Обещание

— С тобой нам будет лучше. Эдне стоит больших усилий признать это. Прямое выражение чувств — не ее конек. Эдна не любит подбирать правильные слова, если, конечно, ей не плевать на то, как ее поймут. Она вообще редко задумывается об эмоциях других. Слишком привыкла быть одна, а Завейд... Завейд — тот, кто всегда рядом и понимает ее стремление абстрагироваться от окружающих. Они похожи куда больше, чем она готова признать. А еще у них одна на двоих боль — Айзен, хоть о нем они мало разговаривают. Обычно вообще не говорят, чтобы не бередить раны. Неважно, что живут общей надеждой когда-нибудь увидеть человека, а не дракона, — на скверну ведь за века научились не обращать внимания. Иногда Эдне кажется, что скверна въелась в кожу и стала их частью. — Я ему обещал, — словно и не ей вовсе произносит Завейд. Возможно, и впрямь напоминает самому себе в который раз. Они ведь не так часто видятся на самом-то деле. — Сорей смог очистить дракона, — шепчет Эдна. — Чем Айзен хуже? — Прошла тысяча лет, — пожимает плечами Завейд. — Как бы Сорей ни верил, у него может не хватить сил. — Но ведь попытаться стоит. — А если ничего не выйдет и Сорей умрет, сможешь с этим жить? Эдна опускает глаза и молчит. За годы одиночества она научилась не привязываться к людям, их жизнь слишком скоротечна, но научиться игнорировать колющую под ребрами совесть так и не смогла. Одна жизнь ведь не должна быть ценнее другой? А когда на кону человечность брата? Эдна не находит ответов, да и Завейд не ждет их от нее. Наверное. — Айзен бы не хотел, — роняет она едва слышно, а словно булыжники падают с повозки. Эдне тяжело дышать и совсем не из-за наполняющей воздух скверны. Она закрывается от Завейда зонтом и глубоко выдыхает. Страшнее всего осознать, что вместе с отчаянным желанием вернуть брата она еще и боится. Боится, что Завейд исчезнет из ее жизни, Айзен его заберет. Странно ревновать к собственному брату того, кто никогда и не был с ней, кроме редких минут ностальгии и перепалок на грани фола. Вот с Айзеном у него общее прошлое, а с Эдной только воспоминания о времени, наполненном чувством потери и горечью скверны. — Я тоже скучаю по нему, — Завейд закидывает руки за голову и смотрит в небо. Эдна не разворачивается к нему, не хочет любоваться, а потом себя ненавидеть. Не о нем она сейчас должна думать. Да она вообще не должна думать о Завейде! Он всего лишь заносчивый и надоедливый друг брата. Когда-то был, до того, как тот стал драконом, чтобы спасти мир. Эдна зажмуривается так крепко, что под веками пляшут искры. Они едут бороться с владыкой бед, а она ведет себя как ребенок, который не в состоянии отделить неуместное от должного. Неожиданно приходит мысль, что человеком быть куда проще, нет времени на бесконечные сожаления и самобичевание. Жить здесь и сейчас куда привлекательнее, ведь потом может и не наступить. — Ты понятия не имеешь, что я чувствую, — хмыкает она и поднимает наконец взгляд. Эдна не будет прятаться от собственных эмоций. Ей и так хватает поводов злиться на себя. — Догадываюсь, — спокойно откликается Завейд, будто и впрямь понимает. Она и не помнит, когда они в последний раз разговаривали без сарказма или взаимных обвинений. Да и говорили ли вообще? Завейд пытался убить Айзена, она — защитить. Оба не особенно преуспели. Братик — клей, который соединял их так долго, что Эдна и не заметила, когда появилось что-то еще. — Просвети, — фыркает Эдна и крутит в руках зонт. — Задаешься вопросом, как мне удается быть настолько неотразимым, — усмехается он. Она приподнимает брови и закусывает губу. — В одежде ты бы мне нравился больше. Завейд прищуривается и лохматит волосы, которые и без того раздувает ветер. Выглядит, пожалуй, даже комично, и Эдна качает головой. Он совсем не разряжает обстановку, напротив, усугубляет. Ей и так слишком хочется к нему прикоснуться вопреки здравому смыслу: зарыться пальцами в волосы, провести языком по губам, уловить сбившееся дыхание. Наверное, это нечестно или эгоистично, но она так долго жила мыслью о спасении брата, что о себе и не думала вовсе. Эдна понятия не имеет почему это происходит именно сейчас. Будто она оглядывается на прошедшую тысячу лет и видит лишь выжженную горечью и болью пустыню. Эдна гулко сглатывает, слюна царапает горло и встает комом. Сожалеть об этом времени не получается. Хочется дышать полной грудью и жмуриться от переполняющих эмоций. Возможно, это и означает "вся жизнь пролетела перед глазами". Ее — не так чтобы разнообразна, увы. — Обещаю приодеться, если выберемся. Завейд улыбается тепло и искренне, и это обескураживает. Таким она его не видела. Не по отношению к себе. Она ежится и едва удерживает зонт в руках. — Ветер, — звучит как жалкое оправдание, и она мысленно закатывает глаза. — Будем считать, что я шалю. Эдна давится воздухом. — Ты не всесилен. — И правда, всего лишь серафим. Эдна пытается объяснить его поведение законами логики и здравого смысла, но в итоге плюет на условности, прислоняется к его плечу. Возможно, через пару минут, часов или дней они умрут, так почему бы не поддаться порыву. Завейд на мгновение замирает, а потом она чувствует, как он чуть меняет позу и обнимает ее. Эдна прикусывает щеку изнутри и закрывает глаза. Пусть потом она и пожалеет об этом, сейчас по телу разливается умиротворение. Эдна позволяет себе немного побыть слабой, пока никто не видит. А Завейд... Завейд знает ее слишком долго, чтобы задавать вопросы. Кто знает, возможно, «что-то между ними» появилось куда раньше, чем она позволила себе заметить.

***

Эдне не спится. Она ворочается с боку на бок, но даже дрема не приходит. Палатку колышет ветер, где-то вдалеке слышатся его завывания. Эдна тяжело вздыхает и встает. Она вполне может обойтись и без сна, к чему мучиться. Пожалуй, стоит размять ноги, хотя бы отвлечется. Снаружи она натыкается на костер, у которого сидит Завейд и смотрит на пламя — сосредоточенный, задумчивый, печальный. Ощущение, словно он и не моргает вовсе. На мгновение ей становится неловко. Эдна даже думает вернуться в палатку, но Завейд поднимает взгляд и усмехается краем губ. — Мысли в голову лезут всякие, — будто даже оправдывается он. — А у меня, наоборот, пустота, — пожимает плечами Эдна. — Не против? — кивает на место рядом с ним. Он приподнимает брови и вместо ответа хлопает по земле. — Холодная ночь, темная. Эдна хмыкает. Говорить об очевидном кажется глупым, а о главном она вряд ли решится. От Завейда пышет жаром, но она все равно ежится. — По тебе и не скажешь, — хмыкает она. — Хоть иногда одеваешься? — Тебя смущает? — улыбается он. — Или мне кажется? — Кажется, — она отрицает. Естественно, не признаваться же в том, что он ее волнует. Тем более Завейд сам предлагает ей пути отступления. В тактичности ему не откажешь, кто бы мог подумать. — Сам же сказал, что холодно, вот и уточняю. — У меня есть способ согреться, — подмигивает ей он. — Хочешь? Эдна выгибает брови и окидывает его оценивающим взглядом. А что она теряет, собственно? Завейд забавный, брат ему доверял, а они на волоске от бездны. Самое время, чтобы рискнуть, разве нет? — Смотря о чем ты говоришь. — А о чем ты подумала? Эдна закатывает глаза и толкает его в бок. — А не дать ли тебе в глаз зонтиком. — Так вот зачем он нужен, — смеется Завейд. — А я-то столько времени гадал. — И что в тебе только нашел Айзен? — усмехается она. Ей жизненно необходимо увести разговор в другое русло, слишком уж такой Завейд ей нравится. — Харизму, разумеется, и пиджак. Да-да, когда-то он у меня был, — поясняет в ответ на вопросительный взгляд Эдны. — А когда я пытался свалить, хватал за волосы и ничего не оставалось кроме как остаться. Издержки длинных волос, знаешь ли. Она не понимает, говорит он серьезно или издевается, но представляет, как ощущаются под пальцами волосы Завейда, и ее бросает в жар. Эдне нужно расслабиться и отвлечься, тогда и неуместные мысли не будут лезть в голову. Пожалуй, пара глотков алкоголя ей не помешает. — Давай сюда свою настойку, неотразимый серафим, — она ухмыляется в ответ на его удивленный взгляд. — Видела, что ты заныкал пару бутылок после попойки с Дезелем. — Ты назвала меня неотразимым, — напрочь игнорируя вторую часть фразы, откликается он. — Разве ты так не считаешь? — усмехается Эдна. — Удивлен, что ты считаешь. Она пожимает плечами. — Только исходя из твоих слов о харизме, пиджаках и побегах от Айзена. Эдна хочет откусить себе язык. У нее словно мозги разжижаются рядом с таким Завейдом. Когда он с пистолетом бегает за Айзеном, ее единственное желание — проломить ему череп, а вот сейчас... Завейда слишком много в ее жизни — серьезного и смешного, вдумчивого и даже заботливого, а еще умирать с ним будет спокойно. Эдна улыбается последней мысли и тянется, чтобы похлопать его по плечу. — Выпить дашь или силой забирать? Завейд неразборчиво что-то бормочет себе под нос и достает початую бутылку из-за спины. — Надеюсь, ты не буйная, когда напьешься. Эдна выгибает бровь, откручивает крышку и делает внушительный глоток. — Вот и проверим, — ухмыляется она. — Вся ответственность на тебе в случае чего. — Это еще почему? — Ты же старший, — довольно бросает она и пьет, глядя ему в глаза. — Можешь забрать, если осмелишься. Эдна наслаждается, как меняется выражение лица Завейда. — И откуда взялась игривость в голосе? — Разве? — она надувает губы, но быстро сдается и хихикает. — Я все та же маленькая девочка с зонтиком, младшая сестра твоего друга. — Совсем не та, — качает головой Завейд. — Может, ты и не меняешься внешне, это не означает, что я не воспринимаю тебя иначе. Тысяча лет бок о бок способствует. — Не так уж и часто мы виделись, — фыркает Эдна. — Пить будешь? — Завейд кивает, и она передает ему бутылку, чуть касается его пальцев и вздрагивает. — И впрямь холодная ночь, — слишком поспешно добавляет. Завейд понимающе хмыкает и отпивает настойки. Эдне кажется, он догадывается, почему она дергается. — Ну как? Легче? — спрашивает спустя пару минут. — Согрелась? Эдна кивает. Она обнимает себя за плечи и смотрит на огонь. Ей чудится, что она видит крошечные силуэты в пламени, но не может разглядеть чьи именно, как ни старается. Почему-то сейчас это кажется важным. Возможно, чтобы не смотреть на Завейда, не вздрагивать от случайных прикосновений и не флиртовать, пусть и неосознанно. Большей частью. В голове чуть шумит, настойка дает о себе знать. Эдна расслабляется, когда чувствует руки Завейда на своих плечах, а он прижимает ее к себе. Неожиданно это объятие ощущается логичным и правильным. Эдна улыбается уголками губ и надеется, что он не замечает. Подумает еще невесть что. — Ты теплый, — шепчет она одними губами, но Завейд слышит, она чувствует по напрягшимся пальцам и сбившемуся дыханию. — Мне нравится. — Самое приятное, что ты когда-либо мне говорила, — усмехается он. — Не стоит привыкать, в любое другое время буду отрицать. — Кто бы сомневался, — хмыкает он. — Сейчас тут только мы с тобой. Остальные спят и вряд ли проснутся в ближайшие пару часов. Почему-то Эдне в этих словах чудится намек. — Завтра тяжелый день, — словно оправдывается она, но не двигается с места. — Как и сегодня, — пожимает плечами он. Эдна скидывает ладонь Завейда и поворачивается к нему. В его взгляде сочетаются грусть и надежда, так непривычные для нее, что Эдна на мгновение застывает, а через секунду поднимает руку и заправляет прядь волос ему за ухо. Он не двигается, только смотрит на нее с нечитаемым выражением лица, а Эдна не знает, что сама пытается отыскать на дне его глаз. Отчего-то кажется, что там должно быть нечто такое, что позволит сделать окончательный выбор, хотя в глубине души она знает, что уже приняла решение. — Что пошло не так? — тихо спрашивает она. — Жизнь? — Ты знаешь, о чем я. — Только ты можешь ответить. Эдна склоняет голову набок и хмурится. Вероятно, он прав, вот только она понятия не имеет, в какой момент все изменилось. А если это всегда было, просто она глушила глубоко внутри непонятные ей чувства? Это ведь так для нее типично. Эдна привыкла отрицать все, что ей непонятно. — Если я тебя поцелую, что будет дальше? — А чего ты хочешь? — Это имеет значение? — Лишь это и важно. Эдна глубоко вздыхает. Отступать больше некуда, она понимает, а идти вперед страшно. Как потом смотреть Завейду в глаза? — А как смотришь сейчас? Похоже, последнюю мысль она говорит вслух. Потрясающе! Хуже и быть не может. Так и что она тогда теряет? У ее одиночества долгий срок давности, а к Завейду даже привыкать не придется, он и так всегда незримо рядом. И братик бы одобрил. Да о чем она вообще думает! — Кажется, я слишком мало выпила, — наконец фыркает она. — Несложно исправить, — улыбается он. Она встает, берет в руки бутылку и идет к своей палатке. Эдне мерещится, будто слышит разочарованный выдох, и она усмехается. Это было бы слишком просто, правда? Эдна заходит внутрь и оборачивается. — Ты идешь? — бросает ему. — Пить одной — дурной вкус. — А находиться с мужчиной наедине нет? — На второй тысяче лет могу себе позволить. Завейд мгновенно оказывается внутри. — В таком случае кто я такой, чтобы отказывать даме. Эдна улыбается и выпускает из рук настойку. Она с глухим стуком падает на землю, но никто из них не замечает. Они смотрят друг на друга и молчат. Напряжение нарастает, и когда Эдне чудится, что вот-вот заискрит, Завейд обхватывает ее талию, притягивает к себе и шепчет в губы: — У любого терпения есть предел. — На что ты намекаешь? — По тонкой грани ходишь. Эдна прищуривается и кладет ему руки на грудь. — Ты слишком высокий. Прости, не дотянусь. Завейд только ухмыляется, и в следующую секунду она чувствует его губы на своих. Оказывается, его поцелуи пьянят куда сильнее самой крепкой настойки. Эдна запускает пальцы в его волосы и выдыхает. Такие же мягкие, как и представляла. Он сжимает ее крепче, и она вздрагивает под его ладонями. — Я поцеловал тебя, что дальше? — хрипло шепчет Завейд, отрываясь от нее. — Не останавливаться на достигнутом, например, — хмурится она. — Уверена? Эдна медленно проводит языком по губам, ощущает ладонями, как часто бьется его сердце. — Будем считать, что ты получил карт-бланш. Ветер врывается в палатку, и Эдна резко вздрагивает от неожиданности. Завейд только усмехается. — Привычка. — Если тебя сейчас ударит каменная плита, посмотрим, как отреагируешь, — фыркает она. — В случае чего я предупреждала. — Мне нравятся опасные женщины. Эдна уже открывает рот, чтобы возмутиться, но слова застревают в горле. Завейд резко отпускает ее и утягивает за собой на землю. Она и пискнуть не успевает, как он укладывает ее сверху и впивается в губы. Теперь он целует напористо, властно, даже жестко, но Эдне нравится. Они сталкиваются языками и ловят стоны друг друга. Слишком хорошо, чтобы сдерживаться, и до боли правильно. Эдна цепляется за него, чтобы окончательно не потерять голову, получается из рук вон плохо. Он целует ее в шею, а Эдна хватает ртом воздух. Завейд как будто знает, как именно и где нужно к ней прикасаться, чтобы она выгибалась дугой и просила не останавливаться. Помимо воли притягивает его ближе, инстинктивно трется, пока не слышит утробный рык. — Я ведь не железный, — срывающийся шепот ласкает ее уши. — А тебя никто не просит быть джентльменом, — усмехается Эдна. Она резко расстегивает ремень. — Терпеть дольше выше моих сил. Завейд стонет, когда она касается члена, проводит по нему пару раз и опускается на него, прикрывая глаза. Ощущение заполненности срывает предохранители и окончательно сносит крышу. Так хорошо, что под веками плывут разноцветные пятна. Эдна выдыхает сквозь зубы и начинает двигаться. Завейд не мешает, только впивается пальцами в ее бедра и рвано дышит. Она снимает платье через голову и вздрагивает от прикосновения прохладного воздуха к разгоряченной коже. Она опирается ладонями на его грудь и чуть сжимает. — Все-таки у твоего нежелания одеваться есть свои плюсы, — усмехается она. — Наконец я их нашла. — Рад, что угодил хоть чем-то, — отшучивается он на выдохе. — О, не только этим, — Эдна прищуривается, полностью опускается на него и замирает, смакуя ощущения. — Член тоже весьма хорош. Завейд давится стоном, подхватывает ее и переворачивается. — Не возражаешь? — Только если не будешь осторожничать. В темноте его глаза вспыхивает первобытным огнем, и он начинает резко двигаться. Палатка наполняется звуками шлепающихся друг о друга тел, а у нее вскрик встает комом в горле. Завейд словно дотягивается до самой ее сути, отбрасывает условности и запреты, имеет так, как хочется обоим — жестко и бескомпромиссно. Эдна закусывает ладонь, чтобы не стонать слишком громко, скрещивает ноги у него за поясницей и двигается навстречу. И чего она так долго тянула? — Как насчет того, чтобы поменять позу? — А об этом надо спрашивать? — Сзади? Эдна усмехается и кивает. В некоторых вопросах Завейд невыносимо правильный, но пока он настолько хорошо ее трахает, она готова ему это простить. Он выходит из нее, Эдна быстро переворачивается, и он снова входит в нее. Она прогибается в спине, и ее протяжный стон сливается с его рыком. Завейд обхватывает ее грудь ладонями, сжимает больно, наверняка до синяков, и резко врывается в нее. Эдна шипит, опирается руками о землю и закусывает губы до крови. Давно ей не было так хорошо. — Завейд... — Да? — он убирает одну руки с груди и с силой тянет волосы. — Да... — выдыхает она и проваливается в сверкающую всеми оттенками радуги бездну. Эдна чувствует, что он продолжает входить в нее, с силой сжимая бедра, и рассыпается на тысячу осколков. Когда и он кончает, Завейд ложится рядом с ней и перебирает ее волосы. — Странно, что мы не перебудили пол-лагеря, — усмехается он. — Если бы и так, это их проблемы, — пожимает она плечами и кладет голову ему на плечо. — Мы же сейчас не будем клясться в вечной любви? — А надо? Эдна хмыкает и обнимает его поперек груди. — Повторить — обязательно, — закидывает на него ногу и добавляет чуть слышно: — Если выживем. — Сорей справится, Лайла в него верит, — спокойно говорит Завейд. — Да и Алиша с Розе не подведут. — Не хочу говорить о них, — отмахивается Эдна. — Мне слишком хорошо сейчас, чтобы думать о том, что от меня не зависит. Хочу просто чувствовать. Завейд улыбается, прижимает ее ближе и накрывает их одеялом. — Теперь сможешь уснуть? — Ты постарался, — ухмыляется она и зевает. И лукаво добавляет: — Только не уходи, а то вдруг я замерзну. Эдне плевать на косые взгляды и шепотки за спиной. То, что произошло, касается только ее и Завейда. Умирать так с музыкой, она и не подумает жалеть о чем-либо, тем более о сексе. — Не уйду, — шепчет он ей в волосы. — Только не влюбляйся в меня. Она смеется и кусает его в плечо. Эдна в любом случае никогда не признается, и он это знает. Чувства — слабость, а она не привыкла ощущать себя беспомощной. Разве что иногда и совсем немного, рядом с ним. Если Сорей и победит, они все равно разойдутся по разным концам света, все закончится. Завейд тяжело вздыхает, но молчит. Их многое связывает, но разделяет еще больше. К чему сантименты, они живут здесь и сейчас. А то, что будет дальше, случится уже потом, и об этом она подумает после. Эдна закрывает глаза и проваливается в забытье. Ей снится Айзен, который щурится на солнце и улыбается. Он машет ей рукой и что-то кричит, но ветер уносит его слова. Эдна бежит к нему, но не приближается ни на шаг. Она останавливается, сдувается челку со лба и зло сжимает кулаки. В этот же момент ее подхватывает вихрь и через пару секунд она оказывается рядом с Айзеном. Эдна бросается к нему и виснет на шее. — Братик, — счастливо жмурится она. — Он сдержал обещание, — шепчет Айзен ей на ухо. — Не бросил тебя, когда я ушел. Эдна резко распахивает глаза и садится. Сердце бьется в груди как бешеное. Она оглядывается и натыкается на мирно посапывающего Завейда. Волосы разметались по земле, он хмурится во сне и бесшумно шевелит губами. Она долго смотрит на него, улыбается и снова ложится. Завейд всегда выполняет обещания, пора бы привыкнуть. Жизнь быстротечна даже у серафимов. Наверное, пора перестать ждать, что все станет, как прежде. Пора просто пойти дальше, не оглядываясь назад. Пора впустить в свою жизнь кого-то еще, кроме Айзена.