В полночь в храме

— Я и не собирался исчезать, — удивленно ответил Масаки. Взгляд его выражал недоумение, и Минато тут же стало стыдно за собственную несдержанность. Он почувствовал, как горят от смущения щеки, услышал веселый смешок Масаки и опустил взгляд. — Ну-ну, не бери в голову. — В голосе Масаки послышались знакомые добрые интонации, и Минато расслабился. — Я просто не мог представить себе, как бы, — Минато замялся, но упрямо уставился Масаки в глаза и закончил: — Как бы все стало без тебя, Маса-сан. Масаки улыбнулся — немного устало, немного грустно. В его темных глазах мелькнула тень сожаления. — Ты слишком много думаешь об этом, Минато, — сказал он и покачал головой. Минато нечего было на это ответить, и он только плотно сжал губы. Масаки снова весело хмыкнул, глядя на его лицо, и внезапно протянул свой лук. — Вот, — сказал он. — Давай, сделай выстрел. Минато опасливо покосился на него, но Масаки только кивнул, с привычной спокойной уверенностью, которую источал каждый его жест, каждое плавное движение. Минато до сих пор не мог представить, как бы он мог удержать предмет потустороннего мира, но послушно протянул руки. Пальцы нервно подрагивали, когда он коснулся чуть теплого дерева. Ощутил его вес. Он громко выдохнул, и Масаки тихонько хохотнул, отходя в сторону. Он не торопил. Как будто считывал состояние Минато из его разума, из его смятенного, неровно стучащего сердца. Как всегда. Минато громко сглотнул и плотнее сжал в руках древко лука. Встал на позицию, шагая с тщательной выверенностью — болезненной, лишенной легкости. Масаки шагал совершенно иначе. В каждом его движение, которое перетекало из одного в другое, сквозила легкость и плавность кисти для живописи. Каждое движение Масаки — как он шагает, как он поднимает лук, как он кладет стрелу на тетиву, как он разводит руки — было естественным. Продолжение его спокойного уравновешенного ума. Неспокойный Минато, наполненный до края тревогами и переживаниями, не мог даже мечтать о таком. И он знал, что значит его напряжение, его отчаянное стремление довести все до идеала... Оно кажется таким важным, когда истина ускользает. Лук всегда отражает то, что у стрелка на сердце. Минато выпустил стрелу, и прежде, чем она проделала половину пути, лук исчез из его пальцев, рассыпавшись звездной пылью. Минато резко обернулся к Масаки. Тот печально улыбался. Не было нужды оборачиваться, чтобы проверить, угодила ли стрела в цель. Даже если она исчезла вместе с луком, Минато знал: нет. Он не попал. Масаки все еще улыбался ему. — Ничего, — сказал он. — Мы попробуем еще. Не бойся, завтра я буду здесь. Как всегда.