Признание

Сегодня самый ужасный день. Бредовый, неправильный, ошибочный. Арсений метался по своей гримёрке и никак не мог найти себе места. Ему казалось, что Шаст даёт ему намёки. Во всех выступлениях, в каждом номере затрагивается эта тема. Так ещё и сегодня в импровизации «Новости» Шаст играл человека, влюблённого в соведущего. То есть, в него. Это было просто невыносимо. Антон касался его, делал комплименты, а в конце и вовсе, чуть ли не поцеловал. От воспоминаний аж в дрожь бросало. Конечно, это была лишь игра на публику, но когда губы Антона замерли в нескольких сантиметрах от губ Арса, а руки, увешанные браслетами, схватили за щеки, дыхание просто перекрыло. Бездонные глаза Шаста были слишком близко. Сам он был слишком близко. Попов хотел безрассудно податься навстречу, но смог совладать с собой. Всё-таки, медитация не проходит даром. И что сделал он? Всё испортил. Оттолкнул, чуть ли не откинул. Да так резко, что Шаст еле на ногах смог устоять. Шепнув другу скомканое «прости», Арс обратился к Паше: — Человек, который влюблён в соведущего!!! — Да! — воскликнул Воля и нажал на одну из кнопок. Арсений мимолетно взглянул на серьёзного Антона. Тот был в недоумении. Нет, он явно не хотел, чтобы Попов целовал его, но такой реакции точно не ожидал. Зал шумел, шипперы, успевшие снять на камеру этот момент, ликовали. Всё следующее выступление Арс был как на иголках и старался не смотреть в сторону Антона. Он боялся, что обидел его. Боялся, что был слишком резок. Но больше всего переживал, что Шастун догадается обо всём, что так тщательно скрывает Арсений. Попов рухнул на кожаный диван и закрыл руками глаза. Как же это невыносимо. Каждое выступление убивает его изнутри. Рука потянулась в карман жёлтых джинс за таблетками. Арсений размыто посмотрел на пустую пачку и откинул её в сторону. — Чёрт! — выругался актёр. В последнее время спасают только таблетки. Внезапно в дверь постучались. Он знал, кто стоял за ней. Этого он и боялся. — Арс, открой. Нам нужно поговорить, — послышался родной голос. — Я… Я сейчас занят! — дрожащим голосом откликнулся Попов. — Я вынесу эту дверь, если ты мне не откроешь! — угрожающе прорычал Антон и стукнул кулаком по двери. — Хорошо… Только дверь не выноси. Деваться некуда. Сил молчать больше нет. Арсений открыл дверь и встретился с серьёзными зелёными глазами, требующими объяснений и истины. Больше нет сил врать им. — Что происходит, Арс? Что с тобой происходит? — пытаясь быть спокойнее, начал Шастун, но в этот момент его привлекла пустая упаковка таблеток, лежавшая на полу. Арсений понимал, что сейчас последуют нотации и волнение. Он так не хотел, чтобы Антон переживал за него. Попов прекрасно понимал, что эта игра слишком затянулась и пора было её заканчивать. — Это что, блять, такое?! — выделяя каждое слово, поинтересовался Шастун. В его руке лежала пустая пачка антидепрессантов. Больше всего Попову сейчас хотелось убежать. Провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Испариться. — Это… Просто успокоительное… Я немного нервничаю… Вот и… — актёр будто разучился разговаривать. — Ты понимаешь, что эта гадость испортит тебе иммунитет?! Нахера ты вообще их пьёшь?! Что с тобой не так?! — Шастун срывался на крик. Его это уже насдоебало. Нельзя срываться, но сдерживаться Антон уже не мог. Он не мог просто смотреть на выгорающего изнутри друга. Хотелось помочь, но Шастун не знал, что должен делать. Актёру хотелось истины. Арсений выглядел подавленным, но совершенно спокойным. Его загнали в угол, сопротивляться смысла нет. Сегодня придёт конец всему: дружбе с Антоном, любимой работе, эмоциональному состоянию. Главное, не покончить с жизнью. — Присядь. И, пожалуйста, дослушай до конца, — Попов был настроен серьёзно. От его тона Антону стало страшно. Он опустился на кожаный диван и приготовился слушать. Арс нервничал. Трогал ворот своей рубашки, ходил по комнате и никак не решался начать. — Рожай уже! — раздражённо сказал Шаст. — А? Да! Да… Слушай, это будет сложно объяснить, а тем более понять. Я ни на что не рассчитываю. И я долго думал об этом… Это могло бы быть ошибкой, чему я был бы очень рад. Но это не так. Я уверен… Арсений говорил отдалённо, не решаясь показать всю свою сущность, от которой почти ничего не осталось. Антон не перебивал, боясь пропустить самое важное. — Я знаю, звучит бредово. Это так и есть. Но я не могу перестать думать о тебе. Ты… Ты даже мне снишься! А эти… Эти шутки и приколы на сцене… Они и вовсе сводят меня с ума. Твои касания… Они особенные. Ты понимаешь, что я больше так не могу? Я устал, Шаст! —голубые глаза стали влажными. — Это невыносимо! А сегодня… Сегодня ты сам понимаешь, что было. Я не могу так больше. Мне противно от самого себя. И я понимаю, что все что я сейчас говорю, полная бессмыслица. Я не хотел взваливать на тебя такой груз, но больше нет сил… Прости меня, Шаст. Он посмотрел на ошарашенного напарника. Тот сидел и не мог сказать ни слова. Шастун догадывался, но не знал, что будет так сложно. Антон хотел поддержать друга, но не знал как это сделать. И в то же время чувствовал себя полным ублюдком. Зачем, зачем он провоцировал? Он же видел, как Арс смотрит на него. Антон встал и подошёл к разбитому Арсению. Губы хотели что-то сказать, но слов не находилось. «Прости?» «Извини?» «Не бери в голову?» Ничего из этого. Попов смотрел на Шастуна, который тщетно пытался что-то выдавить из себя. Терять ему больше нечего. Руки крепко схватили друга и прижали к себе. Ему достаточно одного объятья. Одного объятья, в которое он вложил всю свою любовь и боль. Он не просил большего. Ему лишь хотелось в последний раз обнять Антона. Шастун прижался сильнее. Руки, увешанные браслетами, обхватили спину напарника. — Ты не уйдёшь от нас? — тихо спросил Антон. Сейчас он боялся больше всего того, что Попов может покинуть шоу. — Я уже написал заявление, осталось отнести… Шастун отстранился. Его глаза были полны сожаления и печали. — Не делай этого, прошу. Ты… Импровизация будет не та без тебя! Слышишь? Мы распадёмся, умрём! Это звучит так эгоистично, будто ему совсем наплевать на чувства Арсения. — Я буду тебя всегда во всём поддерживать. Я буду также играть с тобой. Если ты хочешь, я не буду тебя трогать так часто. Я буду следить за собой. Попов слабо улыбнулся. — Спасибо, Антон. Я останусь, но при одном условии… Ты забудешь всё, что тут произошло. Мы продолжим быть друзьями. Мы продолжим играть и… Касаться друг друга. Я не хочу, чтобы что-то изменилось, хорошо? Антон кивнул в знак согласия. — Спасибо. А теперь, мне нужно собираться домой. До завтра. В его мокрых глазах сияла благодарность. В первую очередь за понимание. — До завтра. Напиши, как будешь дома. После того, как Антон покинул комнату, Попов опустился на пол и закрыл глаза руками. Нет, он не плакал. Он просто не мог поверить, что всё выдал. Сдал себя с потрохами. Но в душе ему стало легче… Арс ни о чем не жалеет. *** Попов смотрел на огни города, через окно в своей однокомнатной квартире и докуривал вторую сигарету. Он не курил уже очень давно. Мыслей не было, его голова была абсолютно пуста. Телефон, лежащий на столе, издал короткий звук. Арсений лениво потянулся к нему и разблокировал. «Ты дома?» — на экране красовалось сообщение Шастуна. «Да, я уже дома. Всё в порядке, сейчас лягу спать. Спокойной ночи, до завтра», — пальцы не слушались и автозамена была как никогда кстати. «Сладких снов. До завтра.» Арсений прочитал это сообщение несколько раз и отложил телефон. Он сделал ещё пару затяжек и затушил сигарету. Уже поздно, пора и правда в кровать. Он лёг на мягкий матрас, застеленый жёлтой простынью, и стал смотреть в потолок. Даже забыл переодеться. Парень несколько минут изучал пустоту, а затем провалился в спасительный сон, в котором все обязательно будет хорошо.