Токио пахнет ливнем

В городе этом так тяжело вздохнуть: пахнет бензином Токио и железом. Тот, кто чужую глотку спокойно взрезал, прежде направил многих на верный путь, были ему неведомы гнев и страх; и, хоть она только шпион, не воин, из-за него стала она героем — и искупила кровь на своих руках. Нынче — какой изысканный поворот! — кровь на руках у Клинта, не у Наташи. Так догадаться просто, что Клинт ей скажет: всё это было, только наоборот. Тело, мешком осевшее на асфальт, алые брызги к чёрной идут одежде… Всё это было, только вот в Будапеште, и отмотать время нельзя назад, чтобы убийцей снова была она — ей эта роль лучше всегда давалась. Что он в ней видит? Прошлое? Горечь? Жалость? Или теперь это — его война? Дрогнет Наташа, делая первый шаг, стиснув покрепче зонтик и чуть сутулясь. Вдруг не уйдёт Ронин с токийских улиц? Клинт же всегда капельку был дурак — то, что другим может простить легко, он не простит себе ни за что на свете. Токио пахнет ливнем, железом, смертью. Нат прикасается к Смерти своей рукой.