***
— Определись, Тибальт! — кричит Меркуцио, с силой толкая рыжеволосого мужчину в спину, требуя обратить на себя внимание. Меркуцио всегда требовал к себе внимание, всегда стремился быть в центре. Особенно когда этот центр заключался в зеленых глазах, которые так очаровательно темнели, стоило им только увидеть наглую улыбку делла Скалла. — Меркуцио… я уничтожу тебя! — Тибальт всегда отличался ледяным терпением. В конце концов юристу положено быть спокойным и рассудительным, иначе не выиграть. Но вся логика испаряется, стоит только наглой руке дернуть за аккуратный хвост, высвобождая вместе с рыжими волосами так трепетно сдерживаемый гнев. Меркуцио всегда умел играть на струнах души Капулетти как никто другой. В одно мгновение теплый весенний день омрачается кровью и ненавистью — не видно кто где, лишь мелькают красные и синие пятна. От опрятных костюмов МГУшников уже не осталось и следа — противник хорошо постарался, раздирая вместе с дорогой тканью кожу, проливая кровь на такие же красные одежды уродливыми пятнами, пачкая заодно синие одежды. Кровь текла на синие одежды Вышкинцев, когда враг бил их, размазывая задорный макияж по лицу, оставляя вместо этого синеющие ссадины. Девушки, юноши, все — это были не детские игры, где всё ограничивалось вырванными волосами и разодранными коленками. На этот раз руки уверены смыкались на шее, а коленки с точностью ударяли пол солнечному сплетению, выбивая воздух из изуродованных насилием и ненавистью тел. И в центре этого ада сцепились два любовника, которые, позабыв о нежности и трепетности своих чувств, желали лишь одного — сделать как можно больнее тому, кто заставил их страдать. Метки любви на шее Тибальта уже давно скрылись под следами душащих рук, а губы Меркуцио больше не кривились в улыбке, а сплевывали текущую ручьем кровь. — Ребята, прошу вас, подождите, давайте поговорим! Проблемы надо решать не руками, а словами! О, Ромео, наивный мальчик, ты же не можешь верить в свои же слова. Ты же знаешь, что слова уже ничего не решат, лишь сделают хуже, если их вообще услышат. Красно-синие море на секунду замирает, прежде чем с новой силой столкнуться о берег ненависти. — Тибальт, прошу, послушай меня. Я знаю, в чем ты винишь меня, но позволь мне рассказать правду. Послушай меня, чтобы услышать Джульетту — услышь нашу мольбу. — не сдается Ромео, отталкивая Меркуцио и хватая Тибальта за руки, умоляя о внимании, хотя бы капли внимания, которая может спасти жизнь. — Меркуцио, прошу, одумайся. Ты не знаешь, что делаешь. Дай Ромео высказаться, не лезь не в своё дело, ты сделаешь только хуже. — вторит кузену Бенволио, хватая друга за плечи, пытаясь достучаться до него, удержать, не дать совершить ошибку. Как жаль, что Меркуцио никогда не умел слушать. — Нет, Ромео, тебя он слушать не станет — его исправит только СМЕРТЬ! — кричит парень, вырываясь из круга спасения, отталкивая Ромео и хватая Тибальта за воротник уже давно разорванной рубашки. На секунду посветлевшие в понимании зеленые глаза тотчас темнеют, встретившись с карими глазами напротив, пока рука сама сжимается в кулак, готовая в любой момент оттолкнуть обезумевшего любовника, но… Уши режет пронзительный женский крик и вместе с ним всё вокруг как будто замирает. Девушки в таких похожих разных красной и синей рубашках испуганно жмутся к друг другу, с ужасом смотря на распростертое тело, отползая от лужи крови, которая как будто хотела поглотить их. Ах, Меркуцио, как же ты не заметил, что слишком сильно оттолкнул своего хрупкого друга. Говорят, разбить сердце легко. Оказывается, разбить голову об асфальт ничуть не сложнее. Все в ужасе смотрят на бледное лицо Ромео, на рыжие волосы, слипшиеся от крови, что так быстро покидала молодое тело, и не верили. Да, он желали смерти, но они не знали, что смерть выглядит так. Меркуцио зажимает рукой рот, пока Тибальт на автомате притягивает его к себе, желая проверить, что он живы, с ужасом смотря на людей вокруг себя в разорванных одеждах, испачканных в крови и грязи. Бенволио дрожащими руками набирает короткий номер, молясь, чтобы они спасли жизнь его наивного кузена. Никто не смеет трогать тело. Даже когда наконец прибегают взрослые, они не смеют прикоснуться к телу несчастного юноши, предпочитая окатить волной обвинений тех, кто ещё мог отвечать. Лишь прибежавшая из ниоткуда Джульетта не побоялась опуститься на грязный асфальт и прижать к себе еле дышащего Ромео, пачкая розовое платье кровью и пытаясь смыть слезами грязь с лица любимого. Как жаль, что люди остались равнодушны к этому искреннему порыву, с силой вырывая Монтекки из рук Джульетты и увозя её прочь, оставив юношу в надежных ли руках врачей. Никому не было дела до горьких слез Джульетты и её наполненных болью криках, всем было наплевать на избитых и истекающих кровью подростков, мир был равнодушен к их боли и непониманию. Да, наверное, с этого момента всё пошло не так. Когда они поняли, что миру плевать на них А дальше… дальше всё стало хуже. Врачи лишь разводили руками, когда у них спрашивали, когда Ромео вновь откроет глаза и мечтательно улыбнется, сочиняя очередной стих во имя новой любви. Джульетту заперли дома, забрав любые средства связи. О скандале, который устроил синьор Капулетти, узнав, что его дочурка переспала с Монтекки и собиралась поступать в Вышку, и говорить не стоит — тогда Джульетта впервые узнала, что рука у отца тяжелая и что мама не спасет от него, даже если очень сильно плакать. Тибальт с сочувствием смотрел на сестру, но молчал. Молчал, потому что верил, что так будет лучше. Жизненные уроки важны, как бы тяжелы не были. Тибальт был уверен в своей правоте. Был уверен, что не стоит вмешиваться. Как и Джульетта была уверена, что её место рядом с Ромео любой ценой. Отличительная черта Капулетти — быть уверены в своей правоте до последнего вздоха. И понять ошибку лишь со смертью. Тибальт понял свою ошибку, когда утром дворник обнаружил тело Джульетты под окнами частного особняка Капулетти — она сорвалась с импровизированной из простыней веревки из окна своей комнаты, когда в очередной раз пыталась сбежать из дома к Ромео. В то утро Тибальт думал, что умер, держа на руках холодное тело сестры, которое сломанной куклой лежало у него на руках. Оставалось лишь надеяться, что теперь её душа была достаточно свободна, чтобы быть рядом с Ромео. Родители обвинили Тибальта в смерти сестры. Он был с ними согласен. Не доглядел, не усмотрел, не позаботился. Тибальт считал, что это произошло из-за того, что Джульетте не с кем было поговорить — даже Валенцию не пускали в дом. А сам Тибальт молчал и оставался глух к плачу сестры. Это его вина. Не поддержал, не уберег, не помог, хоть и обещал. Так он считал, пока не обнаружил старый кнопочный телефон под матрасом в комнате сестры. В тот момент он понял, что Джульетте было с кем поговорить. Даже слишком. Меркуцио делла Скала и Бенволио Монтекки — последние два звонка. С Меркуцио — всего лишь 2 минуты длинной. С Бенволио — 2 часа. Что было сказано? Что толкнуло сестру к столь опасному поступку? Был только один способ узнать. Тибальт вновь хотел убивать***
Меркуцио верил, что Ромео будет жить. Это всего лишь кома, всего лишь дырка в и так пустой голове. Он не мог убить друга, просто не мог. Надо лишь потерпеть чуть-чуть и Ромео проснётся. А как только он очнется, они побегут вызволять Джульетту — а может заодно и её занудного братца — из их тюрьмы под названием семья, а потом вместе свалят куда-нибудь далеко. Может даже возьмут с собой Валенцию и Бенволио, если они перестанут читать им нотации. Да, именно так всё должно было быть. Должно было… Ровно до момента, что отец заходит в комнату и бросает короткое «Похороны Джульетты Капулетти будут в воскресенье». Меркуцио чувствует, как сердце вздрагивает и падает куда-то вниз. Как же так… Джульетта и мертва… быть не может. Они же должны были… Как могла эта малышка, с которой они знакомы ещё с балетной школы, когда они раз за разом выигрывали парные конкурсы. Та малышка, с которой они впервые вместе пробовали косметику и красили друг другу ногти, обсуждая мальчиков и новые слащавые ромкомы. Меркуцио вздрагивает, когда слышит всхлип с другого конца комнаты. Ах да, Валенция… они никогда не были близки с сестрой, но он знал, как сильно она любит- любила Джульетту. Меркуцио неловко кладет упаковку носовых салфеток рядом с сестрой и гладит её по голове, прежде чем выскочить из их общей спальни, на ходу набирая номер Бенволио. Делла Скала надеялся, что Бенволио не совершил безумие. В конце концов безумие фишка Меркуцио***
Бенволио хочет повеситься на черном галстуке. Никогда он не думал, что пьяный звонок приведет к таким последствиям. Да, он винил Джульетту Капулетти в том, что Ромео лежал сейчас в коме. Но… это скорее была детская обида. Он скорее чувствовал себя преданным, что кузен, с которым они были как братья, не доверил ему этот секрет. Джульетта ничего ему лично не сделала. Даже наоборот — просила о помощи и готова была следовать всем его советам. Ведь он должен был быть самым разумным в их компании. Так что когда он, пьяный в стельку, позвонил Джульетте, обвиняя её во всех грехах и желая ей подохнуть, ибо она не заслуживает жить, если Ромео не будет жить, то не понятно, чем он думал. Но он точно не желал ей смерти. Она же была не виновата. Она умерла, потому что хотела доказать свою верность Ромео. Потому что он, Бенволио, безмозглый эгоист. Но никогда он не думал, что один звонок по пьяни приведет к смерти трех человек. Не уберег… не защитил, не остановил! Почему Меркуцио нашел его тогда же, когда и Тибальт?! Почему эти два влюбленных идиота не хотели слушать ни его, ни друг друга? Почему это должно было быть на улице? Почему они должны были умереть? П О Ч Е М У?! Визг тормозов навсегда останется отпечатанным в сознании Бенволио. Тогда, в порыве злости, когда было сказано много злых обидных слов, когда оскорбления текли ручьем, а на глазах стояли непрошеные слезы обиды, Тибальт толкнул Меркуцио. Толкнул не потому, что хотел сделать больно. Просто потому что не хотел показывать, что ему больно. Больно от потери сестры. Больно, что ссорится с любимым человеком. Дороги только помыли, а за рулем был какой-то идиот, что купил права. Он просто не справился на повороте. Меркуцио просто слишком танцевал на грани, слишком частно тянулся к звездам и в итоге к ним тянулся. Бенволио ничего толком не помнил. Помнил как сердце пропустило удар, когда тело Меркуцио упало на капот машины. И помнил, как едва удерживал Тибальта, как задрожал весь мир от истошного крика Капулетти. Врачи говорят, что смерть была моментальной и безболезненной. Это утешает. Не утешает, что на следующий день Тибальта нашли с перерезанными венами. Врачи говорят, что смерть была медленной и мучительной. Сегодня похороны. Три могилы. Все три пустые. Родителям не хватило духу отдать червям на пир тела своих детей. Их прах развеяли на юг, в сторону теплого моря и свободы. Совсем скоро появятся ещё две пустые могилы. Бенволио всё-таки сумел повеситься на черном галстуке Ромео почувствовал, что больше его никто не ждет***
Валенция устало массирует виски. Сейчас она изо дня в день помогает людям не упасть в объятия смерти. Потому что она знает, на что это похоже, когда смерть дышит тебе в затылок. Она никогда не забудет, с каким ужасом отец выбил у неё из рук таблетки, которыми она собиралась наглотаться, чтобы отправиться к друзьям. Не забудет, как отец поседел у неё на глазах. Как плакал, крепко обнимая и умоляя не бросать его. Они все умерли, а она осталась жить. Потому что не она главный герой это истории. Так, второстепенный персонаж. Но именно она выжила, чтобы помогать людям. И чтобы рассказать этим людям историю своих друзей. Ведь нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте… Мы рады, Мы все вам рады Коль вас в наш город занесло, Судьба порою шутит зло, Два вуза здесь порой чудят, Творят злодейство стар и мал, Здесь вместо библии кинжал, Москва — наш мести карнавал, Москва вас ждет. И здесь в столице, Среди красоток и красот, Вам, может быть, и повезет, А Вы — пеняйте на себя. Добро пожаловать друзья. Здесь вместо библии кинжал, Москва — наш мести карнавал! Москва, Москва! Москва вас ждет.