В борьбе за счастье.

Бывало такое, что самые важные решения в жизни нужно решать не туманную голову? Спросите, как это, а я вам сейчас объясню. Вот например, вы по каким-то неясным причинам не спали почти всю ночь, ну или просто не выспались, а на утро у вас, например, важные перегрворы. Ну, возможно, вы на них всё-таки попали, а в голове сирены воют и перед глазами цветные колбочки и палочки летают. Короче, ни одна здравая мысль в голову не лезет. Бывало, я права? Так вот, с такие моменты нам всем очень хочется иметь дополнительное, свежее сознание, не забитое разным хламом из вне, а лучше всего взять с собой того, у кого хватает ответственности и рассудка, чтобы спать перед такими важными событиями. А если вы два сумасшедших, что коротают ночи сидя обнявшись, рассматривая звёздную пыль, то поздравляю-это любовь. В таком случае, просто радуйтесь, что у вас обоих есть разум, пускай немного помутнённый, просто пользуйтесь половинкой от каждого. Возможно именно так вам достанется больше информации, а если ничего запоминать не нужно, то просто вы можете расчитывать на верное плечо вашего партнёра и жизнь сразу станет проще. Утро в Париже уже во всю ворковало голубиными песнями и шорохом опавших листьев лип. Солнце спросонок светило сквозь перистые облака, затянувшими небо, оставляя нежно-розовые проблески, что непременно заливали растопыренные лучи светила. Где-то в дали шумков река, а по сточным трубам бежали мелкие струи воды, скопившейся там после ночного ливня. Ветер теребил шторы, ласково заставляя проснуться, так сладко посапывающее тело уставшей девушки. Такие же ленивые лучи прыгали по её щекам, малейшие дуновения уличного проказника заставляли скрипеть ароматные листы исписанной тетради. Утро дышало у неё на груди, а тёмные волосы скатывались по хрупким её плечам. Алыми губами она ловила воздух, так что рот был слегка приоткрыт. Ресницы изредка подёргивались, когда на них попадали яркие солнечные ладошки, мгновенно исчезающие от нахлынувшей волны тюля. Всю эту идиллию нарушил назойливый телефон, неустанно гудящий на полу рядом с диваном. Одной рукой она подцепила его и чуть приоткрыв глаза, посмотрела на номер того, кто потревожит её сладкий сон. Это была Антуанетта, что уже пятый раз пыталась сообщить сонной подруге, что экзамен начнётся раньше и выяснить, как она выразилась«где её черти носят?». Сонным голосом Мари что-то пробормотала и повесила трубку, но взгляд её на минуту сосредоточился на времени, что было выведено большими белыми цифрами на экране её смартфона. От увиденного, слипшиеся глаза расклеились и увеличились в размерах в несколько раз. У неё оставалось меньше часа на все приготовления к своему зачёту, а если учитывать то, в каком состоянии была героиня, то не сложно догадаться, что дух паники охватил весь дом. Она вскочила с дивана и побежала на кухню, дабы приготовить кофе себе и парню. Параллельно с этим, она звонила Але и напоминала о зачёте. После этого она стремглав понеслась в спальню, где развалившись звёздочкой, дремал Адриан. Он лёжа на животе, распластав ноги по кровати, а руки прижав к себе. Подбородок, как-то странно и неестественно подпирал подушку, а щека медленно сползала с неё. Одеяло было сказанное в ногах, так что по спине бегал холодок, прибежавший из окна, что было на проветривании всю ночь. -Адриан, вставай! Мы опаздываем.-влетела в комнату девушка и проорала это так, будто командир в военной части. Блондин лишь перевернулся на бок, но по прежнему не подавал никаких признаков выспавшегося человека. Тогда Мари прыгнула на постель и положила руку к нему на плечо, резко покачивая его тело из стороны в сторону. Она уже старалась не кричать, а наоборот спокойно, ласково пробуждать своего возлюбленного. И да, на самом деле её спокойствие помогло растормошить этого спящего красавца. Он повернулся к ней лицом, открыл глаза и на выдохе произнёс: -Доброе утро, моя королева. Затем он протянул к ней свои опухшие от недосыпа губы и заключил её в свои романтические сети. -Кот, сейчас не самое лучшее время для романтики. Я тоже рада тебя видеть, но если мы сейчас не поторопимся, я могу забыть о карьере дизайнера. -Тебе не о чем волноваться, миледи. Основное решение принимает мой отец, а так как ты моя девушка, то он точно поставит тебе высший балл. -Хочешь сказать, что если бы не ты, то меня бы не аттестовали? -Вовсе нет. Моя девушка прелестный дизайнер и я наоборот горжусь этим, просто не стоит так переживать из-за какого-то экзамена. Оно того не стоит, поверь. -Ну, я бы так не сказала. Это последний экзамен, который решит, смогу ли я творить на профессиональном уровне. -А ты сомневаешься? -он погладил её по деке и поправил прядь волос. -Нет, просто я сомневаюсь, что всё успею. -Вот что, давай так: ты собираешься и приводишь себя в порядок, а я готовлю завтрак. -Оу, звучит заманчиво. Ну удачи тебе котёнок. Она поцеловала его в нос и словно пушинка слетела с кровати и направилась в ванную. За полчаса им удалось полностью собрать наряды для показа, позавтракать вкуснейшим омлетом с томатами и тостами с гуагомоле. Им оставалось только переодеться и выбежать, так что накинув толстовку, которую оставил у девушки некоторое время назад, парень принялся собирать свою ненаглядную принцессу. И да, если вы думаете, что у продвинутого, молодого дизайнера куча подходящей на выход одежды, то смею вас в том переубедить. Вещей действительно много, но многие из них абсолютно не соответствуют современным канонам удобства. В них можно на фотосессию или на костюмированный бал сходить, но никак не на прогулку по парку. Чаще всего и себе-то они наряды не делают, больше на продажу или друзьям. Вот так и с нашей героиней. Несмотря на огромный гардероб в размере целой небольшой комнатки, у неё из выходных нарядов было два шикарных платья с огромным вырезом декольте и оголённой спиной, а на экзамен нужно что-нибудь сдержанное, но при этом, чтобы было видно, что приложена рука мастера. Как правило это какой-нибудь неброский наряд с элементами классики или чёрное платье в стиле Коко. К огромному сожалению, из всего того многообразия нарядов, что томились в гардеробе Маринетт, ни один не подходил под этот случай, как бы отчаянно она не комбинировала образы. Её камень чудес был уже активирован, так что она призвала на помощь свою маленькую подружку, всегда прилетающую на выручку. Но даже магическая сила божьей коровки не помогла решить проблему, а времени уже оставалось катастрофически мало. Она отчаянно рылась на недавно разобранных полках поисках чего-то особенного, но увы. Один за другим летели с вешалок экстравагантные сочетания принтов и расцветок, что в обычный день показались бы идеальными нашей героине, но не сейчас. Они, точно пёстрые листья в сентябре опадали на пол, образовывая цветастые кучи хлама. Обычно, в такие моменты у девушек возникает приступ ненависти ко всему окружающему, ведь тут две страшные детали: первая- абсолютное отсутствие здравого смысла и вкуса, ну, а второе, так это то, что вероятность упустить единственные шанс на миллион стать известным дизайнером, просто из-за какого-то глупого опоздания по такой же идиотской причине выбора наряда. В голове бардак, больше напоминающий погром в гардеробе и ни одной умной, утешительной мысли. Тут уже стал переживать парень, даже не за то, что они вот вот опоздают, а за долгое отсутствие своей девушки. Он знал где она, так что без труда вошёл в спальню и его, весь такой положительный настрой, резко куда-то улетучился, когда он увидел сползающую вниз гору одежды из распахнутой двери гардеробной. Он неторопливо подобрался ближе и увидел её, сидящую на огромной горе одежды с глазами полными слёз отчаяния. -Ну и что случилось? -полюбопытствовал парень с плохо скрываемой улыбкой на лице. -Это прозвучит глупо, но мне нечего надеть.-еле сдерживая солёный поток, в любую минуту рванувший бы и смывший всю её боевую раскраску. -То есть из всего этого тебе нечего выбрать? -немного шокировано произнёс он. Она лишь кивнула и развела руками. -Ты только успокойся. Сейчас всё решим. Главное сейчас успеть на экзамен и успешно получить диплом, а после, мы с тобой вместе пойдём на шоппинг и я лично выберу тебе что-нибудь поистине величественное. -Да купить я и сама могу, а сейчас что делать? -она немного успокоилась, прислушавшись к парню. -Ну, я тебя и без одежды люблю! -присел на колени парень, продвигаясь сквозь разнокалиберные кучи и провёл ладонью по её нежной, как шёлк щеке, всё с такой же доброй улыбкой. -Кот, сейчас не время, но спасибо! -Хорошо, давай рассуждать логически: если ты сейчас попробуешь переделать какой-то из своих нарядов, а я пока отвезу реквизит, ты успокоишься? Неловкое молчание повисло в воздухе, после чего Мари шмыгнув носом произнесла, глядя на парня своими огромными глазами, в которых заблестела очередная идея, точно звёзды на ночном небе в июне: -Я кое-что придумала. Спасибо тебе, любимый. Ты тогда отправляйся на показ, а я скоро буду. Ты только скажи, каким номером я выступаю и ребятам всё объясни, как мы репетировали. -А если ты первая? -Это вряд ли, но я постараюсь поскорее. Она поцеловала его в щёку, в знак благодарности, и вскочила, в попытке сбежать на встречу своей задумке, но поднявшийся вместе с ней Адриан, преградил ей дорогу, встав в дверном проёме: -Только не опоздай, ладно Мари? -Думаю, что без помощи Ледибаг не обойдётся! -улыбнулась девушка и немного толкнув парня вперёд, выбежала из комнаты прямиком в мастерскую. Парню больше ничего не оставалось, кроме как взять всё необходимое и уже бежать на показ. Он ненадолго заскочил в кофейню, чтобы купить бодрящий напиток себе и своей леди, после чего продолжил свой марафон с утяжелениями. Он скоро очутился на месте, где сразу пересёкся со знакомыми персонажами. Из шикарного авто, опираясь на трость вышел сам Габриель, а после него Натали с небольшой папкой каких-то бумаг в руках. Пожалуй, всё-таки стоит сказать о том, что старый дизайнер, хоть и ограничивал всякую свободу своего сына в юности, к преклонным годам абсолютно не был против устройства его личной жизни. Он стал выделять парню больше времени и полную свободу передвижений. Он изредка мог заглянуть в спальню сына в ночном сумраке, дабы удостовериться, что тот набирается сил перед новым днём и сильно возмущался, когда Адриана не было дома, хотя его не всегда не было по причине ночных патрулей. Габриель, какими-то своими отцовскими чувствами стал догадываться, что его сын пропадает ночами у какой-то прекрасной особы, а когда всё-таки узнал о ней более точно, вовсе снял запрет на ночёвку. Так что по сути, парень пропадал вне дома целыми днями и никого не волновало, где и с кем он гуляет. Правда всё равно у него были определённые обязанности, в плане очередной фотосессии или урока позы и артистизма. Кроме того, парень сам проявлял огромное желание и охотно наигрывал прелестные мелодии на рояле, стоящем у него в комнате с тех самых пор, когда он сам бегал пешком под стол. Казалось что музыка затягивает его в бесконечный круговорот мыслей и чувств, а иногда и прелестных, таких трепетных воспоминаний о самой первой его любви, о той, чьи глаза пристально наблюдали за ним с небес и чей голос возникал в голове тонкой серебряной струной, когда грусть размахивала перед ним своими тёмными крыльями дикого мотылька. Самое интересное, что за весь период их отношений Маринетт так и ни разу не услышала этих трелей его души, проникающих в сущий мир гаммами и аккордами. Иногда он бывало сидел у неё на кухне и таким томным взглядом глазел в одну точку, мечтая о том, чтобы показать любимой свои умения. Но мы-то знаем, что девушка настолько яро фанатела по творчеству своего бойфренда в юности, что большинство его наигрываний слышала и поражалась их красоте. Что-то меня опять не туда унесло, пожалуй вернёмся к показу. Медленно, с какой-то необъяснимой осторожностью и робостью, Адриан подошёл к родителю. Он протянул ему руку, в знак приветствия, но одного взгляда отца хватило парню, чтобы понять, что это не лучшая идея. --------Здравствуй сынок! -поприветствовал Адриана Габриель. В свою очередь, что-то буркнуло из уст парня, такое нечленораздельное, но по интонации понятное. -Какими судьбами? -продолжал отец. -Я сегодня выступаю тут в качестве модели одной из участниц. -Это случаем не та, к которой ты сбегаешь по ночам? -улыбнулась Натали. Это был один из тех редких моментов, когда Адриану удавалось увидеть нежную, как цветок ангела улыбку. Ему казалось, что когда она улыбается, на него смотрит Эмили- настолько искренне и по-матерински ласково она смотрелась. Он ненадолго зажмурился и его сознание почему-то выдало ему момент из детства, когда родители впервые привели его на показ одной из первых коллекций Габриеля. Тогда Адриан, будучи несмышлёным крохой, больше похожим на ангелочка в малюсеньком белом фраке с таким же галстучком, так засмотрелся на проходящих под софитами моделей в нарядах отца, что вскарабкался по небольшой угловатой лесенке на подиум и сделал несколько неуверенных шагов в сторону главной платформы. Все конечно удивились такому юному гению модельного творчества и тотчас стали умиляться, чем вызвали сильное смущение у артиста. Он поджал губы, а глаза его заблестели от выступивших от эмоций слёз, но в тот самый момент, в толпе он услышал нежный голос мамы, что ласково манил его к себе. Она смотрела на него своими огромными глазами, в которых можно было разглядеть просторные, зеленеющие поля полные цветов, лесные чащи, в которых гнездовались перелётные птицы, предгорья могучих Альп, с прелестными, свежими как прохладная вода в знойный день, лугами. Она пристально наблюдала за ним, а улыбка, такая добрая, безукоризненная улыбка не сходила с её губ, нежно дрожащих при новом утишении сына. Малыш шёл на голос, игнорируя всяческие попытки остановить себя, попутно смахивая кулаком предательские слёзы, капающие из глаз. Ещё мгновение и он уже у неё на пунах, прижавшись к плечу, обхватив его своими малюсенькими ручонками, заглатывая тонкий аромат материнской кожи, такой сладкий с лёгкой горчинкой каких-то цветов и крема для лица, который Эмили наносила так часто, что его запах въелся ей в кожу и не выветривался на протяжении многих дней. Она тихонько хлопала его по спине, немного покачивая из стороны в сторону, напевая какую-то детскую песенку, тем самым усмиряя своё дитя. И в этот момент парень представил, что сейчас Мама также подойдёт к нему и снова он ощутит этот её нежный аромат заботы и ласки, почувствует себя вновь таким беззащитным ангелом, как тогда, но увы. Этот прекрасный сон нарушил не менее прекрасный, но всё-таки не тот родной голос мамы. Это была Натали, которая обратив внимание на такую непринуждённую, мечтательную улыбку парня решила полюбопытствовать, от чего же так по-детски корчится парень. Пожалуй, я ненадолго оставлю нашего паренька и мы с вами переместимся в мастерскую, где полным ходом кипела работа над очередным шедевром вдохновения Маринетт. Она кропотливо строчила узоры и швы своего платья, но делала она это с такой машинной скоростью, будто сама была швейным станком, что всю жизнь активно эксплуатировали в создании подобных творений. Времени было катастрофически мало, а работы много, но наша героиня трудилась без устали над своим детищем, и даже несмотря на то, что ей нужно было ещё как-то добраться до места, при этом нарядиться и накраситься, а время так поджимало, она всё рано не опускала руки и трудилась. Итогом всей этой работы стало длинное платье-трапеция, шёлковое, как нежнейшие лепестки цветущей розы, с глубоким, но в меру приличным декольте и вырезом, оголяющем колени впереди наряда. Вся эта конструкция держалась на тонких бретельках алого цвета, что почти не выделялись на её коже и создавали видимость оголённых ключиц. На груди ткань сплеталась в толстый жгут, который собирал материал с боков, тем самым подчёркивая эстетически прелестные формы девушки. Жгут опускался к талии и неким галстучным уголком сбрасывал свои концы, разделяя их на две небрежно болтающиеся ленты. По сути своей это платье было прямым, чем ниже к юбке, но за счёт двух чёрных вставок на бёдрах, оно не выделяло всех недостатков фигуры, ведь как известно: нет такого наряда, который бы идеально сидел, не выделяя изъянов на теле, тщательно скрывая их или превращая их в достоинства. Даже наоборот, оно дополняло весь этот строгий чопорный образ, дополняя его щепоткой экстравагантности и современного взгляда на моду. Эта вещица определённо была лучшей из всего того, что когда-либо создавала лига дизайнеров и если позволите мне такую резкость, сравнимая со знаменитым маленьким чёрным платьем мадам Коко. Оно действительно было чудесным и могло смотреться до безумия соблазнительным на теле любой девушки. А главное, в этом платье можно было быть максимально естественной, почти без макияжа. Хотя, это уже дело каждого, так что я не могу утверждать, но если как факт, то вполне имеет место быть. -Какая ты красивая в этом наряде, Маринетт! -восторженно пролепетала Тикки, у которой от всей той сногсшибательной цепкости образа не мог ворочаться язык. -Думаешь оно понравится? -спросила робко девушка, одной рукой держа плойку, накручивая на неё последние прямые пряди. -Ты так быстро, но так трепетно работала над этим платьем, судьи должны оценить. А сейчас у нас снова нет времени, ибо мы уже опаздываем. И правда, на часах оставалось меньше десяти минут до момента, когда Маринетт с группой должна была продемонстрировать свой творческий проект. Она не стала терять ни минуты и схватив сумку, прыгнула в лодочки и полетела на решающий день, в корне меняющий её жизнь. В это время в огромном зале для подобных мероприятий, с массивным белым подиумом по центру, с величественными колоннами и фактурным потолком, световой лик которого озарял помещение приятным, но немного резким светом, точно миллиарды атомов взрываются, образую бесконечную пустоту вселенной, уже во всю проходила демонстрация дипломных коллекций разных студентов. У каждого была своя небольшая группа людей, что представляли весь этот модный беспредел, ведь от многообразия фасонов, цветов и расцветок у судей рябило в глазах. Всего в жюри сидело три человека: ректор дизайнерского университета мсье Легран-низенький, круглый на лицо человечек, с старомодной причёской под стать Наполеону. Лицо его говорило о длинных бессонных ночах и трудной работе, ибо вид был немного потрёпанный, несмотря на его хомячьи щёки. Его сильно выдавали уставшие, грустные, наполненные безразличием глаза. На его плечи был наброшен потёртый от времени пиджачок с болотного цвета вставками, издали напоминающие заплатки. Следующим человеком стала какая-то пожилая мадам с огромной родинкой на щеке и уже дряблым, старческим лицом. Она сидела в грубом костюме, состоящем из юбки-карандаш и чёрного пиджака, под которым пряталась блуза, которую выдавала только брошь на жабо. Её седые волосы были собраны в низкий пук, аккуратно свисающий над воротом пиджака. Ну, а посреди всей этой серой массы, казалось абсолютно не имеющей отношения к моде, восседал наша апогей эстетизма и утончённости-Габриель Агрест. Он чувствовал себя немного неловко, глядя на всю эту невзрачную картину, но старался не подавать виду. Надо сказать, что Адриан, после того, как увидел отца в жюри, немного забеспокоился, ведь неизвестно, чего ждать от тонкого типа людей. Он уже готовил чуть опоздавших моделей Маринетт к выходу, попутно рассказывая некоторые тонкости поведения на подиуме. Все ждали только её. Наконец, зал, заполненный людьми, что любят подобные мероприятия, стих и все в ожидании стали наблюдать за дальнейшим развитием событий. Был объявлен выход Дюпен-Чен, но её ещё не было на месте. -Адриан, -после нескольких минут ожидания выпалила Аля.-Мари сегодня вообще явится? -У неё возникли небольшие проблемы с нарядом, но она обещала поскорее прибыть на место. Даже несмотря на то, что парень ответил это спокойно, внутри его трясло от волнения, ведь мало ли что могло случиться. Спустя ещё минуты две, Агрест принял решение выходить и как никак показать наряды, пускай и без дизайнера. Он вывел друзей на сцену и построил их в линию. Все они стояли с каменными лицами в ожидании вердикта, но внутри у них всё полыхало и попалась бы им сейчас Маринетт, они её разорвали. -А где же сама экзаменуемая? -поинтересовался мсье Легран, постукивая пальцами по столу, уже порядком уставший от всей этой модной нелепицы, что представляли студенты. Сея работа тоже не произвела на него никакого впечатления, но он этого особо не демонстрировал, дабы не потерять статус уважаемого человека. На всех стоящих на сцене он смотрел с лёгким презрением и осуждением, и это было не только с нарядами Мари. Прочие ценители проявляли больший интерес и беспокойство, но без особого энтузиазма. Пожилая мадам вертела такими же старыми и видавшими множество похожих работ очками, с выражением лёгкой надежды на что-то стоящее. Её родинка, так мерзко выдавала её состояние, высокомерно возвышаясь над основным тоном лица, немного горящего от духоты повисшей в зале. Лишь один Габриель, тот самый безразлично спокойный, немного замкнутый в себе и своих мыслях Габриель сидел с более менее участливым лицом. И дело даже не в том, что его сын стоял на этой сцене, сжав в кулак чуть повисший рукав толстовки, нет. Он просто знал создательницу сих шедевров и считал её вполне себе сносной в сфере дизайна. Ему бы очень не хотелось, чтобы с ней, такой ещё юной и талантливой что-то случилось. Ко всему прочему, она ещё была девушкой сына и ему безумно хотелось в очередной раз убедиться, что он сделал правильный выбор. Наконец, всю эту порядком поднадоевшую тишину, в густоте которой варились все ожидающие, разбавила тонкая нить коридорного Света и затем по-королевски распахнутая дверь в проёме которой стояла неимоверной красоты дева, всем видом своим показывавшая, что каких-то пару мгновений и весь мир падёт к её ногам, нежно целуя кончик подола её платья. -Я прошу прощения за столь неуместное опоздание, я просто доделывала наряд в котором стою перед вами.-произнесла девушка и покорно прошла к подмосткам. Если бы люди умели читать мысли других людей, то из пылающего жара страсти и желания Адриана можно было бы солгать поэмы и величественные песни, восхваляющие всю её утончённость и красоту. Он стоял неподвижно и как-то смущённо, взглядом влюблённого мальчишки смотрел на поднимающуюся фигуру возлюбленной, которая одним только своим видом возрождала интерес присутствующих к собственной персоне и проекту. Внутри него, то вспыхивал, то угасал романтический огонь, что каким-то тёплым, почти не колючим языком обвивал душу. Ему хотелось вот именно в тот самый момент броситься перед ней на колени и обхватив её руками в крепкие объятия, прильнуть губами к её коже и не отпускать ни на минуту. Но он всё ещё продолжал наблюдать за ней, сосредоточив всё своё внимание, исключая любые звуки, кроме её голоса. Через полчаса, с блеском сдавшая экзамен Мари, шла по городу в своём шикарном платье, шлейф которого летал, обнимая тканью всё, создавая тягучую волну позади неё. Волосы тоже играли с невидимым проказником, плавно растворяясь в нём. Она парила над городом, как та богиня, нисходящая с Олимпа и дарящая людям свою красоту, образуя реки и моря, цветочные Луна и леса полные дичи. Рядом с ней всё меркло и она, такая великолепная, магнитом притягивающая мужчин, ещё и с блестящим аттестатом, направлялась в сторону дома, как вдруг, вся эта розовая сказка закончилась и разбилась в дребезги, обрушив на девушку всю леденящую кожу и душу реальность. Осознав, что она всё ещё в зале, с кучей народа, где на неё пристально смотрит жюри, Маринетт стала искать глазами поддержку со стороны любимого и о чудо, она приметила её в его коротком жесте. Она собралась с духом и медленно, стараясь без заиканий, проговаривать текст, но мелкая дрожь в голосе настойчиво кололась изнутри, мешая сосредоточиться. И даже уже такой родной шёпот не помогал выйти из этого транса. Пока Маринетт отчаянно пыталась в полных красках описать каждый из представленных нарядов, судьи, да и в прочем все участники данного вечере не могли оторвать глаз от такого хрупкого на вид, но стального в эксплуатации платья, так утончённо придавая фигуре, носящей его Мари, какой-то особый шарм и притягательность. Тут уже глядя правде в глаза, судьи были в лёгком шоке, а особенно пожилая родинка, которая даже немного приподнялась на своих дряблых ручонках на стол, дабы лучше разглядеть сие великолепие. Мсье Легран тоже покрутил своим пенсне, как полагается любому мужчине его возраста, ну и тоже попытался сделать участливое лицо. По окончании презентации, жюри и все присутствовавшие в зале аплодировали стоя, не сдерживая восторга. Команда Мари уже простила ей этот конфуз с опозданием и тоже поддерживала её со сцены. Но конечно, львиную долю радости испытал Адриан. Он был ужасно горд за свою любимую, а такой реакцией зала он мог воспользоваться и убедить отца в правильности своего выбора. -Поговорю с ним после всей этой кутерьмы.-подумал парень и спустился со сцены, после чего взял руку девушки и поднял её высоко вверх. Затем, он всю ту же руку положил кистью к себе на ладонь и нежно поцеловал, но тут уже сразу было видно, что это не просто знак хорошего тона, а реальная любовь и страсть, от которой видимо сгорали оба, раз Мари даже не оттолкнула его. Она просто наклонилась к его уху и как-то по-особому сладко прошептала: -Дождись вечера, котёнок. После этого, она выскользнула, как юла из его рук и направилась к комиссии, где её уже ожидали все её члены. Было странно то, что при всеобщем ликовании, лицо Габриеля оставалось неизменно приятным, но уже не уместным к случаю. Внимания на это особо никто не обратил, так что тут вовремя подоспела Натали и увела дизайнера в авто. После получения всех дипломов, наша любимая пара вышла под ручку из здания и направились пешком домой. -Стоит поблагодарить мсье Агреста за этот визит и столь высокие баллы.-предложила девушка, глядя на всё ещё стоящую машину. Парень тяжело вздохнул, но после слов«это твой отец, Адриан, прояви уважение», парень направился к семейному транспорту, где за рулём сидел огромный водитель, а рядом Натали, но вот отца почему-то пара не увидела. -Натали, я желаю видеть отца.-как-то сухо, по-барски произнёс парень. Машину накрыл минутный конфуз, что отчётливо было видно по обескураженному лицу женщины. Парень тоже занервничал и потребовал немедленно открыть ему дверь, но подчинённые отчаянно сидели и не двигались. --Как думаешь, может катаклизмом её? -спросил парень у девушки, немного отводя её в сторону и говоря максимально тихо. -Ты сошёл с ума? Ты не раскроешь свою личность, по крайней мере сейчас.-стала усмирять буйную, уже чуть разыгравшуюся фантазию парня, Мари. Они решили немного подождать, возможно, Габриель бы сам вышел и лично поздравил девушку с дебютом, и даже мог бы пригласить их на семейный ужин, дабы узнать друг друга лучше, но увы. Одно очень интересное зрелище заставило наших героев отбросить радужные мысли и ощутить всю суровость ситуации. Фигура дизайнера располагалась в машине так, что её было видно и со стороны окна заднего сидения, и со стороны лобового стекла. И он сидел там, так неподвижно и так смиренно, а потом исчез, испарился, сгинул. Вот так, просто, в никуда. Вы можете сказать мне, что такого быть не может и человек на ровном месте не пропадает, но в этот раз был точно не обман зрения. Его действительно не было внутри салона и самое главное, никого из там присутствовавших это ничуть не взволновало, будто оно так и должно быть. Пара ещё на несколько шагов приблизилась к автомобилю и Натали, что сидела спереди, заметившая их слишком поздно, уже и слова вымолвить не могла. -Натали, попроси отца открыть окно, хочу поговорить с ним.-отрезал парень, постучавшись в окно пассажирского сидения рядом с водителем. Когда парень это говорил, он смотрел собеседнику прямо в глаза, не отводя взгляда от испуганных, полупустых от какой-то нестерпимой душевной боли очей, как-то стыдливо смотрящих куда-то в бок. При этом румянец на щеках, которые и без того были обработаны ненавязчивым слоем румян, побагровели и разгорелись огненным теплом, что гнало кровь всё быстрее, предательски выдавая некую тайну одним только видом своим. Адриан насторожился и стал ещё пристальнее изучать уже такие немолодые черты усталого лица женщины. А они могли много о чём рассказать ему, ну например: она как-то странно, неестественно сжала губы, будто старалась изо всех сил сдержать убегающую тайну, что уже промелькнула искрой в её глазах, зрачки которых стали, точно маятники носиться по орбите. За те пары минут, что на неё смотрел парень, она несколько раз гладила себя по волосам, плавно опускаясь к горящим ямочкам её щёк, дабы скрыть мечущуюся внутри правду, что так отчаянно искала выход для собственного показа. Всё указывало на явные признаки беспокойства со стороны женщины, а при том, что это был фактически каменный воин из старых китайских преданий про бесстрашных монахов, одолевших дракона, то парень забеспокоился, но не подавая вида, спокойным голосом произнёс: -Натали, всё в порядке? С отцом всё хорошо? -Да Адриан, не переживай.-заверила она, но это было так неубедительно, что парень просунул голову в салон, положив локоть на немного высунутое стекло и посмотрел ей прямо в глаза. Была у Адриана одна такая черта характера, я бы даже сказала навык, который мог свести неподготовленного человека с ума, без какого-либо шанса на восстановление. Он умел грамотно и так чётко заставлять людей говорить правду, при этом гляди только им в глаза. Просто этот взгляд был таким пронзительным и беспрерывным, что «жертва» сама раскалывалась, как орех и под страхом подобной пытки выкладывала всё, что знала. Главное было навести зрачок точно в радужку, при этом делать абсолютно непоколебимое выражение лица, дабы показать всю серьёзность своих намерений. Обычно, в таких ситуациях «мучитель» томным голосом говорит свою просьбу, но не Адриан- он просто молчал, вводя собеседника в некое состояние гипноза. И да, дабы опередить все мысли о том, почему же он не испытывал этот взгляд на Маринетт или Ледибаг, в целях узнать личность, то спешу вас разочаровать во всесильности этого гипнотизёра. Он настолько сильно уважал Леди и так страстно любил Мари, что просто смелости не хватало, чтобы испытать её нервы на этом аттракционе по заработку первой стадии шизофрении. Да и сам он не мог в её присутствии сосредоточиться на суровости выражения своего лица, ну вы понимаете. Тут шла речь о завоевании её сердца, а гипнозом тут не отделаешься. Вот коронные шутки в кошачьем стиле, вот это совсем другое дело. Ну я опять ушла от темы, пожалуй, вернёмся. Он, придерживая голову рукой, внимательно, с особой пристальностью и некой пугающей зловещестью изучал глубину её океанических глаз. Он точно проникал в её голову, медленно разрушая пучину этой лазурной красоты. И действительно, долго она не мучилась и до состояния овоща не дошла. -Мне стоит повторить вопрос, где мой отец, Натали? -монотонно произнёс парень после умопомрачительного взгляда. Немного побледневшая от такой неожиданности женщина, ничего не смогла ответить, а лишь медленно провела рукой и указала на заднее сидение. Фактически движением одной руки, он открыл вторую дверь и заглянул вовнутрь. И каково было его удивление, когда он обнаружил вместо отца..... ах, если бы там кто-то или даже что-то было, так нет- просто пустое пассажирское место без всяких намёков на сидящего там. Стоит ли говорить, что в тот момент творилось в душе у парня, но думаю, это и так очевидно. Конечно, сперва постепенное непонимание происходящего, тогда он влез в салон и краем глаза увидел некое приспособление, по видимому создающее проекцию человеческого образа. Тогда началась вторая стадия-осмысление всей этой бутафории, сидя всё в той же машине с каменным лицом. В голове мелькали различные причины исчезновения отца и все они крутились, как планеты вокруг солнца, вокруг самой страшной и отвратной мысли, о которой все мы боимся думать. А дальше всё, как в тумане: молитвы, сидя на коленях у самого выхода из машины, крики куда-то в небо с вопросами, так сильно терзающими его сердце, слёзы, водопадом бегущие вниз по его щекам, так горячо обжигающие кожу. Он слышал и даже чувствовал, как его пытались успокоить, но он столь буйно реагировал на всё это, всячески отбивался и вырывался, если его удерживали. А дальше просто адская боль и темнота. В этой кромешной темноте он заметил тоненький луч света, струящийся некой дорожкой к его ногам. Вдруг, дорожка стала расширяться, а потом, чья-то тонкая фигура заслонила почти весь свет. Она поманила его рукой и стала удаляться туда, откуда истекал весь этот кипенно-белый свет. Шаги его были какими-то ватными, тяжёлыми, но он рьяно следовал за манящей фигурой, и хоть видел её впервые, чувствовал, что знает её всю жизнь. И вот он уже почти вошёл в этот лучезарный мир, как вдруг ослепляющая вспышка, шум в ушах и… Он открыл глаза. Веки его тяжело поднимались и видимо сильно опухло. Голова гудела, а в ушах неистово что-то шумело, мешая сосредоточиться. Он не сразу понял, что лежит в ледяной, максимально твёрдой кровати, а в обе руки вставлены прозрачные трубки с булькающей в них жидкостью. Он в силу своих возможностей огляделся и попытался сообразить где он. Это была большая больничная палата, со свежие побелёнными стенами, ведь нос его уловил тонюсенький аромат краски. В ней, кроме кровати и капельниц, стояла маленькая прикроватная тумбочка на которой стояли какие-то склянки и ампулы. Была там и такая же простая дверь белого, но уже не такого по оттенку свежести цвета. А больше, по сути, в палате ничего и не было.Нестерпимо пахло лекарствами и спиртом и дыхание немного перехватывало, так что он стал тяжело дышать, как-то слабо похрипывая, точно с самого детства страдал астмой, которая именно сейчас решила себя показать в полной мере. Он стал задыхаться пальцами искать где-то снизу аварийную кнопку, которая, по его воспоминаниям, медленно возвращавшимся в голову, должна была быть именно там. Наконец он всё же нашёл её и просто лежал, закрыв глаза в ожидании врачей. Он как-то странно лежал, до пояса укрытый одеялом, с таким несвойственным ему безразличием глядя в одну точку, слегка приоткрыв один глаз. На лице у него уже не сияла та улыбка, которая, так очаровывала многих, а лишь чуть потрескавшиеся губы, склеившись друг с другом, держались на нём. Шелковистые волосы были больше похожи на солому, склеенную воском. И боль, да именно она сковывала всего его без всякой надежды на снятие этих невидимых кандалов. Наконец, в палату ворвался шум от чего-то тренькающего и падающего из коридора, а вместе с тем вошёл и врач в белом халате, на котором висел стетоскоп. Доктор оказался вполне себе приятным мужичком лет пятидесяти, с уже слегка поседевшими от времени усиками и прилизанными к голове волосами. Был он достаточно обширным по размерам своим, но ловким и изворотливым. За большими очками его скрывались уже видавшие многое, усталые серые глаза, но что-то в них отчётливо блистало некой искрой спиртового огня. Кустистые брови его немного подпирали оправу своим обилием полуседых, полу темно-серых волос. -Ну-с, молодой человек, доброе утро.-произнёс, слегка шепелявя врач, поглаживая больного по животу. -Где я? -еле переворачивая языком промямлил парень. -Успокойтесь, мсье Агрест. Вы в больнице под моим строгим контролем. Как самочувствие? -Шум в ушах и ноги ватные, усталость, а что? -сухо ответил парень. -Это нормально. Вам стоит отдохнуть и успокоиться. Поддержим вас у себя пару дней и отпустим. -А что со мной произошло? -Ничего такого, просто нервный срыв в острой форме. Ваша знакомая вовремя вызвала скорую, так что без остовых жертв. Всё что дальше говорил врач, в голове парня отзывалось далёким эхом, а и без того запутанный клубок мыслей стал затягиваться в безумно терзающие и разрывающие в кровь нити памяти. Он с большим трудом пытался сложить в сознании всё то, что происходило с ним до сих печальных событий, но ничего кроме боли и темноты он не видел. Уже стали врезаться события многолетней давности, причём не самые радужные. Они били его топорами своей мрачности и его душа, такая уже замученная и еле дышащая, стала кровоточить ещё сильнее. Она цеплялась за эту позитивную туманность в его голове, но и это не помогало. Светлый клубок отскакивал и бился изнутри, приводя героя в состояние буйства и отрешённости. Ему хотелось обхватить голову руками и попытаться, хоть на миллиметр уменьшить эту паутину ада, но он не мог. Руки его были прикованы к постели тонкими иглами и какими-то, странно пахнущими растворами. По сути, то, что было в капельнице должно было успокоить и расслабить парня, но увы. Ему хотелось рвать волосы на голове от боли, а так как этого он сделать не мог, то просто выливал из себя все эти эмоции слезами. На крик просто уже не было сил, да и какой в этом смысл, вечно перекрытое дыхание, сорванные связки, всё лицо в точку от лопнувших капилляров, да и мало ли, вдруг за буйного сочтут, рубашку смирительную силой нацепят и всё, прощай жизнь и здравствуйте десятилетия под транквилизаторами и в вечные стены, которые заглушают звуки мира. Это жуткое обращение с тобой, как с пустой, бездушной тряпкой, об которую то и дело вытирают ноги и швыряют её везде, даже не задумываясь о том, а хочет ли она этого. Честно говоря, будь я в тот момент рядом, я бы поговорила с ним, ведь в таком состоянии оставлять человека нельзя. Тут важно каждое слово, каждый вздох рядом с ним, каждое прикосновение. Казалось бы, мелочь, а возможно спасает человека от самого страшного в жизни- от замкнутого круга ада собственных мыслей, проще говоря, от шизофрении. А тут ещё и потеря всего самого светлого. Ну прям опасно. Тут просто типичный пример из жизни, ничего не подумайте, но это и в правду было. Люди в состоянии полного единения со своими мыслями и переживаниями, которые просто не могут, ведь нет возможности, отыскать ключи к свету, как правило выдумывают себе спутника по этим нескончаемым катакомбам мрака и ужаса. Они собирают его по оставшимся крупицам прошлой жизни, когда счастье наполняло душу и така трепетно целовало тебя в щёки. Это не просто, но это и не быстро. Как правило, это силуэт очень дорогого, ну или гибрид из близких больному людей, который всюду следует за ним, как путеводная звезда. И да, сейчас вы мне скажите, что это больной следует за ним, а не наоборот, но нет. Всё-таки когда человек в этом состоянии, он умирает телом, а душа его становится его образом, имеющей и своё мнение и свой разум, так что ей просто нужен свет, а свобода движения у неё есть. И вот чего я никак не пойму, так это того, зачем врачи убивают сие чудо, вкалывая ежедневные дозы лекарств. Этот путеводитель сам отыщет путь к спасению своего обладателя, а литры инъекций просто уничтожают его, бросая душу больного в пепелище нескончаемых мучений и скитаний по собственным лабиринтам печали. Нельзя допускать такого, так что врачи должны периодически прислушиваться к жалобам больных и всячески идти к ним на встречу, а не метать в них молниями упрёков и равнодушия. Впрочем, стоит сейчас сказать о лечащем враче нашего Адриана, а ведь о нём много чего можно сказать. Роберт Сайке- известный психиатр начала двухтысячных. Сейчас о нём мало, кто знает, а кто может и знает, то вряд ли помнят, ведь о таких людях, как Сайке, лучше всего забыть и как можно скорее. Нет он никогда не был тираном, да и пациентов своих любил до безумия, как бы парадоксально это сейчас не звучало. Просто само слово«психиатр» звучит как о мерзко, не находите? Психиатр, значит сам работает с психами, а значит и сам медленно, но верно к этому идёт, но нет, это не про Сайке. Он скорее был лекарем души, чем психиатром. Ах, если бы только в медицине было такое направление, а то это слово на букву«п» меня ужасно тяготит. Но это моё повествование и к медицине оно почти не имеет никакого отношения, так что я избавлюсь от этой грубой формулировки, если позволите. И тут не в обиду всем носителям этой поистине удивительной профессии, просто эти люди безумно тонко ощущают душу человека, но в зависимости от человеческого фактора, они могут и не чётко выразить своё мнение о проблеме. Ведь, в конце концов, все мы люди и все мы можем ошибаться. Так вот о Сайке. В середине восьмидесятых годов прошлого века он помогал людям оправиться от шока после атомного взрыва на советской станции ЧАЭС. А поверьте, страждущих было много. Это был самый рассвет его карьеры, ведь он только только окончил университет и молодым докторёнком был отправлен в никому неизвестную, советскую Россию, где он и набирался опыта у старожилов в данной области. Насмотревшись на весь этот ужас, молодой Роберт вернулся на родину-в Британию, где проработал в одной из клиник долгие пятнадцать лет. Потом, уже будучи известным и уважаемым специалистом, Роберта пригласили в Париж, где он собственно и осел. По сути своей, Сайке был гением психиатрии, гением души. Он будто бы проживал с пациентом всю его боль от непонимания со стороны близких, тем самым лучше вникая в суть проблемы. Он всегда знал, что люди стесняются говорить своё истинное имя и фамилию, так что на свои приёмы он создал отдельный«Псевдо-паспорт», который люди заполняли сами, своей рукой и вручали лично ему. А даже если и были такие ситуации, когда нужны были официальные данные больного, то он делал вид, что наизнанку этого человека, и держал суровую тайну личности, поэтому всю жизнь не мог расстаться с воспоминаниями о своих больных, но никому ничего не припоминал. Семьи у него не было. Безусловно, была женщина ради которой он жил и каждое утро просыпался с улыбкой, но не всё было так гладко. Нику Хаксли, а именно так звали двадцати пятилетнюю аспирантку, которая впервые была замечена в отделении психиатрии, тридцатилетний Роберт полюбил с первого взгляда. Роман их длился пять лет, после чего Хаксли стала счастливой обладательницей кольца на безымянном пальце. Они любили друг друга, но вы же понимаете гибкий графин молодого медика, с этими вечными поездками в горячие точки и прочее. Плохое Здоровье девушки окончательно удило её в возрасте сорока лет, а детей у них в браке, ну как-то не сложилось. Если сейчас обобщить всё то, что я вам тут расписала, то вывод из личности Роберта Сайке можно сделать следующий: видавший врач, обеими руками и ногами вцепившийся в науку, точно женившись на ней, ведь дома, кроме рыбок в аквариуме его никто больше не ждал. Зато, все его пациенты были, как та армия- верны своему предводителю, так и они верны своему спасителю. Он любил своё дело настолько, что даже если допускал какую-то оплошность, то сильно по этому горевал, хотя в его работе ошибок быть, ну никак не должно. В случае с Адрианом, так тут в полной мере издержки профессии, в плане: тайна личности, ведь негоже известной модели с мировым именем лежать в душевной лечебнице, пускай даже просто для профилактики. «А как вообще до этого дошло?» — спросите вы. Давайте разбираться. В тот самый момент осознания парнем ситуации, он как-то странно стал себя вести. Нет, не то чтобы кидался на людей с пеной у рта, а скорее наоборот. Он просто тихо сидел и как-то бесцельно смотрел в одну точку, игнорируя различные порывы вернуть его в реальность. Тут уже просто началась паника к всех представительниц женского пола, только у каждой по-разному. Если Натали сидела и с сжатым в кулак сердцем наблюдала за испепеляющим взглядом парня, то Маринетт решительно приступила к действиям. Она подошла к нему, как-то пощёлкала у него перед глазами пальцами, потрясла ему плечи, а когда поняла, что всё бесполезно, стала звонить в больницу. Тут-то и подоспела карета скорой помощи, сотрудник которой вколол, уже вышедшему из себя Агресту, немалую дозу успокоительного, в состав которого вс ходило вещество, вроде снотворного. Так что, вот она эта адская боль, после которой сознание накрылось тёмным волоком, который будто скрывал его и так потрёпанную душу от ещё большего сумасшествия. В больницу с Адрианом поехала Мари. Ей уже самой стало плохо от всей этой ситуации, а точнее, ну вот попробуйте сейчас представить, как ощущения вашего любимого человека, все без исключения, чувствуете вы. Это только доказывает вашу крепкую связь с этим человеком. Ну вот что-то похожее было и у нашей героини. Только она всё это гордо держала в себе, только изредка смахивая с ресниц , предательски скатывавшиеся слёзы. Всю дорогу она старалась, если это было возможно, держать парня за руку, немного массируя ему ладонь. Её это успокаивало, ведь она надеялась, где-то глубоко в душе её любимый слышит её дыхание, ощущает нежные прикосновения мягкой руки, да просто понимает, что она рядом. Таким Макаром, они добрались до больницы, где девушка договорилась, чтобы парня принял лучший врач и как можно скорее. Оно потом ещё долго плакала, сидя на кушетке, и нет, не потому, что парень сошёл с ума, нет, в её душе играли чувства много превышающие пустые людские предрассудки и сплетни. Она точно проживала каждый миг его жизни в этом бреду, только если ему было плевать на свои чувства, ведь по факту он и не ощущал ничего, ведь беспамятство и безумие накрыли его своими волнами, а вот она чувствовала всю эту боль в его душе без всякого наркоза, да и есть ли он от любви? Это ведь такая болезнь, от которой просто напросто нет лекарств. А если вы начнёте мне говорить про вино, про романтику, про, да много про что ещё вы можете мне сказать, то смею вас переубедить: ничего не способно заглушить ту боль внутри тебя, когда твоему, самому дорогому кислороду на Земле, плохо, а ещё больнее от осознания того, что ты ничем не можешь помочь. Тебя будто разрывает на части, будто внутри тебя взорвалась бомба, но тебе этого мало. Тебе плевать, разорвало ли тебя, сколько крови ты потерял, главное, чтобы до него долетел хотя бы маленький кусочек, крупица тебя, ведь в ней содержится вся та любовь, та радость, при виде его улыбки ранним утром, вся та горечь потери… И вот ты рассыпалась в пыль и это облако долетело до его сомкнутых глаз, и только носом он может ощутить тебя, слабо вдохнув запах твоей кожи. И ты, как наркотик- понеслась прочь по его венам и к самому сердцу, попутно втягивая в себя всю его боль. Твои частички осядут на пути к самому сокровенному, но не все. Что-то, да долетит до ежесекундно бьющегося мотора, что стал барахлить без тепла трепетных рук, но эта пыль мягко ляжет в главный отсек чувств и заново запустит этот Двина ель, даря его обладателю улыбку во сне. Но есть, всё же, одна проблема в любви. Как известно, как любое лекарство, она имеет свойство заставить организм привыкнуть к себе. Новые дозы будут скапливаться внутри, не доходя до сердца, после чего просто разлетятся в прах, ничего за собой не оставляя. Но и без неё нельзя, ведь она наркотик, а после передозировки и долгого затишья случается ломка, и именно по тому, твоему личному сорту героина, который, когда было плохо зажигал внутри тебя факел, согревая душу. И в поисках того самого, ты собьёшь себе ноги в кровь, пожертвуешь всем, что имеешь, только бы вернуть. А теперь вспомните про резервную дозу лекарства, что всегда, на случай проблемы, хранится рядом с сердцем, а адреналин подгоняет её к мотору. И вот ты снова дышишь ей-любовью, только теперь не копи её, да и не получится. Вон, сколько лет ты на ней, уже привык, но наученный горьким опытом, больше раскидываться ей не будешь и будешь трепетно купаться в лучах света её, таких немолодых, но по прежнему сияющих глаз. Вот и Мари хотелось поскорее разорваться и пуститься с ветром к любимому, но ей нужно было ожидать, набраться терпения и ждать, когда же она вновь сможет подарить ему своё нежное прикосновение. В голове её вертелась целая туча вопросов, одним из которых был«для чего это было сделана и кто за всем этим стоит?», так что, нужно было не опускать руки, а немедленно всё разузнать, причём без своего верного, усатого напарника. В таких мыслях она и погрузилась в царство Морфея. На ещё не высохших от слёз щеках, появились чёрные следы туши, а под усталыми веками скопилось целое смоляное море. Она крепко посапывала, стараясь забыть сегодняшний день, но что-то такое шершавое, а вместе с тем и тёплое, напоминающее папино поглаживание в детстве, заставило её открыть глаза. Перед ней стоял Роберт Сайке в голубом медицинском костюме, почему-то запачканном чьей-то кровью. В ещё не проснувшейся голове девушки завертелись ужасные картины жестокой бойни врача с буйным пойменная ом, но она скоро опомнилась и посмотрела на него своими огромными глазами-озёрами. -Вы ведь приехали с Агрестом? -спросил он до чёртиков напуганную девушку. Она кивнула ему в ответ, а в бездонных озёрах пробежала искра, пронизывающая их насквозь. -Вам следует отдохнуть, успокоиться. Отправляйтесь-ка милая моя домой, выспитесь хорошенько. Она не решалась вымолвить и слова, но потом еле еле выдавила из себя: -Доктор, что с ним? -она произнесла это таким подавленным голосом, низким, с хрипотцой от истошных всхлипываний, ведь на полноценное рыдание сил не оставалось. Врач сел рядом с ней и как-то по-отцовски нежно, заботливо прижал её к себе, ухватившись за её усталое плечо. Он потрепал её, будто они всю жизнь знали друг друга, будто он вовсе не врач, спасший её любовь от слепого безумства, а старый и верный товарищ. -Маринетт, так ведь? Я не могу знать, что совершается сейчас у вас в душе, но не стоит так себя терзать. Сейчас вы нужны ему сильной и уравновешенной девушкой, а вы просто убиваете себя, не надо. Вы, должно быть, устали, так поезжайте домой, заварите себе крепкого чая и полежите, часок другой в постели. -Доктор, не оттягивайте момент. С ним всё в порядке? -вдруг вскочила с места девушка и безумным взглядом посмотрела на голубую, стерильную рубашку. Роберт тяжело вздохнул, чем ещё больше встревожил заплаканную принцессу. -Да, с ним всё в порядке. Мы ввели его в состояние медикаментозного сна. У него случился острый нервный срыв, но всё обошлось. Завтра он должен прийти в себя, а там посмотрим. Может дня два у нас полежит и отпустим. Слава мужчины зацепили тонкие струны женской души и из её глаз невольно покатились слёзы, только уже чистые, как вода с горных ледников, такие же искрящиеся на свету, немного отливающие тонкой волной радуги. Она даже немного улыбнулась, но чёрные полосы на лице ещё делали её вид обеспокоенным. -Я могу увидеть его, хотя бы одним глазком? -спросила девушка, смахивая с лица бриллианты в горячей смоле. Роберт опустил руку с плеча девушки на своё колено и с еле заметной улыбкой произнёс: -Если вам так будет спокойнее, то только чуть чуть и через окно. Мари кивнула и он быстро направились к палатам.