Вижу тебя

— Если я правильно понял, это — единственная ночь в году, когда его могут смертельно ранить, любой встречный способен повлиять на ослабленную психику, он не в состоянии полностью обратиться, но при этом Дерек проводит сегодняшнее полнолуние один среди леса, — сухо суммирует Стайлз. Скотт успевает только открыть рот, чтобы возразить, но друг перебивает его, уточняя: — В том самом, который кишит всевозможными невообразимыми тварями, снующими во тьме ночной и на постоянной основе стремящимися его убить. МакКолл снова пытается вставить слово, но Стилински добавляет: — А ты ему позволяешь. Выждав пару секунд и убедившись, что пришла его очередь высказаться, Скотт пожимает плечами и тяжело вздыхает, почесывая затылок: — Я тоже не считаю это хорошей идеей, но… — Это жутчайшая мысль, а последствия ее вообще будут катастрофическими… —… но он действительно хотел побыть один, а заставить этого чувака делать что-то нереально, Стайлз, — оправдывается Скотт. Стилински смотрит на своего бестолкового товарища с открытым от удивления ртом. — МОЖЕШЬ, СКОТТ!!! ДА! ЭТО — ОХОТНИЧЬЯ ЛУНА! ТЫ В СОСТОЯНИИ ПОВЛИЯТЬ НА ХОД ЕГО МЫСЛЕЙ! МЫ БУКВАЛЬНО МИНУТУ НАЗАД ОБ ЭТОМ ГОВОРИЛИ!!! — отчаянно жестикулируя в сторону упомянутого небесного светила, кричит он. — Да, точно… — с отсутствующим взглядом стеклянных глаз, рассеянно отзывается МакКолл. — может он того… повлиял на меня, чтобы я оставил его в покое? Принимая во внимание все обстоятельства, из уст Скотта это звучит как довольно проницательное умозаключение. Театрально вздохнув, Стайлз натягивает свою куртку, прекрасно понимая, что сегодня последнее слово за ним и никто другой из простых смертных не рискнет сунуться в те Богом забытые леса по собственной воле, да еще и ради самого угрюмого оборотня из когда-либо сопевших в две дырочки. К его безграничному удивлению, найти Дерека не составляет большого труда. Тот сидит на опушке, неподалеку от плохо освещенной дороги, ведущей к его ветхому отчему дому, переплетя ноги по-турецки, а его плечи широки как всегда, но непривычно расслаблены. Мужчина пялится на луну, но не подает и виду, что заметил вторжение Стилински. Сытый по горло всем сегодняшним днем и сердитый за то, что именно ему выпала роль оборотнической няньки, а также в общем слишком уставший для того, чтобы бояться реакции альфы, Стайлз подходит к Хейлу со спины и останавливается рядом с ним. Сначала посмотрев на луну, которая у Дерека как на ладони, а потом на необычайно беззащитное выражение лица мужчины, парень отмечает про себя, что тот выглядит как незнакомец, чьи эмоции и самые потаенные мысли читаются во взоре, словно написанные крупным текстом строки телесуфлера. Одного взгляда на оборотня достаточно для того, чтобы ослабить метафорические темные цепи, сжимающиеся вокруг сердца парня и перестать задерживать дыхание (о чем он даже не догадывался). — Эй, — начинает Стилински. Дерек поворачивает голову вправо, затем поднимает ее в сторону сына шерифа и говорит очень мягким, тихим и обыденным тоном: — Привет, Стайлз. Сам не зная почему, парень краснеет. Чувство свободы в груди сменяется мельтешащими внутри бабочками. Стилински смотрит на луну, чтобы не встречаться взглядом с устрашающе красивым лицом Дерека. — Как у тебя делишки, дружище? — интересуется он. Где-то на периферии, мужчина пожимает плечами, отвечая: — Не знаю. Я много думал о смерти. Парень перепугано дергает головой в его сторону, но Дерек выглядит на удивление спокойным, даже невозмутимым. — А почему… то есть… в каком именно смысле — о смерти? — Ну, я рано или поздно умру, — без обиняков отвечает Хейл. — Однажды мое сердце перестанет биться. Я очень не хочу умирать в муках. А еще я безнадежно верю в то, что после смерти что-то есть, ведь сама мысль о пустоте… Я начинаю ненавидеть жизнь вообще. Стайлз выжидает несколько мгновений, прежде чем опуститься на травку рядом с ним. Парень трет лоб, затем утыкается щекой в ладонь той руки, локтем которой опирается на костлявую коленку. Окинув оборотня нежным взглядом, Стилински сознается: — Хотел бы я тебя ненавидеть, да не выходит. Дерек непонимающе приподнимает бровь, а затем еще сильнее приподнимает голову, глядя на луну. — Просто… Это здорово облегчило бы мне жизнь. — Так ты не испытываешь ненависти ко мне? Парень снова переводит взгляд на оборотня. Не понятно, то ли его пьянит зрительный контакт, то ли быть искрой значит испытывать и на себе странный эффект особого полнолуния, а может он теряет бдительность в ответ на уязвимость Дерека. В чем бы там ни была причина, он открывает рот и сознается: — Ни капли. Хейл искренне удивлен. — А ты меня ненавидишь? — Нет, — с готовностью отвечает мужчина. — Ты мне дороже всех остальных. От этих слов сердце Стилински делает кульбит и кровь приливает к лицу. Он отворачивается, потому что чувствует себя так, словно злоупотребляет доверием человека, находящегося под воздействием сильнодействующего вещества вроде сыворотки правды или морфина. Либо обоих одновременно. Пусть его лицо повернуто, он знает глубоко в своем эгоистичном, испорченном человеческом сердце, что жаждет услышать гораздо больше и на этом не остановится. — Дороже всех? — Дороже кого угодно, — голос Хейла звучит уверенно. — Я часто ловлю себя на мысли, что постоянно думаю о тебе. В самые неожиданные моменты обнаруживаю, что размышляю о тебе. Стайлз нехотя переводит взгляд на Дерека, но тот, к счастью, любуется луной. Она отражается в калейдоскопе его красивых глаз, в расширенных зрачках и мерцает, словно прерывистый свет уличного фонаря в воде, теряется в густых ресницах мужчины. Так, словно он ведет собственную безмолвную беседу с ночным небесным светилом. — Даже если ты не занимаешь все мои мысли, я все равно думаю о тебе: где ты? Не угрожает ли тебе опасность? Парень едва заметно улыбается, потому что тепло разливается внутри при одной мысли, что его выделяют среди остальных или от того, что о нем заботится кто-то особенный. Стайлз так и не научился справляться с подобным вниманием к своей личности. — Интересно, а ты обо мне хоть изредка думаешь? — чуть слышно добавляет Дерек, словно подросток рядом с ним — лишь плод его воображения. — Думаю и довольно часто, — честно отвечает Стилински. И тут происходит нечто невообразимое. Хейл поворачивается, стыдливо наклоняет голову, игриво глядя на Стайлза из-под опущенных ресниц и улыбаясь. Это момент колоссальной важности как для человеческой, так и сверхъестественной истории, если спросите Стайлза. Равно как и самый неожиданный опыт в его короткой жизни. Интересно, это Дерек так с ним флиртует? Или они заигрывают друг с другом? Неужто оборотень строит ему глазки?! Светят звезды и огромная луна, взгляд Дерека такой открытый и легко читаемый, а атмосфера настолько интимная, практически романтичная (или могла бы стать таковой, если бы только парень разбирался в романтике). — На самом деле? — Ага, — улыбается Стилински, не уверенный в том, смешно ли это или он просто счастлив. — Я частенько думаю о тебе. И если результат будет таким отвратительным, как ему кажется, завтра парнишка спишет все на луну, но в сию минуту, поддавшись приливу доверия, нежности и открытости, а также примерно тысяче других чувств, которые ранее не испытывал, Стайлз подается вперед и соприкасается лбом с Дереком. Лунное сияние проникает между профилями молодых людей, а кожа у оборотня гораздо мягче, чем подросток себе представлял. Теплая, словно у мужчины жар, но взгляд при этом ясный, а запах от его дыхания исходит приятный. Не думая больше ни о чем, Стайлз преодолевает разделяющее их расстояние и целует Дерека в губы. Он ожидает, что щетина будет колоться, но ощущения едва ли не граничат со щекоткой. Ему кажется, что губы у оборотня должны быть тонкими и мягкими, но на самом деле они полные и слегка обветренные. А еще он думает, что Дерек отстранится первым, но в реальности тот гонится за отдаляющимися губами Стилински. Он ждет, что сильная и широкая ладонь опустится на его плечо и оттолкнет парня прочь, но она притягивает его ближе, ложась на затылок. Стилински чувствует, как клыки оборотня удлиняются и заостряются, касаясь нижней губы. Сладкая дрожь в поджилках от перспективы контакта с ними заставляет парнишку задыхаться. Обеспокоенный тем, не навредил ли он мальчишке или не напугал ли его, Хейл ретируется, пытаясь прочесть эмоции по выражению лица. Стилински знает, что мужчина способен различить удовольствие, доверие и животную страсть. Дерек замирает и улыбается. — Каждый раз, глядя на луну, я думаю о тебе, — шепчет он. Стайлз заинтересованно смотрит на него, склонив голову на бок. — Почему? Хейл едва заметно качает головой, так что кончик его носа легонько касается Стайлзового и отвечает: — Точно не знаю, но когда смотрю на нее, то думаю о смерти и небытии, существует ли это большое «ничто», а потом накатывает обида… и я вспоминаю о тебе. Сердце Стайлза упрямо пытается смыться наружу через глотку. — В тот момент, мне вдруг приходит мысль, что даже если впереди нас ждет лишь небытие, оно того стоило. Мужчина бросает продолжительный взгляд на сидящего рядом парня, не обращая на потрясенное молчание с его стороны, и добавляет: — Всякий раз, смотрю на луну, а вижу тебя. Не в состоянии слушать дальше, Стилински целует Дерека и совершенно не возражает, когда тот взбирается сверху на него. Он с радостью встречает теплые руки мужчины, двигающиеся вверх по его торсу, под курткой и рубашкой, а следующая реплика оборотня о том, что ему не хватает вида обнаженного тела Стайлза, которое он хотел бы видеть чаще, вызывает смешок. Стилински запускает пальцы в шелковистые волосы Хейла, затем прикасается к его губам и щекам, шее, плечам, бицепсам, разводит ноги и прогибается в спине, изнывая от необходимости подтолкнуть мужчину к большему, проверить на прочность все границы и пределы, упиваться каждым мигом — происходящее слишком похоже на сон. И он совершенно не жалуется, когда в ответ Дерек хочет касаться его нежно и целовать до потери сознания. Стайлз стонет, когда Хейл потирается о него всем телом, гладит бока, ребра, соски, шею, волосы. Легкая волна страха пробегает по телу, когда парнишка обнажает горло перед оборотнем, а у того глаза опасно загораются, прежде чем тот устраивается на принадлежащем ему по праву местечке между шеей и плечом Стилински. Мужчина осторожно покусывает, посасывает и зализывает настолько, чтобы оставить темные метки, дразня проводит клыками по коже, дрожа от ускользающего самоконтроля, а этот миг — самое пьянящее ощущение в жизни Стайлза. Парень думает о том, как будет объяснять пятна от травы на спине и мечтательный затуманенный взгляд, который наверняка у него сейчас в глазах и по всему лицу. Интересно, любить мужчину постарше, вроде Дерека опасно или это признак травмы и того, что с ним что-то не так? Но все сомнения и страхи улетучиваются, стоит рукам оборотня оказаться под его спиной, поднять его и прижать к мощному телу, чтобы дать ощутить, как стучит сердце Хейла рядом с его собственным.

***

Глаза парнишки едва открываются (так отяжелели от неги и удовольствия веки), когда он смотрит на луну, а видит Дерека. Он не помнит, как уснул под открытым небом, но просыпаясь, обнаруживает, что распластался и занял собой половину торса Хейла, а вместо постели под ними разложены обе их куртки. Оборотень обнимает его своей рукой, а это значит, что он проснулся и в курсе того, что, парнишка тоже бодрствует. Солнце встает, от Охотничьей Луны не осталось и следа, но она не забыта. Она была довольно незабываемой, если точнее. И прежде чем паника сотрет все приятные впечатления от прошедшей ночи и пережитого счастья, Дерек целует его в лоб и говорит скрипучим ото сна голосом: — Я как раз думал о тебе.