Воспоминания

Помнишь, ты говорил, что где-то далеко за облаками есть звезда, сияющая ярче всех? Да, Гутта помнит. Так прекрасно, будто это было вчера, а не три года назад. Огонёк тогда стояла на самом краю, подпирая своим телом хлипкий заборчик, и смотрела на занимающиеся звёзды. Улыбаясь, то и дело поворачивала к нему, грозному и молчаливому, голову, звала присоединиться. Он молча отказывался, закрывал глаза и откидывал голову назад, скорее чувствуя, чем видя, как резво скачут зелёные глаза по его шее. Вполуха, как привык за долгую службу, слушал россказни маленькой собеседницы о познаниях в астрономии, коими её снабдили участники испанской команды и Марк, вопреки восклицаниям Пиладе о том, что это всё сказки и доверять им стоит так же, как торговцам на рынке. Девочка также упомянула в нескончаемом словесном потоке о некой звезде, способной своим сиянием осветить всю землю. О том, что говорил ей сам, Гутта, в один из дней, когда можно было отдохнуть от турнира. Оставшееся время Огонёк внимательно слушала его неторопливый рассказ, своеобразное продолжение, стараясь незаметно радоваться своей маленькой победе. Гутта невесело усмехается, поднимая голову. По тёмному небесному шёлку рассыпаются звёзды, и среди них пока что нет той, которую Огонёк с улыбкой и искрой в глазах обещалась коснуться рукой. Когда-нибудь, вот увидишь, у меня всё получится! Он верил ей, и, как умел, поддерживал. Огонёк же понимала, смеялась над его неумелыми попытками, благодарила широкой улыбкой и объясняла, неосознанно раздирая крепкий кокон, в которое было помещено его спящее глубоким сном сознание. У девочки получилось, хоть и не всё. Исполнить всё она просто не успела, и Гутта до сих пор корит в этом себя, Канидию, Анубиса, высокого старика с мудрыми глазами, всех, но только не судьбу, потому что так и не вспомнил, как это — верить в неё. Как думаешь, что было бы, если.? Он не думал об этом. Не хотел, боялся, хоть и был соблазн. Он жил и живёт настоящим, не задумываясь о его вариациях, о будущем, стараясь даже не думать о прошлом, но всё равно думает, пусть совсем редко. Знал, видел, что Огонёк думает, слишком часто, и мысли эти ей явно нравились. К тому же она неоднократно пыталась разговорить его на эту тему, но Гутта оставался молчаливой скалой, отбрасывающей громадную тень и скрывающую в ней крохотную хрупкую фигурку. Интересно, что будет после? Огонёк делилась с ним своими суждениями, а он, на удивление живо, их поддерживал и даже высказывал свои. В ответ получал веселый смех и громкое пораженное «но это же так скучно!». Пытался объяснить, что спокойная тихая жизнь в небольшой деревушке — вовсе не скучное занятие, но был не принят всерьёз, из-за чего в конечном итоге бросил эту затею. Огонёк же мечтала о приключениях, побывать в Испании и Британии, «побороздить» несколько лет морские просторы, а потом заняться изучением астрономии. На вопрос о спутнике жизни, заданном чисто интуитивно, Огонёк пожала плечами и стрельнула на него зелёными глазами. Именно тогда что-то изменилось. Ты будешь помнить меня? Конечно. Широкая улыбка, зелёные глаза вкупе с ярко-рыжими волосами всю оставшуюся жизнь будут преследовать его во сне и на яву, то и дело, появляясь на полотне ночного неба. Он будет помнить каждую минуту, проведенную с ней, все сражения и ночные посиделки, в конце концов ставшие приятной традицией. Кожа на ладонях будет гореть, ощущая прикосновения к нежной коже. Лицо же будет, подобно рукам, пылать от жара пышной рыжей копны, в которую он нередко зарывался носом, выкидывая из головы всё плохое, что скопилось там за долгое время. Он будет помнить, и воспоминания вызовут у него слёзы, он будет помнить и жить ради той, что подарила ему эту жизнь.