Безответное

«...Как попал сюда? Вы понимаете, любовь... Я сошёл с Ума...»(с)

— Здравствуйте, меня зовут Питер Паркер, и я безответно влюблён. Черт-черт-черт. Ну кто так начинает? Нужно произвести хорошее впечатление! Х-о-р-о-ш-е-е! Запомни, мать твою! Кто будет церемониться с мямлей? Питер нервно сглотнул, оглядывая зал, руки у него похолодели, сердце застучало в висках. На него сейчас сочувственно-выжидательно глазели несколько десятков глаз, женщина в углу тихо плакала, содрогаясь плечами, мужчина, развалившись на двух стульях, молча ждал окончания. Почему-то Питер заприметил именно этих двух, хотя в зале было много интересных личностей. Сидя в этой душной толпе и ожидая своей неминуемой очереди «высказаться», намного интересней изучать людей рядом собой, чем слушать очередное нытьё. Да, он и сам ныл и ныл теперь почти все время, в подушку, ненавидя и себя, и Старка, и свою глупую подростковую влюбленность в него, как в чертов идеал, как в пуп Земли. Иногда — почти всегда — это «нытьё» перерастало в истеричный плач, а плач — в рыдания. Наверно, это и была одна из причин, почему обеспокоенная Мэй заставила его ходить на эти групповые занятия, рекомендованные знакомым психологом. Чтобы «легче стало», чтоб эта глупая безответная любовь вытекла из него вместе со словами, чтоб Питер перестал выглядеть, словно робот с заложенной внутрь программой, чтоб снова начал смеяться, ведь это пройдет, дорогой, нужно просто подождать. Не пройдёт, думал Питер, не пройдет. Старк — этот чертов Старк со своим характером, с белозубой голивудской улыбкой, со своими привычками и забавным отцовским «Карапуз» — ненавистный и любимый одновременно Старк. — Продолжай, Питер, — мягко подтолкнула куратор, замечая скованность мальчика. Питер будто очнулся, поправил микрофон, и ноги у него подогнулись от волнения. Что говорить? Зачем? Что он, вообще, тут делает? — Д-да... — промямлил он спустя секунду волнительного молчания. Откашлялся и заговорил более уверенно, от волнения растягивая гласные: — Т-так во-о-от, меня зовут Питер Паркер. Уже год я влюблён в одного человека. И это безответно. — Привет, Питер, — почти синхронно проговорили люди в зале. И от этой синхронности, от холодности, проскользнувшей в голосах, от их общей не заинтересованности и безразличия, Питера неприятно замутило. Куратор ласково улыбнулась залу и плавно повела рукой, прося продолжать. — Д-да... это началось где-то в сентябре прошлого года... — начал Питер хриплым звенящим голосом. Ещё вчера, лёжа перед сном в кровати, он продумал всю историю, которую будет рассказывать здесь. Не правду же. — Я тогда только устроился работать в Stark Industries. Простым рабочим, ничего особенного, а он был... приближён к Тони Старку... — он чуть усмехнулся — нервно, горько, как усмехался бы, если б мог дать здесь волю своим настоящим эмоциям. — Он был старше, намного, общались мы только по делу, только о том, что нужно компании, но и этого мне было предостаточно, чтобы тупо влюбиться в него, как последнему идиоту, — казалось, тишина уже настигала пика своей громкости. Скоро от неё начнёт в ушах звенеть, а руки — начнут дрожать. — Он красив... ну... в смысле, достаточно симпатичен, чтобы иметь толпу поклонниц. И я спрашивал об его отношении к ним... зачем-то. Наверно, к этим девчонкам причислял и себя... — Мистер Старк, а как вы относитесь к влюблённым в вас поклонницам? — Питер только от своей смелости задать этот вопрос стремительно покраснел и опустил взгляд, боясь услышать ответ. Да уж, хорошо, что Старк был слишком сосредоточен на улучшении костюма Человека-Паука, чтобы отвлекаться на ребёнка и, тем более — на изменения цвета кожи его лица. — Серьезно? — по-доброму усмехнулся только, так и не поворачиваясь. Услышав тихое «угу» в ответ, снова усмехнулся: — Это просто маленькие девочки, карапуз. Вырастут — переболеют. А теперь, ты не против помочь мне со своим костюмом? А то что-то мне подсказывает, что вот он точно не переболеет следующей битвы. И вроде зла в голосе не было, вроде только озабоченность и добрая усмешка, а все равно обидно — обидно так, что дыхание перехватило где-то в легких. Питер стиснул зубы, еле сдерживая в груди нервный смешок. Конечно, а чего ты, вообще, ожидал? — С тех пор я не заводил с ним такие темы. Мне, в конце концов, легче даже стало, со знанием-то дела. Просто продолжал работать и тайно любить его. Наверно, самое забавное: я никогда не хотел... ну... этого с ним. Я хотел только быть рядом, обнимать, целовать, может, хотя даже это необязательно. — Питер вдруг как-то горько, жалобно усмехнулся: — Приносить кофе в постель... И делать это с пониманием, что он знает о моих чувствах, и что не отвергает и принимает их. — Ты не думал рассказать ему? — спросил кто-то из зала. Остальные начали тихо переговариваться, и у Питера в горле образовался ком таких размеров, что, казалось, это метафорическое ощущение разорвёт горло изнутри. — Я... я признался... уже давно... ну... относительно давно... это вышло случайно... и эта была моя роковая ошибка... В воздухе повисла тишина, в тишине образовались целые клубы серой напряжённости и опасности. Старк смотрел на него, как на чужого, как на врага, в шоке и с какой-то автоматически настроенной враждебностью. В его руке так и замер стакан с виски. — Повтори, что ты сказал, — тихо приказал он спустя несколько минут этого звенящего молчания. Питер чуть не умер там, на месте, от смущённости, страха и почти животного ужаса. Его сердце гулко билось в висках, каждый удар отдавался в черепную коробку. Тело содрогалось внутреннее от каждого движения, но он все же послушался, как мог, выдавил тихо: — Я-я... я л-люблю вас, мистер Старк... — и голову опустил, будто удара ожидая. Молчание снова затянулось. Старк дышал тяжело, будто где-то в параллельной вселенной. — Если скажешь, что пошутил, я куплю тебе дом на Гавайях и BWM, — нервно проговорил он, упираясь спиной в угол стола, и... черт, Питеру так хотелось сказать «да» — да, мистер Старк, это просто шутка, розыгрыш, ну, знаете, какие на видео записывают и на Ютуб выкладывают, мне просто скучно стало и захотелось Вас так разыграть, не злитесь! Но... он не мог. — Н-не могу... п-простите, мистер Старк... — Питер обхватил себя руками, будто держался сам за себя же, чтоб не упасть. — Мне... мне жаль, что в-вы узнали... — Так, ладно, — Старк потёр лицо руками, приводя мысли в порядок. — Ты же... кхм... понимаешь, да? Что это... не совсем правильное увлечение? — ответом послужил только кивок, дрожащий и неуверенный. — И понимаешь, что я не смогу ответить тебе тем же? — Питер снова только кивнул, чувствуя, как с каждым новым словом, с каждой чёртовой буквой, в груди разрастается пустая болезненная опухоль. — Ладно, уже хоть что-то. — Вы... вы злитесь на меня? — Нет, ребёнок, что ты... — выдохнул Старк куда-то себе в ноги. — Это пройдёт, я уверен. Просто гормоны шалят, вот и все. Найдёшь себе девушку... — Но мне нужны вы..! — то, что должно было навсегда остаться на языке, неожиданно сорвалось в пустоту прохладной комнаты. Вместе со словами Питер стиснул зубы до боли, чтобы больше не сказать ничего лишнего, не испортить и так сломанные навсегда отношения. — Питер! — резко оборвал его Старк, делая шаг навстречу. Питер попятился, глянул на него испуганного, будто на смерть свою, и неожиданно, еле сдерживая в груди обжигающий комок истерики, рванул из комнаты. — После этого он, как выяснилось позже, обо всем рассказал моей тёте и попросил отвести меня к психологу. Как раз по его настоянию я сейчас здесь. У меня все, — Питер тяжело вздохнул и неуверенно отошёл. В зале безразлично похлопали, и к микрофону вышел следующий человек. — Молодец, в этот раз уже лучше. Ты открываешься, Питер, — ободряюще улыбнулась куратор, поймав его перед выходом. Питер закусил губу и зябко повёл плечами. — Не знаю, почему все считают, что от пустой болтовни перед кучкой «сломанных жизнью» людей хоть кому-то станет лучше, — уже повернувшись в сторону выхода, проговорил он прежде и быстро вышел на улицу. Дома было тихо. Так тихо, что уже выворачивало от этой тишины. Питер прошёл немного вперёд, закрыл дверь, снял обувь и хотел было пройти незаметным в свою комнату, из кухни раздался тихий уставший голос: — Как все прошло? Мэй сидела за столом, держа руки крепко сцепленными в замок — чтоб не дрожали, сообразил Питер — и смотрела поникшим взглядом на племянника. У Питера сердце снова стукнулось о рёбра; снова больно, и снова виновато. Он облокотился о дверной косяк и с тоской посмотрел на неё. — Все, как обычно: ни хорошо, ни плохо, — выдавил из себя. — Мне снова врать мистеру Старку? — Не хочу, чтобы он волновался. — Так не может продолжаться, Питер, — Мэй опустила усталый взгляд на телефон у себя в руках. — Да, я знаю, прости, — Питер отвернулся, вздохнул тяжело и подошёл к лестнице. — Скажи ему, что все прошло... что я «вылечился». Сказал тихо, чтобы скрыть подлую дрожь в голосе, прежде, чем просто подняться наверх.