***
Новая жизнь означает, что теперь он тренируется с утра до ночи, молится с сэнсэем и выбивает футоны в свободное время, и часто к ужину у него сил нет даже палочки держать. Они с Сабито самые старшие. Девочка в цветистом кимоно, Макомо, вскоре присоединяется к ним в фехтовании. Она маленькая и верткая, крутится волчком и путает Гию весь фокус, и Гию кое-как отбивается от ее атак, параллельно диву дается, как ее ручки-веточки вообще меч поднимают. Хоть и деревянный, но все ж. Пару раз Гию прилетает в лоб, и это весьма ощутимо. — Ау! — Извини! Сабито заклеивает ему ранку сорванным зеленым листочком, и у Гию такое чувство, что теперь можно смотреть в лицо ему. На грубый шрам от краешка рта до уха. У Сабито самая ласковая улыбка в мире. — Полегче, Макомо. Убьешь ведь. Макомо кивает, неглубоко кланяется. Лоб у Гию горит и щиплет, нормально замахнуться не получается. В конце тренировки он получает еще и от Сабито и уходит в дом совсем расстроенный. Сэнсэй его не ругает.***
— Я слабак, — сознается Гию на следующий день. Сабито заменил листочек на лбу его пластырем, но от острого ощущения вины гомеопатия не помогает. Сабито отрывается от своего занятия, Макомо тоже перестает чистить рыбу. Они готовят на всех, и у Гию после вчерашней тренировки рука не держит картошку. А еще целое ведро чистить. — С чего ты взял? Сабито откладывает нож. В тоне его звенит невесть откуда взявшаяся строгость, совсем как у сэнсэя. Под дулом его взгляда Гию сутулится все сильнее. — Ну. Не знаю. Просто слабак. — Не говори так, Гию-кун, — просит его Макомо. Она вот деликатная в отличие от Сабито, никогда не ругается. Только дерется больно. Гию обещает себе, что научится уворачиваться от ее меча. — Еще раз скажешь, огребешь, — поддерживает ее Сабито. Гию сжимает челюсти. Картошку дочищают втроем.***
К зиме из детей они остаются втроем. Остальным, кто помладше, сэнсэй находит новые семьи в деревне на той стороне горы. Тренировок становится больше. Гию привыкает к ноющим костям и гематомам. Он стал лучше, да, теперь видит движения Макомо и порой может обогнать Сабито, но когда они нападают вдвоем, у него нет шансов. Ему исполняется тринадцать в феврале. Он овладевает пятью дыханиями из десяти. — Как ты? — Волнуется Сабито, припечатав его в снег лицом. Подсечка вышла действительно удачная, Гию сам виноват, что проморгал. Он отплевывается, делает вид, что немного потерялся в пространстве. В следующую секунду резво подлетает и кидается на Сабито сверху. Это он в шутку, но Сабито вроде пугается. Они кубарем скатываются с заснеженного склона, набирают полные пазухи и зябко отряхиваются, и Гию вовремя тянет его на себя, чтоб в дерево не врезался. Ему становится смешно. Сабито чихает снежинками, весь как морозный лис. Правильную маску ему сэнсэй сделал. — Чего смеешься? — Да так. Сабито на самом деле очень добрый, только слова у него хлесткие да жесткие. Но Гию все про него прочухал уже. Как-то так получилось, что чаще всего они тренят вдвоем, а сэнсэй учит Макомо дыханиям. Она все ж девочка, силы в ней меньше. А Сабито Гию совсем не жалеет. Вон как в снег уронил. — У тебя кровь из носа. — А, да? Сабито не спешит с него слазить. Обтирает мокрые пальцы о лицо его и показывает красное. Правда кровь. Гию машинально облизывается. Он прикладывает снежок, капает всю дорогу, но не жалуется. Сабито долго ворчит на него и все-все рассказывает сэнсэю.***
Холодными ночами они кучкуются вдвоем, подбираются ближе друг к другу, потому что правда похожи и не только из-за того, что у обоих семьи демоны вырезали. Вообще причин можно набрать сколько угодно. Сабито вот тоже любит лосось с редиской. И еще он такой добрый внутри, это почти нестерпимо. Гию пугает такая доброта. — Ешь еще. — Да не хочу. — Ешь, говорю. Гию сдается, однако тайком скидывает ему в чашку свою морковь. Сабито легонько пихает его в бок. Помимо забега с препятствиями по горе теперь в программе кросс и трехчасовые трени с мечом под наблюдением сэнсэя. У Гию иногда болят даже волосы в хвосте, но деваться некуда. Макомо прогрессирует лучше них обоих. — Гию-кун, я завтра в деревню за продуктами. Принести тебе что-нибудь? — Мурчит она, прожевав. Гию думает три секунды, мотает головой. Сабито обиженно цокает. — А почему меня не спрашиваешь? — Тебе я знаю что принести. Она приносит ему ленту для волос и заколку с мордочкой лисы, но он связывает из ленты жгут и отдает Гию, а заколку цепляет на нижнее юката. Говорит, что на удачу. Гию долго открещивается от подарка, в конце концов принимает. Сабито остается доволен результатом. — Завяжи как следует. Я ж видел, ты бельевую веревку порезал и ходишь с ней. Это правда, больше Гию ничего не нашел для своей копны. Дома его всегда причесывала сестра, а теперь ему выдохнуть некогда, не то что ленты искать. Сабито без особых церемоний толкает его на татами и распускает ему хвост. — На девчонку похож. — Ой, отстань. Сабито не отстает.***
Иногда сэнсэй разрешает им поиграть. Нельзя ж вечно трудиться. Когда домашние дела сделаны, а тренироваться лень, они идут в лес. Макомо с удовольствием присоединяется к ним в салки, потому что самая быстрая, а вот в прятки не хочет, потому что у Сабито лисья чуйка, и он всегда всех находит. Один раз Гию даже в реку залез, лишь бы понадежнее укрыться, да куда там. Все равно нашел. Самого Сабито искать очень просто — рыжие волосы его мелькают через стволы осенней листвой, а на дворе апрель, вовсю цветут вишни. Гию без труда обнаруживает его на старом дубе в чаще. — Слезай. — Не слезу. Гию вздыхает, но лезет за ним первым. Сабито будто бы не боится, что вот сейчас его осалят, и наступит его черед водить. С верхней ветки он прям бросает Гию вызов. Гию ловит. Они не разговаривают, вообще ничего не делают. Игра останавливается, стоит Гию усесться рядом с ним и закинуть руку ему на плечо. Отсюда весь лес видать, их хижину, сэнсэя у дровеника, дымок из трубы ползет, простыни на веревке машут крыльями. Но Гию смотрит только на Сабито. Гию задерживает дыхание. Это какая-то новая магия, доступная только им двоим и оттого особенно привлекательная. Надо чтоб они остались наедине и ничего не делали, и тогда сработает. Гию прям чувствует мураши по шее. Сабито колеблется, но все ж двигается ближе к нему. Ветка опасно трещит под тяжестью двух растущих организмов. — Мы сейчас упадем. — Я знаю. Гию все равно жмет его к себе теснее. Тут сверху ветер и погода прохладная, а у Сабито тонкое хаори. Сабито тоже медленно ведет рукой по спине его, замирает на талии. Ветка перестает трещать, как только они занимают вот это обоюдно удобное положение рядышком.***
Близость его становится привычной, тепло его тела расслабляет неимоверно, запах ассоциируется с безопасностью. Гию стелет футон как обычно, но расстояние на сантиметр меньше вчерашнего. Сабито почесывает шрам, хмурится, потому что обгорел и кожу неприятно стянуло. Сабито не против. Помаленьку Гию смыкается с ним полностью. — Расскажи про нее, — ни с того ни с сего просит Сабито среди ночи. В темноте Гию видит плохо, потому что не у него тут кицунье зрение, но понимает, что он показывает на бордовое хаори, которое на стене висит. Которое уже впору Гию. Которое носила Цутако. Гию недолго думает, как облечь все это в слова, поднимается на локте. Теперь по ночам тепло, и им вовсе не нужно греть друг друга, скрестив одеяла и сдвинув подушки, но Сабито, видать, тоже привык ощущать его близко. Разметанные на белом пряди его кажутся еще ярче. Гию не отказывает себе в желании потрогать этот яркий рыжий. Он рассказывает о Цутако шепотом, в мельчайших подробностях описывает ее внешность и характер, заодно вспоминает, что она тоже носила ленту в волосах, нечаянно касается своей, подаренной Сабито через Макомо. Сабито самому не мешало б прибрать отросшее в косичку, а то правда. Лис-оборотень. Взамен за откровение Сабито дает ему тронуть шрам. Он плотный и грубый под пальцами Гию, и Гию ведет указательным от самого его уха до верхней губы, возвращается тем же путем, повторяет снова. Сабито морщит нос от щекотки. Быстро засыпает от ласки.***
Когда наступает самая жара, Гию медленно помирает в реке. От него даже водяные круги не расходятся. — Я устал. — Пойдем уже. Сабито фыркает и брызгает на него с берега, но Гию в родной стихии. И еще он правда боится услышать новости. И хорошие, и плохие. Он же трус. И слабак к тому же. В деревушку приехал пекарь со своей семьей, и Макомо им настолько понравилась, что они попросили Урокодаки-сэнсэя привести ее познакомиться. Может быть, даже удочерить ее. Сэнсэй всегда хотел, чтоб она жила с людьми обычной людской жизнью. Гию знает, что это разумная мечта, правильная, но не может представить без нее свой день. Или может, но будет страшно скучать. Он уверен, что Сабито испытывает то же самое, только притворяется чурбаном. — Гию, пойдем. Гию выплывает к нему в одно мгновение, выжимает хвост, кимоно, специально отряхивается так, чтоб на Сабито попало. Сабито даже не уклоняется, потому что жарища просто убийственная. Через лес они идут за руку, и только на холме перед хижиной Сабито отпускает его. Макомо возвращается злая на весь белый свет, а особенно на сэнсэя. Гию впервые видит такую обиду на круглом бутончике ее лица. — Никуда я отсюда не пойду! Ни к кому! Сэнсэй выразительно вздыхает, пытается возразить или хотя б сказать что-нибудь, но быстро сникает. Вместо тысячи слов наклоняется и крепко обнимает ее. Ясное дело, сэнсэй хочет, чтоб они все были счастливы. Живы. Не с мечом наперевес и в форме охотников. Но решать-то им самим. Не маленькие уже. Макомо так вообще маленькая только внешне, а мудрая не по годам, как какая-нибудь дама. Гию тоже охота зачерпнуть этой взрослости через край. На том Макомо раз и навсегда закрывает тему жизненного пути. Сэнсэй не настаивает. К вечеру жара спадает до комфортной температуры.***
— Сабито-кун к тебе очень привязан, — подмечает Макомо однажды. Вокруг вьется лето, и они прячутся от сэнсэя среди старой кленовой листвы, а то опять дрова таскать заставит. Упахавшийся на сегодняшней трене Сабито вовсю храпит у него на плече, навалившись сбоку. Гию внезапно смущается. Это правда, стало быть, только Сабито ни за что не сознается. Гию тоже не озвучил бы это вязкое чувство, но оно назревает в груди его и со вкусом маринуется там под общим одеялом и разговорами допоздна. В перерывах меж тренировками и марш-бросками с горы и обратно Сабито играет с его хвостом, плетет ему низкую косу, в молчаливых прятках выслеживает его как по компасу и на рыбалку без него не ходит. Посреди ленивых вечеров на двоих Гию падает головой ему на колени и теряется в ощущении жесткой ладони его в волосах. И шрам его такой же. Как сухая земля. Огромный контраст с гладкой щекой и губами. Гию сто раз его гладил, Гию может сказать наверняка. — К тебе тоже, — отвечает он немного погодя, лишь бы что-нибудь ответить. Во рту у него тяжело и пусто, и на самом деле это совсем другой уровень привязанности, нельзя не различить. Гию вовсе не мастер в таких тонкостях, но кое-что может определить наверняка. С Сабито их будто связало канатом. Макомо коротко кивает, отворачивается в сторону. Сэнсэй каким-то мистическим образом определяет их местоположение и зовет их обедать.***
Им разрешают сменить мечи на настоящие. В первом же поединке на Гию нисходит, какой Сабито стал сильный. Звон от его клинка расходится меж сосен и резонирует в уши, дыхалки не хватает, голова раскалывается. Сабито будто и не человек вовсе. Гию удается достать его всего один раз, а потом Сабито бьет его в грудь эфесом, и он падает без сил. С Сабито всегда так. Он не знает пощады, не слушает слов, и выражение у него такое сосредоточенное, спокойное, что Гию порой не решается прервать его контратакой. Даже если за оплошностью следует боль. Сабито вспоминает свою семью, чтоб ни за что не проиграть больше. Гию от этого только хуже. Он раз за разом прокручивает смерть Цутако. Пропускает еще один удар. — Вставай! Ноги его не держат. Он смотрит на Сабито снизу вверх, смахивает кровь рукавом. От запаха его тошнит, но Сабито его не простит, если он не встанет. Он поднимается, шатаясь, опирается на меч. — Еще раз. Они немножко калечат друг друга, и сэнсэй наказывает их за это. Сабито обрабатывает его раны и дает зализать свои.***
Они типа не разговаривают, но за травами в чащу идут вместе. Сэнсэй велит набрать чагу и гинкго, поискать белокопытник, папоротника на еду, что-нибудь заваривать. Сабито обвешивается мешками, молчком вручает Гию корзинку за спину. Отправляются до рассвета, пока Макомо спит, — она ведь обязательно напросится с ними, а путь неблизкий. Пусть отдохнет сегодня. Гию на цыпочках крадется мимо ее комнаты. Сабито напускает вид крайне гордой лисицы и вырывается вперед, лишь бы с ним не идти шаг в шаг. Гию покорно плетется следом и нагоняет его уже на холме в лесу. Сабито тут же хватает его за руку. Сперва это неловко, Гию цепляется за рукав его мизинчиком и нерешительно скребет ткань, затем смелеет, соскальзывает ладонью по его ладони. Они так естественно переплетаются пальцами, что Гию дыхнуть не смеет. Магия — штука хрупкая. Может, Сабито тоже не прочь помириться, только они не ругались на самом деле, чтоб мириться, но все ж. Рука у него влажная от пота и шершавая от бесконечных тренировок, потому что кожа сходила много раз и нарастала заново. Он упрямо смотрит под ноги и ничуть не на Гию. Гию же не в силах взор от него отвести. До полудня они успевают обогнуть гору и дойти до реки. Сабито его не отпускает. В подлеске они встречают рощу березок и аккуратно срезают с них чагу, ниже в долине натыкаются на целое поле мицубы и наедаются досыта. Сабито объявляет привал, достает из котомки онигири. Сэнсэй налепил достаточно для двоих, но Гию все равно предпочитает откусывать с ним от одного. Проблемы тут никакой нет, но влечет его все сильнее, и он даже думать об этом стремается. Сабито вроде как его друг, товарищ, напарник по тренировкам. Близкий. Семья. На шрам ему налипают рисинки. — Еще будешь? Гию не отвечает. Может, нюхнул по дороге пыльцы или голову напекло. Сабито не двигается, стоит Гию наклониться и слизнуть рис с лица его. Это след от когтей демона, глубокий рваный порез. Ничем другим такую отметину не оставить. На ощупь прежний. Сабито часто-часто моргает, оглядывает его, мол, совсем дурак, что ли. Встает и тянет его за собой. Гию стыдно. — Пошли аукубу искать. До дома добираются только к закату.***
Переломный момент случается ближе к осени. Невесть откуда в деревеньку забредает оголодавший демон. Он слабый, Гию может сказать наверняка. С ним никого нет, потому что уже поздний вечер, потому что это же закон подлости, и Сабито вот-вот должен был встретить его у моста, а Макомо с сэнсэем ждут их дома, и еще до того, как сообразить что-нибудь до конца, Гию кидается в бой. Демон злобно скалится на него с темноты пекарской лавки. Гию не имеет права проиграть. Он знает это лучше всего. В деревне живут люди, их друзья, соседи, и Гию просто обязан их защитить. Меч ложится в руку ему, как родной, первое дыхание автоматом всплывает в памяти. Он воображает, что это именно тот самый демон, оторвавший Цутако голову. В жизни всякие совпадения бывают. Это помогает ему нехило разозлиться вместо страха. Демон тоже делает выпад, и до того, как Гию успевает увернуться и ныкнуться за прилавок, по плечу его вспархивают когти. Хаори Цутако на нем тут же красится темным цветом. Это больно, но не так больно, как потерять кого-нибудь снова, поэтому Гию крепче стискивает челюсти. Второе дыхание. Как учил сэнсэй. Он приходит в себя не сразу. Меч его ломается от нагрузки, покромсанный демон на полу уже не может регенерировать, но он хватает первый попавшийся под руку тесак, режет и рубит его изуродованное тело, и перед глазами у него Цутако как живая, и она тянет к нему свои тонкие руки, зовет его по имени. Гию, Гию. С силой тащит его на поверхность. — Гию! Это почему-то Сабито. Он осторожно обходит кровавую кашу на полу, садится к Гию. Вместе они остаются до рассвета, чтоб точно убедиться, что демон не встанет. Сабито так и не удается отобрать у него тесак.***
Сабито зол на него по многим причинам. Подержаться за ручки больше не срабатывает. — Попробуй еще скажи что-нибудь подобное! Вокруг туман такой густой, что на расстоянии руки ничего не видать. И Гию как назло приземлился задницей в лужу. И Сабито, его Сабито, его самый лучший друг на него рассердился. У Гию все лицо горит от пощечины. Он сглатывает, потому что иначе расплачется, хочет повторить, чтоб Сабито ударил его снова, чтоб боль эта сменила собой его отчаяние и ничего не оставила. Но ни звука не срывается с губ его. Он может только сидеть на холодной земле и смотреть виновато. У Сабито от злости дергается краешек рта. — Сабито… Он знает, что его так вывело. Не надо было говорить такие жестокие вещи, но судьба вообще жестокая, уж кто-кто, а Сабито должен понимать. Сабито прошел через то же самое. Сабито кричит, а у самого глаза на мокром месте. Кицунэ. — Не смей больше говорить, что лучше б тогда умер. Еще раз скажешь, я с тобой перестану общаться. Понял? Перестану с тобой дружить. Насовсем! От этого Гию немножко смешно и вместе с тем слезы на веках нагнетаются, но он их смаргивает. Ничего не получается. Сабито перестанет с ним дружить. Сабито набирает побольше воздуха. — Твоя сестра должна была выйти замуж тогда, забыл? И все равно тебя выбрала! Собой пожертвовала, а тебя спасла, чтоб хотя б ты выжил! А ты порочишь ее память своими словами! Это хлещет по Гию наотмашь хуже любой оплеухи. Цутако должна была выйти замуж на следующий же день, но погибла, защищая его. Гию несознательно хватается за подол ее хаори. — Поэтому не смей так говорить! — Сабито спотыкается на фразе, затихает на секунду. Из-за шрама он не может полноценно улыбаться, потому что скулу сводит и тянет по рубцу, но Гию наизусть помнит такое его выражение. Спокойствие пополам с горечью. Как вода в безветренную погоду. — Тебе нельзя умирать. Она тебе шанс дала, свою жизнь оставила ради тебя. Так что помни об этом. Не упусти его, Гию. Гию наконец решается взглянуть на него прямо, и оказывается, что Сабито больше не злится. Все еще нахмуренный, да, сурово губы поджимает, но серый в радужках его становится теплее. Все, что он хотел забыть, все, от чего обливался слезами по ночам, Сабито вытащил наружу и припечатал ему прям в лицо обратно, чтоб ни за что не упустил. Сабито подает ему руку, рывком поднимает его с земли. Боль внутри и впрямь меняется на тепло.***
Он больше не говорит такого, но Сабито действительно больше ему не друг. В одночасье все меж ними меняется. Сабито целует его по-взрослому, когда ему удается расколоть валун. По первости Гию плохо понимает, а потом накатывает такая приятная слабость, аж меч в снег падает. Сабито быстро отстраняется, надевает маску обратно, будто ничего не случилось. У Гию на губах остывает поцелуй. — Все, давай домой. — Нет. Гию дергает его на себя за рукав, дышит паром в лицо ему. Они больше не друзья, Сабито сам сказал, потому что выросли из дружбы, как дети вырастают из старых кимоно. Это значит, что теперь он может не глушить это чувство в себе. А наяву цепляться за Сабито. Сабито не возражает, стоит ему приподнять его лисью маску. — Холодно же. — Нормально. Сабито типа гонит его домой, а сам обнимает за шею и жмет ближе. Гию возвращает ему поцелуй стократ.***
Близится дата отборочных испытаний, и тренировки становятся чаще. Если раньше они продолжали, пока были силы стоять, теперь останавливаются, лишь когда приходится ползти до хижины. Сабито все еще в тысячу раз лучше него. Вместо зависти Гию пялится на него с обожанием. Поцелуев теперь тоже больше — по утрам куда-нибудь в нос или веко, днем в перекурах от домашней работы или готовки, обязательно на ночь. Ночи Гию ждет с нетерпением, потому что Сабито залазит к нему под одеяло и греет его собой, и они целуются долго, так долго, что у Гию голос грубеет и перед взором цветные круги разлетаются. И его тянет к Сабито, так тянет, что Сабито его за это дразнит. — Еще разок. — Спи уже. Гию недовольно кривит рот, отворачивается на секунду типа обиделся, тут же передумывает. Ставит локти по бокам от рыжей головы Сабито и вновь лезет целоваться. Сабито разрешает ему попробовать с языком. Вообще он добрый, сказочно добрый, только часто важничает, и шутки у него из разряда лучше и не скажешь. Гию вот постоянно забывает сказать. Дом насквозь пропах травами. — Если не отстанешь, я все сэнсэю расскажу. — Ну Сабито. По полу стелется тонкий дымок благовоний. Гию узнает полынь.***
Столько всего сразу Гию никогда не чувствовал, а теперь не может усидеть спокойно. За трапезой он поминутно толкает Сабито коленом, по дороге к реке за водой уламывает его бежать наперегонки и проигрывает, на тренировке разбивает казанки о дерево, пытаясь провернуть один маневр. Сабито безмерно лучше, лучше во всем. Гию так и видит его в статусе хаширы воды. — Видно будет, — пространно отвечает Сабито. Гию сидит за спиной у него и расчесывает гребнем его лисицын хвост. Макомо подшивает пояс хаори у очага. — Ну право, Сабито-кун. Ояката-сама сделает тебя хаширой, вот увидишь. Сабито пожимает плечами, и Гию не может видеть, но чувствует его улыбку. От нее у Гию всегда сердце колотится как бешеное и возникает желание заулыбаться в ответ, и Макомо, наверное, все знает про них, нельзя не заметить. У Гию так вообще на лбу написано, хоть он и прячется за челкой. Макомо еще не готова для отборочных, так сэнсэй сказал, а сэнсэю они доверяют безоговорочно. Ей тоже скоро четырнадцать, но она низенькая и мелкая на все десять, поэтому они стараются кормить ее побольше и шибко не усердствуют в поединках с ней. Пойдет на испытания в следующем году, когда Сабито уже наверняка станет хаширой. А Гию — его спутником, да. Гию вполне устраивает такой расклад. Сабито откидывается на него спиной и вытягивает ноги к огню, и вообще-то Гию его не дочесал, но и так сойдет. На ночь особенно. Гию слегка приобнимает его.***
Гию счастлив. Однажды он просыпается с этой простой невероятной мыслью и проживает с ней день, ходит с ней в деревню за углем, рубит с ней сухие сучья на дрова, варит рис на обед. Дожидается с ней Сабито и передает ему через поцелуй. — Ты чего такой радостный? — Спрашивает Сабито, с любопытством наклонив голову. На макушке у него снежинки и золотистые блики, нос покраснел с мороза, пальцы холодные. Гию сам не в курсе, что с ним. Придумывает отговорку, мол, рад его видеть, хоть и не было его всего часа три, пока валежник собирал. Сабито принимает такой ответ. Они приникают друг к дружке и долго стоят, прислонившись лбами и взявшись за руки, и сколько б Гию ни нервничал из-за предстоящих отборочных, сколько б ни тупил и тормозил в такие медленные моменты, Сабито ему спускает. Сабито всегда с ним слишком мягкий. Гию любит эту мягкость всем сердцем. Она просвечивает сквозь Сабито, сочится с кончиков его пальцев и оседает на губах, особенно нежная в области шрама, особенно трепетная в мгновения, когда они вдвоем. Гию собирает ее кончиком языка, возвращает обратно. Рука Сабито подрагивает на затылке его. С весной к Гию приходит то же незыблемое спокойствие. Это до такой степени, что он теперь по-настоящему может держать себя в руках, это до состояния абсолютного штиля, и они сидят вместе на расколотом валуне, любуются облаками. Лес красивый в эту пору и пахнет сырой листвой. И Сабито красивый. Сабито сдвигает маску набок, чтобы поцеловать его. Неожиданно для себя Гию слабо прихватывает нижнюю губу его зубами, и это новая глава в магии, новый виток меж их канувшей в Лету дружбой и одним футоном на двоих. Гию спрашивает что угодно, лишь бы скрыть приливший к лицу цвет. Сабито все равно его раскусывает. — Нравится, — просто отвечает он. — И ты. Нравишься. Он роняет это Гию в рот, наклонившись низко, чтоб от шепота слышны были лишь догадки, и Гию в ответ вспыхивает и бросается на него с таким рвением, что они сваливаются с камня. Гию сыплет мелкие поцелуи по лицу его. Это щекотно, он знает. Сабито хихикает и пихает его в грудь, и дальше все, голые пока ветви и влажная земля, дальше Гию не может подобрать слова, потому что дурак, и слабак, и трус. Потому что ему тогда и правда лучше было умереть, но он больше не говорит об этом вслух. Потому что у них отборочные испытания через месяц, а он влюбился в Сабито, и больше ничего в голове его не задерживается. Сабито вновь шутит. Обещает и его превратить в кицунэ.***
Сэнсэй снаряжает их в путь, стоит глицинии набрать цвет. Макомо выходит провожать их, собирает с собой узелочки с охаги и сушеным мясом, дает им на удачу плетеные браслеты мусуби. Они отправляются к горе Фуджикасанэ. Гию не дает себе паниковать раньше времени. На его счету уже есть целый демон, вдобавок он не один, а с Сабито. Если держаться вместе, все будет хорошо. Глициния чудо какая душистая в этом году. Сабито не выпускает руки его, даже когда они добираются. Здесь много народу, и среди мальчиков и девочек только у них двоих лисьи маски. У Сабито со шрамом, у Гию с водяными разводами по щеке. Он силится отогнать тревожное предчувствие, зорко оглядывается, пока их приветствуют дети ояката-сама. Сабито держится невозмутимо и собранно. Им удается улучить момент наедине, прежде чем ступить глубже в лес. Гию припоминает все известные молитвы и венчает ими макушку Сабито, чтоб его хранили лесные духи. На случай, если придется расстаться и потом искать друг друга. Гию уверен, что найдет его. Сабито же всегда его находил. — Будь осторожен. Напоследок он сдвигает край маски его, коротко клюет его в шрам. Сабито крепко обнимает его. — Давай вместе станем хаширами, как вернемся? — Давай. Сабито не возвращается.