***
В том, что Ли Сонмин — его идеальный омега, Кюхён был уверен ещё с самой первой встречи. Минни, как ласково называл его альфа, не отличался красотой, но неизменно поражал окружающих в самое сердце милым личиком и природным талантом быть очаровательным практически каждую секунду своей жизни; собственно, так они и познакомились — злющий от недосыпа и опаздывавший на пары Кюхён, случайно облитый чужим кофе, был готов на месте убить неизвестного нарушителя личного пространства и чистоты его рубашки, однако, развернувшись, мгновенно растаял (кому сказать — не поверят), купил омеге новый стаканчик, согласился позже отдать ему в стирку рубашку (Сонмин так мило хлопал глазками, что отказать ему было просто невозможно) и с опозданием на целый час ввалился в кабинет с мокрыми пятнами на одежде и настолько глупой влюблённой улыбкой на лице, что пожилой профессор спрятал в седых усах усмешку и молча отметил Чо как присутствующего. Сонмин не был худым, как большинство омег в окружении Кюхёна, и щупать его округлый зад и мягкие бока было сплошным удовольствием; он неплохо готовил и вовремя спас желудок питавшегося всякой дешёвой гадостью студента; наконец, Минни умел пить, составляя своему альфе достойную конкуренцию, и не нуждался в защите, владея боевыми искусствами, так что можно было за него не беспокоиться. Даже его любовь к мягким игрушкам, которые Кюхён считал бесполезными пылесборниками, и розовому цвету не делала его менее идеальным. Однако в их отношениях имелась здоровенная ложка дёгтя. Проблема состояла в том, что Ли Сонмин хотел метку, замуж и родить Кюхёну маленького эвила — строго в таком порядке. Каждый раз, когда младший предлагал наконец пожениться и завести детей, неизменно заканчивался ссорой по поводу отсутствия метки.***
— А где Хичоль-хён? — поинтересовался Чо, одним махом выпив половину стакана. — Мы с принцессой друг от друга отдыхаем, — улыбнулся Ханген. Вот теперь настала очередь младшего альфы таращить глаза: — Тоже поссорились? — Не-а, Сиче просто стало скучно. Он сейчас где-то развлекается, а я сижу в тишине и покое. Это действительно было в духе Ким Хичоля — на время уехать от мужа, чтобы восполнить нехватку острых ощущений и немного восстановить грозящуюся поехать от сумасшедших выходок омеги крышу китайца. — А ты не боишься, что он… ну… — Ты что, он же с того момента, как я его пометил, даже не смотрит на других альф. — Опять метки… — Кюхён вновь присосался к стакану. Он уже долгое время не мог сказать Сонмину, что боится поставить ему метку из-за одного странного случая, произошедшего незадолго до их знакомства.***
В один не особо прекрасный день альфу, мирно игравшего в Варкрафт, крайне виртуозно оскорбил при всей команде хилер, вдобавок ещё и отказавшись его лечить, и тем самым подписал себе смертный приговор. Месть Чо Кюхёна, знаменитого на несколько высших учебных заведений вредного тролля, воплощения Зла и посланника Сатаны, коим его считали преподаватели и большинство студентов, была поистине страшна, потому что он на компьютере умел не только играть. Для него не составляло особого труда взломать обидчика и найти на него сочнейший компромат или запустить в систему вирус. В этот раз Кю, плотоядно ухмыляясь, разминал пальцы перед тем, как проникнуть в недра компьютера некоего Квон Джиёна — так на самом деле звали хилера, наивно полагавшего, что за оскорбление танка, тащившего всю команду, ему ровным счётом ничего не будет. Веселье началось, когда их хилер оказался миловидным омегой, но стремительно закончилось, когда Кюхён в поисках компромата полез в историю его браузера. Джиён уже месяц не выходил из квартиры, раз в пару дней заказывал домой еду, круглые сутки бухал и думал о суициде, осуществить который, впрочем, у него явно была кишка тонка: в какой-то момент омега гуглил, как правильно извлечь из ноги осколок бутылки. Причина всему этому обнаружилась где-то в глубинах истории: Джиён был помечен и брошен альфой, что существенно снижало его шансы завести в будущем семью. Изрядно офигевший от увиденного Кюхён взялся искать имя того самого альфы и уже через полчаса изучал систему и браузер Чхве Сынхёна, уход которого и довёл омегу до жизни такой. Тот тоже явно не лучился счастьем, много пил и бегал по клубам, снимая себе омег на одну ночь, а в редкие моменты трезвости то искал обручальные кольца, то убеждал друзей, что Джиён ему совсем не нужен. Клиническая картина была предельно ясна — альфа, не желая жениться, свинтил от своего омеги, после чего оба упрямо полезли в пучины депрессии. Казалось бы, уже это было достаточным наказанием и можно было бы смело забыть про грубого хилера, но теперь Кюхён хотел им помочь. Возможно, если бы эти двое знали, что их намеревается воссоединить само Зло, они бы добровольно сошлись сами, однако Джиён в тот момент сосредоточенно опустошал одну за другой бутылки соджу, а Сынхён укатил, едва избавившись от похмелья, в очередной клуб.***
Ханген молча пытался переварить информацию, только что прозвучавшую из уст изрядно подвыпившего и задолбавшегося держать тайну внутри Кюхёна. — Ну я и начал им по-тихому пакостить так, чтобы они на улицу вылезли, пошли куда-то, в объятия друг к другу прилетели. Только ебучий Джиён начал не дома бухать, а в барах. Подсел я как-то к нему, часа три слушал, как ему хуёво без альфы и с меткой, как Сынхён точно не вернётся, как у него семьи что с этим, что с любым другим альфой не будет. А меня ещё на входе предупреждали, не садись, мол, к этому, он тут всем уже мозги выебал. Так и хотелось сказать: «Да кому ты рассказываешь, он мне уже их посильнее вашего ебёт!» Кюхён отхлебнул ещё немного убойной смеси соджу и пива и едва не разбил стакан, ставя его на стол. — Но у тебя же ведь получилось? — осторожно поинтересовался Ханген. Младший альфа хмыкнул.***
План эвила был прост и коварен: запереть этих двух идиотов в одном помещении и не выпускать, пока они не выяснят отношения. Очень вовремя приближалась течка Джиёна, к которому Кю подкатил онлайн, навешав на уши лапши про то, что метка его совершенно не волнует, и в итоге назначив встречу в номере небольшой гостиницы. Сынхёна он заманил в тот же номер, прикинувшись своим другом и одногруппником Рёуком (и благополучно забыв о существовании его альфы Чонуна; а зря — фонарь под глазом сходил очень долго). И только когда запертые вдвоём альфа с омегой осознали всю глубину задницы, в которой оказались, и начали орать уже не на неизвестную сволочь, у которой был единственный ключ от номера, а друг на друга, Кюхён позволил себе гаденько захихикать, расположившись прямо за стенкой в обнимку с ноутбуком. Ну, а ближе к вечеру Джиён, не в силах больше сопротивляться наступившей течке и прятаться от своего альфы в туалете, сделал первый и очень громкий (Чо, уловив пробивающиеся через игровую музыку стоны, в который раз пожалел о том, что у него нет омеги) шаг к примирению.***
— Да они же должны были тебя убить за такое! Как ты ещё жив? — в голосе китайца прозвучали удивление и восхищение. Эвил усмехнулся, жуя закуску, приготовленную хёном на уже не совсем трезвую голову: — Ну я же не спрашиваю, как ты после стольких лет жизни с Хичоль-хёном ещё кукухой не поехал. — В смысле не поехал? Я отпустил его на три месяца хер пойми куда делать хер пойми что, потому что ему было скучно, да ещё и уверен в том, что с ним не случится ничего плохого, разве это не так называется? — Аргумент, — задумчиво отозвался Чо, отправляя в рот ещё кусок. — Так как они тебя не убили-то? Младший хмыкнул ещё раз.***
Помятый, растрёпанный, но крайне довольный жизнью в целом и прошлой ночью в частности Чхве Сынхён, насвистывая какую-то песенку, толкнул стеклянную дверь в холле гостиницы. Проснувшись (как обычно, раньше Джиёна), он обнаружил на тумбочке со своей стороны ключ от номера; вероятно, тот неизвестный пробрался к ним, пока оба спали, и позволил наконец выйти на свободу. Однако Сынхён, осознавший накануне несколько важных вещей, радостно шагал в прямо противоположном от свободы направлении. — Сигареты не будет? — раздалось справа. Кюхён не был ни заядлым курильщиком, ни ярым сторонником здорового образа жизни; если он закуривал, это обычно означало крайнюю степень усталости или злости, и многие при виде дымящего сигаретой эвила начинали молиться о том, чтобы на сей раз тот был выжат, как лимон, а не полон яда и стремления очень сильно испортить кому-нибудь жизнь. В этот раз его знакомые вздохнули бы спокойно: осунувшееся лицо альфы и синяки под глазами говорили отнюдь не о приближении очередной атаки на психику окружающих. — Будет, — Сынхён достал из кармана полупустую пачку и зажигалку, протягивая их Кю, а затем немного подумал и закурил следом. — Снова сваливаешь от него? — как можно небрежнее, стараясь не выдать усталости, поинтересовался Чо. Глаза Сынхёна на миг округлились, но он мгновенно вник в суть вопроса. — Так это ты нас запер, сучёныш, — беззлобно протянул он, ухмыляясь. — А вы меня заебали, — отозвался Кю, выдыхая дым, и неожиданно ясным тяжёлым взглядом уставился на старшего альфу, — Я почти месяц за вами обоими бегал, чтобы вы перестали быть долбоёбами и нормально выяснили свои отношения. Вы каждый мой план, кроме этого, своим идиотизмом разрушили. — И звать тебя, стало быть, не Ким Рёук, — хмыкнул Чхве, стряхивая пепел. — Чо Кюхён. Я своим другом прикинулся. — Симпатичный у тебя друг, — одобрительно произнёс старший. — Хорошо, что его альфа и твой Джиён не слышат, они бы вместе тебе яйца оторвали. — Так, погоди-ка, — глаза Сынхёна угрожающе сузились, — Джиёни говорил вчера про свидание с альфой. Ты катил к нему свои шары? Эвила, впрочем, это не особо впечатлило — то ли задолбался он уже до такой степени, то ли сказывался богатый опыт общения с ревнивыми альфами, готовыми разбить лицо абсолютно любому потенциальному сопернику по абсолютно любому поводу. — Он так много ныл, что его с меткой теперь никто не захочет, это был лучший способ его сюда заманить. — И ведь не лень было всё это продумывать, — восхищённо протянул Сынхён, — я тебя даже на свадьбу позову. Кю широко улыбнулся, что в сочетании с его помятой невыспавшейся рожей и взглядом человека, повидавшего в этой жизни множество крайне неприятных вещей, выглядело довольно жутко. Чхве тут же передёрнуло. — Срань господня, — пробормотал он, — лучше не на свадьбу, а в роддом через девять месяцев. Джиёни как тебя увидит, сразу родит. — Гляньте-ка, уже и детей планируешь, — тут же поддел его Кюхён. — Так ты нам резину положить забыл, херов мастер коварных планов. — А кто сказал, что я забыл? — эвил улыбнулся ещё шире и ехиднее. — Вот гадёныш, всех нагнул. Точно на свадьбу позову. — Кстати, — вспомнил младший, — а Джиён-то из номера не сбежит, пока тебя нет? — Не-а, — настала очередь Сынхёна ехидно улыбаться, — я его запер. Но ты всё равно за ним присмотри, хорошо? Кюхён кивнул, и альфы крепко пожали друг другу руки. Как позже выяснилось, Чхве вышел за обручальным кольцом для своего омеги, и радостный Джиён, давняя мечта которого наконец исполнилась, всю следующую ночь без остановки его благодарил. Кюхёна действительно пригласили на свадьбу. Поначалу злой беременный омега попытался избить эвила просто за то, что тот так умело всех обманул, однако к концу мероприятия, поразмыслив, великодушно его простил. И он даже не догадывался, что бить лучше всего по левому глазу, где под толстым слоем тонального крема загадочно переливался оттенками ночного неба здоровенный синяк от неожиданно тяжёлой руки Ким Чонуна.***
— И вот с тех пор… Я не знаю, — Кюхён поник, печально глядя на адское пойло в своём стакане, — я ведь не то чтобы не хочу ставить Минни метку. Просто каждый раз, когда мне этого хочется, перед глазами этот ебучий бухой в говнину Джиён, который плачет над стопкой соджу, смотрит куда-то в пустоту и повторяет, что теперь он насовсем остался один, потому что больше никто его с меткой не возьмёт. Я не хочу, чтобы такая же участь постигла Минни. — Ты собрался его бросать? — изогнул бровь Ханген. — Ты чего, хён? Я хочу на нём жениться! И маленькое исчадие Ада хочу! А лучше даже двух! Но я же не знаю, как жизнь сложится… Китаец с минуту буравил младшего взглядом, а затем вздохнул: — Знаешь, я поставил метку Сиче на второй месяц отношений. Я не думал ни о каком будущем, мне просто нужна была эта прекрасная принцесса со здоровенным шилом в жопе. Вот хоть убей, я не мог на него смотреть и не думать «Моё». — Ты же не… — Нет. — слишком резко оборвал эвила Ханген. — Не сожалею. И не сожалел ни секунды. Сиче ебанутый на всю голову, ленивый и язвительный, но он мой. Я даже этого не осознавал, когда кусал его, и ещё не знал, чего вообще хочу с ним делать, и даже его самого-то не особо хорошо изучил. А вы с Сонмином столько времени вместе, и ты ещё в чём-то сомневаешься. Кюхён долго молчал, крутя в руках стакан и наблюдая за плещущейся в нём жидкостью. — Минни мой. — наконец заговорил он. — Ты прав, хён. Я давно должен был это сделать. — Вот, вот! Иди и укуси его, как настоящий альфа! — Прямо сейчас не пойду — он уже небось спит, а я бухой. — вздохнул младший. — Дашь ведь переночевать? — Ты прямо сейчас спать собираешься? — засуетился китаец. — Тогда слей стаканы в унитаз и поставь бутылки в холодильник, я тебе пока на диване постелю. «Жаль, что Хичоль-хёна дома нет, я бы хоть с ним поиграл» — печально подумал Кюхён, направляясь в сторону туалета с недопитыми стаканами в руках. «Хорошо, что Сиче не дома, а то эти задроты всю ночь мешали бы мне спать» — радостно подумал Ханген, доставая запасное одеяло.***
Сделав глубокий вдох, Кюхён нажал на кнопку дверного звонка и замер в ожидании, надеясь, что Сонмин дома. Он не появлялся в их квартире уже третьи сутки — весь предыдущий день они с Хангеном спали, избавлялись от похмелья и снова спали — и после такого омега точно не мог его не впустить, хотя бы чтобы дать по морде и другим важным частям тела, а затем выгнать снова. Впрочем, альфа был уверен, что сегодня его точно никто никуда не выгонит. Дверь наконец открылась, являя его взору любимое очаровательное личико; судя по красным глазам с припухшими веками, Мин либо очень мало спал, либо совсем недавно плакал, однако при виде Кю он мгновенно засиял абсолютно обворожительной улыбкой, ради которой эвил был готов поставить хоть десять меток, перестать троллить окружающих и выкинуть ноутбук. — Ой, Кю-а, я тебя уже даже ждать перестал, — прощебетал Сонмин, впуская любовника в квартиру и тут же скрываясь в спальне. Сейчас что-то будет, подсказало Кюхёну чутьё, поэтому он просто остался у двери, не снимая ни куртки, ни кроссовок. — Ты кое-что забыл, Кю-а, — всё ещё сияющий, но потихоньку начинающий излучать злость и агрессию Сонмин с трудом выволок из спальни здоровенный чемодан, буквально швырнул его к ногам альфы и скрестил руки на груди. Чо постарался сделать этот судорожный вдох как можно тише, присаживаясь на корточки рядом с чемоданом и расстёгивая на нём молнию. Сонмин, надо отдать ему должное, не только каким-то магическим образом умудрился запихнуть туда все его вещи, но ещё и аккуратно их сложил. — Минни… — Ты больше не будешь меня так называть, — отрезал омега, чья улыбка погасла меньше чем за секунду, — ты не мой альфа, — он выразительно дотронулся до своей шеи, — поэтому забирай свой чемодан и вали на все четыре стороны. Почти что гениальный эвильский мозг ещё никогда не работал настолько быстро. — Кое-что моё ещё здесь, — Кюхён поднялся на ноги. Сонмин, явно уверенный в том, что собрал абсолютно всё, что принадлежало альфе, недоверчиво приподнял бровь. «Как там хён говорил?» Чо сделал ещё один глубокий судорожный вдох, решительно шагнул навстречу омеге, одной рукой обхватывая его талию, а другой хватая за волосы и заставляя запрокинуть голову, и впился зубами в чувствительную шею. Перед глазами в последний раз пронёсся образ пьяного в стельку Джиёна, Сонмин над ухом коротко взвизгнул, вцепившись пальцами в куртку альфы, но Кюхён недоумевал, сильнее сжимая зубами нежную кожу, почему не сделал этого раньше: всё наконец стало по-настоящему правильно, Мин теперь был его омегой и ничьим больше. — Моё, — выдохнул он, аккуратно разжав челюсти и мягко целуя наливающуюся кровью свежую метку, — мой Минни. Даже не надейся, что я куда-то от тебя уйду. Над ухом послышался всхлип. — Эй, ну ты чего? — моментально растерявшийся Кю выпрямился и взял лицо омеги в ладони. Глаза и щёки Сонмина блестели от слёз, и, что ещё хуже, было совершенно не понятно, почему он плачет. — Ты же так сильно хотел… — Дурак, блядь! — омега разревелся в голос, отталкивая Кюхёна с такой силой, что тот споткнулся о всеми позабытый чемодан и приземлился задницей на пол. — Мне нужно было выгнать и бросить тебя, чтобы ты наконец решился? Ты только крайности понимаешь, Чо Кюхён? — Вообще-то мне Ханген-хён мозги вправил… — ошарашенно пробормотал альфа, не спеша вставать. — Сколько лет я тебя спокойно просил, а? Я должен был сделать это раньше? — Это я должен был поставить тебе метку раньше, Минни. Прости меня. И за то, что не рассказывал, почему её не ставлю, прости. — Чо наконец поднялся с пола и заключил всё ещё рыдающего Сонмина в объятия, покачивая из стороны в сторону, как ребёнка. — Успокойся, малыш, всё хорошо, всё закончилось, я всё сделал. Сейчас мы пойдём на кухню, я заварю тебе чай и расскажу абсолютно всё. — Кю-а, почему ты так долго тянул? — всхлипнул омега, зарывшийся лицом в жёсткую куртку. — Я ведь… Я не злюсь, правда! Но я чуть не выгнал тебя насовсем! Наконец до эвила дошло, что Мин сейчас устроил истерику всего-навсего от облегчения и радости. — Ну не выгнал же, — он поцеловал висок любовника, который, судя по затихающим звукам и почти переставшему содрогаться телу, наконец успокоился, — да и насовсем не смог бы, я б тогда тебя где-нибудь подкараулил и укусил. Ты же мой Минни, как я без тебя буду? — Твой, — Сонмин крепко обхватил его сильными руками, сжимая едва ли не до хруста костей, — теперь точно твой. Кюхён выпустил омегу из объятий, вновь взяв его лицо в ладони и стирая слёзы с пухлых щёчек: — И я твой. То есть, я с самого начала твоим был, но теперь точно полностью… Мин улыбнулся, искренне, ярко и ещё красивее, чем когда открывал дверь, и альфа мог только улыбнуться в ответ и поцеловать его.