришлось смириться с (теперь уже родным) безмолвием. Ведь бессмысленно давать малодушию неравный бой.       Голос собственной гордости звучит в голове настолько невнятно, сложно, что вообще ничего не разобрать.       Она отлично помнит тот день, когда в их «игорный дом» вторглась Юмэко — девочка с посредственной внешностью, но потребностью уничтожить всех, кто встанет на ее пути. В каждой игре она идет только вперед, напролом, как локомотив, словно удача — ее родная мать, а кресло Президента было выпилено из редкого дерева и обшито бархатом исключительно для нее. И теперь Джабами лишь хочет получить то, что ей полагается. Кирари, на удивление, заинтересована, а Ририка чувствует хоть что-то, и чуть ли не единственный раз в жизни отказывается уступить сестре.       Ририка привычными движениями заплетает косы — впервые за этот месяц (меняться ролями доводится не часто) — и красит губы ледяным (как эмоции Кирари), нежно-голубым цветом. Задерживает взгляд на своем отражении в зеркале и лукаво улыбается. Сегодня Юмэко наконец будет принадлежать ей.       Игра совершенно не интересна (такое чуждое ощущение). Джабами с блеском в глазах и огненно-красной помадой привлекает куда больше. И неумолимо заражает своим всепоглощающим азартом. Это сродни странной болезни, но Ририка не желает/не может от нее излечиться. Ведь это так прекрасно — болеть ей.       Тонкие пальцы касаются карт и фишек, которые здесь дороже жизни. Момобами едва замечает, когда они дотрагиваются до ее руки. Но не вздрагивает.       — Ты сегодня задумчивая, Момобами-сан, — ласково тянет она, улыбаясь и чуть наклонившись вперед. Длинные волосы покровом ночи застилают стол. — Может, отсрочим игру? Хотя бы на полчаса, — а в глаза смотрит заискивающе, даже умоляюще.       И вице-президент не находит сил возразить (конфронтация — явно не ее тактика), но встает уверенно, чтобы скрыть свою полную перед ней капитуляцию. Последний взгляд — безразличный и холодный, а улыбка пластмассовая, будто кукольная. Сестер-близнецов отличить невозможно, если они сами того не захотят.       Юмэко останавливает ее уже на выходе. Берет за руку, переплетая бледные, аристократически длинные пальцы и прижимается, безмолвно уткнувшись в плечо. Всего лишь на долю секунды; но тело Ририки уже начало погружаться в безумие от ее обжигающего до мурашек дыхания и шелковистых волос, касающихся припудренной щеки.       Джабами тянет за черную ленту, и светлые волосы водопадом рассыпаются по плечам. Затем — за другую. Невзначай бормочет что-то, мол, Ририка (не Кирари) сегодня не на своем месте. Но вице-президент не удивлена и не напугана. Напротив, ей приятно, что Юмеко смогла разгадать ее , а не очередную махинацию в этой глупой игре.       — Кирари-сан не будет две недели, — ее голос спокойный, но дыхание сбилось, хоть и самую малость. Ни в коем случае не оправдание — просто констатация факта.       Юмэко вновь улыбается, но как-то отстраненно, будто собственным мыслям, затем проводит пальцами по ее волосам — практически невесомо и быстро, но этого хватает, чтобы вызвать торнадо в сознании Ририки. Если бы они не приостановили игру, она бы непременно потерпела фиаско.       — Ты не обязана исполнять ее роль, — шепчет Джабами, обыденно пожав плечами. Вице-президент, будто читая ее мысли, подается вперед, и Юмэко не оставляет ее в ожидании; одним движением сливает их губы в поцелуе — на первый взгляд, все равно что смешать несовместимое  — воду и растворитель. Ририка отдает всю себя этим ощущениям, скользит ладонями по спине и произносит ее имя на выдохе, как бы пробуя на вкус, когда Юмэко отстраняется (но все еще держит за плечи и внимательно — почти серьезно — заглядывает в лицо). Если бы не слой пудры, можно было бы разглядеть на нем румянец.       — Мне больше нравится твоя личность, а не та мерзость, что ты копируешь с Кирари-сан, — слова эхом отдаются в голове, вытесняя перемешавшиеся вмиг мысли. Джабами говорит нужные, а главное — правильные вещи. «Эндшпиль» не взят — «партия» еще не окончена. Но Ририка ощущает такой долгожданный и сладостный вкус победы — вкус ее помады на собственных губах.