Брат

Брок, отключив сигнализацию машинальным движением, зашел в квартиру и скинул ботинки. Совершенно выматывающий день: летучка, плавно превратившаяся в разбор предыдущей операции, затянулась на добрых четыре часа, а до того еще и стрельбы, и тренировка в полной выкладке… Рамлоу устал. Откровенно вымотался, не смотря на то, что была лишь среда. Хотелось провести вечер в компании лучшего друга Джека (Дэниелса, ибо Роллинс отчалил еще в шесть — они с Люсиль в очередной раз ждали пополнения, и он проводил все свободное время с женой и дочерьми), но завтра на службе нужно было быть в шесть. Так что только чёрный чай, кубинская сигара и клубничное мороженое, страсть к которому он приобрёл после Афганистана. Тогда же, когда возненавидел шоколад. В обычный день он бы занялся этим немедленно, но сейчас сел прямо в коридоре, опершись спиной на входную дверь… Точно, пора в отпуск. Видимо, накопилось — полтора года уже он не был дома, не отдыхал как следует, вертелся, как белка в колесе, выжимал из себя всё, что мог, а даже благословенные тридцать, самый расцвет сил, не повод работать совсем без перерывов. Человек, возникший буквально из воздуха прямо перед ним, удивления у Брока не вызвал. Он только поднял взгляд, рассматривая брата и не спеша даже здороваться — просто так родственники из далёкой Англии не вспоминали о его существовании. Однако когда мужчина перед ним буквально упал на колени, и Рамлоу обратил внимание на его посеревшее лицо, ввалившиеся глаза и свалявшиеся паклей грязные волосы, он тут же вскочил на ноги и поспешил поддержать за плечо явно вымотанного в ноль человека. — Басти… Что случилось? Он аккуратно прислонил Рабастана к стене и расстегнул верхние застёжки мантии, обнаружив под ней тюремную робу. Вот, значит, что случилось… Никто не забыл про него. Просто появиться не могли по известным причинам. — Брок… — голос, прежде насмешливый и звонкий, был сейчас разбитым донельзя, явно сорванным от, видимо, криков, — кофр с зельями в кармане. Пожалуйста. — Да зачем ты просишь… Басти, Мерлина ради, зачем портировался в Штаты? Поближе никого не нашлось тебя на ноги поставить? — Брок произвёл быстрые подсчёты и схватился бы за голову, если бы не пытался выудить палочку из чехла на предплечье своего нежданного гостя. Однако там было пусто — ни чехла, ни палочки, — палочка? — В Мэноре. Придётся тебе так… — Я свою не выкинул, не идиот. Акцио! Такая мелочевка у него получалось и без палочки — отец наградил своего полукровного отпрыска неслабой магической силой, несравнимой, конечно, с законными и вполне чистокровными детьми, но всё же… Палочка вместе с набедренным чехлом прилетела из спальни, и Брок схватился за неё, как утопающий за соломинку, чувствуя привычное тепло и покалывание в пальцах. Родная… Вишня, сердечная жила дракона, четырнадцать дюймов… Сколько он не брал её в руки? Месяц, два? Отвык… Быстро наложил скан, выматерился с чувством. Целительская магия у него всегда получалась просто отвратительно, но на безрыбье, как говорится. Видимо, Басти выбирать не приходилось. Он бросил восстанавливающее, вложив в него сколько смог, и левитировал брата на диван. Любимого старшего брата, который, не смотря ни на что, улыбался бледными губами, глядя на Брока. — Что ж за день-то такой, а… Мерлин, какая же я бездарность! Не умею, не хотел учиться… — палочка буквально порхала, пела в его руках, но он понимал, что все его чары — лишь капля в море. Как же подрывает здоровье Азкабан… — Зелья. В кармане. Не сходи с ума, меня Руквуд немного подлатал. — Твой Руквуд в таком же состоянии наверняка, если не хуже, — процедил Рамлоу сквозь зубы, быстро выуживая из мантии кофр, — энгоргио! Инструкция есть? — Сначала два синих, потом с зелёной крышкой. Дальше сам, надеюсь. — Щас, сам он… — Брок быстро вынул необходимые пузырьки, откупорил заклинанием, срывая восковые пробки, — сколько зельям? — Почти свежие. — Ладно… — Рамлоу быстро влил в Рабастана содержимое трёх пузырьков, не переставая болтать, отвлекая их обоих, — пятнадцать лет в тюрьме, как ты не загнулся только? Что с Руди? — Жив, с Беллой остался, — Басти скривился, видимо, зелья на вкус были не ахти, — с ними Снейп там. Я рассказывал, гений зельеварения. — А тебя с чего выкинули с этого праздника жизни? Что следующее? — Болотного цвета, да, вот это. Сам ушел, нет сил больше с этой сумасшедшей в одном помещении… Брок поморщился, вспоминая невестку. Видел он ее всего пару раз, однако вполне хватило. — Я сразу говорил, что она на всю башку поехавшая. А ты идиот. На нуле же почти, и полез в межконтинентальный портал? Скажи хоть, что зачаровывал не сам, а то я разуверюсь в твоей адекватности. — Люций чаровал. Я только точку задал. — Всё равно придурок. Дальше? — Пока хватит, у меня желудок не до конца еще в норме. Помыться хочу — умираю. Проводишь до ванной? — Ты ж там свалишься. Очищающее? — Накушался уже. Просто хочу смыть с себя тюрьму. — Я помогу. Давай, вставай… — Брок подставил плечо, и Рабастан тяжело опёрся на него, перенося почти весь вес. Хотя какой вес?.. От него едва ли половина осталась. Рамлоу ощущал выпирающие рёбра и тазовые кости даже через одежду. А ведь Басти всегда был очень крупным, подкачанным, и Брок чувствовал себя рядом с ним чуть ли не карликом. Когда он поступил в Вест-Поинт после пяти курсов Ильверморни и ускоренной программы школы не-магов и хоть немного поднабрал мышц, перестав напоминать отца по сложению, братья уже не выходили на связь. Теперь от прежнего Рабастана остался только рост да выражение глаз. Выглядел он куда старше, чем должен бы, в свои-то тридцать четыре. По меркам магов — вообще не возраст. — Ванны нет, обойдёшься душем. И я с тобой, потому что сам ты не простоишь и пары минут, даже держась за стенку. — Да как скажешь… — Лестрейндж кривится, обозревая немагическую насквозь аппаратуру, но не возмущается. Понимает, что корчить из себя аристократа не место и не время. Они закончили с водными процедурами довольно быстро. Отчаявшись распутать волосы брата, Брок просто срезает их чарами, оставляя неровный «ёжик», и отмахивается от возмущений. Да, не пристало чародею ходить с короткой стрижкой, но тут и смотреть некому. А из дома они явно выберутся еще не скоро. Уложив Рабастана на диван в гостиной, Рамлоу быстро соображает ужин. Брату варит овсянку, припомнив пассаж про желудок, себе же быстро нарезает пару бутербродов с грудинкой и съедает тут же, над кастрюлей, чтобы не соблазнять запахом жареного мяса человека, который явно давно не ел ничего, кроме тюремной баланды. — Овсянку можно? — спрашивает он тихо, заходя в гостиную с подносом в руках. — Если на воде, то да, — Басти улыбается одними губами и опускает руку на плечо Брока, который опускается прямо на пол рядом с диваном, — спасибо. — Пустое, — отмахивается тот и подносит первую ложку ко рту Рабастана. У того немилосердно трясутся руки. — Расскажи пока, как ты тут, — просит Лестрейндж тихо, послушно открывая рот. — Живу. Помотался по миру, поймал несколько маггловских военных конфликтов. Сейчас командую небольшим отрядом на базе ЩИТа, это такая организация, типа аврората. Не настолько встроенная в государственную структуру, правда. Недавно вляпался в некоторое дерьмо, — неожиданно для себя признаётся он, — двойной агент теперь отчасти. — Помощь нужна? — чуть хмурится Рабастан, и эта узнаваемая чёрточка греет во всём этом безумии. — Выгребусь, не в первый раз. Нужна будет — позову. Они оба знают, что не позовёт. Пока не настанет совсем край — не позовёт. И предпочитают игнорировать этот факт. — Как Лючия? — спрашивает Лестрейндж еще тише, и Брок даже удивлён. Они обычно не говорили о его матери. — Всё хорошо. У меня есть две младшие сестры. Живёт сейчас в Италии, мы созваниваемся. Давно её не видел, правда. — Съезди обязательно, — Басти отводит глаза, — мы как вышли, узнали, что мама умерла. Отец преставился еще в восемьдесят втором, мы об этом знали, тюремщики любили обсуждать. А мама просто не выдержала всего этого. — Мне жаль, — искренне говорит Брок. Миссис Лестрейндж — Анита, — всегда была добра к нему, хоть Рамлоу и являлся доказательством всех отцовских «походов по бабам» разом. Она, пожалуй, относилась к пасынку лучше, чем старшие мужчины в семье — Листер предпочитал не обращать внимание на проявление собственной слабости, на полукровку, а Рудольфус тихо презирал. Наверное, по тем же причинам. Только Рабастан… Впрочем, не важно сейчас. — Ты тут надолго? Тарелка уже опустела, а Брок всё так же сидел, прислонившись к дивану затылком. Брат молча перебирал его волосы, и, кажется, даже вздрогнул, когда уютную тишину разорвал вопрос. — Не знаю. Брат напишет, когда придётся возвращаться — Лорд не будет ждать слишком долго, пока мы восстановимся. — В Британии опять военный конфликт намечается? Именно из-за этого в конце семидесятых мать увезла Брока в Штаты — не хотела, чтобы он впутался во всё это. Да и отношение пресловутого Лорда к полукровкам было не особенно радужным. — Вроде того, — кривится Рабастан, — он вытащил большую часть сторонников из Азкабана. Только он сам сейчас — не человек, а нечто… Даже охарактеризовать не могу. Если что-нибудь понимаешь в менталке, посмотри. — Нихуя в ней не понимаю, поверю на слово. А разорвать вот эту связь никак? — Брок кивает на яркую, будто чернилами выписанную татуировку на предплечье брата. — Никак. Я сам не заметил, как попал в рабство… — Претензии лучше предъявляй Руди. Или отцу, раз уж на то пошло. Тебе сколько было, когда поставили это клеймо? — Семнадцать. А через два года я уже был в тюрьме. — Ну и не накручивай себя тогда. Ты-то точно не виноват. Рабастан легонько треплет Брока по волосам. — Не вникай, мелкий. Неважно это всё. — Только если пообещаешь свалить оттуда, как появится возможность. Лестрейндж только глухо смеётся, тут же закашливаясь, и тянется к кофру с зельями. Брок помогает дотянуться, придерживая за плечи, пока брат жадно пьёт два фиала подряд, после чего приступ прекращается. — Если появится — обязательно. Рабастан исчезает через три дня, даже не дождавшись Брока со службы. На столе — записка со словами благодарности и каминный пароль для входа в мэнор. Рамлоу убирает бумажку в тот же ящик, где хранит палочку, прячет на самое дно, стараясь вновь выкинуть из головы всё, что связано с магией. Он выбрал свой путь еще в пятнадцать. Нет больше Ригеля Брока Лестрейнджа, бастарда британского волшебного рода. Брок Рамлоу предпочёл мир, где чай приходится заваривать собственноручно, а винтовка куда страшнее и эффективнее самого быстрого заклинания. Получив обычной почтой зачарованную передовицу «Ежедневного пророка» за май девяносто восьмого и найдя в некрологах три знакомых имени, он надирается в хлам. За упокой. Лестрейнджей больше не существует.