***
Падение он тоже остановить не может, хоть и пытается. Его крылья горят и обугливаются, он весь объят пламенем и несётся куда-то вниз. Он познаёт истинное значение боли снова и снова пока пробивает собой слои мироздания. Её любовь и Её имя рвутся из его сущности по куску, лишая даже малой толики тепла. Безумная мысль проскакивает в затуманенном отчаянием разуме — если и сгорит, то хоть согреется напоследок. Наказание длится веками и проходит за миг. Приземление ломает его эфемерную форму, выбивает из головы половину воспоминаний. Он поднимается с земли чем-то уродливым и глупым. Вокруг — похожие на него горят, горят, горят. Он и сам всё ещё горит, но это ничем не помогает. Он собирает свои замерзшие осколки. Тьма наконец признала его своим.***
Теперь есть два полюса. Есть плюс и минус, правое и левое, хорошее и плохое. Теперь есть Рай и Ад. Ангелы и демоны. У Падших ничего не осталось, ни имен, ни предназначений, только боль и ужас, которые они то и дело вымещают друг на друге. Их новому Царю плевать, так что неустанные драки, предательства и перебранки ведутся ежедневно и ежечасно, и вскоре надоедают абсолютно всем. В их мрачном и затхлом мирке до безумия скучно и холодно, холодно, холодно. Поэтому известия о новых Божьих тварях и о телах производят настоящий фурор. Его первая физическая оболочка длинная, сильная, зубастая и, конечно же, хладнокровная. Он изучает молекулярную структуру, дивится разнообразным органам и мириадам новых ощущений. Некоторые из демонов начинают выбирать себе имена, хотя бы для того, чтобы избежать путаницы, и он думает, было бы неплохо придумать себе что-нибудь эдакое. Похожее на него. Скользкое и устрашающее. Можно на букву К. Но лучше без С. По Аду проходит слушок, будто какие-то из новых созданий особенно Ей дороги, и это приводит вдруг их Царя в движение. Между демонами появляются чины и должности, и на всех ложится одна Цель. Разузнать, чем эти новички так ценны, и извлечь какую-нибудь пользу. Он не знает, почему выбор падает на него, как не знал и тогда, когда еще сидел среди звёзд и впервые в жизни сомневался. Тем не менее он послушно ползёт на поверхность, и ох... Богатство запахов и вибраций, и существ вокруг. И вдруг — тепло одной из его звёзд. Чёрная чешуя жадно впитывает излучение, и он быстро обнаруживает, что нагретые камни посреди поляны довольно уютны, если забраться на них сверху и свернуться кольцами. Впервые за долгое-долгое время он чувствует что-то настолько приятное, и это ощущение проникает глубоко в ткани его тела, делает его тяжёлым и медленным... Он очухивается, когда звезда клонится к горизонту, и на его поляну падает тень от высокой стены. Он не очень-то понимает, какого лешего только что произошло, однако точно знает, что первым делом он напрочь проигнорировал своё задание, и это никуда не годится. Он тратит на изучение Сада несколько дней, ползает среди густой растительности, которая смеет отбрасывать тень и закрывать его от тепла звезды. Наблюдает за живыми тварями, пытается понять, кто из них сейчас ходит в Божьих любимчиках. Они все похожи друг на друга, все бегают, едят, испражняются и то и дело совершают ряд непонятных телодвижений. В конце концов, он вычисляет их по ангелу. Ангелу, наверное, положено их охранять, вон даже меч пламенный имеется. Однако ангел предпочитает прогуливаться по Саду, заводя разговоры с немыми тварями и осыпая всех и каждого любезностями, от которых Кре... Кра? Кро. Кровлей. Пусть будет Кровлей. Ну дак вот, ему становится тошно. И ангел болтает со всеми, кроме тех двух голых макак, которые способны ему ответить. Наверное, дар речи должен был натолкнуть его на это открытие раньше. Не важно. Задание-то выполняется. Интересно, почему ангел так старательно обходит стороной своих подопечных? Должен охранять, но не взаимодействовать? Смотреть за ними, но ничего не подсказывать? Осуждать, но при этом не отвечать на вопросы? Кровлей ползает по Саду и выискивает укромные местечки, чтобы снова испытать ту приятную тяжесть и ощущение небытия. Часы, проведённые на тёплых камнях хоть немного заглушают болезненные воспоминания о Падении. Чуть-чуть согревают его холодную плоть. О задании своём он больше не забывает. Старается, по крайней мере. Его никто не предупреждал, что на поверхности этой планетки окажется так... Неплохо. Во всяком случае, явно лучше, чем в Аду. Немного жаль будет тут что-то портить... Тем не менее демон изучает двуногих и сторонится ангела. Тот сразу показался ему каким-то странным. Не вызывает доверия. Точнее, наоборот. Не вызывает недоверия. Это настораживает и зарождает смуту в выжженной душе. Поэтому Кровлей избегает улыбчивое создание (ну, или убеждает себя в этом) и продумывает свой коварный план.***
Он даже не понял, как это произошло. Дерево, конечно, пахло довольно впечатляюще и весьма красиво цвело, и источало Божественный замысел, как лучший работник года в небесной канцелярии. Но ему и в голову не приходило, что оно могло обладать подобной важностью. И люди, ох… Всего лишь одна ошибка, один проступок — и всё? А как же милосердие? Всепрощение? Разве вся эта святость не отличала верхнюю контору от нижней? Разве они не должны быть хорошими там? Кровлей до сих пор не понимает, чем так непростительна тяга к знаниям. Наверное, поэтому его и вышвырнули в Ад. Вопросы прожигают его раздвоенный язык, и змий думает, что дальше падать всё равно некуда, так что подправляет законы физики и ползёт вверх по стене, чтобы задать их единственному представителю Рая на Земле.***
Отдал? Отдал свой меч двуногим? После того, как те разгневали Её неповиновением? Отдал, даже не спросив? Новость выбивает из змия все толковые мысли, оставляя лишь нечленораздельные звуки. Он может только пялиться на ангела во все глаза, пока тот пытается оправдаться и заламывает руки в расстройстве, и Кровлей чувствует… он чувствует, как что-то горячее разливается в груди, словно там разбилась склянка с обжигающей магмой. Ему хочется разверзнуть грудную клетку, посмотреть внутрь и найти источник всего этого жара. Ему никогда ещё не было так тепло, даже свет звезды не идет ни в какое сравнение. Кровлей поражён этими ощущениями, сражён до глубины души внезапными чувствами, однако он привык прятать свои мысли, запирать на замок слабости, чтобы никто не мог ими воспользоваться. Вот и сейчас он глотает вздох, который норовит вырваться и обжечь губы, делает приемлемое выражение лица, поддерживает разговор, как может. И чуть не падает со стены, когда ангел, не долго думая, укрывает его своим белоснежным крылом. С этим ангелом явно что-то не так. Он тоже какой-то… неправильный? Кровлей не понимает ничего, знает только, что рядом с ним он испытывает это несравненное горячее чувство. Поэтому змий делает неуверенный шажок ближе, и когда ангел не отстраняется, делает ещё один.***
Кроули мечется по горящему магазину и кричит. Кричит и ругается, и зовёт, зовёт, зовёт. Хотя прекрасно знает, что никто не ответит. Он падает, как всегда, скулит, как побитая собака. Вокруг пламенеют бесценные книги. Холод пробирает его до костей.***
Столб адского пламени кажется легким бризом по сравнению с тем жаром, что расплывается по его… по телу Азирафаэля. Он в теле ангела, и ближе быть уже не может. Ему понадобилась вся ночь, чтобы привыкнуть к ощущению, будто он плавится изнутри. Даже боль в ступнях от райского пола кажется лишь отдалённым эхом. Несмотря ни на что, Кроули блистательно играет свою роль.***
И всё-таки ничто не сравнится с прикосновением. Их атомы запутываются, обмениваются электронами, и никто не взрывается, конца света не случается, только Кроули кажется, что он вот-вот загорится. - Постой, ангел, - прерывает он поцелуй (по собственной воле!), и тут же жалеет обо всем, но продолжает: - Мне надо привыкнуть. Это очень… слишком… - ему не хватает слов, он прикладывает ладонь к тяжело вздымающейся груди, надеясь, что Азирафаэль поймёт. - Нгх. - Что-то не так? - беспокоится ангел и (о, нет!) начинает отдалятся. - Не-не-не! - Кроули цепляется за лацканы бежевого пиджака мертвой хваткой. - Просто очень жарко, я привыкну, не уходи! - Жарко? Может, окно открыть? - Окно тут ни причем. Это внутри, - отчаянно пытается объяснить демон, тыкая себя в грудную клетку, - рядом с тобой тепло. Только с тобой. Раньше, до встречи в Саду и до Падения, может быть, тоже, мне всегда было холодно, а чем ближе к тебе... - О! - брови Азирафаэля взлетают к линии роста волос. - Я, кажется, понимаю. Это как у меня? Ну, ты знаешь, без тебя мне темно? Длинный язык демона сворачивается в трубочку и падает куда-то в глотку. В каком смысле, без него «темно»? В каком смысле, «знаешь»?! Азирафаэль открывает рот несколько раз, пытаясь начать фразу, но лишь заминается и вздыхает, и краснеет очаровательно. Наконец, он зажмуривается и выпаливает: - О, милый мой, прости меня! Я так долго не понимал, что это такое! Я думал, что мне просто досталось дефектное тело — что-то с глазами. Я всё прекрасно вижу, но, наверное, это похоже на твои очки? Только не такие тёмные. Может быть, совсем не темные? Это очень странное ощущение. Но когда ты рядом, ох, всё становится в разы прекраснее. Ярче, светлее. Ты так сияешь иногда, что я не могу на тебя прямо смотреть. Язык демона отлипает от нёба, чтобы прохрипеть ошарашенное: - Сссияю? Ангел улыбается мягко, проводит подушечками пальцев по его щеке: - Да, дорогой. Ярче любой звезды, - его улыбка вянет вдруг, он опускает голову виновато. - Я так долго сомневался, что это может значить. Думал, что-то не так с этим телом, но кого я мог спросить об этом? Уж точно не Габриэля, - он качает головой. - Уточнил только, не могут ли демоны светиться. Меня сочли странным. Много позже я понял. Ох, так поздно. Со всем этим концом света и не заметил даже, что в том пабе смотрел на тебя безо всякой физической оболочки. - И?.. Что ты видел? - Кроули нужно, чтобы Азирафаэль сказал это вслух. - О, я видел свет. И красоту. И звездную пыль в твоих крыльях, - мягкость и обожание в глазах ангела могли бы свалить с ног менее крепкое создание. Хорошо, что Кроули уже сидит. От вида Азирафаэля и его слов так хорошо, что почти больно. Демон притягивает его для еще одного жаркого поцелуя, чтобы не растечься счастливой лужей по дивану.***
- Как думаешь, мы одни такие? - спрашивает Азирафаэль через два дня, отвлеченно листая журнал об интерьерном дизайне, пока Кроули поливает свои растения. - Хмм? - мычит демон, строго осматривая листья деликатесной монстеры. - Я имею в виду нашу эээ... связь? Свет и тепло? Может быть, все ангелы и бывшие ангелы это чувствуют, но никто об этом не говорит? Кроули пожимает плечами: - Не знаю. Не уверен? Эта мысль, этот вопрос, задевают что-то в нем. Демон хватается вдруг за виски, которые прострелила сильнейшая боль, будто пуля тридцать второго калибра. Он чувствует — тепло. Конечно, тепло. Азирафаэль хлопочет над ним, говорит что-то, прикасается невесомо, страшась навредить. Под коленями почему-то бетонный пол, рядом в замедленном движении растекается вода из упавшей лейки. Ангел рядом с ним. Тоже стоит на коленях, упал следом: - Угх, поднимись, со мной всё в порядке, - ворчит Кроули сквозь звон в ушах. - Это же твои любимые брюки. - Да плевать я на них хотел! - хмурится Азирафаэль, осторожно обхватывая ладонями лицо демона. - Что случилось? Кроули не способен сопротивляться упрямой заботе, подаётся вперёд, утыкается лбом в родное плечо. - Вспомнил, - он глотает слюну, которая вдруг мешает говорить. - Я задавал вопросы, - мягкие пальцы зарылись в его волосы, слегка массируют голову, помогают собраться с мыслями. - Хотел узнать, чувствует ли кто-нибудь еще этот холод. Одиночество, - добавляет он тихо. - Ох, - вздыхает ангел и аккуратно перемещает их тела на полу, который внезапно стал гораздо комфортнее, обнимает демона бережно. - И тебе что-нибудь... ответили? Кроули пожимает плечом: - Насколько я понял, тогда не было... Никого не было. Но... Ты ведь уже был? - Я не знал, - извиняется ангел каждой клеточкой своего тела. - До самого конца не знал. Кроули качает головой. Так ли это важно? Что они могут сделать, если есть еще другие с обеих сторон? Как бы то ни было... - Я ещё кое-что вссспомнил, - срывается со слишком длинного языка. - Что? - подталкивает его ангел, когда пауза затягивается. - Это... Я... - демон прижимается к физической оболочке любимого создания, вдыхает всеми возможными способами его запах, старается не утонуть в собственном беззвучном вопле. - Ты помнишь своё предназначение? Когда тебя создали и сказали имя? Они могли сказать что-то еще. Он не дышит, замер и ждёт. Азирафаэль гладит его по спине, задумывается на мгновение: - Это было так давно, дорогой. Я не... Я не... - ангел трёт пальцами лоб, хмурится. - Почему я не помню? - Азирафаэль, - шепчет Кроули. - Да? - Азирафаэль! - уже громче, с надрывом. - Дорогой? - Твоё имя — «Азирафаэль» — всегда казалось знакомым, знаешь? - признаётся демон, закрывая лицо ладонями. - Думал, может, слышал о тебе, да забыл? Может быть, даже встречались, но ты из вежливости молчишь. Кроули чувствует, как к нему тянутся руки, пытаются вернуть в объятия. И когда это он успел отдалиться? - Нет, нет, конечно, я сказал бы, но... - ангел осекается. Соображает, что по его памяти тоже кто-то прошёлся скальпелем, выкидывая ненужное. - «Азирафаэль» значит, - демон глотает слюну, собирает решимость в кулак, и еле слышно выдыхает, - «Для Рафаэля». Для... Для... - этого сказать он уже не может, не хочет, не смеет. - Для тебя? - ангел иногда отличается поразительной смелостью. Тишина наступает оглушительная, звенящая. Механизм часов на запястье демона замирает на мгновение в ожидании. Весь мир будто задерживает дыхание. Кроули отрывает руки от лица, с усилием поднимает голову и всматривается в голубые глаза. Воспоминания о Вселенной еще до существования времени пролетают в мыслях. Звезды, одиночество, холод. Имя. - Разве это так плохо? - тихо спрашивает Азирафаэль с хрупким выражением, мягко прикасается к его руке. - Знать, что я был создан для тебя? - Зачем? Почему не дать нам?.. Почему вссё должно быть предопределено? Всссё по плану? И это, - Кроули машет между ними, - тоже? Он начинает злиться, закипает ненавистью к Создателю, которая так и не поняла значение фразы «свободная воля». Ему хочется что-то порвать, что-то разрушить, посеять хаос, только ради того, чтобы хоть чьи-нибудь планы пошли под откос. Он поднимается с пола, начинает мерить шагами комнату, запускает пятерню в волосы. Растения отмерли и теперь мелко дрожат в страхе. - Знаешь, на это ведь можно смотреть по-другому, - произносит Азирафаэль спокойно, наблюдая за ним со своего места на полу. - Как? - Кроули почти плюётся ядом, хотя так и не научился его вырабатывать. - Зачем ты создавал двойные звёзды? Кроули хмуро смотрит в лицо ангела, которое вдруг сделалось непроницаемым: - При чем тут вообще?.. - он всплёскивает руками, уже жалеет о вспышке гнева, но старается не подавать виду. - Потому что это красиво! Потому что мне нравилось! - Может быть, для Неё это, - Азирафаэль повторяет его недавний жест, обозначая их связь и добавляя толику раздражения, - красиво? Кроули может лишь фыркать и заикаться, и выдает наконец: - Звёзды не мыслят! А мы — не игрушки! Не куклы! - Для Всевышней мы... Она вполне может относиться к нам так, как мы относимся к людям. Не мы, конечно, я имею ввиду... - ангел указывает вверх с осуждающим видом. - Тогда зачем вообще было заводить разговор о свободной воле? К чему был весь этот балаган с Падением и с яблоком? - Кроули знает, что нечестно обрушивать на Азирафаэля всё своё расстройство и свои вопросы, что ангел знает не больше него, но не может остановиться. Он никогда не умел вовремя затыкаться. - А что, если Она не может иначе? - Азирафаэль поднимается наконец на ноги, отряхивает брюки. - Что, если Она не может создать свет без тьмы? Тепло без холода? Они стоят близко и тяжело дышат, и всматриваются друг в друга. - Ты думаешь, - тихо говорит Кроули, - что нам с тобой выпала честь изобрести эту тоску, чтобы на свете появилоссь... счастье? Азирафаэль лишь пожимает плечами, придвигается ещё ближе. Кроули чувствует, как по его телу разливается знакомый жар. - Разве это не жестоко? - шепчет демон, вспоминая шесть тысяч лет мучений, и все что им предшествовало. - Наверное, иначе не могло появиться милосердие, - Азирафаэлю не ведома истина, он может только надеяться на лучшее, верить хоть во что-то хорошее. Кроули не знает, во что верить, поэтому он будет верить в своего ангела. Объятия обволакивают его теплом. Где-то в другом измерении белоснежные крылья укрывают змея от невзгод. - Ева с Адамом были созданы друг для друга, и мне кажется, у них были довольно-таки здоровые отношения, - произносит Азирафаэль через пару минут. - Все знают, что он был её не достоин, - фыркает демон. - Но он старался. Ангел стискивает его сильнее, выдавливает предательскую влагу из глаз. Во всех возможных и невозможных гранях мироздания существо, которое когда-то носило имя Рафаэль, наконец-то согрето. - Твоя взяла, - сдаётся Кроули. - Это и правда красиво.