I will always love you Calm and still, cold and pale, I will always Corpse around Calm and still I will always need you* Я обниму тебя, прижму к себе и скрою от мира, В котором буду, однозначно, лишь с тобою счастливым.** Говорят, чудес на свете нет, И дождями смыт оленя след. Только знаю, он ко мне придёт, Если веришь, сказка оживёт.***
Локи для Тони всегда был чем-то особенным. Стройный, статный, строгий — красивый, вечно улыбающийся. Тони не чаял в нём души: заботился, оберегал, крепко обнимал худое, но такое сильное тело, целовал в холодный кончик острого носа. Локи фыркал, отворачивался, называл «глупым мелким смертным», но всегда отвечал на ласки, мягко улыбаясь. Локи для Тони стал новым, когда-то давно потерянным (где-то под Афганистаном) смыслом жизни. Тони для Локи был всего лишь человеком, ради которого он согласился бы пережить все те ужасные пытки Одина ещё раз. [Чтобы снова увидеть лицо своего личного смертного. Усталое лицо, с уже заметными морщинами, с бездонными иссиня-чёрными синяками под глазами, с сухими для быстрых поцелуев щеками, с отпечатком смерти в больных глазах. Увидеть лишь на миг лицо его любимого человека]. Тони для Локи был спасителем, ведь именно Старк своими грубыми, жёсткими, мозолистыми из-за частой работы пальцами кропотливо избавлял Локи от красных нитей, скрепляющих обезвоженные губы аса. Теперь Тони и Локи связаны этими алыми нитями, их никто не видит. Никто кроме Лафейсона, он говорит, что они шумят, гудят, потрескивают, как ректор Тони, светятся, переливаются, мерцают, как глаза Локи в йотунском обличии. Локи говорит, что они с Тони полностью, с ног до головы обмотаны этими нитями. Локи говорит, что они с Тони помолвлены (перед высшими силами (прямо как в тех сказаниях, что читала ему покойная мать)) и преподносит ему массивный венец из чёрного золота с крупными гранатами. Тони в эти сказки не верит, поэтому он дарит Локи тонкое обручальное кольцо с с россыпью мелких изумрудов.Тони не верит словам бога лжи и обмана — Локи Лафейсона, но он верит словам Локи Старка
Те, кого мы любим живут? Возможно.
Мы проживём долгую, насыщенную жизнь и в один момент исчезнем [а может быть, всё будет наоборот — мы проживём жизнь в один миг, и всё оставшееся время будем постепенно уходить]. И про нас никто не вспомнит. А нам будет всё равно, ведь мёртвые не думают…
Теперь Локи не верит в эти чёртовы древние сказки. Теперь на главном городском кладбище стоит высокий памятник из титана. Фигура человека стоит ровно, смотря вдаль, в центре груди зияет дыра, она заполнена ярким аквамариновым стеклом. Лучи самого раннего и позднего солнца просачиваются сквозь светящийся цилиндр и бликами полыхают на груди статуи. Тонкие, лёгкие отзвуки голоса Локи оседают на кладбищенской траве густым туманом. Ас сидит прямо на сыпучей, песчаной земле, оперевшись на нагретый солнцем металл. Локи с холодной остротой смотрит в лицо памятника, но оно остаётся неизменным: суровый взгляд в никуда, голубой свет в груди, надежда на счастливое и долгое совместное будущее: Пусть черемухи сохнут бельём на ветру, Пусть дождём опадают сирени — Все равно я отсюда тебя заберу Во дворец, где играют свирели. Ас нежно улыбнулся, аккуратно схватив металлическую ладонь, продолжил тихо напевать: Украду, если кража тебе по душе, — Зря ли я столько сил разбазарил? Соглашайся хотя бы на рай в шалаше, Если терем с дворцом кто-то занял…****по бугристым синим щекам текли горячие слёзы, тут же ссыпаясь мелкой крупой льда на пожелтевшие страницы книги ветер с шумом поднимался из близлежащего оврага на запястье Бога колыхался обрывок ветхой алой нити