Хорошо, если платье твоё без прорех

На теле нашем, на нашем теле Одежды разны — одна черна, Потом серее, потом зардели — Красней, бледнее, как снег бледна. Не будем медлить в одежде черной, И сбросим серый слепой покров, И с красной лентой, с одной узорной, Мы явим свежесть и свет снегов. И будем в вихрях, и будем в светах, И будем ночью светлей, чем днем, В телах воспетых и в снег одетых Живое счастье горит огнем. Константин Бальмонт

Он не сразу понял, что привлекло внимание Лань Чжаня. Они шли по рыночку Гусу, щурясь от яркого летнего солнца и рассматривая товары на лотках. То есть рассматривал в основном Вэй Ин, а Лань Чжань провожал каждое его движение внимательным нежным взглядом, и глаза его улыбались. Вэй Ин хотел найти торговца локвой, но вокруг, как назло, были одни тряпки. Должно быть, до фруктов они ещё не дошли. — Лань Чжань, наверное, можно как-то срезать и попасть сразу во фруктовый ряд, а? Лань Чжань?.. — Вэй Ин обернулся, не дождавшись ответа, но Лань Чжаня рядом не было. Он заозирался и заметил того позади у одного из лотков. Лань Чжань стоял как вкопанный, и что-то из выставленных товаров настолько завладело его вниманием, что он даже не услышал оклик Вэй Ина. Это было необычно. Вэй Ин подбежал к нему и, пристроившись рядом, посмотрел в том же направлении. Казалось бы, ничего особенного: какая-то одежда, изысканные накидки, халаты и штаны самого разного цвета — синие и жёлтые, с причудливыми узорами и с цветами, синее на белом, фиолетовое на жёлтом, красное на черном… О! О-о-о… Ханьфу было похоже практически один в один. Он бы подумал, что неведомый портной решил в точности повторить одежды Старейшины Илина, однако узор на рукавах всё же отличался. Ну, и ткань была намного новее, дорого сияла в лучах солнца и уж конечно не имела прорех в подмышках, как его старое платье, найденное когда-то на кургане Луаньцзан. Лань Чжань тихо вздохнул и отвернулся. В медовых глазах мелькнула грусть, растаявшая, впрочем, стоило им встретиться взглядами. Он нежно погладил Вэй Ина по щеке, нимало не смущаясь снующего вокруг народа, и направился прочь. Что-то подсказывало Вэй Ину, что лучше ничего не говорить, а просто тихо сделать. Поэтому он запомнил расположение лотка — сразу между лавкой старьевщика и тётушкой с разноцветными шелками — и побежал догонять. Он позже придумает, как распорядиться этим новым знанием. Иногда ему казалось, что Лань Чжань скучает по его старому телу. Тысяча гулей, да он и сам по нему скучал! Нынешнее было не в пример слабее, менее мощным — пусть оттого и более маневренным — быстрее уставало, а ещё он теперь проигрывал Лань Чжаню в росте, и о том, чтобы взять того на руки, не стоило и мечтать, как бы ни хотелось. Каждый день рядом с Лань Чжанем он ощущал собственную немощь, и это слегка раздражало. Пусть к отсутствию золотого ядра ему было не привыкать, но с тем, каким тяжёлым вдруг стал в руках Суйбянь, ещё лишь предстояло свыкнуться. Впрочем, меч, будто почувствовав его настроение, всё быстрее подстраивался при первом же касании, так что работать с ним становилось проще день ото дня. Вэй Ин был за это благодарен, но всё равно скучал по неутомимым мышцам рук, по неиссякающей силе в ногах и умению опередить кого угодно в чём угодно. Сейчас он не выдержал бы и самого примитивного соревнования по стрельбе: у него просто отвалились бы руки. Если с утра ему не удавалось собрать волосы в аккуратный хвост ни с первого, ни со второго раза, плечи начинали противно ныть, и он в раздражении бросал это занятие, оставляя волосы распущенными, пока Лань Чжань не подходил к нему с лентой и не делал все как надо сам. Лань Чжань. Он любил Вэй Ина так давно… И любовь его вызвало то тело, старое, полузабытое, бесследно исчезнувшее во время осады. И пусть он сам скучал по старой оболочке, эта лёгкая грусть наверняка не могла сравниться с тоской Лань Чжаня: то, о чём он мечтал так долго, так ему и не досталось, и это было зверски несправедливо. Вэй Ин считал, что каким бы симпатичным ни было новое тело, сравниться со старым по красоте и очарованию оно не могло. Слишком хрупкое, слишком тонкокостное, на такое даже мышцы нарастить — задачка не из лёгких, совсем другой склад. А ещё оно было чрезмерно чувствительным: болевой порог ощутимо ниже, так что зубы сводило от малейшего пореза, чего уж говорить о колотых ранах от мечей. Когда Цзинь Лин пронзил его Суйхуа у Башни Кои, Вэй Ину показалось, будто ему с размаху отсекли конечность: в глазах мгновенно потемнело и сознание заволокло туманом, так было больно. Хотелось орать, но он сдержался: что за чушь, в самом деле?! Ему доводилось испытывать ранения и похуже, и они ни разу не смогли заставить его прервать бой и сдаться. Да он даже пересадку ядра пережил когда-то будучи в сознании! Та боль была поистине оглушающей, но он стерпел и её, и к тому же отвечал на вопросы Вэнь Цин в процессе. Вэй Ин даже не сразу понял, откуда такая бурная реакция на простой прокол, сообразил лишь чуть позже, когда Лань Чжань поднял его на руки легко, будто играючи. Просто теперь у него было другое тело, и оно не было приспособлено для боя, оно любило ласку и комфорт. Возможно, любило даже слишком сильно. Но Вэй Ин не смел его винить: новое тело было поразительно восприимчивым. Доходило до того, что он страдал, надевая платье из дешёвой ткани. Материя грубой выделки нещадно кололась, царапала нежную кожу, и это сводило Вэй Ина с ума: всё чесалось, и сконцентрироваться на делах было невозможно. После тугих ремней оставались красные отметины, а синяки и вовсе появлялись практически из воздуха. Это было бы чрезвычайно досадно, не приводи оно в восторг Лань Чжаня. На лице его это, само собой, никак не отражалось, но то, с каким благоговением он прикасался губами к пятнам на коже Вэй Ина при любом удобном случае, не оставляло ни малейшего сомнения: он этим наслаждался. О себе Вэй Ин, впрочем, мог сказать то же самое: новое тело отзывалось на ласки моментально, любое касание, даже самое незначительное, посылало по коже волны мурашек. Это было неожиданно, но в отличие от всех прочих особенностей — довольно приятно. Он уплывал, даже если Лань Чжань просто бездумно водил кончиками пальцев по его руке. Было невыразимо хорошо, и он практически ощущал, как тело пело от этих нехитрых манипуляций. Это было скорее тело наложника, чем воина, и Вэй Ин до сих пор не вполне понимал, как с этим быть. Бедняга Мо Сюаньюй! Вэй Ин ещё помнил, как выглядело его жилище, помнил безбожно колкий соломенный тюфяк и щели в стенах каморки, сквозь которые проникал холодный ветер, мешая спать. Он помнил побои, пусть и пережил их лишь единожды. Жёсткие удары были настолько отработанными: они очевидно повторялись изо дня в день. Жизнь мальчишки явно была не сахар, и его нежное тело в тех обстоятельствах всё только усложняло. Если дух, ранее живший в этом теле, был хоть сколько-нибудь похож на свой сосуд, то неудивительно, что он сошёл с ума. Любому отчаянию был предел, а для тонких душ — лишь более обозримый. Теперь, когда Вэй Ин испробовал жизнь в его шкуре вполне буквально, он больше не удивлялся решению мальчика пожертвовать тело злобному духу. Лучше уйти добровольно во имя возмездия, чем всю жизнь провести в мучениях, не будучи способным сформировать золотое ядро и вырваться из ада нищенской каморки в деревне Мо. *** Тяжёлый шёлк нового ханьфу сомкнулся вокруг него как нежное, но крепкое объятие. Одним из несомненных плюсов новой жизни было то, что теперь он мог позволить себе роскошную одежду. Пусть она ему была по большей части не нужна, сама возможность приятно грела. Но чаще новые одежды всё же появлялись в его сундуке по инициативе Лань Чжаня: тому нравилось видеть на Вэй Ине красивые вещи, будь то искусной работы нефритовая шпилька, тончайшего шёлка халат или даже просто лента с причудливым узором. Он словно бы задался целью поместить своё сокровище в особенно изысканную шкатулку, и Вэй Ин таял от этого внимания, пусть и порывался временами напомнить, что он вообще-то не женщина и одеваться привык по-простому. Лань Чжаня подобные замечания невероятно смущали, если не сказать расстраивали, и Вэй Ин в конечном итоге перестал их озвучивать: если его нефриту так хочется проявить заботу подобным образом, зачем лишать его этого безобидного удовольствия? Чёрный шёлк с алыми росчерками лёг роскошными складками. Подол был немного длинноват, но это ничего. Вряд ли ему придётся ходить в этом наряде слишком долго. Вэй Ин готов был делать ставки на то, сколько вообще этот костюм на нём продержится после появления Лань Чжаня. Он довольно улыбнулся: из всех сюрпризов этот обещал быть самым необычным. Он распустил ленту и взялся за гребень. В то далёкое полузабытое время он не любил возиться с волосами и просто убирал самые длинные пряди с лица, подвязывая на затылке, чтобы не лезли в глаза. Он тогда вообще не слишком беспокоился о своём внешнем виде: грязь комьями не налипает, и ладно. За этим на Луаньцзан приходилось следить неусыпно, но о безукоризненной чистоте не стоило и мечтать: неутихающий ветер постоянно приносил с кургана серую пыль, о происхождении которой не хотелось даже задумываться, а частые дожди превращали почву под ногами в бурую жижу, вымывая кости, давно обглоданные местными крысами. Вечно затянутое тучами небо не давало вязкой грязи просохнуть до конца. В окно ворвался свежий горный ветер, и Вэй Ин поёжился. Вспоминать о прошлом было неожиданно тяжело. Старейшина Илина в своём чёрном с алыми всполохами ханьфу смотрел на него из зеркала знакомыми глазами с чужого лица. Однако чем дольше он всматривался в отражение, тем меньше видел различий. Чэньцин мистически поблёскивала у левого бедра. Для полноты картины он даже купил ей гематитовую подвеску. Старая была из какого-то простого чёрного камня и уж подавно не сияла так ярко. Но белая нефритовая, подарок Лань Чжаня, здорово разбивала образ, так что пришлось ею временно поступиться. Вэй Ин смотрел и поражался: в целом, он выглядел как улучшенная версия старого себя. Более утончённая, более свежая. Глаза, не затуманенные отчаянием и борьбой, смотрят прямо и открыто, в них бьётся жизнь и страсть. Пышность шёлка придаёт новый, доселе неведомый лоск. Волосы, чуть более короткие, чем раньше, лежат аккуратными прядями, а не бешеной копной, сбившейся в непонятно что за время сна на плоском камне Пещеры Усмирения Демона. Он выглядел как принц неведомого мрачного царства, как король-демон, повелитель иллюзий и кошмаров, владелец обсидианового дворца неправедных желаний и разбитых грёз. Вэй Ин протянул руки к своему отражению, раскрывая объятие, и рассмеялся. Наверное, если бы в то время Старейшина Илина выглядел так, у него было бы больше почитателей. Люди любят следовать за красотой. В соседней комнате тихо зашуршала, закрываясь, створка двери, и Вэй Ин улыбнулся в предвкушении: сейчас что-то будет. Он подхватил одежды, слегка приподнимая край, чтобы не испортить сюрприз внезапным падением, и переступил порог. Лань Чжань, очевидно, побывавший в библиотеке, нёс к столу груду свитков, громоздившихся в его руках почти до самого подбородка. «Интересно, что он собрался изучать и насколько сильно я ему помешаю?» — подумал Вэй Ин, ни на мгновение, впрочем, не отказываясь от своего плана. — Привет, Лань Чжань! — окликнул он, опираясь ладонью о дверной косяк. Лань Чжань обернулся, не дойдя до стола, и застыл. Глаза его распахнулись в шоке, он резко вдохнул, будто воздуха в цзинши внезапно стало очень мало, покачнулся, и свитки посыпались из его рук. — Хочешь поужинать со мной? Давай вместе предадимся ностальгии! — улыбаясь одними уголками губ, спросил Вэй Ин. Тогда он всегда улыбался так, на полноценную улыбку просто не хватало душевных сил. — Пойдём, я угощаю! Глаза Лань Чжаня подозрительно заблестели. Он смотрел не мигая, будто хотел выпить явившийся ему образ глазами до дна. Он едва дышал, словно боялся спугнуть нежданное видение, и пальцы его мелко подрагивали. Кожа, и без того светлая, стала вдруг такой бледной, что у лба проявился рисунок тонких вен. Светлые глаза медленно наполнялись влагой, но она почему-то не проливалась. Вэй Ин, всё ещё удерживая на лице улыбку, испытал крошечный приступ паники: не переборщил ли он?.. Что, если та реакция Лань Чжаня на рынке была не ностальгической тоской, а отголосками ушедшей боли? А он тут гуй пойми что устроил своим переодеванием. Не совершил ли он ошибку?! Но прежде, чем он успел пожалеть о содеянном и свести всё к шутке, Лань Чжань завороженно, будто в забытьи, шагнул вперёд, не глядя переступил лежащие на полу свитки, и подойдя вплотную, с тихим шорохом опустился на колени. Сильные руки обняли ноги Вэй Ина, и Лань Чжань уткнулся лицом в его одежду, судорожно выдыхая в складки чёрного шёлка. Вэй Ин оторопел: на такую реакцию он точно не рассчитывал. Он думал, удастся немного повеселить Лань Чжаня этой пародией на старого себя, пусть и довольно удачной. Возможно, они вместе вспомнят пару нелепостей из совместного прошлого и, если будут силы, действительно прогуляются до трактира и закажут там что-нибудь остренькое в память об их последнем ужине в Илине. Чего он не ожидал, так это Лань Чжаня на коленях у своих ног, его мелко дрожащих плеч и склонённой головы. Клятые гули, он совсем не хотел расстраивать его! — Лань Чжань, эй, ты чего? — Вэй Ин наконец-то выпустил дверной косяк, переводя дух и укладывая ладонь на темноволосую макушку. — Что такое? Ничего плохого не происходит же, ну? Он нежно гладил Лань Чжаня по голове, потом попытался присесть с ним рядом, но тот только крепче сжал его колени, не отнимая лица от одежд. Совершенно потерянный, Вэй Ин продолжал ласкать шелковистые пряди, решив просто переждать этот внезапный всплеск. Не может же он длиться вечно? Через пару мгновений Лань Чжань наконец отстранился и, всё ещё стоя на коленях, взглянул на Вэй Ина снизу вверх. Его глаза покраснели, щёки расчертили дорожки слёз. Он не морщился, мука не искажала спокойное лицо, но слёзы всё текли и текли, и лучше бы он потерял контроль окончательно, всеблагие боги! Может, тогда мокрые разводы на этом лице не выглядели бы настолько пугающе. — Прости меня, — прошептал вдруг Лань Чжань. — Я подвёл тебя. Я всё сделал неправильно. Я ошибся. Я был слаб и малодушен. Прости меня. Пожалуйста. Прости… Он снова уткнулся носом в его колени, задушенно всхлипнув и спрятав влажные глаза. Вэй Ин начал паниковать уже всерьёз, дело обретало всё более скверный оборот. Плюнув на удобство, он присел прямо поверх сцепленных рук и приподнял голову Лань Чжаня за подбородок, другой рукой обнимая его за плечи. Руки под коленями Вэй Ина наконец-то расцепились, и Лань Чжань обнял его за пояс. — Лань Чжань, что ты такое говоришь?! Во всём произошедшем нет твоей вины. Ты не можешь взваливать на себя чужие ошибки, — он вытер пальцами слёзы с любимого лица. — Ты делал всё, что мог, ты позвал меня с собой. Ты дал мне свободу выбора, и я распорядился ею как обычно по-идиотски, потому что я и выбор — не самое удачное сочетание. Лань Чжань дрожаще выдохнул, разлепляя сухие губы. — Я должен был сказать раньше. — Что сказать? — Что ты мне нужен. — пальцы Лань Чжаня легли на его скулу, поглаживая бесконечно нежно. — Что люблю тебя. Я должен был тебя спасти. Должен. — Лань Чжань, ты не мог, — покачал головой Вэй Ин. — Ты в любом случае не смог бы меня спасти. Я уже был далеко за чертой спасения, я бы не остановился. После того, как Вэнь Чао и его псы сбросили меня в курган, всё было предрешено. Ты не думал, что было бы, согласись я пойти с тобой и принеси я в Гусу Тигриную печать? Вообще не факт, что Облачные Глубины не спалили бы после этого ещё раз. Помнишь, твой дядя говорил, что тёмная энергия оставляет на заклинателе свой след? Так вот, он абсолютно прав. Лань Чжань, она до сих пор меня зовёт. Это как болезнь, как дурная привычка, как огромный жадный паразит, живущий внутри моих костей. Только теперь, — он улыбнулся как мог ободряюще, — у меня есть лекарство, и на этот раз оно вовремя. И я хочу оставаться здоровым как можно дольше, пусть и не смогу никогда вылечиться полностью. Руки Лань Чжаня скользнули ему на спину, прижимая так тесно, словно кто-то хотел забрать у него Вэй Ина прямо сейчас, и от этого объятия зависело, удастся ли им это сделать. Между их телами не поместилось бы в тот миг, наверное, даже перо. — Я тебя не отпущу. — отчаянно прошептал Лань Чжань. — Не отпускай, — улыбнулся Вэй Ин ему в шею. — Никогда не отпускай. Держи меня крепко, Лань-гэгэ, и всё будет хорошо. Они сидели так какое-то время, и Вэй Ин прикрыл глаза. Он вдыхал лёгкий запах сандала, и знакомый аромат наполнял спокойствием и уверенностью. Дыхание Лань Чжаня постепенно выравнивалось, но его руки сжимали всё так же сильно. «Наверное, будь его воля, он бы никогда меня не выпускал, — с улыбкой подумал Вэй Ин, устраиваясь поудобнее на широком плече. — Как же здорово! Всевидящие боги, как так получилось, что он достался именно мне?» За окнами прошли несколько адептов, тихо переговариваясь, и до Вэй Ина долетел весёлый смех А-Юаня. Подумать только, они оба живы, они в Гусу, перед А-Юанем расстилается целый мир, блестящее будущее! Он не сгорел вместе с тем трухлявым деревом на Луаньцзан, не отправился со своими родственниками в чёрные списки Паньгуаня — он выжил, он дождался Лань Чжаня, в отличие от него самого. И в конце концов, они снова встретились, все вместе! В их жизни определённо было место чудесам. Наконец Лань Чжань отстранился, извлек из рукава платок и утёр глаза. Лицо его всё ещё хранило следы недавних слёз: веки были красными и чуть припухли, тонкие губы налились цветом, а на щеке отпечатались складки ткани. Всё это в совокупности выглядело настолько мило, что хотелось немедленно сгрести его в охапку снова и затискать, вопреки всяким приличиям. Вэй Ин как наяву увидел маленького Лань Чжаня, каким он был, когда падал и расшибал коленки, каким трогательно уязвимым становилось при этом его лицо. — Лань Чжань, а кто утешал тебя в детстве? — Что? — не понял тот. — Ну, в детстве, когда ты ранился по неосторожности, кто тебя утешал? Мама, дядя? — Я был осторожен, — с некоторым снобизмом заметил Лань Чжань, и на губах Вэй Ина сама собой расцвела улыбка. В воображении сразу же нарисовался этот маленький и осторожный ланьский пирожок. Обманчиво пухлый и кругленький из-за пышных клановых одежд, предельно серьёзный и сосредоточенный. Каким он, наверное, был очаровательным! — Брат, — всё-таки ответил Лань Чжань, поднимаясь с пола и отряхивая колени. — А, ну конечно, — покивал Вэй Ин. — Всё время забываю, что вы редко видели маму… — Мгм, — отозвался Лань Чжань, собирая усеявшие пол свитки. — Так что насчёт ужина? — вспомнил Вэй Ин единственную идею из сегодняшних, до сих пор казавшуюся удачной. — Хорошо, — согласился Лань Чжань, укладывая рукописи на стол. — Отправимся прямо сейчас или сначала закончишь дела? — спросил Вэй Ин, указывая на груду знаний. — Сейчас, — кивнул Лань Чжань. — Всё равно не смогу сосредоточиться. Он всё ещё смотрел на Вэй Ина с благоговением и тоской, от которых сжималось сердце. Было сложно понять, удалась ли всё-таки затея с переодеванием, но Вэй Ин махнул рукой: сделанного не воротишь, а вещь всё-таки хорошая, и на теле сидит как родная. Сегодня он побудет прежним, если не для Лань Чжаня, так хоть для самого себя. Так и подмывало поднести к губам Чэньцин и призвать Вэнь Нина, чтобы оценил ещё и он, но не хотелось сгущать краски этого вечера слишком сильно: подобный жест Лань Чжань точно не оценил бы. Его отношение к Вэнь Нину до сих пор было довольно настороженным, если не сказать соперническим. И сколько бы Вэй Ин ни повторял, что у них с Вэнь Нином не такие отношения, и вообще у мёртвых эта часть тела не работает, толку от этого было мало. У трактира они приземлились через четверть часа. Лань Чжань, крепко прижимавший Вэй Ина к себе всю дорогу, помог ему спуститься с меча, осмотрительно придержав за локоть. Нет, всё-таки, если Вэй Ин собирался носить это ханьфу, следовало его подшить. Их появление в трактире произвело эффект вспыхнувшего в кромешной темноте факела. Все разговоры в момент смолкли, и десятки пар глаз уставились на них. Вэй Ин опешил было: не может быть, чтобы все эти люди помнили Старейшину и его образ! Но потом сообразил — они с Лань Чжанем смотрелись обескураживающе и без его сомнительной славы. Доблестный воин льда и снега в белых одеждах Гусу Лань, и мрачный заклинатель в чёрно-алых шелках, со сверкающей подвеской на матовой флейте. Они были как свет и тень, как камень и мелодия. Найдись в этих обшарпанных стенах художник, наверняка умолял бы их позировать. Вэй Ин тихо усмехнулся про себя: было невозможно приятно в кои-то веки соответствовать Лань Чжаню, а не идти скромным к нему приложением. Плечи сами собой разворачивались и только необходимость смотреть под ноги, дабы не запутаться в ткани, удерживала от того, чтобы вздёрнуть подбородок. Устроившись за столиком в глубине зала, они заказали поесть, и Вэй Ин попросил пару кувшинов «Улыбки императора». Хотелось выпить за… за всё, что у них было сейчас, пожалуй. За всё то, о чём он раньше не додумался даже мечтать. Еда была вкусной, гости трактира в конечном итоге перестали прожигать их взглядами, и Вэй Ин расслабился, радостно болтая, расспрашивая Лань Чжаня о его детстве и рассказывая смешные истории из своего. Лань Чжань внимательно слушал, иногда хмыкая в пиалу с рисом, и взгляд его становился всё более расслабленным. Вечер стремительно шёл в гору, и Вэй Ин тихо порадовался, что они выбрались из Облачных Глубин. Можно было представить, что всех этих мрачных лет не было, что спина Лань Чжаня до сих пор девственно чиста, и что они сошлись намного раньше. Как будто они придумали, куда переселить оставшихся Вэней, Цзинь Цзысюань и шицзе растят маленького сына, и никакой осады так и не случилось. Стоило Вэй Ину откупорить кувшин с вином, как Лань Чжань подвинул ему свою чашку. — Да неужели? — удивлённо усмехнулся Вэй Ин, — Нет уж, Лань Чжань, я не хочу ночевать в трактире. Если ты решил сегодня выпить, возьмём один кувшин с собой. Но тот только выразительно глянул на кувшин, затем на чашу. Подобная настойчивость по части выпивки была чем-то новым. — Ладно, раз уж тебе так хочется, — сдался Вэй Ин. — Только иди сюда, — он подвинулся на скамье, освобождая место. — Не хочу, чтобы ты уснул лицом в стол. Лань Чжань пристроил палочки на пустую пиалу и пересел. Вэй Ин наполнил вторую чашу, поворачиваясь в полоборота, чтобы видеть его лицо. — Ну что ж, за новую жизнь! — он отсалютовал вином, лукаво поглядывая на Лань Чжаня, сжимавшего свою порцию будто камень для броска. — Мгм, — кивнул тот. Они выпили, и пока Вэй Ин наливал себе ещё, темноволосая голова опустилась ему на плечо. — По тебе можно время засекать, любовь моя, — хихикнул Вэй Ин, прикасаясь губами к мягким прядям. Он не спеша пил, думая об ушедшем, наслаждаясь вечером, вкусным вином и приятной тяжестью на своём плече. Настроение было отличным, и он уже подумывал растолкать своего сомлевшего компаньона, чтобы отправиться домой, как тот со вздохом отпрянул сам. — Лань Чжань? — с улыбкой обратился к нему Вэй Ин. Если действовать быстро, можно какой-нибудь безобидной хитростью принудить его отправиться домой прямо сейчас, прежде чем его вырубит всерьёз и надолго. И прежде, чем они отправятся осквернять местные стены и воровать скот: одежда Вэй Ина сегодня к такому не располагала. Лань Чжань обернулся к нему и в глазах его вспыхнули восторг и решимость. Он порывисто схватил Вэй Ина за запястье, укладывая раскрытую ладонь себе на грудь. — Вэй Ин, — низкий голос звучал непривычно тихо, словно Лань Чжань боялся того, что собирался сказать, — пойдём со мной в Гусу! «Ух ты, это было легче, чем я думал!» — обрадовался про себя Вэй Ин, улыбаясь в ответ на просьбу. Брови Лань Чжаня сложились домиком, уголки рта опустились вниз, словно над ним жестоко посмеялись. Его пальцы сжали запястье сильнее. — Дай-ка подумать… — не сдержался Вэй Ин, потирая подбородок. — Хм-м-м… Невкусная еда, ранние подъёмы и слишком много правил для комфортной жизни… Пожалуй, я откажусь! Лань Чжань нахмурился, встал со скамьи и, одним движением закинув Вэй Ина на плечо, направился вон из трактира. — Всего хорошего, хозяин! — крикнул Вэй Ин выбежавшему трактирщику, дотягиваясь до пояса Лань Чжаня и вынимая несколько монет из мешочка с деньгами. — Нам пора, спасибо за твоё гостеприимство! — Он бросил щедрую плату, и хозяин ловко поймал монеты, почтительно склоняясь. — Всегда рад услужить благородным господам! Приходите ещё! Вэй Ин хотел было ответить, но дверь уже захлопнулась перед его носом. — Лань Чжань, эй, Лань Чжань, я передумал, дай я сам пойду, — попытался воззвать к благоразумию своего спутника он, но как и следовало ожидать, успеха не добился. — Твоё плечо давит мне на живот, давай хотя бы позу сменим, — пожаловался он, и Лань Чжань, смилостивившись, взял его на руки, предварительно положив на воздух Бичэнь для полёта. — До Гусу далеко, — серьёзно сказал он, слегка подбросив Вэй Ина и устраивая руки поудобнее. — Да ну? — притворно изумился тот. — Подумай ещё. Лань Чжань огляделся, и глаза его расширились в удивлении, прямо как несколько часов назад. Очевидно, узнав местность, он взглянул на Вэй Ина с подозрением: — Ты пришёл в Гусу? — Конечно, пришёл, — болтая ногами, согласился Вэй Ин. — Почему? — не унимался Лань Чжань. — Таков мой злодейский замысел, — усмехнулся он. Сдержаться и не подшутить над таким Лань Чжанем было выше его сил. Лань Чжань нахмурился и, удерживая Вэй Ина на весу одной рукой, второй сдёрнул с его пояса Чэньцин и запустил куда-то в кусты. — Эй! — возмущённо воскликнул Вэй Ин. — Нечестно! Это же моя девочка! — Не понадобится, — оповестил очевидно довольный собой Лань Чжань, вставая на меч. «Ну, пьянь, завтра лично отправишься её искать!» — мстительно подумал Вэй Ин со смесью веселья и досады. Впрочем, за Чэньцин можно было особенно не переживать. В конечном счёте, в чужих руках это просто флейта, беспокоиться не о чем. Да и если ей будет очень нужно, она сама вернётся. Прежде он не раз терял её, но Чэньцин всегда находила дорогу обратно. Было немного боязно, что Лань Чжань уснёт прямо на мече, и костей они потом не соберут, но тот упорно гнал Бичэнь вперёд, пусть и слегка волнообразной траекторией. Он всё сильнее прижимал Вэй Ина к себе, и дышать тому становилось сложновато. — Лань Чжань, я никуда не убегу из воздуха, — взмолился он в итоге. — Смотри, при мне даже меча нет. Тот с подозрением глянул на пояс Вэй Ина и слегка ослабил хватку. Они приземлились у цзинши с толчком, от удара Вэй Ина подбросило, и он с опаской взглянул на пострадавший Бичэнь. «Прости, приятель! — про себя извинился он. — Надеюсь, мы тебя не погнули». Меч с лязгом вернулся в ножны, и Лань Чжань, пинком распахнув дверь цзинши, внёс Вэй Ина внутрь и поставил посредине комнаты. Затем, оглядевшись, смёл всё со стола на пол и придвинул его к двери, очевидно, для надёжности. Пробежался мимо всех окон, опуская шторы, и даже дверь в соседнюю комнату закрыл, задвинув засов. Они оказались в кромешной темноте. — Лань Чжань, — поворачиваясь кругом, позвал дезориентированный Вэй Ин, — мне ничего не видно. — Хорошо, — раздалось над самым ухом, и Вэй Ин, резко развернувшись, поймал его за рукав. — Мне страшно, — жалобно заныл он. Сидеть в темноте не хотелось. — Я боюсь темноты. Даже в моей пещере не так темно! Если ты не зажжёшь свет, я буду грустить и плакать. Ты что же, запер меня здесь, чтобы мне было плохо? Сбоку раздалось недовольное сопение, и рукав выскользнул из пальцев, а через пару мгновений комнату озарил неверный свет лампы. Лань Чжань стоял у кровати рядом с источником света, щёки его слегка порозовели, как всегда бывало, когда он выпивал, а глаза сияли упорством. — Ага, — ухмыльнулся Вэй Ин. — Теперь я знаю, где дверь! — он притворно заторопился на выход, размахивая руками, словно это могло помочь ему идти быстрее. Тяжёлый шёлк рукавов приятно колыхался в движении. Но не успел он сделать и пару шагов, как вокруг пояса обвились руки, дёргая обратно и прижимая к тёплому телу. — Нет, — упрямо объявил Лань Чжань, уткнувшись ему в спину, и Вэй Ин возблагодарил богов, что лобная лента уже какое-то время хранилась в его сундуке. Однако Лань Чжаня это не остановило: недолго думая, он приволок Вэй Ина на постель, размотал собственный пояс и, связав его запястья вместе, примотал к столбику кровати. Полы белого ханьфу разошлись, открывая взгляду молочно-белую грудь, выжженое над сердцем солнце и мгновенно заострившийся от прохладного воздуха сосок. Вэй Ин умирал от желания пройтись по нему языком. — Лань Чжань, а Лань Чжань, — лукаво начал он. — И зачем же ты меня сюда притащил? Уши Лань Чжаня немедленно порозовели. — Мой, — тихо выдохнул он, погладив Вэй Ина по колену. — Конечно, твой, — согласился тот, не отрывая взгляда от смущённого лица. — Поможешь мне разуться? Кивнув, Лань Чжань стянул с него сапоги и немедленно спрятал голые ступни в свой рукав, чтобы не мёрзли. От этого жеста, такого заботливого и нежного, в груди потеплело. — Чем займёмся? — поиграл бровями Вэй Ин. Лань Чжань, полыхая ушами, гладил прохладной ладонью его щиколотки и молчал, как пленный на допросе. — Давай сыграем в игру, — предложил Вэй Ин. — Я буду рассказывать тебе о своих злодейских подвигах, а ты, если вдруг тоже это делал — исполнишь моё желание. И наоборот. Один подвиг — одно желание. Идёт? — У меня нет злодейских подвигов, — немедленно зацепился за неточность Лань Чжань. — Тогда будешь рассказывать о своих героических подвигах, — согласился Вэй Ин. — Так что, по рукам? — он пошевелил пальцами, которые выглядывали из-под пояса. — М-м-м, — покивал Лань Чжань. — Я проносил в Облачные Глубины винишко, — победно начал Вэй Ин, и Лань Чжань глянул обиженно. — Уговор есть уговор, приятель. Сними-ка с меня пояс. Лань Чжань, явно недовольный таким поворотом, всё же аккуратно развязал широкий алый пояс и вытянул его из-под Вэй Ина, бережно сворачивая и откладывая в сторону. — Твоя очередь, — подмигнул ему Вэй Ин. — Я смотрел неприличное в библиотеке, — тихо сказал Лань Чжань, и его уши приобрели угрожающе насыщенный оттенок. Вэй Ин довольно рассмеялся. — Было дело, хоть и давно. И чего же ты хочешь? Учти, если ты хочешь, чтобы я что-нибудь сделал, тебе придётся меня развязать, — он подёргал всё ещё связанными руками. Но хитрость его не удалась. Лань Чжань с удовлетворением глянул на крепко замотанный пояс и, вынув ноги Вэй Ина из своего рукава, склонился над ним, почти касаясь носом носа. — Целуй, — выдохнул он, зажмурившись. От него приятно пахло вином и специями от прошедшего ужина, тёплое дыхание касалось губ Вэй Ина. Пушистые ресницы почти скрывали заинтересованный взгляд блестящих глаз. — Ах ты, хитрый! — довольно прошептал Вэй Ин. — У кого ещё из нас нет злодейских подвигов? Лань Чжань зажмурился совсем, склоняясь ещё ниже, и Вэй Ину хватило податься вперёд совсем чуть-чуть, чтобы дотянуться до желанных губ. Лань Чжань нежно выдохнул в поцелуй, и Вэй Ин скользнул языком в жаркий рот со вкусом вина. Как же не хватало возможности притянуть его ближе, сделать движения более жадными и глубокими, выплеснуть всю скопившуюся страсть! Лань Чжань едва заметно подавался назад, не давая ему потерять голову, так что Вэй Ин мог только прихватывать губами тёплые губы, гладить их языком и собирать тихие, сладкие вздохи. Он приподнялся на кровати в попытке дотянуться, но боль в вывернутых руках заставила упасть обратно на матрас. Лань Чжань выпрямился и открыл глаза, дыхание его сбилось. — Ну что ж, — первым заговорил Вэй Ин, переводя дух. — Теперь моя очередь. Я воровал с другом кур. Лань Чжань нахмурился и посмотрел на него осуждающе. «Не помнит, — догадался Вэй Ин, внутренне посмеиваясь. — Может, и хорошо. Помни благопристойный Ханьгуан-цзюнь о таком своём поведении, сгорел бы со стыда». — Я ловил в Гусу гулей, — не заставил ждать Лань Чжань. Вэй Ин расплылся в улыбке. Вспоминать ту охоту было приятно. Он до сих пор помнил, как сильно хотелось привлечь к себе внимание серьёзного мальчика с золотистыми глазами. Он тогда даже не понимал, почему это стремление было настолько сильным, всеобъемлющим. Но всё его естество пело, стоило ощутить на себе взгляд прозрачных, будто два цветных стёклышка, глаз. Он тогда жил всего одним желанием: «Посмотри, ну посмотри же на меня, посмотри!» Но даже не осознавал его, пока не вернулся в Юньмэн и не понял с запоздалым сожалением, что скучает. — Это я ловил гулей, а ты всего лишь привлекал их своей блистательной персоной, — показал ему язык Вэй Ин. К его величайшему удивлению, Лань Чжань показал ему язык в ответ, и Вэй Ин рассмеялся, глядя на это ребячество. Выпивать с Лань Чжанем было определённо одним из его любимых занятий. — И чего же ты хочешь на этот раз? Лань Чжань снова склонился, отодвигая рукой тяжёлые волосы и подставляя для поцелуя белую шею. — О-о-о, неверный ход, — тихо сказал Вэй Ин, сглатывая слюну и пожирая глазами открывшийся участок нефритово-белой кожи. Он провёл по ней носом, с наслаждением вдыхая знакомый запах, который был здесь особенно ощутим. Запечатлел целомудренный поцелуй, с удовольствием замечая побежавшие мурашки, прижался губами раз, другой, провел языком, а затем всосал нежную кожу, не сдерживаясь, прихватывая зубами, оставляя метку. Лань Чжань тихо вскрикнул, скользнул ладонью под шею Вэй Ина, придерживая и позволяя себя терзать. — Развяжи меня, и продолжим, — выдохнул Вэй Ин, касаясь губами тёплого уха. Лань Чжань тут же отпрянул, помотав головой, и Вэй Ин едва не застонал от разочарования. Сколь бы забавна ни была их игра, существовала другая, которая была ему сейчас куда как более интересна! — Я спас друга от смерти, — выпалил он, и глаза Лань Чжаня немедленно подёрнулись грустью. Он повесил голову, так что упавшие пряди скрыли от Вэй Ина его лицо. — Лань Чжань? Эй, Лань Чжань… — позвал он. — Мне уже можно озвучивать желание? Тот поднял на него полный боли взгляд и помотал головой. — О, всеблагие боги, — сердце Вэй Ина сжалось, так сильно хотелось обнять его сейчас. — У этой игры есть ещё правила, я забыл тебе сказать. Если кто-то из нас вдруг загрустит, другому надо его утешить. Помоги-ка мне сесть к тебе на колени, хорошо? Лань Чжань печально кивнул и, отвязав пояс от кровати, помог Вэй Ину устроиться сверху, закинув связанные руки себе на шею. Полы одежды разошлись, и от прикосновения кожи к коже пробило дрожью. Ослабшие узлы гладкого шёлка стали расползаться, и через пару мгновений Вэй Ин смог зарыться пальцами в густые и такие мягкие волосы. — Мне абсолютно точно можно озвучивать желание, слышишь? — он потянул Лань Чжаня за пряди, заставляя запрокинуть голову. Тот смотрел глазами, полными горечи, и его пальцы трогали лицо Вэй Ина, будто не могли поверить, что он настоящий. Будто Лань Чжань был незрячий и пытался изучить его черты руками. Вэй Ин склонился, не отпуская его взгляда, они почти касались губами: — Твой друг жив и любит тебя. И это тоже твой геройский подвиг, слышишь? Во всяком случае, для твоего друга нет и никогда не будет героя большего, чем ты. Руки сомкнулись за его спиной, прижимая ближе, и Лань Чжань прижался ухом к его голой груди, будто слушая сердце. — Слышишь? Оно тоже так думает. Уж оно-то не врёт, — Вэй Ин снял заколку, распуская его волосы и прочёсывая пальцами гладкие локоны. — Не отпущу, — второй раз за день пообещал Лань Чжань. Его тёплое дыхание щекотало грудь, разжигая желание. Вэй Ин легко подался вперёд, притираясь пахом и мягко намекая на большее. Лань Чжань вскинул голову, заглядывая в глаза, и Вэй Ин снял его руку с пояса и прижал к своей промежности. Он потёрся о ладонь и тихонько застонал от удовольствия. Даже через плотный шёлк прикосновение обжигало. Пальцы Лань Чжаня скользнули в складки одежды, ласкающе прошлись вдоль члена поверх штанов. Вэй Ин подавался в ритмичные касания, цепляясь за его шею и отчаянно желая избавиться от одежды. Новое ханьфу было отличным, но пришло время им ненадолго расстаться. Он толкнул Лань Чжаня в бок, роняя на постель, и потянулся к его бедрам. Лань Чжань, мгновенно подстроившись, сдёрнул с него штаны, и тёплые пальцы наконец-то сомкнулись вокруг члена Вэй Ина, сжимая сладко и знакомо. Кое-как расправившись с завязками, Вэй Ин отнял руку и прошёлся языком по своей ладони, с удовольствием замечая, как глаза цвета сливового вина заволакивает желанием. Он облизывал и посасывал собственные пальцы, подаваясь в руку Лань Чжаня и ловя на себе горячечный, полный тёмной жажды взгляд. Вэй Ин уплывал, тело звенело от нарастающего наслаждения, жаркого, искрящегося. Он запустил влажную ладонь в штаны Лань Чжаня, сжимая его член в ответной ласке. С губ Лань Чжаня сорвался тихий стон, и он уткнулся лбом в шею Вэй Ина. Сильные пальцы потёрли головку, размазывая выступившую влагу, прошлись вниз, приласкали яички, чуть оттянули. Вэй Ин заскулил, чувствуя, как на шее смыкаются зубы, и сильнее сжал пальцы. Они ласкали друг друга, одежда сбилась, горячечное дыхание Лань Чжаня щекотало плечо, сердце билось как заполошное, и Вэй Ин втянул в рот розовую мочку, слегка покусывая. Член в его руке был изумительно твёрдым, налитым, жаждущим разрядки, Вэй Ин практически ощущал на языке его терпкий, пьянящий вкус, но прерваться сейчас было немыслимо даже чтобы сменить позу. Пальцы скользнули меж его бёдер к плотно сжатому входу, требовательно потёрли, и Вэй Ин протяжно застонал, стискивая член Лань Чжаня крепче и потираясь о его бедро. Жадные пальцы вернулись, снова обхватывая его естество, язык прочертил по скуле влажную дорожку, и губы Лань Чжаня впились в его рот. Всего внезапно стало слишком много: наглый язык, щекочущий нёбо, умелые пальцы, запах вина и сбившееся дыхание Лань Чжаня. Вэй Ин непроизвольно сжал ладонь и кончил с беспомощным стоном. Лань Чжань выпил этот звук, прикусывая его губу едва не до крови, и пальцы окропило горячим. Тело звенело от восторга, оно будто парило над постелью, пустое и лёгкое, и вторило голосу жизни самой. Вэй Ин перевёл дыхание и убрал руку, поднеся ее к лицу. Тёплые капли раскрывались пряным вкусом на языке, и он снова пожалел, что в этот раз не придумал способа уговорить Лань Чжаня на другой вид ласки. Ощущать его возбуждение и экстаз во рту Вэй Ин любил особенно сильно. Он собрал с руки остатки пряного сока и взглянул на Лань Чжаня. Тот сладко спал, тёмные пряди разметались по постели и лезли в слегка приоткрытый рот. На щеках ещё мерцал румянец недавно пережитого наслаждения. Вэй Ин отвёл с любимого лица непослушные волосы, нежно пригладил распушившуюся бровь, склонился к бледно-розовому уху: — Я люблю тебя, гэгэ, слышишь? Ты самый лучший. Лань Чжань вздохнул во сне, тихо и блаженно, и Вэй Ину показалось, будто слабая улыбка тронула тонкие губы. Проявляя чудеса ловкости, он стянул с Лань Чжаня оставшиеся одежды, сбросил местами опороченное чёрное ханьфу и улёгся рядом, прижавшись к тёплому боку и укрывая их обоих одеялом. Утро подкралось незаметно. Вэй Ин проснулся от тихого восклицания и, открыв глаза, увидел Лань Чжаня, потиравшего ушибленную об тушечницу ногу. В комнате было непривычно темно, утренний свет едва пробивался сквозь плотные шторы. Пол был усеян кистями, свитками и листами бумаги, стол подпирал входную дверь, и Вэй Ин тихо хихикнул, вспомнив вчерашний вечер. А он ведь даже не заметил, какой они устроили беспорядок! — Что здесь произошло? — потерянно спросил Лань Чжань. — Ты очень не хотел, чтобы я уходил, — глядя на него с улыбкой, ответил Вэй Ин. — Ты собирался? — Ты думал, что да. — Ох, — Лань Чжань сморщился и потёр лоб. — Не переживай, — Вэй Ин вылез из-под одеяла и подошёл к нему. — Ничего особенного ты не натворил. Правда, ты выкинул Чэньцин, но я запомнил те кусты, и собираюсь найти её первым же делом. — Прости, — слегка смутился Лань Чжань. — Мне не следовало пить. — Эй, мне нравится пить с тобой, — возразил Вэй Ин. — Отличный был вечер. Правда, сегодня тебе лучше надеть что-то с высоким воротом… — он обвёл пальцем оставленную вчера метку. За ночь она налилась насыщенным лиловым цветом и сияла на гладкой белой шее Лань Чжаня как медаль. Вид этой отметины пробуждал что-то животное внутри Вэй Ина, отчего хотелось искусать Лань Чжаня всего, чтобы точно не мог скрыть. Он притянул его за плечи, побуждая наклониться, и с наслаждением лизнул синее пятно. Тело под губами ощутимо вздрогнуло. — С добрым утром, — прошептал Вэй Ин ему на ухо, обнимая за шею. Лань Чжань обнял его в ответ и выпрямился, приподнимая Вэй Ина над полом. — Утро, — он нежно поцеловал Вэй Ина и прижался щекой к его щеке. — Не помню ничего. — Ну, если коротко, ты очень хотел, чтобы мы пошли домой — и мы пошли домой. Не о чем переживать, гэгэ. — Мгм, — Лань Чжань, наконец, поставил его на пол и отправился одеваться. Когда Вэй Ин закончил умываться и вернулся в комнату, Лань Чжань, уже полностью одетый, сидел на постели, держа в руках вчерашний халат чёрного шёлка. Судя по лицу, мыслями он был настолько далеко, что даже не заметил прихода Вэй Ина. Он бездумно гладил блестящую ткань, сминал в горсть, ласкал алый узор. Вэй Ин вздохнул и, подойдя ближе, накрыл ладонью беспокойные пальцы. — Лань Чжань, прости меня, дурацкая была идея. Я избавлюсь от этих тряпок сегодня же. Лань Чжань вздрогнул, будто очнувшись, и вскинул на него удивлённый взгляд: — Почему? — Потому что тебя явно расстраивает этот наряд. Потому что он напоминает старого меня, моё старое тело, — Вэй Ин через силу усмехнулся. — Я сам по нему скучаю. Но это давно зажившая рана. Незачем её бередить. — Всё не так, — покачал головой Лань Чжань. — Эта одежда… Это ты. — Нет, это не я, — сорвался Вэй Ин. — Больше не я. Это, — он сжал в кулаке несчастную тряпку, — Старейшина Илина, презираемый всеми бунтарь, воин и сильнейший некромант. И это не я. Больше не я. — Он отбросил ткань в сторону, отворачиваясь. — Я не подхожу ни под одно из этих определений. Так, немощный мальчишка, знающий пару трюков и неплохо играющий на флейте. Да я меч едва поднимаю! Если бы не ты, меня отправили бы на тот свет ещё на горе Дафань. — Это неправда, — тихо сказал Лань Чжань. — Правда! — его нефрит ничем не заслужил этой истерики, но остановиться Вэй Ин уже не мог, будто плотину внутри наконец-то прорвало. — Это правда. Если повезёт, мне удастся лет через двадцать сформировать золотое ядро, но это не точно. А если не повезёт, я так и буду всю жизнь прятаться за твоей спиной. — Хорошо, — ничуть не опечалился от этой перспективы Лань Чжань. С губ Вэй Ина сорвался смешок: ну, хоть кого-то из них этот расклад не беспокоит. Он покачал головой. — Но я уже никогда не смогу стать тебе достойной парой, Лань Чжань. Даже близко не подберусь: это тело просто на такое не способно. Мы никогда не встанем с тобой плечом к плечу, равные по силе и уровню самосовершенствования. Я всегда буду далеко позади, потому что время и физические данные против меня. Я знаю, что ты хотел не этого, что не об этом ты мечтал. Я тоже. Но так вышло, и позволить какой-то тряпке утянуть нас в прошлое… — Нет, — резко перебил его Лань Чжань, взгляд золотистых глаз обжигал. — Всё не так. — А как? — Ты сильный. Сильнее нас всех. Точно сильнее меня. — Лань Чжань растёр лицо ладонями, будто слова давались ему нелегко. — Ты находишь выход из любого лабиринта. Тогда, на Луаньцзан, я не знал, как быть, и плыл по течению. Ты — знал, ты сделал выбор. Я — не смог. А когда смог — было поздно, и я потерял самое дорогое. Все эти годы я мечтал, чтобы ты был жив. Чтобы был рядом. Мне всё равно, какое у тебя тело, — он поднял на Вэй Ина глаза, и в них не было боли и сожаления, только пламенная, святая уверенность. — Всё равно, можешь ты одолеть одного лютого мертвеца или тысячу. Всё равно, насколько ты хорош в стрельбе или битве на мечах. Твой дух сильнее, чем любое оружие. Ты сияешь ярче солнца. Твой огонь поведёт за собой миллионы, если тебе это будет нужно. Я первый пойду за тобой. Потому что без тебя я бессилен. — Лань Чжань… — Вэй Ин не знал, что ответить на это, все слова как будто испарились, губы пересохли. — Я люблю твоё новое тело. Потому что это ты. Оно привело тебя ко мне. Позволило быть рядом. Это тело — лучшее, что случилось за последние тринадцать лет. И это платье, — он поднёс к лицу шёлковый край, и тот обтёк изящные пальцы, будто лаская, — лишь напоминает, сколько всего я тогда не сделал. Напоминает, что нельзя ждать. Завтра может не наступить. Делать нужно сегодня. Обнимать. Лелеять. Просить прощения. Любить. Говорить об этом. Я учусь. Лань Чжань замолк, всё ещё не отводя взгляда. Сглотнув огромный ком в горле, Вэй Ин обнял его, пряча лицо в складках белых одежд. Пуговица высокого ворота впилась в щёку, но ему было плевать. Ладони Лань Чжаня прошлись по спине, успокаивая, уверяя. — Не выбрасывай, — тихо попросил он Вэй Ина. — Ты в нём так хорош. — Не буду, — ответил тот шёпотом, побоявшись, что иначе голос сорвётся. *** В храме предков Гусу Лань было тихо и гулко, над курильницами вился сизый дымок, запах благовоний щекотал ноздри. Вэй Ин нашёл оговоренное с Лань Сичэнем место, разложил всё необходимое и принялся крепить новые таблички. Их было пока только три на свежепобеленной стене. Но пройдёт время, и здесь появятся они с Лань Чжанем, а потом и А-Юань, и бог весть кто ещё… Закончив, Вэй Ин установил перед табличками новую изысканно расписанную чашу и наполнил её песком. Вздохнув, он запалил первые две палочки благовоний и зажал между ладоней. «Дорогие мама и папа! Мы так давно не говорили с вами. Да и места для этого раньше не было… Ну так вот, теперь будет. Вы, наверное, знаете, что не так давно я умер. Вы не могли этого не почувствовать. Но, надеюсь, вы не опечалились слишком сильно, ведь я снова вернулся в мир живых. Не волнуйтесь за меня: моя жизнь очень хороша. Я живу в прекрасном месте, ем каждый день и ни в чём не нуждаюсь. А самое главное — рядом человек, который меня любит, и я люблю его в ответ. И пусть сил моих теперь не так много, как раньше, это не важно: ведь теперь мне есть на кого положиться. Люблю вас! Надеюсь, где бы вы ни были, вас окружает гармония». Он воткнул палочки в песок и запалил последнюю, поворачиваясь к третьей табличке. Он не был уверен, правильно ли написал имя Мо Сюаньюя, но надеялся, что для духов это не слишком важно. Главное, что он услышит намерение. «Мо Сюаньюй, это я, Вэй Усянь, Старейшина Илина! Давно хотел сказать тебе: ты ошибся, выбрав меня в качестве злобного гуля и вершителя мести. Во мне не так уж много злобы, хе-хе. Однако же я выполнил твои пожелания, пусть и неосознанно. Ты отмщён, и твои богомерзкие родичи больше никого не ранят, если только на том свете. Обращаюсь я к тебе, правда, не за этим. Пусть злобный гуль из меня вышел неважный, но я очень благодарен тебе, братец, за то, что дал мне второй шанс. Благодаря тебе я могу прожить ещё одну жизнь, на этот раз — счастливо, и сделать счастливым человека, которого люблю больше всего на свете. Это, кстати, мужчина. Думаю, ты будешь такому повороту рад. Я обещаю позаботиться о твоём теле наилучшим образом! Даже буду меньше пить, вот. Может, не совсем перестану… Но буду следить! Оно сильно отличается от моего прежнего, но надо сказать, счастливо жить в нём у меня выходит намного лучше. И думаю, в конечном итоге мы с ним всё-таки сформируем золотое ядро. У нас ведь всё для этого есть. Спасибо тебе, братец! Надеюсь, где бы ты ни был, ты более счастлив, чем при жизни». Хвосты дыма от трёх палочек сплетались в причудливую косу. Вэй Ин поклонился им и покинул храм предков. Нужно было найти Чэньцин, негоже такой хорошей девочке одной валяться под кустом. Бичэнь наверняка скучает.