Осень под стать моему настроению

- У тебя прекрасный цвет лица, - говорит Эа. - Я так рада, что ты понемногу возвращаешься к нормальной жизни, начал бегать по утрам, записался в бассейн... Я нахожу в себе силы улыбнуться. Возможно, однажды мне придётся бежать очень, очень быстро. Я бы, возможно, подучился драться, или стрелять, как герой боевика, но пометка в моём личном деле навсегда закрыла некоторые двери. - Собираюсь переплыть Ла Манш. - Вот теперь я узнаю моего Стива. Надеюсь, чувство ответственности к тебе тоже вернулось. Страна ждёт твоих успехов. Налогоплательщики хотят, чтобы у них был повод для гордости, а не чтобы ты просто проедал их деньги. Это такой намёк на выделенный грант. Я бы с удовольствием пропивал его, но пометка в моём личном деле… Я хотел бы вырвать проклятый чип из руки, выгрызть зубами, но боюсь не найти его в мешанине сосудов и мышц. Однажды я долго стоял перед зеркалом, разглядывая собственные радужки. Они походили на две серо-голубых пустыни, снятых с высоты птичьего полёта, с барханами и непонятными чёрными пятнышками, рассыпанными тут и там, - высохшее дерево? застывший джейран? Других у меня не будет, а эти слишком хорошо известны TIA. Можешь спокойно работать, Стив, потому что в таком виде ты несёшь угрозу любому человеку, с которым вступил в контакт. У меня всегда остаётся смерть как последний выход, только это должно быть что-то очень, очень быстрое, это эпоха цифровых технологий , один электрический импульс соревнуется с другим, и кто-то всегда смотрит на тебя, и кто-то всегда наготове слишком близко. * …Муха ударилась о стекло. Упала на спину, засучила лапками, рассерженно жужжа, перевернулась и вползла на прозрачную поверхность. Её всё ещё пошатывало. И я тогда подумал, да ведь я жив, я жив, TIA - всего лишь забор, не бывает заборов без дыр. Перед этим я думал о крыльях, руки бессмысленно двигались, и вот в моих руках бумажный самолётик, но это не школа, где можно перебросить записку через два ряда. Самолётик ткнулся носом в стекло, упал брюхом кверху, а рядом упала муха… Это был первый лист, а на втором остро отточенным карандашом (зная, что я люблю работать именно ими, Эа снабдила меня этим добром в изрядных количествах) я нарисовал смайлик, и написал: «Пока человек жив, он надеется», - и приколол к стене, чтобы смотреть в минуты отчаяния. Потому что фотографии Ясим мне не оставили. * Зато Эа с самого начала принялась меня опекать круглые сутки, она проникла даже в мои кошмары. В одном из них мы занимались сексом, тело двигалось само по себе, я испытывал одновременно удовольствие и панический ужас, а Эа с улыбкой сказала, что технологии не стоят на месте. Чип размером с рисинку открывает столько возможностей… В другом сне она делала пометки в личных делах людей, которые завтра не должны проснуться. Один клик - и TIA остановит сколько угодно сердец. В реальности она смотрит на меня с довольной улыбкой покорителя, завоевателя. Она считает, что знает меня вдоль и поперёк, что первый шаг к приручению сделан, и я точно знаю, что за всю эту историю меня побили всего один раз по той же причине, по которой Эа приобнимает мои плечи во время ставших традицией «доверительных разговоров» в парке. На этот раз мне не сбежать в Китай от её удушающей заботы. Осень близится к зиме, в светлом плаще, прихваченном из Пекина, уже прохладно, и я закутываюсь поплотнее. Мне не хочется готовиться к зиме, не хочется смиряться с тем, что она будет, и я буду зимовать здесь, и бог знает сколько это продлится. Я не хочу обрастать вещами, обживаться, пускать корни. Это уже маленькое завоевание – я буду мёрзнуть, если мне того хочется, и простуду подхвачу… - Ты у меня такой ребёнок! Эа снимает пушистый голубой шарф. От него исходит тепло её тела, аромат её духов. Она набрасывает шарф мне на шею, по-матерински укутывает меня, пеняет на что-то. Я не слушаю. Слёзы ещё слишком близко.