Прощение и прощание

О смерти Жавера Вальжан узнал из газет. Инспектор был найден утонувшим между двух мостов и, кажется, причиной этого самоубийства было странное помешательство, которое не мог объяснить никто из его коллег. Жан Вальжан тоже не мог, да и, что скрывать, не хотел этого делать. Наконец-то этот человек оставил его в покое и больше никогда не потревожит. Так Вальжан подумал, откладывая в сторону газету. Он прикрыл глаза и сложил руки на груди. Вальжан попытался свободно вздохнуть, но у него не вышло, как будто бы он все еще ощущал жесткий аркан на своей шее. Ищейки больше нет — он свободен, но почему же даже сейчас он чувствует это странное давящее присутствие инспектора? Жавер сделал его своим пленником. Вальжан ответил тем же и Жавер не выдержал такой неволи. В ту ночь, когда инспектор помог доставить Мариуса домой и дал Вальжану свободу, бывший каторжник так и не поблагодарил его. А теперь уже было поздно. Вальжан попытался уснуть, но перед глазами все стоял образ этого человека, который не давал ему жизни все эти годы. Жавер будто бы все еще был тут. — Дайте же мне покой, инспектор… — прошептал Жан Вальжан одними губами и схватился за голову, пытаясь отогнать от себя это наваждение. Но ему все казалось, что он слышит в шуме Сены неразборчивый, но до боли знакомый голос. Даже если постараться прислушаться — ничего нельзя услышать, как бы Вальжан ни пытался. Оно и понятно — бред никогда не бывает отчетливым, особенно такой. Мертвый человек же не может говорить, значит, все это — просто игра уставшего рассудка. Вальжан открыл глаза и встал с кресла. Уже начинало смеркаться, когда он отыскал свежую могилу, затерянную где-то в самом дальнем углу кладбища. На надгробии, которое уже в скором времени грозилось порасти лишайником и мхом, не было ничего, кроме то ли имени, то ли фамилии Жавера и даты его смерти. У него ничего не было своего. Даже имени. — Спасибо за помощь, — произнес Вальжан, глядя на надгробие, — я не сказал вам этого. Он сел прямо на землю, которая начинала росеть от вечернего тумана, и снова закрыл глаза. Сначала Вальжан сидел молча и не говорил больше ни слова, но потом он спрятал лицо в ладони и тихо заплакал. — Простите меня, в этом есть и моя вина тоже. Ну почему я не довел дело до конца и не пошел за вами в ту ночь? Ну почему… Конечно же, ответа ему никакого не было. — Вы же ничего мне были не должны, мы же за все расплатились друг с другом, инспектор, зачем вы так поступили? Вальжан не хотел жалеть. Но он жалел. Жавер столько лет был в шаге от него, всегда держал на прицеле и никогда не переставал преследовать. Когда этого не стало, Вальжан почувствовал некую пустоту внутри себя. Он словно осиротел. — Что же вы хотели мне сказать, инспектор? — Простите меня, — услышал он тихий голос и поднял голову. Жавер стоял рядом с ним, совсем не такой, каким он видел его на протяжении всех этих лет. Осунувшийся, мокрый и продрогший, но с выражением необычайного покаяния на лице. — Вальжан, — повторил он, — простите меня. Жан молча поднялся на ноги. Он смотрел на Жавера так, будто бы его появление сейчас было в порядке вещей. Конечно, где же еще встретить покойника, как не на кладбище? Он мягко улыбнулся и сделал шаг к Жаверу, осторожно взяв его теплыми ладонями за холодные щеки и приник губами к его лбу. — Мы прощены друг другом? — неуверенно спросил инспектор, не шевелясь. — Я не держу на вас зла. Пусть оно больше не тянет вас сюда. Впервые Жавер улыбнулся. Это не был тот звериный оскал, который возникал на его лице в минуты зловещего ликования. Это была мягкая спокойная улыбка человека, который обрел покой. Он кивнул. Вальжан проснулся на земле у изголовья надгробной плиты. Времени было уже затемно, видимо, он проспал довольно долго, однако сам для себя Жан Вальжан признал, что это был самый спокойный и светлый сон.