***
— Рен, подожди, — Масато смотрит в чужую спину и пытается поспеть за другом, как может. — Я не хочу уходить так далеко! — Почему это? — бойкий мальчишеский голос, как и всегда, звучит слишком насмешливо, но всё равно кажется Масато самым красивым на свете. — Боишься? — Н-ничего я не боюсь! Просто, если папа узна… — Они даже не заметят нашего отсутствия! — Рен заливисто смеётся и протягивает Масато руку, чтобы помочь перелезть через высокий забор. Они и раньше сбегали со всех этих, вне всяких сомнений, важных, но таких нудных и скучных мероприятий родителей. Но ещё никогда не покидали территорию особняка, принимающего гостей. Рен лихо перепрыгивает через ограду и тянет за собой Масато, что крепко сжимает своей ладонью чужую — мягкую и тёплую. Рен не выпускает руку друга, а лишь сжимая её крепче, ведёт куда-то в сторону небольшого озера неподалёку. И Масато тихонько радуется этому факту. На смену тревоги приходит покой и лёгкость. Рядом с Реном всё вокруг становится светлее. И даже несмотря на то, что тонкий пиджак не спасает от прохладного ветра поздней осени, рядом с Реном всегда тепло. И Масато готов идти куда угодно, пока тёплая ладонь крепко сжимает его собственную, а самый красивый на свете голос шепчет что-то весёлое и ободряющее. — Пришли! — победно восклицает Рен и останавливается, через плечо глядя Масато прямо в глаза. — Эй, трусишка, взгляни! — Я!.. — Масато мгновенно вспыхивает и очень хочет разозлиться на друга, но как только его глаза встречают голубой взгляд, полный тепла, а губы собеседника трогает радостная улыбка, вся злость и мимолётная обида куда-то испаряются. И вместо того, чтобы затеять ссору Масато выглядывает из-за спины Рена и смотрит на небольшое озеро, освещаемое последними лучами заходящего солнца. Над озером склоняются невероятной красоты деревья, охваченные осенней позолотой. Ветерок срывает уже слабые листочки с веток и кружит их над водой в замысловатом танце. Масато широко открывает синие глаза и силится что-то сказать, но слова никак не складываются в нужные предложения. — Рен… — Хаха! Я знал, что тебе понравится! — чуть самодовольно отвечает друг и Масато хочется легонько его стукнуть, но он внезапно вспоминает, что сам недавно говорил Рену, как любит пейзажи природы. Значит, тот запомнил и специально привел его сюда. Масато это очень трогает. Они садятся на мягкую траву у озера, ещё зелёную и чуть свежую от росы. И говорят. Часами напролёт. И эти мгновения становятся драгоценными для Масато. Как и каждый миг, проведённый с Реном. — Спасибо, — тихо шепчет Масато, умиротворённо прикрывая глаза и счастливо улыбаясь. — Эй, ну чего ты? — Рен улыбается, наваливается на Масато со спины и мальчик чувствует, как рыжие пряди щекочут шею. — Усни мне ещё тут! — Спой мне. — просит Масато и уверенно смотрит в большие удивлённые голубые глаза. — Чего?.. — Рен растерянно моргает и Масато думает, что это зрелище даже слишком очаровательно, чтобы его прерывать. — Ну, спой, а? — продолжает мальчик и заглядывает другу в лицо, краем глаза замечая, как щёки Рена заливает, едва заметный в вечерних сумерках, румянец. — Не буду! — бурчит Рен и пытается отвернуться. — Пожалуйста! — Масато складывает ладони в просительном жесте и делает самое невинное выражение лица, на Рена оно всегда действует безотказно. — А в следующий раз я соглашусь на твою авантюру по розыгрышу обслуживающего персонала на банкете! — Да ладно? — Рен скептически выгибает бровь и недоверчиво смотрит на Масато. — Ну… или, по крайней мере, не стану тебе мешать! — Угх… ну, ладно. Только, когда вернёмся домой, ты сыграешь для меня на фортепиано! — Рен лукаво улыбается и выжидательно смотрит. — А… — Масато чуть отстраняется, в синих глазах на секунду мелькает сомнение, он отводит взгляд и, чувствуя, как горят щёки, выдавливает из себя слова. — Х-хорошо… Сыграю. — Пообещай мне! — Обещаю. Рен довольно хмыкает, поправив рыжие пряди, встаёт с травы и чуть отходит. Пара минут на разогрев голоса, он мимолётно смотрит на Масато и, недовольно цокнув языком, стягивает с себя бежевый пиджак, накидывая на плечи друга. Масато удивлённо моргает, до этого момента он совсем не замечал, как весь продрог от осеннего ветра. Масато натягивает пиджак сильнее и уже хочет спросить как же сам Рен, как тот жестом призывает его к молчанию. Мелодия совсем незамысловатая, а слова какой-то милой песенки, льются чистым, ещё совсем детским, голосом. Рен берёт высокие ноты свободно и его голос звучит просто волшебно. Он переносит Масато в уютное тёплое место. У этого места оранжевый цвет. Самого мягкого оттенка, такого же, как рыжие волосы Рена. И самого Рена окутывает аура этого яркого цвета. Она светится тысячью огней и растворяется в буйстве красок осенней листвы, опадающей на водную гладь. И пахнет прекрасным садом роз, которые вдыхать невероятно приятно. Масато завороженно смотрит на лицо Рена. И уже не первый раз в присутствии друга у Масато возникает чувство абсолютного счастья. Которого он явно не знал до встречи с этим личным источником жизненной силы. Масато кажется, что пока Рен рядом с ним он сам способен на невероятные вещи. Такие, как например, высказывать своё собственное мнение в присутствии отца. Бесстрашно смотреть в суровый взгляд. И отдаваться сполна своей любимой музыке. Масато очень хочется написать для Рена песню, чтобы однажды, таким же тёплым осенним вечером, в окружении оранжевой листвы и растворяясь в сладком запахе роз, он спел её для него. Только для Масато. И у этой песни обязательно будет оранжевый цвет. Потому оранжевый для Масато, несомненно, цвет счастья. Ведь оранжевый ассоциируется у него с самым близким человеком на свете. Он ассоциируется у него с Реном.***
Масато медленно закрывает глаза, чувствуя как их начинает щипать, и отводит от осенней сказки за окном взгляд. Масато смаргивает непрошенную влагу и закрывает книгу, где он не прочел ни единой строчки. Масато поднимается со стула и проходит к двери. В их с Реном довольно просторной комнате ему сейчас на удивление душно, пространство кажется ужасно маленьким. Хочется больше воздуха. Хочется свободно вздохнуть. Проходя мимо журнального столика, глаз цепляется за роскошный букет оранжевых роз, оставленном Реном с утра перед тем, как в очередной раз бесследно исчезнуть из жизни Масато до самого позднего вечера. Оранжевые розы — символ плотской любви, символ страсти. Масато грустно усмехается, мрачно думая о том, что это значение цветов, как нельзя лучше отражает суть их уже давно обречённых отношений. Масато полной грудью вдыхает удушающий аромат красивых цветов и выходит из комнаты. Через пару секунд он жалеет, что не открыл настежь окно для проветривания, но позже едко усмехается собственным мыслям об удушье столь оригинально-вычурным способом. Масато выходит во внутренний двор магистратуры, спускаясь к небольшому озеру. Успокаивающий прежде пейзаж осенней сказки вызывает жестокие симптомы невроза. Масато болезненно щурится и чувствует подступающую истерику. Оранжевый — цвет боли. Оранжевый — цвет грусти. Оранжевый — цвет обречённости. Оранжевый — цвет страсти. Оранжевый — цвет детской позабытой мечты. Оранжевый — цвет так никогда и неспетой песни. Оранжевый — цвет чего угодно, но точно не счастья, потому что оранжевый ассоциируется у Масато с Реном. Юноша медленно опускается на землю и сжимает ладони в кулаки. Масато не хочется ничего. Ничего, кроме как перестать чувствовать пустоту внутри. Перестать злиться, слушая самый родной на свете голос. Перестать мучить себя догадками о том, куда постоянно исчезает тот, кто когда-то научил его свободно жить. Кто когда-то вдохнул в его угасающие мечты новую яркую жизнь. И у этой жизни, как назло был именно оранжевый цвет. Теперь же имеющий едкий неоновый оттенок, разрушая и отравляя всё внутри Масато. — Зря ты вышел в такой лёгкой одежде, ещё и сел на землю, простудишься ведь. — откуда-то сверху доносится знакомый обеспокоенный голос. — Держи. Масато оборачивается и видит перед собой, спрыгнувшего с дерева, Сесиля, протягивающего ему собственную кофту. Улыбка на смуглом лице, как и всегда дружелюбная, почему-то влияет на Масато очень успокаивающе. Он переводит чуть отрешенный взгляд на кофту и слегка качает головой. — Спасибо, Айджима, я в порядке. — Но ты дрожишь, — всё так же обеспокоенно продолжает Сесиль и, присаживаясь рядом, набрасывает кофту на плечи Масато. И этот жест отдаёт неясным ощущением дежавю. — Спасибо за заботу. — уголками губ улыбается Масато и ловит внимательный взгляд зелёных глаз. — Что? — Тебе… — неуверенно начинает Сесиль, по-птичьи склоняя голову набок. — Не нравится осень? — Почему ты так решил? — хрипло спрашивает Масато, лучше кутаясь в чужую кофту, отдающую уютным теплом. — Ты выглядишь плохо… — со свойственной себе практически детской непосредственностью отвечает Сесиль. — В смысле, как будто болеешь? — Спасибо за беспокойство, Айджима, но… — тихо начинает Масато, закрывая болезненно блестящие глаза, быстро прерываясь чуть обиженным голосом собеседника. — Прекрати, пожалуйста, отгораживаться от меня своей вежливостью. Не хочешь отвечать, тогда лучше промолчи. Мы можем и просто в тишине посидеть. Масато поднимает уставший взгляд на Сесиля и тот выглядит действительно обиженным. Но это зрелище настолько очаровательно и невинно, что Масато не может удержать смешок. — Масато! — Сесиль легонько бьёт ладонями по его коленям и по-детски хмурит брови, что придаёт выражению его лица ещё большую инфантильность. — Прости-прости, — шепчет Масато, не переставая смеяться. Кажется впервые с самого утра ему действительно стало лучше. Он не понимает откуда повеяла эта резкая смена настроения. Как не понимает почему именно рядом с Сесилем вдруг так резко стало легче дышать. Юноша сердится на него ещё каких-то пару секунд, чтобы в следующие самому заливисто рассмеяться. И это самый чистый смех, который Масато уже давно не слышал. Должно быть, с самого детства. Масато, движимый каким-то вольным порывом измученного неврозом сознания, опускает голову на плечо Сесиля. Оно такое же тёплое и уютное, как и его кофта. Как и всё пространство, окружаемое юношу с удивительно яркими зелёными глазами и самой светлой улыбкой. Масато тянет к источнику этого тепла. Света. Жара. Не испепеляющего всё внутри, но согревающего. И у этого источника отчего-то зелёный цвет. Изумрудного оттенка. Масато лихорадит, сердце болезненно сжимают ядовитые шипы, а в горле комом встают лепестки оранжевых роз. Удушающий запах которых давно отравил лёгкие, как и всё сознание. Масато уже давно блуждает в этих душных и тёмных коридорах, усеянными проклятыми цветами, блуждает в поисках выхода и спасительного воздуха. Масато глубоко вдыхает запах Сесиля и, сквозь болезненно-ноющее ощущение в лёгких, чувствует аромат свежей травы и росы ранним утром. И это удивительное освобождение кажется лёгким наваждением. Мимолётной фантазией, навеянной тревожными вспышками больного воображения. Сквозь пелену болезненного сна, Масато чувствует как чьи-то чужие тёплые руки обнимают его плечи и успокаивающе гладят по спине. Сегодня можно не скрываться. Сегодня можно побыть слабым. Особенно, когда рядом есть тот, кто готов принять тебя таким. И успокоить. Кто приходит всегда так вовремя. Будто чувствует. — Не волнуйся, Сесиль, это просто меланхолия. — Масато чуть улыбается сквозь сон и прижимается к чужому плечу сильнее. — Понимаю, — слышится совсем рядом успокаивающий шепот. — Знаешь, осенняя меланхолия ведь не будет длиться вечность. Я за этим прослежу. А пока можно и отдохнуть. А пока можно и отдохнуть… На периферии сознания Масато сохраняет успокаивающий голос смуглого юноши с яркими зелёными глазами, напевающий ему красивую колыбельную на чужом языке. Рассказывающую легенду чужих земель, поющую о героях чужих сказок, повествующую о любви незнакомых богов. Манящую своей самобытностью и богатством традиций. Масато хотел бы слушать этот голос вечно. Вдыхать запах свежести, пришедшей на смену удушающей приторности. И не думать ни о чём, кроме тех далёких чужих городов, где живут совсем другие люди со своими чувствами и желаниями, где любят совсем иначе. Где жизнь течёт в совсем ином направлении. И всё вокруг приобретает красивый зелёный оттенок, возвращая Масато в цветущую летнюю сказку, вытесняя из сознания отравляющие краски оранжевой осени. Говорят, оранжевый — цвет счастья. Но кто сказал, что цвет у счастья не может быть изменчив?