Жизнь в её глазах

Весь мир — театр. В нём женщины, мужчины — все актёры. У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну играет роль.

Глаза всегда были тем, на что Зсасз обращал внимание в первую очередь, ведь именно они давали понять, кто перед ним находится. Глаза Кармайна Фальконе — голубые и жестокие, а взгляд холодный и колючий — по нему без труда можно сказать, что этот человек — дон мафии, глава самой крупной преступной группировки в Готэме. Глаза Фиш Муни — карие, надменные и лживые, и Виктор ждет её очевидного предательства, несмотря на все её заверения о своей псевдоверности. Он держится подле Кармайна и с нетерпением ждет того момента, когда она оступится, ведь именно тогда Фальконе отдаст приказ избавиться от неё. Он не может не заметить и других глаз — серых, испуганных и жалких, но лишь на первый взгляд. В глазах Пингвина прячется искусно спрятанный вызов, презрение и жажда власти, и убийце искренне интересно, к чему все это приведёт. Зсасз знает множество людей с различными глазами, но больше всего ненавидит тех, в чьем взгляде нет ничего. Тогда он с особым удовольствием делает одолжение им и убивает, освобождая от внутренней пустоты. На теле киллера двадцать семь шрамов — каждый был оставлен в память о ком-то из убитых им же. На самом деле, жертв у Виктора было гораздо больше — случайно (или нет) убитые в перестрелках, замученные пытками и, как же без этого, бесчисленные жертвы подрывов, — но в такие моменты, как правило, мужчине некогда считать мертвецов, ведь есть дела поважнее. Глаза Джеймса Гордона — серые и храбрые. Детектив полиции смелый и до одури честный, правильный. Виктор искренне уважает таких людей, но прекрасно понимает, что им не выжить в Готэме: этот город — настоящий рассадник преступности; он притягивает тех, кто не чист на руку и губит тех, кто живет по правилам. Каждый живущий здесь может казаться самым примерным гражданином Америки, но у всех найдется немало скелетов в шкафах — а как иначе? Зсасз видит лишь два исхода — либо Гордон сдастся и сбежит отсюда как можно быстрее и дальше, либо Готэм уничтожит его изнутри, начав со всех, кто ему дорог. Но пока детектив, видимо, не осознает этого, а потому продолжает барахтаться, словно рыба, выброшенная на сушу. И киллер ничуть не удивляется, когда Кармайн отдаёт приказ привести к нему детектива. Тогда он берёт с собой помощниц — лишь двух, не больше, — и заявляется прямиком в полицейский участок. Виктор сразу же обращает все внимание на себя, плотоядно смотрит на полицейских, наслаждаясь страхом в их глазах. В отличие от Гордона он прекрасно понимает, что никто из присутствующих не посмеет возразить — это повлечет за собой много ненужных жертв, а каждому хочется вернуться сегодня домой, к семье или коту — не важно. К тому же, если все-таки полиции каким-то чудесным образом удастся задержать, или, как же забавно это звучит, убить его — все прекрасно понимают, что тогда разговор будет совершенно другим. Если Гордона не выдадут Виктору, значит за ним придет куда больше человек — вооруженных с ног до головы и явно не желающих вести каких-либо переговоров. В таком случае жертв будет ещё больше, а потому никто даже не пытается хоть как-то остановить его. Зсасз наслаждается секундным разочарованием Джеймса, когда весь штат полицейских покидает участок по его требованию, оставляя их наедине. В результате небольшой перестрелки Гордон уходит — какая досада! От разочарования Виктор пристрелил полицейскую, так невовремя появившуюся на парковке. Её глаза карие и испуганные, в них — мольба о пощаде. На его теле двадцать восемь шрамов. Фальконе не расстраивается из-за такой мелочи, ведь знает, что Зсасз старался выполнить свою работу как можно лучше. А потому сразу же даёт следующий приказ — если детектив отказался приехать добровольно, значит придётся приманить его. К счастью, он прекрасно знает, что у Гордона есть любимая дочь и девушка, жизнью которых он точно не посмеет рискнуть. Первым делом он решает проверить квартиру. Не вламывается, а вежливо стучит в дверь, слышит лёгкий топот ног, и через секунду дверь открывает молодая девушка в милом розовом халатике. Он ожидал чего угодно: испуганных визгов, рыданий и, вполне возможно, попыток дать отпор. Но вопреки его ожиданиям, девчонка пробегается взглядом по устрашающему лицу и двум пистолетам в кобуре, а затем жалобно протягивает звонким голоском: — Можно хотя бы одеться? — и делает самое несчастное в мире лицо. Зсасз сразу подмечает — её глаза серые, словно нежные дождевые облака. Несмотря на жалобный вид, в глазах Кимберли Гордон ни намёка на просьбу или страх. Она смотрит с интересом и любопытством, рассматривает посетителя и, кажется, мало удивлена. Зато удивлён Виктор — от неожиданного вопроса и живого взгляда он на долю секунды позволяет себе выпасть в осадок, после чего быстро берет себя в руки и, оскалившись, тянет: — Разумеется, — в конце концов, он же не варвар и не станет тащить в свою машину девчонку в одном халате по холодным улицам Готэма. И мужчина вновь удивляется, ведь в ответ на оскал, заставляющий людей бояться и трепетать, девчонка улыбается — так тепло и искренне, что у киллера от умиления чуть ли не защемило сердце. Гордон забегает назад в квартиру и заходит в одну из комнат, оставляя Виктора на пороге. Зсасз заходит в квартиру, пробегаясь взглядом по её убранству — подмечает все двери, входы и выходы, чтобы убедиться, что дочь детектива не сбежит. Отсутствие пожарной лестницы он заметил ещё когда подъезжал к зданию; квартира находится на седьмом этаже, а потому убийца позволяет себе немного расслабиться. «Почему она не удивлена?» — мелькает вопрос в его голове, но почти сразу приходит ответ: «Она же дочь Гордона. Вряд ли Дон Фальконе первый, кому пришел в голову шантаж самого честного полицейского через его семью.» — Я готова! — через пару минут оповещает Кимберли и предстаёт перед Виктором в темно-синих джинсах и бордовой кофте. Он ведёт её к машине, терпеливо подождав, когда девчонка обует сапожки на небольшом каблуке, наденет пальто и закроет квартиру на ключ. Барбару Кин он, к сожалению, не застает, но дочери должно вполне хватить. В дороге Ким ведёт себя довольно тихо — она все ещё не вопит, не пытается вести переговоров, а всего лишь рассматривает пейзаж за окном. Виктор не особо заботится о том, что девчонка запомнит дорогу или что-то вроде — он везёт её в особняк Фальконе, а его местоположение может узнать каждый в Готэме, чтобы понимать, куда точно соваться не стоит ни при каких обстоятельствах. Гордон не боится происходящего, а воспринимает скорее как очередное приключение, отчего Зсасз задаётся вопросом: «Она вообще осознает, насколько опасно для неё все происходящее?». Но мужчина не торопится его озвучивать: ему интересно, к чему все это приведёт. Кимберли ведёт себя вежливо, когда они приезжают на место: со всеми здоровается, улыбается каждому встречному, заставляя людей замирать в недоумении. «Что она здесь делает? Она точно похищена?» — Виктор читает вопросы в глазах окружающих и скалится в ответ, давая понять, что тот, кто посмеет тронуть девчонку до соответствующего распоряжения Дона, превратится в очередной шрам на его теле. Не долго думая, Зсасз приводит Гордон на кухню, где хозяйничает Лайза. Подросток послушно садится за стол и ждёт своей участи, с улыбкой принимая предложенный Лайзой кекс и интересуясь его рецептом. Женщина удивлена, но отвечает на вопросы девчонки, бросая вопросительный взгляд на Виктора. Глаза Лайзы — голубые, и мужчина чётко видит за их добротой плохо скрытые жестокость и расчетливость. «Она будет следующей после Фиш,» — думает он, позволяя себе наконец рассмотреть Кимберли повнимательнее. Девчонка ниже него на полголовы, худенькая, слегка сутулится. У неё тёмные волосы средней длины, аккуратные брови, прямой нос и чуть пухлые губы — совершенно обычная внешность. Отчасти она напоминает своего отца и Виктор хочет узнать, похожа ли она на него характером: такая же ли честная и правдолюбивая? От размышлений его отвлекает телефонный звонок — девочка хихикает, услышав мелодию на рингтоне. — Понял, — выслушав собеседника, коротко отвечает он, не отрывая взгляда от Гордон. Та, понимая, что вероятнее всего речь идёт о ней, улыбается ему в ответ. В этот раз её улыбка немного грустная, а в самой глубине серых глаз он видит страх и про себя ухмыляется — надо же, так она все-таки боится! На всякий случай связывает руки девушке — аккуратно, стараясь не перетянуть тонкие запястья слишком сильно, и приводит в зал, где уже находится её отец и Дон Фальконе. К счастью отца и дочери и к удивлению Виктора, Кармайн отпускает всех. Зсасз одновременно расстроен из-за того, что не прикончит наконец Джима, и рад, что Ким останется жива. Ему нравится убивать пустых людей, но во взгляде девчонки беснуется жизнь, а потому её убийство он считает преступлением, которое ему не хотелось бы совершать. — Приятно было познакомиться, Кимберли. Мне нравятся сильные женщины, — напоследок говорит Фальконе. — До свидания, — смущённо отвечает девчонка, и они покидают особняк. Виктор Зсасз знает множество людей с различными глазами: темными и светлыми, смелыми и испуганными, добрыми и злыми. Одни похожи на бескрайнее небо, другие таят в себе угрозу, третьи — молят о пощаде. Глаза Кимберли Гордон — серые, кукольные. В них легко можно увидеть всю гамму эмоций, что она испытывает — удивление, любопытство и, совсем немного, страх. Она не прячет ни одну из них; даже не пытается, что уже непривычно (впрочем, возможно он просто отвык находиться в обществе, где люди не надевают масок). Глаза Кимберли Гордон — серые, словно грозовые тучи: опасные, устрашающие, готовые в любой момент времени начать шторм и уничтожить всё вокруг. Но в них нет угрозы, тайного умысла и фальши, нет. Лишь детская наивность, несвойственная его привычному окружению. Глаза Кимберли Гордон — живые. И Виктор думает о том, что хотел бы увидеть их вновь.