***
Как только боль притупилась, и мое сердце перестало биться, я открыла глаза и увидела свой новый мир. Мария улыбнулась мне, она выглядела как ангел и демон одновременно. — Ты будешь великолепна, дорогая. Но сначала ты должна поесть, — сказала она мне. Я не знала, что она имела в виду, пока она не взяла меня за руку и не повела в глухой переулок в Финиксе у бара. Она подняла вверх палец и подала мне знак молчать. Она вошла внутрь, и я хотела пойти за ней, но предупреждающий взгляд от нее заставил меня замереть, это было похоже на инстинкт, кричащий мне, что нужно слушать эту смертельно опасную женщину. Прошло несколько минут, прежде чем она вернулась, ведя за собой молодого человека. Он видел только её, но она посмотрела на меня так, что сразу стало понятно — он для меня. Ей не нужно было говорить мне дважды. В тот момент, когда я услышала его сильное сердцебиение и кровь, текущую по венам, я громко зарычала и бросилась на ничего не подозревающего парня. Я слышала, как его рёбра треснули под давлением моих рук, его хныканье, когда пила его кровь и предсмертный хрип. Он пытался сбежать, но мои ногти так больно врезались в его кожу, что он буквально упал в мои смертельные объятия, он почти уткнулся лицом в изгиб моей шеи, когда я полностью осушила его. — Хорошая работа, дорогая. В ту ночь Мария стала моей путеводной звездой.***
Мария иногда спрашивала меня о моем прошлом. Я не понимала ее интереса. Я едва могла вспомнить что-либо из прошлого — за исключением того, что у меня были мама и папа и я работала, остального я не помнила и даже не хотела выяснять. Зачем бороться за воспоминания о себе, как о человеке, когда я была уж очень далека от этого настолько, насколько вообще могла быть? Мария всегда казалась удовлетворенной этим ответом, и я жила для того, чтобы сделать ее счастливой. В конце концов, нас было только двое — я была ее единственной дочерью, и она заслуживала моей преданности. Она всегда брала меня за руку и помогала выбрать цель. Она научила меня, как охотиться и как выживать. Я не думаю, что я была религиозным человеком, но как для вампира, Мария стала моим богом.***
Однажды ночью она пришла домой с мальчиком, на пару лет моложе меня. — Изабелла, — резко сказала она. — Отнеси его наверх. Она передала мне его мягкое, гибкое тело. Мое горло обожгла жажда от его запаха, и Мария устремила на меня смертельный взгляд. — Он не для тебя, дорогая, — отчитала она, её мягкие интонации расходились с огнём в её взгляде. — Да, — согласилась я и подняла его наверх. Слово Марии было законом, у меня не было выбора и поступить иначе я не могла. Это было просто невозможно. Она сказала мне, что хочет создать для нас семью. — Я устала быть одна, — зашипела она, когда я спустилась вниз, кровь парня запачкала мою рубашку. — Я хочу создать для нас большую семью. Изабелла, ты поможешь мне? Я не знаю, что произошло со мной в тот момент, но я сделала три длинных шага, пока не оказалась перед ней. Я взяла её руки в свои и плавно опустилась на одно колено, прижавшись лбом к костяшкам её пальцев и прошептала: — Что угодно, мама. Из-за своей покорной позы я не видела, что в глазах её промелькнула тень удовлетворения.***
Мария приказала мне подождать внизу, когда Райли проснулся после превращения. Я остановилась у затемненных окон и ждала следующих инструкций. Послышался громкий грохот и рычание Райли в ответ на рык Марии; прежде чем я осознала это, я была уже наверху. Мои инстинкты кричали защитить Марию сильнее, чем разум о неподчинении её приказу. Райли сидел в углу комнаты, когда я ворвалась туда. Он зажал в челюсти кусок ткани. Красное платье Марии было разорвано в клочья, и, хотя она выглядела равнодушной и целой, я зашипела на Райли и бросилась на него. — Изабелла, остановись. Слова Марии заставили меня затормозить, но Райли уже отреагировал на мою атаку и хотел вцепиться своими зубами мне в горло. Я инстинктивно зарычала и в следующую секунду произошло сразу несколько вещей. Во-первых, из меня будто бы вырвалась какая-то неведомая сила и я была единственной, кто управлял ей. Во-вторых, Райли врезался в невидимую стену между нами и рикошетом отскочил в угол, проломив стену. В-третьих, Мария посмотрела на меня со странным выражением лица, сочетанием радости, самодовольства и предвкушения. Райли всё ещё лежал на полу, когда Мария подошла ко мне. Она сделала это осторожно, вытянув руку, чтобы не было того же сопротивления, что и от Райли. — Дорогая, — прошептала она, приласкав меня, поглаживая по щеке. — Я знала, что ты будешь великолепной.***
Как только мы узнали о моей силе, Мария неуклонно тренировала меня контролировать её. Она использовала Райли в качестве лабораторной крысы, зная, что он плохо контролирует свои эмоции, как новорожденный, и побудила его напасть на нее. Эта тренировка была пыткой — расширение моего щита потребовало усилий и энергии, которую я все еще не могла контролировать, и Марии, похоже, не было дела до того, что мое неподвижное сердце будет дрожать в ужасе, когда Райли подойдет слишком близко к ней. В конце концов, с момента обращения Райли прошёл уже год, и с возрастом наступил контроль. Райли начал отказываться выполнять требования Марии. Она отвела меня в сторону как-то вечером и приласкала мою щёку. — Дорогая, — прошептала она. — Твой брат разбивает мне сердце. Думаю, было бы лучше, если бы его приструнили, не так ли? — Мама, — сказала я, закрывая глаза, чтобы сосредоточиться на ощущении её кончиков пальцев на моей щеке. — Скажи мне, что я могу сделать для тебя. Мария улыбнулась, моя грудь наполнилась радостью при виде этого. Позже тем вечером я ждала Райли, спрятанная за дверью. Я схватила его за шею, как только он прошёл мимо меня, совершенно не подозревая. Он боролся и пытался вырваться из моей хватки, рычал и пытался ударить меня, темные красные глаза были наполнены яростью. Тогда я использовала свой щит и обездвижила его, разорвав на части. Мария разожгла огонь и ждала меня, я бросила конечность Райли в костёр одну за другой. Его голова была последней, и потрескивание огня никак не могло скрыть его мучительные крики. Мария подошла ко мне. — Я горжусь тобой, Изабелла. Но теперь пришло время увеличить нашу семью. И я верю, что твое время пришло помочь мне в поисках. Я посмотрела на нее, на длинные темные волосы, падающие на ее плечи, на ее маленький, но внушительный рост, на ее красные глаза, в которых скрывались впечатляющие остроумие и сообразительность, — и кивнула, упав на колени перед ней.***
Мария и я отправились в город ночью, и я спросила ее, кого она ищет. Она сказала, что не имела в виду кого-то конкретного, и что я должна сама судить, кто станет ценным дополнением к нашей маленькой семье. Она попрощалась со мной и убежала на восток в поисках моих новых братьев и сестер; а я пошла другим путём, просматривая улицы на предмет возможных жертв. В ту ночь я создала своего первого новорожденного.***
Наша численность росла и быстро. Мария была довольна. Она заставила меня держать нашу семью под контролем, пока они не будут готовы — мой щит с каждым днём становился всё более и более нужным, а с практикой пришла и простота использования. Как только человек, которого я успешно обратила, стал более контролируемым и разумным, Мария приказала ему присматривать за остальными, когда увела меня на тренировку. — Я хотела сначала научить тебя, как защищаться, — сказала мне Мария. — Так как это самый сложный аспект битвы. Мы нападаем инстинктивно, дорогая, и оставаться на защите может оказаться сложной задачей даже для самых опытных. — Однако у тебя есть твой щит, — при этом она улыбнулась, и я почувствовала гордость за себя. — Что означает, что мы можем перейти к самой забавной части: наступлению. Она научила меня многим вещам, в первую очередь, как бороться с новорожденными. — Тебе понадобится этот навык, чтобы контролировать своих братьев и сестер, — сказала она. — Почему я просто не могу использовать щит? — спросила я и вспышка раздражения прошла по её лицу прежде, чем она справилась с собой. — Потому что, Изабелла, твой щит — это твой козырь. Это умение, которое ты будешь скрывать, пока не останется других вариантов. Никто не должен знать об этом, понимаешь? Я кивнула и она хищно улыбнулась. — Очень хорошо. Помни, тебе не позволено защищать себя таким образом. Теперь, — сказала она, переходя в оборонительную позицию. — Атакуй.***
Тренировка была жестокой и мучительной. Мария себя не сдерживала. Я нападала на неё, а она изящно уходила от атаки, кусая мои руки, шею, ноги и все, до чего дотягивалась. Когда я выла от боли при каждом укусе, наполненном ядом, она говорила. — Запомни это. Ты сражаешься, как новорождённый. Учись на своих ошибках и используй мои уроки против других. Так я и сделала, когда Мария посчитала меня готовой, то натолкнула меня на двух моих новорожденных братьев. Рычащие новорождённые посмотрели друг на друга и пришли к инстинктивному соглашению объединения против меня, более опасной. Они прыгнули на меня, и я пыталась подражать изящным уловкам Марии, я была успешна в этом, в некоторой степени. Несмотря на то, что я выиграла бой и они были обездвижены, и разорваны на части, я не осталась нетронутой. Их зубы, острые как ножи, оставили следы на моём теле, наряду с зубами Марии. Я была расстроена. — Ты хорошо справилась, — проворчала она тем утром. — Эти шрамы превратят тебя в ту, которую нужно бояться. Наш вид знает, что когда у кого-то есть эти боевые раны, с тем шутить нельзя. Я посмотрела на руки Марии. Обычно они были полностью покрыты, но тогда я заметила след на её запястье. Я схватила её за руку и приблизила к себе. — Кто сделал это с тобой? Улыбка Марии была натянутой, когда она освободила руку из моей хватки. — Человек, который разбил мне сердце. — Я убью его, — поклялась я. Она рассмеялась. — Ты умрёшь в этой битве, дорогая. Но если ты действительно хочешь отомстить за меня, тогда мы должны начать готовить тебя, да?***
Месяцы прошли в обучении и охране моих новых братьев и сестер. С некоторыми было легче, чем с другими — некоторые приняли превосходство Марии, а другие сомневались в этом. Мария была быстра на возмездие, и обычно заставляла меня избавляться от неприятностей. У меня это хорошо получается. Достаточно хорошо, чтобы мои братья и сёстры обходили меня стороной, когда я проходила мимо них, настолько хорошо, что я слышала, как они шептались за моей спиной. Они подошли креативно к выбору мне псевдонимов. Многие бы просто назвали меня сукой, как Марию — я не обижалась на это. Мария была моей матерью, и её слова были законом. Один из моих старших братьев и сестёр узнал мое второе имя — Мари и вскоре меня уже называли Кровавой Мэри. Это не имело для меня значения. Я делала свою работу, и до тех пор, пока они выполняли свою, проблем не было.***
Мария отвела меня в сторону однажды вечером. Она сказала мне, как она гордится мной, как много для нее значит иметь дочь. Я опустилась на колени перед ней и её словами и почувствовала, что мое почтение к ней растет. Мы охотились вместе в ту ночь. Она выбрала жертв — молодую пару, — и позволила мне выбрать ту, которую я хотела. Я зарычала на мужчину, и Мария улыбнулась, схватив женщину и осушила ее без предисловий. Я наслаждалась вкусом крови этого мужчины, и я поделилась с Марией. Моей матерью. Прежде чем мы вернулись, она рассказала мне о своих планах. Она рассказала мне о своем желании быть единственным лидером Юга и о ковенах, которые отказались подчиниться ее правлению. Она сказала мне — и я чувствовала себя глупо, что не осознавала этого раньше — что все мои тренировки сводились к этому. Приближалась война, и к этому я неосознанно готовилась. Человечная часть меня закричала против зверств, которые Мария заставила бы меня совершить, но моя любовь к матери была слишком велика, чтобы разочаровывать ее. Была бурная летняя ночь, когда Мария привела нас к ничего не подозревающей группе вампиров. С элементом неожиданности на нашей стороне мы быстро выиграли битву. Только несколько из моих старших братьев и сестер были убиты, и Мария объяснила мне, что она ждала слишком долго и что новорожденные потеряли свое преимущество. Я спросила ее, почему своё преимущество не потеряла я. — Изабелла, ты моя первая дочь, — пробормотала она. — И я была бы глупа, если бы не научила тебя, как защитить себя. Эти тщательно подобранные слова были восприняты мной и моими братьями, и сёстрами правильно. Хотя Мария была нашим бесспорным лидером, я была её правой рукой. После этого все изменилось. Зная мое положение в клане, мои братья и сестры стали почтительнее ко мне, в меньшей степени, чем к Марии, но настолько, чтобы я знала, что моё слово тоже было законом. Установив мой авторитет, Мария начала уходить обратно в тень. Она не хотела иметь дело с новорожденными, и я подумала, что это естественно. Они были солдатами. Пушечное мясо. Мария была важна. Просто сам тот факт, что она была среди них так долго, говорил о многом. Я была ее посредником, ее любимицей. Я с легкостью вступила в новую должность. Мария перестала относиться ко мне как к своему ребенку и начала относиться ко мне, как к ее доверенному солдату. Я жаждала, чтобы ее чувства вернулись, поэтому я боролась с жестокостью, которой даже мое хищное «я» было удивлено. Если война закончится, рассуждала я для себя, Мария еще раз покажет свою любовь ко мне. На войне нет времени для любви. Обладая этим знанием, я заперла свою привязанность к Марии и любые оставшиеся эмоции из моих человеческих дней глубоко внутри моего разума, и мой щит помог мне. Это заняло мало усилий — огромные возможности моего мозга легко заперли их, и я стала кем-то другим. Боец, да. Жестокая, да. Но, прежде всего, я стала машиной, которую Мария использовала, и я не могла найти в себе силы это остановить.***
Моя кожа стала полотном шрамов. В нашем стремлении к господству мы столкнулись с огромным количеством вампиров, которые были старше и намного опытнее, чем кто-либо в нашей армии. По приказу Марии я не использовала свой щит. «Используй его только тогда, когда ты знаешь, что иначе умрёшь.» Таким образом, мои боевые навыки отточены до мелочей. Раньше мне приходилось думать о своих шагах. Теперь я вернулась в инстинктивную точку, за исключением того, что сейчас, без жажды крови новорожденного, мои инстинкты были острыми и смертельными. Не позволяйте никому сбежать. Самое важное правило. Если они убегают, мы теряем элемент неожиданности. Мы добились прогресса за несколько месяцев и двинулись на восток, убивая всех и каждого на нашем пути. Численность нашей армии колебалась. Новорожденные были непредсказуемы, и Мария либо заставляла меня убить тех, кто подвергался риску, либо они погибали в бою. Это не имело значения. Создание новых занимало всего три дня, и из-за хорошего контроля над моей жаждой крови я часто выходила на поиски новых. Мария объяснила, что обычно она не рискнула бы создать более двух или трех новорожденных одновременно, но благодаря моему дару риски, которые они представляют, были в значительной степени аннулированы. Я почувствовала гордость от осознания того, что я была ее самым полезным солдатом.***
Я доверила своим новорожденным позаботиться о противниках. Ошибочно. Прежде, чем я осознала это, женщина-вампир, которую они окружили, быстро разорвала их, ее кроваво-красные глаза были сосредоточены. Прежде чем я смогла остановить ее, она побежала так быстро, как только могла. Я покончила с одним из других противников и бросила его в огонь, тут же устремляясь за женщиной. Она была быстрее меня — преследовать не было смысла. Я почувствовала горечь во рту, когда поняла, что потерпела неудачу в одном из заданий, которые Мария дала мне. Элемент неожиданности был потерян. Мария злилась, но не на меня, что было удивительно. Я стояла перед ней прямо и смотрела на разъяренную женщину. Она повернулась ко мне и сказала: — Война начинается, Изабелла. Твоя беспечность обрекла нас на полномасштабную войну, — она обернулась и рассмотрела новорожденных в нашем лагере. — Нам нужно больше солдат. Это будет сложнее — теперь нас ожидают, и бой будет жёстче. Понимаешь? — Да, мэм, — сказала я, не мигая. Она повернулась и внимательно посмотрела на меня. — Ты напоминаешь мне кое-кого, — размышляла она про себя, она погладила свое запястье, где, как я знала, был шрам от человека, разбившего ей сердце. Я напряглась и мои губы сжались. Она проигнорировала меня и отвернулась. — Мы не можем тратить время на новорожденных, которые не будут слушать приказы, — сказала Мария. — Изабелла, ты будешь контролировать их. Если они не будут делать то, что им велено, убей их. Когда они потеряют свое преимущество, убей их. Если они не эффективные бойцы, убей их. Ты поняла? — Да, мэм, — кивнула я.***
Как всегда, Мария была права. У меня был момент, чтобы удивиться, почему она выглядела так хорошо разбирающейся в искусстве войн с вампирами, прежде чем мой разум сфокусировался, и я подняла руку, давая знак рычащим новорожденным рядом со мной, чтобы они не двигались. Перед нами было семь вампиров, и я могла сказать по их бесстрашным позам, что они будут сражаться, пока не выиграют. Я улыбнулась, обнажая зубы. Человек с противоположной стороны нервно сместился. Слабое звено, хорошо. — Уходи, пока у тебя еще есть шанс, — сказал лидер клана. У нас было преимущество. Пятнадцать новорожденных, плюс я, против семерки. Я тщательно проанализировала их. Нет, не ковен семи. Клан из четырех, еще один из двух, и сбежавшая с нашей предыдущей битвы. Я улыбнулась ему. — Я могла бы сказать то же самое и вам, — тихо ответила я. Мои новорождённые зарычали. Рука медленно начала опускаться, и как только она достигла моего бедра, новорождённые бросились вперёд. Битва началась.***
У нас было много потерь. Я должна была обратить больше сегодня вечером. Двенадцать новорожденных были мертвы, но мы выиграли битву. Мы продолжали завоёвывать территорию.***
В это утро Мария позвала меня к себе и вручила пакет. — Подарок, — сказала она, — для моего лучшего солдата. Что-то подходящее твоему званию. Я открыла пакет и вытащила старый на вид пиджак. Он слабо пах кровью, пылью, но, что более важно, запахом другого вампира. Я подняла голову и вопросительно посмотрела на Марию. — Это принадлежало первому вампиру, которого я создала, — призналась Мария, мгновение она выглядела задумчивой. — Он был солдатом во времена гражданской войны, и он стал одним из моих лучших. Как и ты, Изабелла. Мой взгляд опустился на ее запястье, туда, где был шрам. Она криво улыбнулась и сказала: — Да. Он оставил этот шрам, когда… Восстал против меня. Прими это как подарок, Изабелла, но и как предупреждение. Я хотела бы, чтобы ты надела его. Пиджак был серым и большим, а его лацканы были горчично-желтыми. Он был слишком большим для меня, поэтому я засучила рукава до локтя и встала перед Марией для оценки. Она кивнула и сказала, чтобы я вернулась к своим обязанностям. Больше она ничего не говорила, но я чувствовала, что она смотрит мне в спину.***
Один новорожденный из последней партии показал невероятные результаты. Война обострилась, и близлежащие ковены решили вышибать клин клином, поэтому они тоже стали обращать новорожденных. Дэвиду было всего шестнадцать, но он принял вампиризм и плавал в нем, как рыба в воде. Он повторял за мной, быстро становясь вторым после меня в команде. Его дар был драгоценен — способность обездвиживать прикосновением была очень полезна в битве, и мы выиграли все, в которых сражались. Мария не любила его. Когда я рассказала ей о его даре, она посмотрела на меня, взглядом который, казалось, должен был меня убить, и сказала: — Ты привязана к нему. Я кивнула. Не было смысла лгать — мне нравился мальчик и его взгляды на жизнь. Несмотря на кровопролитие вокруг него, когда он научился контролировать свои силы и жажду, то стал остроумным и очаровательным мальчиком. Мария выглядела задумчивой. — Ты с ним в паре? — спросила она, подходя ближе ко мне. Я нахмурилась. — В паре? — переспросила я. Мария кивнула: — В нашем мире есть пара для каждого из нас. Душа, которая сформирована, чтобы идеально дополнить нашу. Он твой? — Я… не думаю. Мария выглядела довольной. — Хорошо. Потому что я хочу, чтобы ты его убила. Её слова поразили меня, и я застыла совершенно неподвижно. Её темные глаза смотрели прямо в мои, не колеблясь. — Это мой приказ, ты не повинуешься? Я покачала головой и сказала: — Боюсь, я не понимаю. Он — боец. С такой силой… по-крайней мере, пусть переживёт свой первый год. Без него мы бы имели больше жертв и сражаться было бы значительно сложнее. Наличие его — тактическое преимущество. Мария нахмурилась и посмотрела на меня ещё раз. — Пиджак тебе подходит. Она развернулась и начала кружить по помещению. Туда-сюда. Я не была отослана или убита, поэтому осталась на месте. Ей понадобилось несколько минут, чтобы продолжить. — Скажи мне, — начала она нерешительно. — Ты за те шесть лет, что мы вместе, всегда слушалась меня. Что с тобой происходит сейчас? Шесть лет. Цифра прозвенела в моей голове. Я не знала, что прошло столько времени. — Я слушала все шесть лет и не собираюсь менять этого сейчас, — я выдержала её взгляд. — Просто считаю это решение опрометчивым, тем более, что я не понимаю мотивов. — Я создала тебя не для того, чтобы ты что-то понимала, — сказала Мария с почти насмешливым видом. — Это не твоя обязанность, Изабелла. Я не хочу, чтобы ты понимала, я хочу чтобы ты действовала и делала так, как я тебе говорю. Я смотрела на нее с ничего не выражающим лицом, когда она закончила, я кивнула и сказала: — Хорошо. Приношу извинения. Я позабочусь о Дэвиде. Она отмахнулась, отвернувшись и сказала: — Следи за тем, что ты делаешь.***
Дэвид оказался рядом со мной, как только я покинула Марию и я приказала ему молчать. Вместе мы выбрались подальше от лагеря. Я чувствовала его любопытство, но он слушал меня и держал рот на замке, до тех пор, пока мы не оказались далеко от подслушивающих. — Дэвид, — пробормотала я. — Ты должен бежать. Если ты не сделаешь этого, я буду вынуждена тебя убить. Дэвид отшатнулся от меня, как будто я его ударила. — Что? Почему? — Мария хочет твоей смерти, — прорычала я. — Это глупо, по моему мнению. Беги. Сейчас же. И убедись, что ты никогда не вернёшься сюда. Дэвид остановился на несколько драгоценных секунд и повернулся, чтобы уйти, многозначительно оглядывая меня, прежде, чем прыгнуть к деревьям. Я осознала то, что должно произойти ещё за секунду до этого. Мария спрыгнула с дерева, чтобы перехватить Дэвида и столкнулась с ним. Он зарычал и попытался использовать свой дар, но Мария была готова. Она не оставила ни дюйма непокрытой кожи и её превосходные боевые навыки совершенно не соответствовали тому уровню новорожденных инстинктов, на которых дрался Дэвид. Я не смела вмешиваться. Это закончилось быстро, Мария стояла над огнем, сжигая останки Дэвида. Огонь отбрасывал танцующие тени на её лицо и, единственное, что между нами было слышно — это звук криков умирающего Дэвида. Я чувствовала что-то, чего не чувствовала уже давно, с перерождения. Чистое, неподдельное презрение. Я держалась совершенно отстраненно. Мария мрачно посмотрела на меня и сказала: — В следующий раз ты будешь в огне. После нескольких секунд молчания, которое, казалось, длилось вечно, я сказала: — Следующего раза не будет.***
Она потеряла веру в меня, это точно. Она даже зашла так далеко, что разжаловала меня — конечно, она не упомянула об этом, но все, включая меня, могли сказать, что она отталкивала меня все дальше и дальше от основных действий, настолько, что новорожденные пытались занять мое место. Я была плебеем. Тем не менее, они не посмели подойти ко мне. В то время как они часто рвали друг друга в клочья из-за самых незначительных разногласий, они все равно смотрели на меня, и их инстинкты кричали им, чтобы они бежали как можно быстрее. Я не прикладывала усилий, чтобы снова стать частью команды. Я была спокойна и эффективна в битвах, часть меня все ещё жаждала вернуть расположение Марии. Этого никогда не произойдет, я знала это глубоко в душе. Я разрушила доверие Марии и было невозможно вернуть его. И она это знала. Она также знала и о моей осведомленности по этому поводу и потому обращалась со мной крайне осторожно. Отдавала мне распоряжение через расходуемых новорожденных, на случай, если бы я решила бросить и убить их всех. Правда. Эта мысль приходила ко мне в голову. В тихие моменты между битвой и убийством бесполезных новорожденных я начинала размышлять о первоначальном владельце моего пиджака. Предупреждение Марии заставило меня поверить, что он все еще жив и смертельно опасен. Интересно, кто он такой? Почему оставил Марию? Он разочаровался в ней или она устала от него? Я не знала. Все это были лишь домыслы, я сомневалась, что когда-либо получу ответы на свои вопросы. Вампиры были, по большей части, одиночками. Конечно, здесь и там были кланы — обычно ковены из истинных пар — но это было довольно редко. Если бы я оставила Марию, то точно бы провела свою вечность в одиночестве. Эта мысль и охладила мой пыл.***
Это был канун моего седьмого года, будучи вампиром, когда до меня дошли слухи. Мы можем быть существами ночи, но вампиры сплетничают так же, как и люди. Так уж получилось, что я услышала информацию, крайне соответствующую моей ситуации. Мария планировала избавиться от меня. Не обращая внимания на укол предательства в моем сердце, я застыла и внимательно выслушала любые подробности — это должно было случиться завтра, в мою седьмую годовщину становления вампиром. Как поэтично. Она завербовала новорожденных, которые, как она думала, лучше всего подойдут, и я с отвращением скривила губу. Женщина, которую я так позорно называла мамой, хотела, чтобы я умерла. Моя оставшаяся человечность вопила. Моя настоящая мать из плоти и крови, которую я даже не помнила ни по имени, ни в лицо, вероятно, никогда бы этого не сделала. Но этого я не знала. Интересно, были ли у нее другие дети после моего исчезновения? В любом случае, это не имело значения. Человек во мне давно был мёртв, осталась только я, запертая в каменном холодном теле. И Мария собиралась убить меня тоже. Решение не заняло много времени. У меня было два варианты — убить Марию прежде, чем она убьёт меня или просто убежать. Мысль о кончине женщины, которая превратила меня в ту, кем я являюсь, была на удивление болезненной, поэтому я сразу выбрала второй вариант. У меня не было вещей, которые нужно упаковать, ничего личного, о чем можно было бы говорить, кроме пиджака. Я решила его оставить, как дар доброй воли, но решила, что между мной и Марией не было ни этого, ни чего-либо похожего в течение неполного года. Я оставляла свою прошлую жизнь без сожалений и никогда не оглядывалась назад.***
Повинуясь инстинкту я направилась обратно на восток, в Финикс. Забралась на небоскреб посреди ночи. Красный мигающий свет освещал мое тело, и я лениво смотрела на тени, отбрасываемые шрамами на моей руке. Какое-то чертово проклятие. Я бросила взгляд на город и присела на краю здания, рассматривая огни фар, которые медленно двигались по городу. Из-за моего сверхъестественного зрения все выглядело чётче, и с легким недоумением я понимала, что не смогла по-настоящему оценить красоту окружающего меня мира. Семь лет постоянной войны взяли свое. Полагаю, это было не так долго — не для вампира, который мог бы прожить тысячелетия, но это была почти половина моей жизни. Я думаю, мне было двадцать лет, когда Мария обратила меня. Впервые за многие годы я изо всех сил пыталась вспомнить все, что могла из своей человеческой жизни, и, к сожалению, я поняла, что вспоминаний было мало. Мои родители были разведены, вот что я знала. Я не помню, где жил мой отец, но я знала, что моя мама, вероятно, все еще в городе. Она… снова вышла замуж? Возможно, за несколько лет до моего обращения. По крайней мере, она не была одна. Интересно, как ее зовут? Я задавалась вопросами о том, какой была моя семья. Как будто я приняла решение до того, как осознала это. Я спрыгнула со здания и тихо приземлилась в темном переулке. Сделала это слишком быстро, чтобы не быть пойманной человеческим взглядом. Я остановилась только тогда, когда добралась до публичной библиотеки, и, обнаружив, что она закрыта, я вошла в нее через запасную дверь на крыше. Я нашла зал с компьютерами и села за один, яркий искусственный свет освещал мое лицо. Потребовалось всего несколько секунд поиска в Google, чтобы найти то, что я искала. Семь лет назад произошла череда исчезновений, которая так и не была раскрыта. Я нажала первую ссылку на интернет-газету и прочитала имена жертв.Изабелла Мари Свон, 20 лет.
Ушла с работы в пять часов вечера и не вернулась домой. Мать сообщает, что на ней была надета белая рубашка с длинными рукавами и черные джинсы. Пожалуйста, позвоните по номеру ниже, если вы заметили кого-либо из жертв.
Ниже описания была фотография, довольно размытая, но внезапно я вспомнила, когда она была сделана. Это было лето перед моим семнадцатилетием, и я навестила своего отца в Форксе и мы попросили человека на улице сфотографировать нас вместе. Мой разум соединил смутные образы. Фотография была обрезана, поэтому она показала только мое лицо, но рука моего отца лежала на моем плече. Я выглядела немного угрюмо, но, присмотревшись ближе, я увидела небольшую улыбку, которая указала на то, что я, вероятно, была довольно счастлива. Я могла почти восстановить сцену: мой отец и я только что покинули закусочную после того, как поели, и он неловко вытащил камеру и сунул ее мне в руки («подарок на твой день рождения», — сказал он), и я подумала, что помню, как была счастлива в тот момент. Я заметила человека на улице и подошла прямо к нему, спросила его, может ли он сфотографировать меня и моего отца и он улыбнулся, показывая ямочки на щеках, и сказал: — Да, мэм. Мой отец покраснел, когда мы сделали фото, и на короткую секунду я сожалею, что не смогла увидеть всю карточку. Я бы предпочла иметь возможность вспомнить, как он выглядел. И как моя мама — тоже. Феникс был большим городом. Было бы почти невозможно найти один конкретный дом из миллионов. Форкс — это совсем другая история.***
Я была рада, что Форкс на севере, а не на востоке. Я вообще предпочла держаться подальше от воинственного пути Марии, чтобы она не заметила мой запах и решила, что можно поохотиться. Прежде чем покинуть Финикс, я утолила жажду, а затем просто ушла. Я пересекла Неваду и снова поела в Лас-Вегасе. Прежде я никогда там не была и сомневаюсь, что мне понравилось бы там, когда я была человеком. Мне было неловко в свете мигающих вывесок, пьяных компаний и я действительно хотела поскорее уйти. Я обернулась, когда теплая рука обняла меня за плечи и напряглась, когда вспышка сильной жажды обожгла горло. Человек в ярко-зеленой майке и розовых солнечных очках крикнул мне на ухо. — Хочешь присоединиться к нам и потанцевать? — спросил он, отпивая из дурно пахнущей бутылки с надписью «Smirnovskaya vodka». Я вздрогнула, мой слух был достаточно чувствителен, но я была рада запаху алкоголя — это отвлекло меня от его запаха. — Боюсь, что нет, — отказалась я, убирая с плеча его руку. Он нахмурился, посмотрел на меня и спросил: — Твои глаза красные? — Линзы, — солгала я. — Это же Вегас, верно? — Пойдем с нами, — предложил он. — Поживи немного для себя. Его друзья поприветствовали нас, кто-то сунул мне в руки бутылку пива и я с сделала глоток, пытаясь обмануть и заглушить жажду. — Хорошо, я пойду с вами.***
Я, конечно, знала, что не могу опьянеть. Поэтому выплюнула пиво после того, как с любопытством попробовала его. Тем более, что на вкус, как я себе и представляла, оно было похоже на мочу. Но клуб, в который меня привели был большой и хорошо проветривался, что помогло ослабить сильную жажду, но лишь немного. Софиты, казалось, пульсировали в такт с сердцебиению людей и я почувствовала, как яд скапливается во рту и покрывает язык. Я слышала, как течёт в чужих венах кровь. Везде, вокруг меня. — Только не здесь, — пробормотала я про себя, сосредоточившись на танце под латинскую мелодию. Человек в зелёной рубашке столкнулся со мной и громко извинился, прежде чем обхватить меня рукой за талию и притянуть ближе к себе. — Что ты делаешь? — спросила я его удивлённо. Он наклонился ближе ко мне и мой запах на мгновение ослепил его, я не могла сдержать ухмылку. — Я думаю, что ты прекрасна, — сказал он. — Я хотел бы пригласить тебя к себе в номер, что скажешь? Сначала пришла волна негодования, а потом интрига. Я знала, что Мария спала с людьми. Я наклонилась ближе и осторожно вдохнула. Мое горло обожгло, но я могла справиться с этим. Во всяком случае, я поела ранее днём. «Я никогда не была тем, кто пренебрегал человеческим удовольствием», — подумала я, рассматривая мальчика — «Майк?» — но, возможно, я могла бы, как он сказал, немного пожить для себя. Мой внутренний голос убедил меня попробовать. Что мне было терять? Мою девственность? В любом случае, это не имело значения. Я не могла забеременеть или заболеть, и я сомневалась, что у меня будет много возможностей в будущем. Ухмылка украсила мое лицо и я кивнула.***
Я не должна была этого делать. Мне очень понравились его неряшливые поцелуи — они не были чем-то неприятным — и, как его теплые руки обнимали меня, трогали и притягивали ближе к себе. Когда он прокомментировал мою температуру, я просто пожала плечами, и оседлала его, упомянув что-то о плохой циркуляции крови. Он улыбнулся своей мальчишеской усмешкой и сказал, что сейчас же согреет меня. Сам секс не был чем-то фантастическим, но и плохим тоже. Майк знал к каким местам прикоснуться и как — этого было достаточно. Я лелеяла те ощущения его тепла на своем теле. Мы кончили почти одновременно — он раньше, я не отстала. Но я закрыла глаза и схватила парня за плечи, крепко сжимая. Сквозь волны оргазма я не слышала, как он кричал от боли, я просто нежилась от удовольствия и, даже не задумываясь, я впилась в его шею зубами, выгибаясь на его коленях. Когда я закончила, мои руки расслабились и зубы разжались. Майк упал на кровать с широко открытыми глазами и ртом, раскрытыми в немом крике. Мне потребовалась секунда, чтобы понять происходящее — приятный отголосок оргазма все ещё не прошел, но когда я поняла, что сотворила, то тут же вскочила, как будто меня обожгли. Его тело, которое было теплым всего несколько секунд назад, уже быстро остывало. Груз вины упал на мои плечи, и я легла на кровать, пытаясь осознать, что я сделала. Я должна была быть в ужасе. Вместо этого единственной эмоцией, которую я испытывала, было разочарование — не за то, что я убила его, но за то, что я не была достаточно сильна, чтобы противостоять зову его крови. Я оделась, тихо слушая различную музыку, звучащую из разных мест вокруг. — Прости, — прошептала я, мне было не очень его жалко. Прежде чем покинуть Вегас, я позаботилась о том, чтобы похоронить Майка там, где его никто не найдет.***
К счастью, я добралась до Форкса, и больше ничего не произошло. По дороге я охотилась — мне это не нужно было сильно, но я не хотела рисковать, не так рано после потери контроля с Майком. Я не могла вспомнить, где жил мой отец, но я знала, что он работал в полицейском участке. Так что я подкралась туда, благодарная за пасмурную погоду. Он был там. Под его столь же темными глазами были темные мешки и усы, усеянные седыми волосами. Табличка сообщала всем, что это был шериф Свон. Я наблюдала, как он тихо работал в течение часа или около того, и пыталась уловить хоть какую-то эмоцию. Ничего. Не после Майка и не сейчас, когда я вижу своего отца. Я с любопытством чувствовала себя опустошенной, и я не была уверена, что с этим делать. Возможно, это было проклятие вампира. Или, возможно, это было просто мое проклятие, как способ искупить ужасные преступления, которые я совершила за эти годы. Я наблюдала, как женщина вошла в его кабинет с раздутыми щеками и красными от слез глазами. Она спросила о своем женихе. Майке. Мой отец устало покачал головой и сказал, что полиция Вегаса ничего не нашла. Пока.***
После этого я решила покинуть Форкс. Не было никакого смысла оставаться в таком мрачном маленьком городке, так как я не могла даже охотиться, не нанося ощутимый урон человеческому населению. Я путешествовала некоторое время. У меня не было особого направления, правда. В течение нескольких лет я даже могла забыть о Марии, но пиджак, который я постоянно носила, был также мрачным напоминанием о злодеяниях, которые я совершила ради нее. Я как можно больше избегала юга, но старалась не отставать от новостей. Вокруг Хьюстона произошел всплеск исчезновений, и я знала, что это, вероятно, дело рук Марии. Я лениво подумала, нашла ли она кого-нибудь, чтобы заменить меня. Глядя на пиджак, который я носила, я знала, что она, вероятно, нашла. В конце концов, я была не первой и, вероятно, не последней. Время проходит странно, когда у тебя его много. Дни тают в месяцы, которые превращаются в годы. В последний раз, когда я проверяла газету был 2021 год. Теперь я была вампиром тринадцать лет. В конце концов я устала от кочевого образа жизни, в котором я жила. Для того, чтобы сделать то, что я хотела, мне понадобилось ограбить пару банков, найти себе красивый, изолированный дом, желательно где-нибудь у озера, где я могла бы идеально наслаждаться своим вечным одиночеством. Конечно, мне нужно было бы посещать близлежащие города, чтобы охотиться, но только раз в неделю, и тогда я могла бы с радостью вернуться в одиночество. Это было немного, но это было начало. Люди, которых я наняла, чтобы построить мою маленькую мечту, не задавали слишком много вопросов, когда увидели, как я достаю пачку украденных денег, и работали быстро и тихо. Я не думаю, что они много понимали по-английски, но, честно говоря, я не много разговаривала с ними. Я заставила их сначала закончить причал у озера, чтобы я могла наблюдать за гладью воды. Я начала задаваться вопросом, могут ли вампиры утонуть, конечно, мы могли бы задержать дыхание на долгое время, но что произойдет, если мы вдыхаем воду? Оказывается, ничего особенного. Я просто выплюнула её, и у меня остался отвратительный привкус соли в горле, который не дал мне ничего, кроме жажды. Рабочие быстро закончили и вскоре они собрали свои инструменты в старый пикап. Я помахала на прощание. Не думаю, что они видели меня. Я тяжело вздохнула и закрыла глаза, ложась на пирс, одна из моих ног качалась туда-сюда, иногда слышался плеск и рябь проходилась по поверхности воды. Это и было моим вечным существованием?***
Мне потребовалось некоторое время, чтобы вырваться из своего заторможенного состояния. В основном я просто оставалась на своем пирсе, снова глядя на солнце, луну, облака и звезды, пока жажда не вынуждала меня встать и поохотиться. Охота стала рутиной, и я жаждала облегчения. Я быстро поняла, что причиной моего отсутствия эмоций, вероятно, была разобщенность с началом войны Марии. Я с полной ясностью вспомнила, что сдерживала в себе все, что могло отвлечь меня от сражений за своим ментальным щитом. С этим осознанием возник вопрос: хочу ли я снова чувствовать? Я не была уверена, поэтому пока оставила все как есть. Знание, что я не была мертва внутри, помогло, однако. Просто осознавая, что мои эмоции были заперты за стальной дверью, я поняла, что не совсем готова повернуть ключ и выпустить их. Я начала задаваться вопросом, а что вампиры делают, чтобы развлечь себя перед лицом пустой вечности? Конечно, некоторые проводили её со своим партнёром. Однако я так привыкла к одиночеству, что мысль о том, чтобы быть рядом с кем-то, заставила меня взволноваться. Я не была уверена, что смогу это сделать. Некоторые люди желали бессмертия, но что они будут с ним делать? Путешествие было одной из возможностей. Я обдумывала пути, я могла легко обойти весь этот континент. Идея мне понравилась, но я никогда не была путешественником, даже когда была человеком. Я редко выезжала из Финикса, и когда я делала это, то почти всегда ездила в Форкс. Последние тринадцать лет были основной часть моего путешествия, и я уже устала от постоянного движения. Я искала покой. Маленький кусочек рая рядом с озером, которое я сделала для себя, был близко к тому, но я становилась все более беспокойной. Вечность здесь была бы адом. Мне нужно было сделать что-то, иначе я бы сошла с ума. Я задавалась вопросом, что мое человеческое «я» хотела бы сделать прежде, чем она была превращена. Думаю, ей понравилось читать. Во время моей следующей охоты я посетила книжный магазин и провела несколько часов, неспешно прогуливаясь по проходам, выбирая книги. Украденные деньги прослужили бы мне долго, так что их вполне можно было использовать. Я выбрала своих старых любимых авторов, Остина и Шекспира, и рискнула купить несколько частей Игры престолов по настоянию молодой продавщицы, которая поклялась, что это была одна из лучших серий книг, которые она читала. Я привезла их к своему пирсу, и хотя я могла быстро их прочитать, но все равно попыталась сделать это медленно. У меня была вся вечность, в конце концов. Время, проведенное за чтением в человеческом темпе, было освежающим, но я закончила читать все купленные книги слишком быстро. Когда я вошла в дом, чтобы убрать книги, то поняла, что даже не украсила его. Это дало мне возможность заняться чем-то еще, и поэтому я отправилась в ближайшую IKEA и купила себе дешевую мебель в деревенском стиле. Только после того, как я купила все это, я поняла, что не могу отнести все обратно в дом, поэтому я неохотно заплатила за доставку. Потом я купила грузовик. Это была старая, ржавая и красная машина, за которую я отдала всего пару тысяч. Продавец был достаточно любезен, чтобы отвезти его в Сиэтл, до которого я могла добраться за несколько часов. Когда я везла его к дому, на дороге мы наткнулись на грубое препятствие — двигатель затарахтел, прежде чем окончательно заглохнуть. Я была раздражена и сделала небольшую передышку, а потом попыталась вновь завести его. Мне не повезло и поэтому я выпрыгнула из грузовика, чтобы убедиться, что рядом никого нет. Я подняла свою машину и побежала домой на своих двоих. Владелец сказал, что двигатель нуждается в ремонте и я начала учиться ремонтировать автомобили. Потребовалось удивительное количество времени, чтобы узнать все подробности, но мне удалось починить свой грузовик и даже установить новое радио. Я подумала, что прошло достаточно времени с тех пор, как я последний раз слушала музыку, поэтому я включила радио, работая со своим автомобилем. Грузовик был не очень быстрым, но я все равно никуда не спешила. Я снова начала чувствовать подобие нормальности, и, не колеблясь, я медленно расслабила свой ментальный щит, готовясь к натиску эмоций. Это был не натиск, которого я ждала, но потребовалось время. Они [эмоции] медленно сочились, десятилетие разочарования, любви и ненависти, большинство из которых направлены на Марию. Я покорно проходила через каждую из них, чувствуя себя чище каждый раз. Свободнее. Я начала задаваться вопросом, что я могла сделать для того, чтобы заработать деньги. Я бы не стала рисковать сорваться. Я устала от кровопролития. Я не хотела отнимать больше жизней, чем должна была. Я подумала о Майке с острой болью в груди, потом села в машину и поехала. Остановилась в первой же химчистке, которую смогла найти. Я взяла пиджак, к которому очень привязалась после многих лет постоянного ношения, и вошла внутрь. Женщина посмотрела на вещь, нахмурилась и спросила меня с сильным канадским акцентом: — Когда вы в последний раз стирали его? Я пожала плечами. — Это семейная реликвия. Я была бы рада доплатить вам, если вы позаботитесь о том, чтобы не разорвать ее. Женщина с любопытством посмотрела на него и через несколько секунд кивнула. — Возвращайтесь через неделю, он уже будет готов. На обратном пути я услышала за ревом двигателя стук копыт. Лось перебежал через дорогу, а затем убежал в другую сторону леса, и я остановила свой грузовик. Я услышала сердцебиение животного и пах он сносно. Я с любопытством размышляла: можно ли выжить на диете из крови животных. Я медленно вышла из грузовика и рассмотрела свои варианты. Я не испытывала сильной жажды, достаточно того, что мои темно-красные глаза стали мутно-красными. Я вдохнула воздух — лось только что прошел, и его запах все еще был сильным. Если бы это помогло, то у меня был бы шанс. Я позволяю инстинктам выйти на первый план; преследовать лося было легко, но весело. В отличие от людей, большая часть животного мира прислушивалась к инстинктам и лось поскакал прочь, когда я приблизилась. Я не торопилась играть в прятки — я была хищником, конечно. Однако, вскоре мне стало скучно, поэтому я набросилась на животное и сломала ему шею, прежде чем вонзить свои зубы в горло. Моей первой мыслью было, что кровь не так уж и плоха. Это было не так ароматно и не так сытно, но оно утолило мою жажду настолько, что заставило меня понять, что я, вероятно, могу жить за счет животных. Собственная улыбка ощущалась странно. Я давно по-настоящему не улыбалась, и теперь, когда я знала, что у меня есть причина, то я не хотела останавливаться.***
Пиджак пах намного лучше после стирки. Я надеваю его, как только выхожу из магазина, он удобно лег мне на плечи. Я засучила рукава до локтей, обрадовавшись, что погода достаточно холодная и я не буду выглядеть странно, если надену такой теплый пиджак. Я, конечно, в защите от холода не нуждалась, но чистка пиджака от запаха крови, смерти и, самое главное — Марии, была облегчением. Я закрыла за собой дверь химчистки — не то чтобы им это помогло, в случае с грабителями или ещё чем-то подобным, но это было уже не мое дело. Сев в свой автомобиль, я уехала.***
Я не знала, куда я еду, но что-то подсказывало мне, что на этом пути будет чем заняться. Я просто ехала, останавливаясь только для того, чтобы заправиться и поохотиться. Когда я посмотрела на себя в зеркало заднего вида, я заметила, что мои глаза начали приобретать оранжево-янтарный цвет, и я подумала о том, а было ли это результатом моей диеты. Я чувствовала себя хорошо, лучше, чем за все годы вампиризма. Впервые за много лет я с нетерпением ждала своего будущего. Мой бензин кончился где-то в Вашингтоне, и, к счастью, была ночь, я остановилась на заправке и подошла к кассе, заплатила за топливо, а также за освежитель в форме дерева и отправилась в свой грузовик, когда на станцию въехала другая машина. Я не думала об этом, пока не поняла, что сердцебиение продавца было единственным, что я могла услышать. Дверь открылась, и из нее вышел высокий, хорошо одетый мужчина с шевелюрой светлых волос и ямочками на щеках. Он сразу заметил меня. Мы замерли так на минуту, просто уставившись друг на друга. Сначала он посмотрел на освежитель воздуха, зажатый в моей руке, посмотрел чуть вверх — остановился на шрамах, видимых на моем предплечье, а затем сосредоточился на пиджаке. Я посмотрела на него осторожно, подозрительно — его глаза были золотыми, как мои. Еще один любитель животных? Он ухмыльнулся и подошел ко мне, поднося два пальца ко лбу в знак приветствия. — Меня зовут Джаспер Уитлок, мэм, и вы, кажется, носите мой пиджак. Южный акцент застал меня врасплох, как и реакция на него. Как будто моя вселенная внезапно начала кружить вокруг этого мистера Уитлока и его улыбки. — Ношу с удовольствием, мистер Уитлок, — сказала я. — Вернула бы ваш пиджак, но я, к сожалению, очень к нему привязалась. Было ясно, что у него была такая же реакция на мой голос, как и у меня на его. Его ухмылка дрогнула, а глаза резко расширились. Ему не потребовалось много времени, чтобы ответить. — Ну, тогда, возможно, я смогу убедить тебя снять его. — Возможно, — фыркнула я, его запах обжёг мое горло самым странным, но приятным образом, и я уставилась на него нечитаемо. — Сначала тебе придется пригласить меня на ужин. Он снова ухмыльнулся и предложил мне свою руку.