Красный (не) только Гриффиндора.

      — Я слышала, что эта полоумная имела наглость прийти в красном шарфе во время матча между Гриффиндором и Слизерином, — шепотом произнесла Михаил, прикрыв рот ладонью. — Можешь представить? И как Слизерин мог это допустить? Видимо теряют хватку, раз позволяют себе носить цвета врага.               Вельзевул поморщилась так, словно из всех разнообразных вкусов драже Берти Боттс, ей попался самый противный из всех возможных. Одно только упоминание Кроули вызывали у старосты змеиного факультета острое желание кому-нибудь вмазать, например, сидящему неподалеку Лигуру. Мерзкая Михаил, выскочка из Когтеврана, пусть и старалась говорить тихо, но Вельзевул слышала практически каждое слово, здорово сдобренное насмешкой. Где это видано, чтобы занудные ботаники так открыто насмехались над нормальными волшебниками?! Не будь это время обеденным, Вельзевул бы несомненно надела тарелку с кашей на пустую голову маглорожденной девки.              Кончики ушей загорелись от стыда. При родителях Вельзевул ничего подобного не было. Зеленый цвет — маркер факультета, никогда не покидал одежды названых наследников Салазара. Он лишь разбавлялся черным, белым или серыми цветами. Никому в голову не приходило, чтобы в здравом уме и твердой памяти напялить на себя красные шмотки. Никому, кроме Кроули.              Никто из змей не любил эту выскочку. С одной стороны потому, что выскочек никто не любит по определению, а с другой — в обществе благородно воспитанных волшебников Кроули казалась вульгарной девкой, чьи руки только дотянулись до красной помады.              Вельзевул вымораживали красные волосы в душевом стоке, разводы хны на стенках душевой, обилие красных фенечек-заколочек-резиночек на единственном туалетном столике. И ее бесил красный, позорное клеймо, вплетенное в школьную форму руками противной Кроули               Тем временем, за столом воронов широкоплечий юноша пожал плечами, но на лице его проклюнулась широкая улыбка. Гавриил последние недели пребывал в приподнятом расположении духа, поэтому всякая сплетня была ему по душе. А если эти сплетни относились к соперникам по факультетам, то и день становился еще лучше.              — Это было еще неделю назад, — отозвалась Уриил, отпив немного тыквенного сока. Она даже не старалась говорить шепотом, чем подписала себе смертный приговор. Вельзевул твердо решила, что на ужине она из кожи вон вылезет, но подольет бородавочное зелье в кубок мерзавки. — Вот вчера вообще произошло такое представление! Неужели вы не слышали?               Михаил и Гавриил отрицательно покачали головами, а Вельзевул побелела. Собственное сердце забилось так сильно, что кроме его стука ничего больше не было слышно. Она же столько сил приложила для того, чтобы информация не просочилась на другие факультеты и что с того? Среди сокурсников оказался предатель?! Это звучало просто отвратительно. Не хватало того позорного красного шарфа на матче, и вот, новый удар.              В который раз репутация самого лучшего факультета оказывалась под угрозой и все из-за одной рыжей дуры, которая вообразила невесть что! Как же Вельзевул захотелось вернуться в прошлое. В те времена, когда тупые львы таскали свой красный, облезлые барсуки мелькали в желтом, щипанные орлы щеголяли с синем и змеи с гордостью носили благородный изумрудный цвет.              — Вообщем, на ЗОТИ Кроули притащилась не по форме. Буквально, — удобнее уместив худосочную задницу на широкой скамье, Уриил с азартом подметила, что ее рассказом заинтересовалось несколько человек. — Губищи — красные. Галстук — красный. Юбка — вообще не для школы. Тонкс сказала, что занятия не начнутся, пока эта дура не переоденется.              Дух ожидания сковал стол Рейвенкло. Уриил замолчала, а Вельзевул без удивления обнаружила, что ножка кубка погнулась в ее пальцах. Руки предательски чесались от желания нежно придушить тонкую шею сплетницы так сильно, чтобы кости захрустели под пальцами.              — И? — Гавриил приподнял бровь.              — Занятий не состоялось. Эта девка отказалась переодеваться!              Смех сотряс стол Рейвенкло. Румянец залил щеки Вельзевул, а от понимания несправедливости захотелось устроить дебош. Эти мерзкие ботаники смели смеяться над факультетом, который в свое время выпустил одного из самого знаменитого волшебника всех времен — Мерлина. А если вороны смеялись над всем Слизерином, значит, смеялись и над самой Вельзевул. Челюсть точно прострелило.              — Эй, Вельз, все нормально? — Обеспокоенный Лигур слегка отодвинулся.              Нет. Ничего нормального не было. Львиная доля баллов испарилась и все потому, что какой-то девке захотелось! О том, что Слизерен в этом году проигрывал даже Хафлпаффу, не шептались только глухие и немые. Гриффиндор и Рейвенкло даже не рассматривали змеиный факультет в качестве соперников. Напряженно, ноздря в ноздрю, вороны и львы неслись за кубком школы, пока факультет Вельзевул находился на самом дне.              — А еще… — Все та же Уриэль усмехнулась. — Эта цаца не отлипает от того странного гриффиндорца. Говорят, три дня назад ночью их застукали в теплицах.              — В теплицах? Серьезно? — Гавриил криво усмехнулся. — А более скучного повода придумать нельзя?              Важно было не то, что они, идеологические враги, торчали в чертовых теплицах, а то, что их застукали. От бессильной ярости Вельзевул сама едва не спикировала лицом в недоеденную кашу. Кроме злости душу гложил стыд, что было неправильно. Это не Вельзевул творила все глупости, но уродливые, совершенно ужасные пятна падали и на ее репутацию. А все почему? Потому что вульгарная и проблемная Энн Джей Кроули училась на ее факультете.              — И где эта вертихвостка? — Вельзевул огляделась. За факультетским столом Кроули не было видно.              — Наверняка там же, где и гриффиндорский кусок пудинга. — Хастур с отвращением плюнул через правое плечо.              Лишь сейчас Вельзевул обратила внимание на стол вечных соперников. Приземистого пятикурсника с ворохом светлых кудрей не наблюдалось, что значило лишь одно — правда была на стороне Хастура.              Чистить котлы на шпильках было не очень-то удобно, но, с другой стороны, выбора особо и не было. Старая добрая Минерва Макгонагалл поставила ультиматум: либо котлы с вековой грязью, либо чистка стойлищ. Как бы Кроули не старалась, но представить себя на каблуках по щиколотку в навозе очередной сказочной твари не очень-то выходило.              От бесконечного звука трения тряпки о закопченный бок хотелось лезть на стену. Пальцы уже ныли, лодыжки тоже едва-едва держали, но проклятый кусок металла все никак не желал поддаваться. Кроули злилась, Кроули шипела, Кроули ненавидела весь мир, но все равно продолжала тереть посуду без особой надежды получить прощение. Из особой любви дорогой факультетский декан не дал практически ничего, чтобы облегчить наказание. Даже больше. Профессор Снейп, чья доброта могла посоперничать с милосердием Макгонногал, заставил отмывать мерзкие котлы в той же одежде, в которой пришла Кроули на несчастное ЗОТИ.              Как же Энн ненавидела этого мерзкого мужика, и как же любила красный лак, покрывающий ногти. Никто из глупых магических снобов даже подумать не мог, что ногти вообще-то можно и нужно красить. На фоне выцветшей тряпки красные овалы выглядели до неприличия хорошо. Если бы не ломота в теле, Кроули залюбовалась бы собой.              Песочные часы, молчаливая фиксация отведенного времени, лениво перевернулись. Кроули плохо помнила сколько ей нужно тут сидеть. То ли тринадцать оборотов, то ли тридцать. В любом случае, прошло только три. Ужин, наверняка, успел закончиться.              «Не очень-то мне и нужна эта глупая каша!»              — Прошу прощения…              То ли шпильки подогнулись, то ли ноги не выдержали, то ли сама Кроули потеряла бдительность. В любом случае падение вышло коротким, а приземление почти безболезненным. Холод обжог худосочные ягодицы.              — Кого сюда вообще прин… — А потом Кроули увидела Азирафаэля. — О! Ангел! Какими судьбами? Ужин уже кончился?              — Тебе не стоило паясничать, Кроули.              Азирафаэль проскользнул кабинет, точно приведение. Его шаги совсем не слышались в стоящей тишине. Кроули выпустила тряпку из рук и быстро принялась поправлять одежду. Короткая юбка, подчеркивающая худобу ног, блуза размер меньше, чтобы ярче обозначить грудь, две расстегнутые пуговицы для большей пикантности и шпильки — все это возымело смысл. Слизеринка ни за что не призналась бы, что выбирала наряд больше часа. Чертовски длинные шпильки, купленные за бесценок в маггловском магазине, снова оказались на ноге.              В идеальном мире точных планов и радужных надежд все должно было произойти иначе. Парное ЗОТИ, случайные касания рукой-ногой, сотню раз упавшее перо. Ведь, в конечном счете, должен же Азирафаэль хоть что-то заметить?!              — Как хочу, так и хожу! Это школа ведьмы или пансион благородных девиц?              Азирафаэль не ответил. Он забрал лежащую тряпку и посмотрел на грязный котел, с которым Кроули безуспешно воевала.              — Мы просидим тут до полуночи. — Невесело заметил гриффиндорец. — Нет, правда, тебе было настолько необходимо начать пререкаться?              — А ты здесь причем? — Кокетливое настроение сменилось легким раздражением. Каким-то воистину удивительным образом Азирафаэль все умел сводить к себе любимому. Осознанно или нет, Кроули не могла сказать точно и это злило. Это был ее проступок, к которому гриффиндорец имел очень косвенное отношение. — Меня ведь наказали.              — Если ты будешь драить котлы одна, то я не увижу тебя до самого святочного бала. — Азирафаэль снял мантию. — Я напросился тебе в помощники.              Кроули невольно прыснула. Она, ярчайшая из всех ярких звезд, несомненно была хороша в нелепом наряде, но вот Азирафаэль оказался ни чуть не хуже. На нем не было растянутого свитера или грязных спортивных штанов, столь свойственных для магглов земледельцев. Классические светлые брюки, давно утратившие оттенок, но все еще пригодные для публичной носки и чистая рубашка, точно недавно снятая с бельевой веревки. Казалось, Азирафаэль пришел на свидание, а не на исправительные работы.              От этой мысли Кроули вспыхнула. Мерзкий и недружелюбный алхимический класс в один миг стал бы чем-то не таким уж и плохим.              — Я бы и сама справилась, ангел. — Смешок зацарапал горло. Внезапно Кроули подумала, что было бы здорово забежать на кухню к домовикам и выпросить корзинку с едой. — И вообще, что ты сделал, чтобы Снейп согласился? Ты его шантажировал?              Странная улыбка проклюнулась на лице Азирафаэля.              — Мы просто нашли общий язык.              Кроули недоверчиво сощурилась. До нее часто долетали слухи, что из всех студентов именно у Азирафаэля был статус всеобщего любимчика. Его обожали все! От преподавателей до домовиков, от библиотекарей до вредного завхоза.              — Ага. Охотно верю.              — Начало уже положено. — Проигнорировав чужой скепсис, Азирафаэль закатал рукава. — Уверен, в две руки мы справимся намного быстрее.              И он не сказал ничего про вульгарную красную юбку, отвратительно длинные шпильки и губы, алее которых была лишь кровь. Азрифаэль вообще особо не всматривался в одежду верной приятельницы. Его, почему-то, интересовали только ее глаза.