***
Идя по длинным, извилистым коридорам Маринетт искала нужную дверь. — Да где ж этот чертов класс?! — буркнула себе под нос голубоглазая. Неожиданно девушка услышала мелодию. Идя на этот звук Мари наткнулась на кабинет с надписью «La musique» –Ура! — вполголоса и с облегчением сказала Дюпен-Чен, зайдя в помещение. На высоком стуле сидел парень, которого Мари, явно где-то видела. — Привет, — сказал он не отрываясь от игры на гитаре, — Я Лука Куффен, а ты Маринетт? — Да… — неуверенно сказала синевласка, — А откуда ты…стоп! — Да…я твой одноклассник, — ответил Лука и повернулся к героине, поставив гитару рядом с собой, — Что привело тебя сюда? — Эм-м…я играю на скрипке, — показав взглядом за спину, ответила брюнетка. Парень слегка нахмурился, — Не хочешь сыграть на гитаре? — протянув инструмент, спросил голубоглазый. — Я не умею, — себе под нос пробубнила Мари. — Так самое время научиться! — Куффен мило улыбнулся. Взяв гитару в свои руки, девушка почувствовала обжигающее дыхание брюнета. Он подошел со спины и коснулся левой руки Дюпен-Чен, помогая ей правильно взять инструмент, потом дотронулся до правой и, осторожно, будто боясь сломать голубоглазую, провел по струнам. Звук исходивший от инструмента эхом отдавался в ушах девушки, сердце бешено колотилось и Маринетт заметно покраснела. Брюнетка забыла всё, в том числе, как дышать, она не чувствовала ничего, кроме обжигающего кожу дыхания Луки, и его теплого прикосновения рук. — Привет, Лука… — в кабинет зашел Агрест, который с удивлением посмотрел на происходящее. Маринетт быстро отстранилась от Куффена, вернула ему гитару, и пошла за скрипкой. — Эээ… Малявка, ты что тут делаешь? — спросил блондин, всё ещё находясь в небольшом шоке. — Я предупреждала, что у меня сегодня музыка. — ответила девушка без особого энтузиазма и начала играть какую-то мелодию. Два парня стояли и не отводя глаз, слушали брюнетку. Зеленоглазого так поглотила игра Дюпен-Чен, что он не заметил, как в классе появились Хлоя и Натаниэль. — Фу! Какая отвратительная игра! — запищала блондинка, — Мне так жаль Баха, ты испоганила его музыку! — Хлоя, — тяжелый вздох, — Бах не играл на скрипке, это первое, а второе, я сама написала эту мелодию, — голубоглазая говорила не переставая играть. — Ха-ха-ха, — наигранный смех, — Какое ж ты всё же НИЧТОЖЕСТВО! — после этого слова, рука Мари дернулась, и она перестала играть, вспомнив отрывки того сна. " Ничтожество! Как я могла родить такого ребёнка?» — глаза синевласки стали стеклянными. Буржуа заметив это, демонстративно развернулась, поправила волосы и с победой покинула помещение. Маринетт быстро убрала скрипку, и выйдя из кабинета направилась к выходу. Её сердце обжигала обида, синевласка уже не сдерживая себя, заплакала. Девушка видела размытую картинку из-за слёз, поэтому спускаясь по лестнице, она спотыкнулась и упала… Агрест увидев эту картину, сразу же бросился к брюнетке: — Мари, ты как? — помогая встать с пола, спросил парень, — Ты расстроилась из-за слов Хлои? — С чего ты это взял? Её слова, как надоедливое жужжание пчелы и ничего более… — Маринетт посмотрела в глаза блондина. — Тогда почему ты так…расстроилась? — Адриан аккуратно подбирал слова. — А тебе не всё равно? И что ты тут делаешь? — Если я спрашиваю, значит не всё равно! — Дюпен-Чен удивилась таким словам парня и тяжело вздохнув, сказала: — Давай поговорим в другом месте? — Хорошо, — парень всё ещё держал брюнетку за локоть, ведя её в сторону выхода.***
Через 10 минут, они сидели в кафе под названием «Chat blanc». — Ну? — Недавно, мне приснился кошмар… — задумчиво ответила Мари, смотря на чай, — Я сидела в какой-то тёмной комнате, а рядом стояли мои родители и говорили, что я бездарность, ничтожество и многие другие слова, — синевласка грустно посмотрела на собеседника, — А потом они стали отдаляться, и постоянно повторяли: «НИЧТОЖЕСТВО». Я просила их перестать, но они меня не слушали и просто ушли…просто ушли…- долгое молчание, которое никто не прерывал, — Такое ощущение, что меня поглощает тьма изнутри… — Ты просто чувствуешь одиночество, но это не так! Ты не одинока, если хочешь, можешь поговорить со мной, я…я всегда готов! — немного заливаясь румянцем ответил парень. — Спасибо… — почти шепотом сказала Маринетт, — Слушай, бывают у тебя дни, когда ты на стенку лезешь? — самый глупый вопрос в её жизни. — От тоски? — Нет, — сказала девушка медленно, — Тоска бывает, когда ты толстеешь или когда слишком долго идёшь под дождём. Ты грустный — и всё. А когда на стену лезешь — это значит, что ты уже дошёл. Тебе страшно, ты весь в поту от страха, а чего боишься — сам не знаешь. Боишься, что произойдет что-то ужасное, но не знаешь, что именно. — Нет, — коротко ответил он, — А у тебя? — В последнее время слишком часто…– пауза, — А как у тебя дела в общении с Нино? Смог подружиться? — Нет. Завтра, поговорю… Завтра, точно что-то изменится…– монотонно сказал блондин. — Всё изменится завтра. А завтра не наступит. Никогда. Ты каждое утро просыпаешься, и наступает сегодня. Завтра не существует. — Агрест заметил, что синевласка стала хорошо говорить на французском, лишь изредка проскальзывали дефекты, — Поэтому мало кто меняет свою жизнь. Всё надеются на «завтра». А надеется надо на «сейчас». — Маринетт встала с места, оставив блондина одного со своими мыслями.***
Придя домой, девушка тяжело рухнула на кровать. Мари подумала, что ей не хватает человека с которым можно было бы поговорить. Агрест хороший человек, но лучше, если она не будет знать его лично… Дюпен-Чен решила зарегистрироваться на одном сайте знакомств. Но после 30 минут просто сидения в поисках идеального собеседника, Дюпен-Чен сдалась, но как только она положила телефон, пришло уведомление. «– Привет, Мурррцесса!» — прислал некий Кот Нуар. " — Странный псевдоним, » — подумала про себя девушка, " — Но не страннее чем мой!» » — Привет, Котёнок!» — ответила голубоглазая, и затаив дыхание, смотрела на строчку: «ПЕЧАТАЕТ…»