Would you ever be mine

— Эй, никто не видел колчан со стрелами? Т/И, не поможешь найти? — Я тебе не принеси-подай, Реннер! Ну, вообще-то говоря, во многом это как раз совпадало с твоими функциями. Только на деле звучит круто: «первый ассистент режиссёра». В реальности же — та ещё работка, особенно когда режиссёров сразу двое. Конечно, ты не жаловалась, потому что сотрудничество с братьями Руссо — твой счастливый билет. Просто порой сказывалась усталость, а порой — переизбыток общения с такими занозами в заднице, как Реннер. — О да, если ты что и можешь мне принести — так это радость, — заявил он. — А подать — хороший пример. — Очень смешно! Что действительно смешно — так это то, что изначально Джереми тебе очень даже понравился. Он был этаким свойским парнем, душой компании, без всяких звёздных заскоков. Всегда в бодром настроении, весёлый и общительный. Ты с удовольствием с ним болтала в перерывах, помогала с реквизитом и обсуждала сценарные повороты. Всё изменилось после одной вечеринки, когда актёры, выпив лишнего, стали вспоминать о романах на съёмочной площадке. Ты, тоже слегка пьяная, гордо заявила, что никогда себе такого не позволяла и не позволишь. — Никогда-никогда? — вкрадчиво уточнил тогда Джереми. — Никогда, Джер, я себя знаю, — заверила его ты. — На съёмках и так всё вверх дном, романтику сюда приплетать — гиблое дело. — А если встретится кто-то, перед кем не устоишь? — Пока не встретился, а уж я каких только красавчиков не видела, — беззаботно отмахнулась ты. С этого дня всё пошло кувырком. Джереми принялся донимать тебя шутками и издёвками — оказалось, его весёлость может быть и колючей. Постепенно от твоего расположения не осталось и следа: наоборот, ты мечтала застрелить Реннера из его, точнее, хоукаевского, лука. Вот и сейчас его ухмылка за одну секунду вывела тебя из равновесия. Как можно было проморгать целый колчан со стрелами?! — До съёмок твоей сцены осталось четыре минуты, — ехидно сказала ты. — Даже не знаю, как ты будешь объяснять, почему Клинт Бартон появился в кадре без своего излюбленного оружия. — Объясню, что растратил всё оружие в словесных перепалках, — подмигнул Реннер. — А вообще, я ничего не терял, просто хотел привлечь твоё внимание. Ты бы закатила глаза, да только они уже болели из-за того, что в компании Реннера слишком часто приходилось это делать. — Может, ты слышала, в пятницу вечером у меня концерт, — продолжил он. — Все ребята собираются прийти. Ещё бы ты не слышала. В последнее время весь каст словно помешался на его песнях, хотя, на твой взгляд, ничего особенного в них не было — просто однотипные треки, из тех, что прицепляются паразитами и заставляют напевать их снова и снова. То, что нужно для рекламы (к которой они и были записаны), но ничем талантливым там и не пахло. Вроде бы Реннер даже снялся в клипах, но ты не собиралась тратить время на просмотр. Хотя в начале вашего знакомства вы с интересом обсуждали музыку, выяснив, что ваши вкусы во многом сходятся, но теперь ты даже не хотела об этом вспоминать. — Сочувствую всем ребятам. — Да брось, это будет не так ужасно, как ты думаешь. Даже Скарлетт хвалит мой вокал, а она сама поёт отлично, её мнению можно доверять! — Доверяй, если тебя это утешает. И да, до съёмок твоей сцены уже две минуты. — Точно не хочешь присоединиться к остальным и заглянуть в клуб? — он будто пропустил предупреждение о начале съёмок мимо ушей. — Сто процентов. — До чего же ты упрямая, Т/И. Ты только фыркнула и развернулась, чтобы уйти. Пусть опаздывает на съёмки, если хочет, а тебе не следует задерживаться. — Хватит ломаться, бери уже, — Реннер, догнав тебя, вложил в твою ладонь какую-то бумажку. — Мой последний шанс. — Последний шанс на что? — не поняла ты, но он только усмехнулся. *** Ты машинально засунула бумажку в карман джинсов и только после окончания съёмочного дня рассмотрела, что он тебе вручил. Ну конечно, стоило догадаться — билет на концерт. Надо было сразу вернуть и закрыть тему, а теперь… Теперь ты стояла в зрительном зале и проклинала всё на свете, но в первую очередь — своё дурацкое чувство ответственности. Можно ведь было сказать, что забыла, или заболела, или просто не захотела приходить — собственно, это ты и так пыталась донести, — но почему-то наличие билета не позволило тебе проигнорировать приглашение. Ну и эта странная ремарка про последний шанс тоже виновата, она пробудила любопытство. В общем, будь проклято всё, что привело тебя в этот клуб. Потому что ты не могла оторвать глаз от сцены. Да, Реннер рассказывал, что в детстве немного занимался музыкой, что играл на гитаре и ударных, но не рассказывал, что так пластично двигается, прижимая микрофон ко рту, не рассказывал, что во время пения его тембр становится таким… проникающим в каждую клеточку, таким манящим, хрипловатым и… Нет, ты совершенно не хотела определять его словом «сексуальный», но, чтоб тебя, оно подходило лучше всего! Скарлетт, отплясывающая рядом, то и дело хитро подмигивала тебе, подливая масла в огонь. — Я — король дороги, а ты — моя королева… — лились со сцены слова песни. Джереми откровенно наслаждался происходящим, он жил тем, что пел, контактировал со зрителями, задавая ритм танцам, и это оказалось невероятно заразительно. — А теперь, детка, давай прокатимся… «Это песня про машину! — отчаянно напоминала ты себе, пытаясь сопротивляться напору бешеной реннеровской харизмы. — Она не про девушку, а про чёртов Гранд Чероки!» Это мало помогало. Может, потому, что гулкие басы вкупе с синхронными хлопками танцующих вводили в состояние, близкое к трансу. Или потому, что на самом деле ты заметила эту харизму с первого дня знакомства и в глубине души всегда это знала. И ты хлопала вместе со всеми, подпевала, пока не смолк заключительный аккорд. — А теперь — последняя песня, — объявил Джереми. По залу прокатился разочарованный вздох. Наверное, ты была единственной, кого эта новость обрадовала — осталось совсем немного, и можно будет сбежать отсюда, сбежать и поскорее забыть об этом наваждении. — Дамы и господа, «Sign»! Он крепче обхватил микрофон и запел. — Я спустился к реке, я сошёл с ума, я воззвал: «Господи, спаси меня в последний раз»… Да что же такое! Этот текст цеплял ещё сильнее, чем текст предыдущей песни. Реннер будто просил о помощи, обращаясь ко всем и каждому, кто был в зале. Ты запоздало подумала, что певец и актёр — это запрещённое сочетание, ведь он мог достучаться до сердец, пользуясь не только вокалом, но и умением вызывать фейерверк эмоций. — Подай мне знак… Скажи, будет ли мир снова моим? «Скачет по сцене в простой чёрной футболке, в дырявых джинсах, у него нет никакого яркого образа, он даже не очень высокий и уже не первой молодости!» — ты продолжала забрасывать саму себя аргументами в пользу того, что в Реннере нет ничего особенного. — Подай мне знак… «И у него дурацкие шутки, и вообще он дурацкий, и…» — Скажи, будешь ли ты снова моей? — поймав твой взгляд, смотря на тебя упор, финальную строчку Джереми спел, бессовестно изменив слова. Тело словно прошило током, все аргументы выветрились в один миг, оставив лишь оглушительный стук сердца, перекрывший даже барабаны. Ладно, по крайней мере, ты честно пыталась. Зал взорвался аплодисментами, все кричали и требовали песен на бис. Но нет, это уже слишком! Протискиваясь сквозь толпу, ты добралась до выхода и выскочила на улицу, надеясь, что холодный ночной ветер отрезвит тебя. Твой план рухнул сразу же, потому что спустя всего пару минут из клуба вышел Реннер. Как ему удалось так быстро слинять со сцены — оставалось только гадать. — Тебе понравилось? — переводя дыхание, спросил Джереми с такой интонацией, будто от твоего ответа зависела его жизнь. Разгорячённый, вспотевший, он стоял в паре шагов и смотрел на тебя, сжав губы в полоску. — Не выходил бы ты на воздух, пока не остынешь, — буркнула ты. — Простудишься, а мне потом график съёмок перестраивать. Он сжал губы ещё сильнее, его глаза потемнели. — Просто скажи честно, понравилось или нет? И ты вдруг почувствовала, что можешь сейчас упустить что-то важное. Ваш последний шанс. — Очень понравилось, — сказала ты тихо-тихо. — Но Джер, я… Только ему, кажется, уже не нужны были твои объяснения. Он и так всё прекрасно понял и через мгновение уже сгрёб тебя в охапку, прижимая к себе. Твои губы оказались прямо напротив его губ, и Джереми тут же воспользовался этим обстоятельством. Он целовал тебя страстно, напористо, словно демонстрируя, как много ты потеряла за всё то время, что отталкивала его. — Это твоя инициатива, — тем не менее упрямо заявила ты, когда вы прервались. — А я, как и раньше, не собираюсь совмещать работу с отношениями. — Сейчас ты и не на работе, — хмыкнул Джереми. — Повторим? Ты с наслаждением притянула его ближе, ероша рукой короткие жёсткие волосы. — Да, и желательно неоднократно. У вас впереди была целая ночь — и не только: ведь, что бы ты ни говорила, от твоего принципа не заводить служебных романов Джереми камня на камне не оставил.