Пять чувств генерала Тан Киши

Генерал Тан Киши озадачен. С каких пор малолетние щенки вроде вот этого настолько страх потеряли? Свергнутого короля Корё он спасти хочет? Еще и чего-то требует… волокуша ему понадобилась? Нет, ну что за наглость! И ведь есть в нем что-то странное, в этом мальчишке. Надо бы присмотреться повнимательнее, однозначно. То, что чувствует одуревший уже от долгой скучной дороги Тан Киши — это любопытство. *** Ценитель удовольствий Тан Киши восхищен. Надо же, какая красота пряталась под личиной ерепенистого недомерка! И да, это не беспомощный садовый цветок: ишь, как глазами сверкает — пучок колючек, а не женщина. Но ничего, так даже интереснее… …Ох. Как же голова-то с утра болит! И ведь не из-за бурной ночи, даже не из-за похмелья, просто рука у клятого Ван Ю слишком тяжелая. Нет, но какие ж там страсти кипят, как кидается на защиту бывшего короля эта девица — вот кто бы мог подумать вообще? То, что с изумлением от самого себя чувствует Тан Киши, подозрительно напоминает зависть. *** Сын всесильного канцлера Тан Киши в бешенстве. Нет, но какова нахалка, а? Он к ней, можно сказать, со всей душой: жизнь оставить обещает, в наложницы зовет, награду сулит, а она! Как смотрит, как голову держит, как усмехается: жалкая служанка, а гонору-то — как у императрицы, не меньше! У того, что чувствует обозленный Тан Киши, есть название, но оно ему не нравится. *** Беглый сын казненного канцлера Тан Киши в отчаянии. Его маленькая сестренка, его Танашири выставлена сейчас на помосте на потеху толпе. Ей очень страшно, и он понимает это, но помочь ей — не в его власти, и это невыносимо. И он отворачивается — чтобы тут же увидеть главную императорскую наложницу. Эта женщина смотрит на Танашири, и лед ее взгляда безупречен. То, что чувствует прячущий лицо под жалкой крестьянской шляпой Тан Киши, называется ненависть. *** Неудачливый заговорщик Тан Киши в растерянности. Все же было так хорошо продумано, и эта мерзавка Сон Нян должна бы лежать сейчас на земле, мешая кровь с дорожной пылью. Но что-то пошло не так, и в груди горячо и больно, потому что венценосная дрянь выпустила в него одну за другой три стрелы, и все они попали в цель. Сколько лет она провела во дворце, другая б на ее месте уже и забыла давно, как лук держать. Другая — но не эта, нет: взор ее по-прежнему точен, а рука тверда. Тан Киши еще успевает выдохнуть склонившемуся Тогону самую страшную тайну Сон Нян и теперь хрипит ей из последних сил: ты умрешь от руки императора, и только увидев блеск занесенного клинка, осознает свою ошибку. Этот рехнувшийся от любви к корёсской девке мальчишка ее не просто не убьет — он от нее даже не откажется. То, что чувствует истекающий кровью Тан Киши, очень похоже на безнадежность. Последнее, что он видит в своей так нелепо закончившейся жизни, это лицо императрицы Ки.