Капеллан и апельсины

Фрукт назывался апельсином. Он был круглым, плотным, оранжевым, чуть липким на ощупь, невероятно ароматным и ни на что не похожим. Сапфон подобрал апельсин в саду у планетарного парламента. Множество ярких оранжевых шаров на газоне сияли во мраке сумерек, и он не удержался. Сперва он намеревался просто рассмотреть фрукт по дороге к шаттлу и выкинуть, но с последним пунктом вышла накладка. Аромат — весь сад был наполнен запахом спелых апельсинов — будоражил и вызывал любопытство. Сапфону неудержимо захотелось попробовать фрукт на вкус. Он поборол первый соблазн немедленно лизнуть находку и успокоил разум, но фрукт не выкинул. Сапфон прекрасно знал вкус апельсинового сока и эфирного масла. Но одно дело знать вкус синтетической пасты и питательного раствора, которым придали этот вкус искусственно, и совсем другое дело — настоящий живой плод, выросший на самом настоящем живом дереве. Сапфон решил, что ничего страшного, если он возьмёт фрукт с собой, не случится. Он получит новые знания и лучше поймёт смертных союзников. Ожидавший внутри машины Верховный Библиарий Иезекииль коротко посмотрел на апельсин в руках капеллана, но ничего не сказал, только внимательно посмотрел в лицо брата. Под взглядом его живого и механического глаза Сапфону стало неуютно. Почти так же, как в первый раз, когда он, только став полноправным боевым братом, столкнулся с живой легендой ордена. Но теперь он был главой Реклюзиама и выдержал испытание. Но апельсин на всякий случай убрал в карман мантии. Апельсин был прекрасен. Он лежал на чёрной поверхности древнего стола реклюзиама Крыла Смерти и выглядел великолепно. Даже в холодном свете электрических свечей фрукт ощущался чем-то солнечным, тёплым, ярким. Чем-то, что не оказывалось под сводами Башни Ангелов с тех пор, как погибла родная планета их примарха. Яркие бока фрукта бросали огненно-рыжие рефлексы на чёрное лакированное дерево. Это простейшее оптическое явление завораживало. Сапфон наклонился к фрукту и, несколько секунд полюбовавшись на огненные пятна на чёрном дереве, взял апельсин в руки. Повертел. Понюхал. При ближайшем изучении оказалось, что один бочок у апельсина подгорел на солнце, а точка, которая соприкоснулась с мягкой травой при падении, смялась и начала подгнивать. Да и форма у него была не круглой, а чуть вытянутой. Но несмотря на свою неидеальность, спелый фрукт источал прекрасный запах, который вызывал аппетит даже у только что вернувшегося из рефектория ангела Императора. Сапфон наслаждался новыми ощущениями. Он в полной мере осознавал, что для жителей мира, который они вот-вот покинут, фрукт не был чем-то необычным. Апельсиновые деревья росли в кварталах богачей и посреди трущоб. Плоды валялись под ногами, их давили при ходьбе, не глядя, их собирали не все, оставляя часть гнить в мусорных кучах. То, что в ином мире сочли бы сокровищем и невиданным деликатесом, расклёвывали птицы и растаскивали мелкие зверьки. На Скале апельсин был лишь у него. Единственный и неповторимый. Сапфон не мог с уверенностью сказать, желает ли кто-то из братьев себе апельсин, но превращение фрукта из валяющейся под ногами безделицы в предмет удивительной редкости его завораживало. Не меньше его завораживали форма, яркость и аромат. Они совершенно не укладывались в его размеренный быт и окружение. Скала всегда была сдержанной, словно присыпанной прахом времени, а её коридоры наполнял безжизненный воздух. Огромные очистные сооружения в недрах Скалы перекачивали его, очищали, сушили, обеззараживали, вылавливали мельчайшие частицы пота, кожи, слюны, сажу курильниц и запахи кухни, взамен увлажняли, грели, стабилизировали состав и выпускали, не останавливаясь,тысячелетиями. Сапфон чуть улыбнулся и ещё раз вздохнул. Прекрасный аромат. Наверняка и такой же прекрасный вкус. Он взял в руки нож для бумаг и приготовился надрезать яркую шкурку. Ощущение чужого присутствия обожгло все чувства капеллана. Сапфон повернул голову и увидел стоящего около стола Смотрящего-во-Тьме. Смотрящий стоял и смотрел на апельсин. Сапфон почувствовал ощущение желания. Потом нетерпение. И снова желание. Он растерянно посмотрел на апельсин. Желание стало сильнее. Он представил себе вкусную спелую мякоть, сок, не имеющий ничего общего с витаминизированными напитками и тем более синтепастой. Аромат эфирных масел, сладость, радость, что случилась так давно… Сапфон не сразу понял, что мысли не принадлежат ему. Капеллан сглотнул и снова посмотрел на Смотрящего. Таинственное создание повернуло голову и смотрело в ответ. Под капюшоном во тьме горели два ярких огонька. — Хочешь? — догадался Сапфон. Он моргнул, и Смотрящий изменил позу. Теперь он держал маленькие ладони в кожаных перчатках на уровне, где у человека его роста была бы грудная клетка. — Ну, держи, мне не жалко, — Сапфон протянул апельсин созданию. Смотрящий протянул вперёд ладони в чёрных перчатках и аккуратно взял фрукт. Сапфон почувствовал удовлетворение и чуть-чуть благодарности. Через мгновение капеллан остался в комнате один. О том, что здесь только что было что-то из внешнего мира, напоминал только лёгкий запах апельсина. Без апельсина стало тоскливо. Астартес, конечно, таких низменных эмоций не испытывают, но Сапфону было приятно думать, что он пребывает в состоянии благородной меланхолии, как герои литературы ещё Древней Терры. Он занимался рутиной, составлял отчёты, наставлял братьев и анализировал новые данные в поисках подозрительных следов и намёков на Падших. Всё шло так, как должно было идти. Кроме одного. Корабельный хронометр показывал ровно двое суток с тех пор, как после завершения переговоров корабль взял курс на точку перехода, а капеллан Сапфон расстался с апельсином, когда в реклюзиаме появилась она. Тонкая, длинной в три дюйма, апельсиновая шкурка. Она лежала около шкафа с личной библиотекой Магистров Святости, к которой не было доступа ни у кого, кроме текущего носителя титула. То есть, его, капеллана Сапфона, а он был уверен, что в помещение никто не заходил и ничего обронить не мог. Так откуда же взялась корка? Сапфон опустился рядом с ней на колени, оглядел пол рядом, но никаких следов не нашел. Потом он бережно взял находку двумя пальцами и тщательно оглядел. Шкурка выглядела совершенно материально и пахла апельсином. Её яркие цвета возмутительно контрастировали с мягким полумраком часовни. Магистр Святости Сапфон обожал загадки, поэтому забрал шкурку с собой. У себя в келье он положил её на стол под лампу и занялся изучением. Шкурка определённо была от апельсина. Чуть подсохшая оранжевая сторона сохраняла текстуру оболочки. Сапфон после некоторых колебаний разломил корочку. Да, запах, определённо, тоже верный. Он не располагал информацией о других апельсинах, доставленных на Скалу. Возможно, интенданты, отвечающие за питание сервов, закупили этот фрукт. Сапфон не удержался и запросил список поставок с покинутого мира. Одним из пунктов значился концентрат из этих фруктов, но Сапфон предположил, что целые шкурки в бочки вряд ли попали. Так откуда же взялась корка в Реклюзиаме? Это была загадка, и магистр Святости взялся за расследование. За два часа до точки перехода вторую корку в Чёрном Реклюзиаме нашел брат Мальцифер. Последовавшее расследование среди второй роты не дало результатов. Никто апельсинов на Скалу не проносил, и епитимья была наложена на всё Крыло Ворона. Появление третьей шкурки капеллан Сапфон бы точно пропустил: магистр Саммаил оказался крайне недоволен вынесенным решением о наказании почти сотне предполагаемых виновников появления мусора в Чёрном Реклюзиаме и не собирался держать недовольство в себе. Но корочку нашел брат Асмодей у себя в келье, и не узнать о случившемся не было ни единого шанса. Из кабинета Верховного Великого, Магистра, куда докатилось расследование, Сапфон вышел совершенно опустошенный. Брат Асмодей был пригоден только для двух вещей: убийства врагов Императора и ломания воли узников. Остальные дела с его участие превращались либо в безобразный балаган, либо в пытку для братьев. Что произошло в этот раз, Сапфон затруднялся сказать. Но определённые мучения он испытал. Магистр Кузни подтвердил, что согласно камерам наблюдения, в келью старого капеллана никто не заходил. Предположение, что Асмодей мог сам принести корку на подошве сабатона, привело его в бешенство. Асмодей возвышался над столом Верховного Великого Магистра, шипел, злился, кричал, требовал, смертельно обижался, приходил в ярость и обвинял. Он обвинял Сапфона в мягкотелости, магистров рот — в попустительстве произошедшему и в мягкости по отношению к Магистру Святости. — Может быть, это я тебе эту корочку подбросил? — предположил Сапфон, когда стало очевидно, что Асмодей не собирается умолкать. Бионический глаз стоящего чуть в стороне от стола Азраила Верховного Библиария щелкнул и уставился на Сапфона. Второй чуть сузился, и Сапфону почудилась в нём насмешка. Но, разумеется, это было мимолётное и неверное впечатление. Ситуация была вовсе не весёлой. Всегда мертвенно-бледный Асмодей побурел. На мгновение Сапфону показалось, что сейчас оба сердца разъяренного капеллана разорвутся от ярости, и он упадёт замертво. — А может быть, и ты! — прошипел Асмодей. — Так, довольно, — не выдержал теперь уже магистр Азраил, в чьём кабинете происходил скандал. Последние четверть часа он молча цедил вино из кубка, а потом беспокойно что-то искал в тумбочке своего стола. — Я сделаю вид, что ничего не слышал. Если найдете вы, оба, какие-либо доказательства, указывающие на чью-то вину, приходите. А до этого момента больше не занимайте магистров ордена такими глупостями! — Я найду доказательства. И мой гнев обрушится на голову этого нечестивца! — пообещал на прощание Асмодей. — Удачи, брат, — кивнул Сапфон, прежде, чем сообразил прикусить язык. Асмодей вылетел из кабинета, как призрак ярости Льва, а Иезекиль укоризненно покачал головой. Четвёртую и последнюю шкурку Сапфону принёс Верховный Библиарий всего через час после их встречи в кабинете лорда Азраила. Иезекииль поймал его в коридоре и с тихим «думаю, это твоё, брат» вручил ему совершенно сухую полоску цедры. Сапфон с трудом пробормотал, что это не он, но библиарий не стал его слушать и ушел, оставив после себя запах книжной пыли и озона. Шкурки принадлежали одному апельсину. Сапфон разложил их на своём столе и тщательно изучил. С учётом объёма апельсина и уменьшения корочек в процессе высыхания не хватало ещё двух длинных полос для полного комплекта. Возможно, они попали на палубы сервов и были утилизированы или найдены братьями, которые также, не задумываясь, отправили их в утилизатор. И определённо корочки принадлежали именно тому апельсину, что Сапфон лично доставил на Скалу. Он узнал подгнивший перезрелый бочок и подсохший след своего ногтя, которым он проверял кожуру на прочность. Как же корочки оказались в столь разных местах? И в запертой келье брата Асмодея? Ответ был только один. И он будоражил воображение и любопытство капеллана Сапфона. На ближайшем агромире по запросу Магистра Святости интенданты включили в закупки полтонны апельсинов лично для него. Асмодей, неведомо каким образом пронюхавший о заказе, уже через четверть часа ворвался в реклюзиам, где перед алтарём молился Сапфон, и потребовал объяснений. — Я их съем, — просто объяснил Сапфон. — Съешь? — Ошарашенно уточнил Асмодей. Похоже, такое объяснение ему в голову не приходило. — Все? — Все съем, — подтвердил Сапфон. — Тебе принести пару? Они, как говорят, вкусные. Похоже, брат-капеллан не воспринял это предложение всерьёз. — Я буду за тобой следить, — пообещал Асмодей и покинул реклюзиам, хлопнув дверьми. Сапфон молча поблагодарил примарха и Императора за терпение и пошел на склад. Свой эксперимент Сапфон решил начать с повторения уже пройденного. В прошлый раз Смотрящий-во-Тьме появился в комнате около часовни Крыла смерти. Туда Сапфон и направился, уселся за стол и положил перед собой апельсин. Этот фрукт не был похож на первый: круглый, плотный, гладкий, ровный по цвету и, казалось, не очень спелый. Сапфон на всякий случай повертел его в руках и понюхал. Не было и восхитительного запаха солнечного сада и лета. Апельсин, конечно же, пах, но разочаровывающе слабо. В этом запахе было больше горечи, чем солнца и спелости. Он спешно оборвал свои мысли и попытался вновь испытать радость и удивление от знакомство с новым. Попытался ещё раз восхититься ярким цветом и бликами на чёрном полированном дереве. Но то ли нельзя испытать одни и те же чувства дважды, то ли его разочарование было так сильно, но Смотрящие не спешили показываться ему. Сапфон ждал целый час, отложив все дела. Он был в ужасе от такого пренебрежения собственными обязанностями, старался восторгаться лучше — и тотчас же осознавал всю фальшь своих мыслей. На месте любого разумного существа он бы себе не поверил. За час никто из Смотрящих-во-Тьме так и не появился. Окладывать дела дальше стало невозможно, и полный разочарования Сапфон отправился на собрание круга магистров. Его мысли занимала необходимость утилизировать полтонны фруктов. Успокоив себя, что с этим неплохо справятся три тысячи сервов ордена, Сапфон почти вернул себе уверенность в себе и спокойствие. Он был капелланом-дознавателем и прекрасно знал, что такое поражение и неоправдавшиеся надежды. Апельсин он положил в карман и направился к двери, когда краем глаза заметил движение у своих ног. Смотрящий-во-Тьме. Маленькое создание стояло со стороны его кармана, не шевелясь, но Сапфон почувствовал не заданный вопрос и ожидание. — Ммм, хочешь? — он достал апельсин и протянул Смотрящему. Тот протянул маленькие ладони, и мир мигнул. Сапфон был готов поклясться, что Смотрящий не дотянулся, но апельсин оказался у него в руках. Маленькое создание спрятало апельсин под мантию и исчезло. Сапфон покрутился на месте, и внезапно заметил на границе света и тени от светильника на стене ещё одну маленькую фигурку. Он инстинктивно похлопал себя по карману и вспомнил, что взял всего один фрукт. Почти тотчас же он почувствовал разочарование своего таинственого гостя. — Перед вечерней молитвой я ещё принесу! — пообещал капеллан, и Смотрящий пропал. Перед молитвой, как и обещал, капеллан Сапфон пришел в Реклюзиам с пятью апельсинами. Но провести эксперимент не удалось. В комнате оказался капеллан Асмодей, и при нём Смотрящие появляться не пожелали. Или, что вероятнее, Сапфон не сумел вызвать в себе нужные эмоции под мечущимся между его лицом и сеткой с фруктами яростным взглядом. Поэтом Магистр Святости с некоторым сожалением оставил апельсины на столе и ушел. По возвращении одного апельсина не было. Сапфон сначала подумал, что обсчитался, но тотчас же почувствовал странное ощущение безвременности и падения в ничто. Около его ног появилось трое Смотрящих, и все трое нетерпеливо ждали своих апельсинов. Получив по фрукту, они пропали. Сапфон повертел оставшийся апельсин в руках и задумался, что с ним делать. Возможно, съесть самому. Почему бы нет? В конце концов, всё началось с того, что он хотел лично ознакомиться с диковинкой. Никому же не будет плохо от того, что он всё же доделает задуманное. Сапфон же делает это не для удовольствия, а ради более высоких целей... Мир снова пошатнулся. Одинокий Смотрящий с двумя яркими глазами-точками во тьме под капюшоном выглянул из тени стола. Сапфон с некоторой обречённостью протянул ему фрукт. Маленькое создание резво выхватило его из руки десантника и пропало. Брат Асмодей выполнил своё обещание и следил за Магистром Святости. Сапфон уже привык, что Асмодей маниакально пытается поймать его в минуту слабости или доказать некомпетентность своего командира. Он давно смирился с тем, что в глазах старейшего капеллана ордена навеки останется бездарным выскочкой, который занял титул, по праву принадлежащий Асмодею. Поэтому он не удивился, когда заметил силуэт капеллана около складов. Асмодей внимательно наблюдал, как магистр Святости распихивает фрукты по карманам. Потом Сапфон наткнулся на подчинённого в реклюзиаме. Асмодей не очень убедительно изображал подготовку к службе и пристально пялился на магистра. Сапфон сделал вид, что ничего не замечает. В другое время такое поведение Асмодея и вправду бы не доставило ему никаких неудобств. Но в присутствии бдительного Магистра Раскаяния маленькие гости Сапфона категорически не желали появляться. Лишь когда Асмодей на минуту вышел в часовню, появилось двое Смотрящих. Они получили своё угощение и тотчас же пропали. Асмодей вернулся и подозрительно уставился на Сапфона. Тот спокойно встретил его взгляд, внутренне ликуя, что процесс пошёл. А он и вправду пошел. Первая корочка нашлась в углу старой комнаты дознания, куда Сапфон зашел совершенно случайно. До этого он всегда считал, что Смотрящие не проявляют к этим помещениям никакого интереса. Вторая нашлась в камере Падшего Мерхиила. Мальцифера этот факт так удивил, что он показал находку Сапфону. Третью, пятую и весь второй десяток Сапфону принёс верховный библиарий. Брат Иезекииль выложил горку шкурок на стол перед братом и тихо сказал: — Ты ступаешь по тонкому льду. Сапфон и сам это понял. Корочек находилось мало, а апельсинов уходило много. Смотрящим солнечные фрукты очень понравились. Маленькие создания появлялись из ничего, стоило Магистру Святости остаться в одиночестве, и ждали угощения. Он старался не разочаровывать их, но объём его карманов был ограничен, а аппетиты Смотрящих-во-Тьме не уменьшались. Сапфон не знал, что они делают с апельсинами. Банальная логика подсказывала, что Смотрящие их едят. Но были ли они существами, способными на поглощение пищи? Были ли они вообще живыми, имели ли плоть и кровь? Чем они являлись и что скрывали их глубокие капюшоны? Любой обитатель Скалы знал, что есть вопросы, которые не стоит произносить вслух. Сапфон знал это, как никто, и поэтому просто накалывал на схему известных коридоров Скалы иголки в местах, где находили корочки. Ещё в отдельной тетради он отмечал места, о которых знать простым братьям не следовало. Он сам уже не мог сказать, чего хотел добиться. Узнать, где Смотрящие обитают? Где они чаще всего бывают? Умеет ли кто-нибудь из них пользоваться утилизатором? Двести тридцать седьмая корочка нашлась на двадцатый день эксперимента. В тот же день случилось знаменательное событие. Сапфон роздал шесть апельсинов, оставив седьмого Смотрящего без угощения. Тот, прежде, чем пропасть, неожиданно дёрнул Сапфона за рукав. Это событие по-настоящему шокировало Магистра Святости. Ни о чём подобном не было упомянуто ни в одной из открытых хроник, ни в его личной библиотеке. Никто и никогда не прикасался к Смотрящим-во-Тьме, и они никогда никого не касались. Поэтому Сапфон молча пошел на склад за новыми фруктами. Стоило ему закрыть двери и зайти за поворот коридора склада, как он почувствовал лёгкое подёргивание подола своей рясы. Пятеро Смотрящих выжидательно стояли у его ног. Сапфон без возражений отдал им фрукты и затравленно оглянулся. Двадцать седьмой ночью Сапфон увидел сон. Космодесантники, вопреки мнению некоторых глупцов, не были лишены подобной возможности. Но сны — это лишь сны, и за годы своей службы Сапфон привык не обращать внимания на ночные грёзы. Он умел отличать их от реальности, и либо беззаботно отпускал своё сознание в путешествие, либо использовал дрему для размышлений о делах Ордена. Но этот сон отличался ото всех предыдущих. Ему снились апельсины. Фрукты лежали горкой на столе, яркие и румяные. Они отбрасывали по сторонам оранжевые тени и одуряюще пахли. Потом капеллан обнаружил, что карманы его рясы тоже набиты апельсинами так, что ткань тянет вниз. И он должен, просто обязан поделиться их восхитительным сладким вкусом и сочностью со всеми вокруг. Желание было настолько острым, что Сапфон с криком проснулся и сел на своей койке. В темноте его кельи светились тысячи звёзд. Он проморгался и понял, что это не звёзды, а яркие огоньки глаз под глубокими капюшонами. Смотрящие-во-Тьме, больше дюжины, набились в его маленькую комнатушку и смотрели прямо на Магистра Святости. — У меня тут ничего нет, — сипло прохрипел Сапфон, поняв, чего они ждут от него. — Апельсины на складе. Утром я вам принесу вам ещё! Ждать до утра Смотрящие не хотели. Очень не хотели. От ощущения недовольства у него по спине поползли мелкие мурашки. — Сходите возьмите сами, — Сапфон на всякий случай подобрал одеяло и прикинул шансы добраться до двери, если Смотрящие нападут. Бесполезно, обречённо подумал он. Они никогда не причиняли вреда физически. Просто иногда некоторые братья, плохие или хорошие, исчезали без следа. Но не хотелось умирать так глупо и бессмысленно, из-за собственного любопытства и апельсинов. И если со смертью из-за своей же неугомонности и любопытства он уже давно смирился, то вот из-за простых фруктов безвестно гибнуть очень и очень не хотелось. Смотрящие минуту стояли, тихо покачиваясь и словно переговариваясь украдкой от него. Потом стали пропадать. Сапфон не успел бы досчитать до трёх, как остался один. Утром магистр Святости пришел в Реклюзиам раньше обычного, и не удивился, увидев за столом Асмодея. А вот горка апельсиновых корок, которые лежали рядком перед Магистром Раскаяния, его почти что ошарашили. Две полоски цедры Асмодей как раз крутил в руках, явно прикидывая, не могли ли они некогда быть частью одного целого. Поняв, что его застали за таким несерьезным занятием, Асмодей бросил шкурки и выпрямился, потом понял, что всё равно выдал себя с головой, и гневно засопел. Сапфон прошел мимо него, с трудом удерживая серьёзное выражение лица. Он не собирался ссориться с Асмодеем, хотя, без сомнений, было приятно осознавать, что удалось, пусть и невольно, смутить этого громогласного ханжу. К тому же он был рад видеть брата. Пусть Асмодей был огромной вечно зудящей и не дающей покоя проблемой, в сложившейся ситуации он приносил пользу: пока он рядом, Смотрящие не появятся, а значит, Сапфон на какое-то время в безопасности и может подумать, как ему поступать дальше. Эксперимент вышел из под контроля. Сапфон прошел к книжному шкафу, и Асмодей пропал из поля зрения. Он ожидал, что когда повернётся обратно к столу, шкурки исчезнут. Но они остались на своём месте, а брат Асмодей встал из-за стола. Откашлялся. — Мне нужны апельсины, — объявил он, высыпав из кармана ещё ворох корок. — Это не я тебе их принёс! — на всякий случай попытался оправдаться Магистр Святости. Асмодей, к его удивлению, кивнул. — Я знаю. Поэтому… мне нужны апельсины. Несколько секунд они сморели друг на друга молча. Сапфон хотел было предупредить Асмодея, потом подумал, что не стоит. Сам разберётся. На склад они шли молча. Асмодей на осторожные попытки выяснить, где именно он нашел корки, вяло отмахивался. Весь его вид выдавал крайнюю растерянность. Таким Магистра Раскаяния Сапфон не видел. За пределами камер дознания Асмодей обычно пребывал в странном сонном состоянии, словно то ли берёг силы для дела, то ли мир казался ему скучным и не заслуживающим внимания, если только это не мелочное нарушение дисциплины. К такому Асмодею Сапфон давно привык. Новый Асмодей вызывал у него беспокойство. Этот Асмодей был тих, задумчив и удивительно спокоен, можно даже сказать, погружён в свои мысли. Сапфон не сомневался, что его брат время от времени всё же способен на глубокую мыслительную работу, но даже его крайне живого воображения не хватило бы представить, что мысли Асмодея займут апельсины. Если бы Сапфону кто такое рассказал, он не поверил бы. Лишь тяжелое дыхание брата-капеллана над плечом и кодовый замок склада под ладонью доказывали, что всё происходит по-настоящему. По-своему это был знаменательный день. В следующий момент двери отсека, куда сервы сложили его апельсины, открылись. Вот только апельсинов внутри не было. Капелланы несколько секунд молча таращились на совершенно пустые ящики из тонких деревяшек с яркими этикетками. Накануне Сапфон оставил здесь ровно триста пять килограммов апельсинов. Теперь же не было ни одного. Когда растерянный капеллан тронул ящик, казавшийся совершенно нетронутым, с целыми этикетками и орденскими пломбами, пустая тара легко упала с вершины стопки на пол. Внутри не было даже самого маленького и захудалого апельсина. Капелланы переглянулись. — Сейчас я всё выясню, — пообещал Сапфон и вызвал главного интенданта. Тот не заставил долго себя ждать. Узнав, что случилось, серв, бывший, как и многие слуги ордена, непрошедшим испытания претендентом, побурел, побледнел, проверил замок и записи и стал мертвенно-бледным. Сапфона удивил ужас на его лице, и ещё больше удивило, что серв боится его, Магистра Святости. Сапфон всегда был справедлив к смертным слугам и привык видеть в их глазах почтение и уважение, а не панику. Впрочем, возможно, на беднягу подействовало присутствие Магистра Раскаяния, который молча стоял у двери и не моргал. — Замок никто не открывал, — чуть не плача сказал серв, глядя то на пустые ящики, то в свой планшет. Асмодей молчал, и смертный под его взглядом начал мелко трястись. Сапфон задумчиво посмотрел на хранилище и отметил, что сетки, в которые некогда были упакованы апельсины внутри ящиков, лежали здесь же. Не было только фруктов. — Никто не трогал замок? — повторил капеллан. Серв истово закивал. Сапфон улыбнулся краешком губ. — Я тебе верю. Смертный просиял. Сапфон пообещал ему разобраться и велел не брать проблему в голову. Асмодей кисло поморщился и вышел. Магистр Святости догнал его ещё в коридоре. — Брат, это недоразумение… Асмодей передёрнул плечами. — Было глупостью просить о таком. — Но почему же… — в ухе Сапфона ожил вокс. «Брат-капеллан, тебе следует немедленно явиться к Верховному Великому Магистру, — тихий голос верховного библиария было трудно не узнать. — Срочно требуется твоё присутствие». Сапфон на мгновение замешкался — и этого хватило Асмодею, чтобы стремительно покинуть хранилище. Магистр Святости покачал головой, велел интенданту опечатать ящики из-под фруктов и поспешил к магистру Азраилу. Глава ордена ещё ни разу не вызывал его по пустякам. Сапфон не раз бывал в личных покоях Верховного Великого Магистра с тех пор, как получил титул Магистра святости. Былой трепет от собственного возвышения и возможности соприкоснуться с местом, где жили легендарные герои их ордена, давно прошло. Сапфон привык и к старинной мебели, и к стенам Ангеликасты, которые помнили их примарха, и к виду владыки Ангелов и его личного знамени, закреплённого на стене между двух древних окон. В этот раз кабинет выглядел по-другому. Все горизонтальные поверхности — пол, сидения стульев, книжные полки, стол Азраила, подставки древних реликвий — покрывали свежие апельсиновые шкурки. Запах в воздухе висел тяжелый и одуряющий. Азраил стоял около своего стола и молчал. Сапфон тоже пытался осознать увиденное. Потом спохватился, оглянулся на своего господина, потом на Верховного библиария и замотал головой. — Это не я! Его братья переглянулись. — Это не ты, брат, — тихо согласился Иезекииль. — Однако твои действия стали причиной такого… результата. — Эм, я очень сожалею, что так случилось. Я сейчас же позову сервов всё убрать. — Нет, брат мой, это невозможно, — в голосе Иезекииля послышалась лёгкая насмешка. — Это… слишком деликатное происшествие, чтобы оно выходило за пределы нашего… маленького круга. Поэтому его придётся решать по-другому. Сапфон на мгновение ощутил себя мальчишкой-претендентом, которого ещё даже официально не зачислили в десятую роту. Он только-только научился читать и взахлёб читал всё, что попадало ему в руки, а потом получал взбучку от капеллана-наставника за нарушенный режим или неодобренное чтение. Он изучил все палубы около расположения кают претендентов, и в определённый момент стал просто садиться читать неподалеку от чулана со швабрами, чтобы недолго до них бежать. Это этого воспоминания зачесались кончики пальцев, а икра дёрнулась в порыве выбежать в коридор за шваброй. — Я всё уберу, — Магистр Святости Сапфон сказал слова, которые от него ожидали его братья. — Верное решение, брат, — насмешка в голосе верховного библиария стала почти нескрываемой. Он кивнул Верховному Великому Магистру и вышел. Азраил укоризненно посмотрел на него. Сапфон молча развёл руками. Он даже помыслить не мог, что его безобидная затея закончится так. Азраил убрал документы со стола, отдал ему ключ от двери и молча вышел из покоев. Сапфон несколько секунд стоял, рассматривая беспорядок. На душе у капеллана стало тоскливо. Почему всё так закончилось? И на вечернюю молитву он уже не успеет. Придётся поручить Асмодею заменить его. Тот, конечно, будет рад. Брат Белиал тоже, он любил длинные проповеди. Главное будет Сапфону после уборки не забыть и зайти в часовню Крыла Смерти, напомнить этим двоим про отбой и необходимость соблюдать распорядок дня. Минуты медленно тянулись. Корки оставались на своих местах и их было много. Чуть отросшие волосы на скальпе капеллана зашевелились от ощущения чужого присутствия. Сапфон скосил глаза и заметил появившуюся под знаменем Верховного Великого Магистра маленькую фигурку. Смотрящий-во-Тьме. Через мгновение появилось ещё пятеро. Сапфон почувствовал благоговейный трепет. Потом не выдержал и обвёл руками беспорядок. — А нельзя было это сразу выкинуть в утилизатор? Вы же можете! Смотрящие пропали без ответа. А через мгновение мусора стало ещё больше. Корки, подсохшие и совсем свежие, упали новым слоем на ковёр и стол, и даже там, где их до этого не было. Сапфон поднял одну из них, стряхнул с неё чей-то длинный светлый волос и понюхал. Ничем, кроме апельсина, она не пахла, и узнать, откуда корки взялись, не было никакой возможности. — Ну, спасибо! — беззлобно фыркнул капеллан. Он принёс щётку и совок, расправил мешок для мусора и огляделся. Корок будто бы стало ещё больше. Они лежали рыхлым ковром, и, на его взгляд, были даже немного красивы. Вряд ли когда-либо прежде что-то неуставное в таком количестве лежало в этом древнем кабинете. Сапфон не удержался и сел посидеть на стул перед столом Верховного Великого Магистра. Азраил унёс с собой все бумаги и планшеты, и теперь стол выглядел сиротливо. Сапофон стряхнул остатки мусора на пол и разложил писчие принадлежности в ряд. Поправил информационные кристаллы. Рукавом протёр полированный металлический лоб головы сервитора, встроенного в стену над столом. Стало немного лучше. Он заметил в переплетении проводов, отходящих от головы, длинную полосу цедры. Сапфон взял её в руки и понюхал. Вкусно. Запах и цвет словно разгоняли тысячелетнюю мглу залов Скалы и напоминали о жизни, лете, о тёплых населённых мирах… Сапфон внезапно осознал, что так ни разу и не попробовал апельсин сам. Край его глаза уловил движение у локтя, и Сапфон очень медленно посмотрел в ту сторону. Смотрящий-во-Тьме, ростом ему по колено, не выше, стоял около стола и держал в руках очищенную половинку апельсина. После небольшой заминки Смотрящий разделил её на четвертинки, и протянул одну Сапфону. Магистр Святости на мгновение заколебался, но принял угощение. Смотрящий-во-Тьме сделал шаг назад и, стоило Сапфону моргнуть, пропал. Четвертинка апельсина осталась у него в руке. Подумав, капеллан всё же отправил её в рот. Сочная мякоть оказалась выше всех ожиданий: сладкая, ароматная. Ни одна синтетическая вкусовая добавка не могла с этим сравниться. Букет вкусов прокатился сначала по языку с дополнительными вкусовыми рецепторами, а потом ударил в нос. Запах цедры не мог сравниться с тем, что он сейчас почувствовал. Жаль только, что ему досталась всего лишь четвертинка. Сапфон вздохнул, украдкой облизал подушечки пальцев и улыбнулся. Что ж, можно счесть, что его злоключения того стоили.