Новая жертва Системы

Что такое жизнь? Лишь беспорядочный клубок встреч и переживаний, так тесно связанных между собой, что порой мы и вовсе теряем самих себя в этом сильном и нескончаемом водовороте событий, не понимая, для чего на самом деле мы созданы и кто должен стоять с нами рядом. Зачем ходить на работу? Она нужна лишь для того, чтобы заработать денег и дальше продолжать ходить в университет. И Шэнь Юань не может прекратить бежать по этому замкнутому кругу. Почему же Шэнь лаоши докучали такие глубокие мысли? Да потому что у него с самого утра болела голова. Утром он проснулся совершенно разбитый, и, едва раскрыв глаза, пошёл в ванную. Умывшись, Цинцю, слегка прищуриваясь от близорукости, принялся как следует разглядывать своё лицо: синяки недельной давности уже пожелтели, а в некоторых местах и вовсе исчезли, ранки затянулись, но белые следы всё же остались. Глаза немного припухли после сна, но в целом он выглядел нормально. Если не считать того, что кожа под глазами у него играла всеми возможными цветами грозового неба, а двухдневная щетина уже начала чесаться — вчера он пришёл домой слишком уставшим и не удосужился побриться ни утром, ни вечером. В целом на Шэнь Юаня смотрел уставший, почти тридцатилетний учитель, которого в последнее время очень сильно беспокоил один вопрос. Да так, что он ночами спать не может: Куда делся этот мальчишка? Беспокойство за Ло Бинхэ было в равной мере сильным, как и злость на него. И Шэнь Цинцю никогда не признается, что чувствовал ещё и вину за то, что успел наговорить этому парню. Но всё же. Серьёзно! Что мог этот молокосос сделать с собственным отцом? А что мог сказать сам Шэнь Юань, чтобы ребёнок не обиделся и не убежал? Этот лаоши даже не представляет. Даром что раздумывает на эту тему уже битую неделю. Но, в общем-то, Цинцю уверен, что поступил правильно: того громилу он тоже не видел довольно давно, так что эгоистичный человечек внутри него уже давно начал танцевать румбу. Вот только… Чёрт, Шэнь Юань ведь не является этим человечком, и ему вполне свойственно такое качество, как, например, беспокойство, и он вполне может чувствовать муки совести (хотя сам он буквально месяц назад так не считал). Раньше Шэнь Цинцю чувствовал себя неким «маленьким человечком» из тех нудных зарубежных книжонок, которому никто, кроме себя любимого, не интересен. Как оказалось, это не так. Так, если рассуждать здраво, Ло Бинхэ ведь не могли похитить или что-то вроде того? Ло Тяньлан бы раструбил об этом во все СМИ, поднял на уши весь город, если бы это случилось. «Но ведь не случилось, верно?» — спросил слабый и тихий голосок внутри него. И Цинцю рад бы от него отвернуться, если бы не одно «но»: это был его собственный голос, не стеснённый никаким враньём и гордостью. Мужчина в зеркале скривился, и Шэнь Юань понял, что слишком надолго завис на своём отражении. Глубоко вздохнув, он попытался настроиться на рабочий лад и потянулся за бритвой. Лю Цингэ в этот раз нужно было очень рано быть на работе, чтобы помочь остальным учителям украсить спортивный зал в честь какого-то локального праздника, так что у Цинцю был выбор: либо встать совсем рано и прийти на работу на час раньше, либо добираться самостоятельно. Соня-Юань тут же решил, что лучше поедет сам и поспит подольше. Так что неудивительно, что Шэнь лаоши опоздал на работу. А Ло Бинхэ не пришёл и сегодня. Бегло оглядев состав учеников и подтвердив этот факт, Шэнь Юань цыкнул раздраженно и едва слышно, и приступил к объяснению материала. Мысли путались, но он старался добросовестно рассказывать материал, благо, ничего серьёзного студенты сейчас не проходили, так что сегодняшние возможные погрешности можно будет исправить потом (да-да, он верил, что такое состояние долго не продлится. Тем более, что сегодня была пятница, а следовательно, почти два выходных — утро субботы для факультативных часов никто не отменял, хотя такая мысль была. Последняя пара была у первокурсников; и, кажется, этот лаоши и её провёл не очень качественно. Неважно. Главное, что он наконец-то поедет домой и закончит читать то дерьмо, которое ему попалось в рекомендациях три недели назад. Может быть, даже примет ванну… Да, именно так и поступит этот лаоши. Собирая свои вещи, Цинцю с небольшим удивлением обнаружил на столе какую-то записку. Такие вещи с ним происходили довольно часто, повезёт ещё, если это любовное послание было подписано — так Шэнь Юань будет знать, с кем избегать общения в ближайшее время. Собственно, в этом не было ничего необычного: он красивый, умный, обаятельный, всё такое, однако… ему тридцать скоро! На что надеются все эти дети?! Ладно, у одного всё-таки есть право. Итак, настало время развернуть записку. Это всегда неловко, но что поделать? Шэнь Цинцю посмотрел, что было написано на листочке бумаги, и его брови удивлённо поползли вверх. Нет, это не любовное письмо, даже не пошлая записка с предложением перепихончика, но сердце этого учителя начало биться с новой силой, а горло сжалось. В записке был написан какой-то адрес и краткая приписка «там Ло Бинхэ». Всё его естество охватило недоверие, но лишь для того, чтобы скрыть маленький росточек надежды. Но он рос с каждой секундой, когда Шэнь Юань гипнотизировал кривоватые иероглифы. Было видно, что автор записки хотел скрыть свой почерк, оттого и коверкал буквы. Возможно, всё это должно было вызывать опасения, да даже изменённый почерк и знание того, что кто-то знал, где находится Бинхэ. К тому же, как человек, написавший записку, мог знать, что Цинцю беспокоится о своём ученике? Однако этим скупым словам хотелось верить. Будь там приписано «верьте мне», Шэнь Цинцю бы выбросил листок в мусорное ведро, посчитав это глупой шуткой. Но нет. Всё написано так, как написано, и после десятиминутных раздумий Шэнь лаоши забил в картах местоположение адреса, чтобы найти подходящий для себя способ, чтобы добраться. По этому адресу находился бар. — Вот как, значит… — пробормотал Цинцю. — Ну ничего, если я тебя найду, задам такую трёпку… Бар находился далеко, так что лучшим выбором здесь будет метро. Прихватив свои вещи, мужчина пошёл к выходу из университета. Однако стоило ему только выйти за порог здания, как его чуть не снёс с ног порыв холодного ветра, пробирающего до костей. Зубы застучали друг о дружку и тут же захотелось обратно в тепло. Мысль о метро перестала быть такой приятной, так что Шэнь Цинцю поплотнее обнял себя руками, пытаясь сохранить тепло и сильнее запахивая своё пальто, и решил. У этого учителя никогда не было недостатка в деньгах, так что уже через пять минут он сидел в такси, так любезно стоящее прямо возле ворот в университет. Шэнь лаоши уверен, что оно ждало именно его, такой вот подарок судьбы, так что жаба его сильно не душила. В салоне не было ветра, кресло было мягким, а главное — никто не разговаривал. Таксист тихо сидел на водительском сидении и изредка поглядывал на своего клиента в зеркало заднего видения, и Шэнь Юань на тот момент был готов сочинить ему стих. Обстановка была комфортной, поездка укачивала, так что вскоре он, разморенный теплом и утомлённый долгой неделей, уснул. — Господин, просыпайтесь! — сквозь дрёму доносился до него взволнованный голос таксиста. Цинцю кое-как разлепил глаза, но зрение всё ещё было замутнённым. Слева донёсся облегчённый выдох. — Я уже думал, что вы в обморок упали, — Шэнь Юань повернул голову и увидел мужчину, который неловко почёсывал свой затылок. — Серьёзно, вы были таким бледным… — Мы уже приехали? — хриплым со сна голосом спросил Шэнь Цинцю. К таксисту тут же будто бы вернулся прежний деловой настрой и он, поправив на себе куртку, ответил: — Да. Расплачиваться будете наличными или картой? — Картой. Уезжающее такси Шэнь Юань не провёл даже взглядом, уставившись на косо висящую вывеску паба. Иероглифы, написанные старой краской, выцвели от времени и потускнели. Собственно, само здание не выглядело новым: ему было лет сорок, и вид был такой, что все сорок лет там ни разу не проводился ремонт. Помещение было полуподвальным, и оттуда явно несло чем-то странно-горьким. Паб доверия не вызывал. Поневоле вспомнился рассказ матери о том, как в похожих заведениях опаивают молодняк наркотиками, а потом продают. В сексуальное рабство или на органы. Шэнь Цинцю бы предпочёл второе, но собственное лицо, довольно симпатичное, если не скромничать, говорило, что нет — первый вариант подходит ему больше. Да и к тому же: у него будут спрашивать, чего он хочет? Как бы, нет. Шэнь Цинцю ещё раз сверился с адресом, и снова удостоверился, что никакой ошибки нет. Вот только желания туда заходить не прибавилось. Вдруг это какая-то засада? Или шутка? Потому что вероятность того, что Бинхэ будет тут и… пить (этот ребёнок слишком быстро вырос), была весьма мала. Он вырос в достатке и фактически в роскоши, для чего ему опускаться до уровня нищих алкоголиков? (Хотя, если рассуждать по правде, заведение не было настолько ужасным. Точка зрения Шэнь Юаня, жившего в постоянном комфорте, была приправлена некоторыми фактами: сейчас он очень сильно волнуется, а ещё, если ему раньше нужно было напиться, он ходил в «Призрачный Город», где всё было на высшем уровне). Этот учитель волнуется! Нахмурив брови и открыв селфи-камеру на телефоне, Цинцю убедился, что выглядит достаточно грозно, так что убрал телефон в карман пальто и шагнул навстречу неизвестности. Внутри здания было ещё грязнее, чем снаружи. Если такое вообще возможно: обшарпанные и задымленные стены; столы, на которых даже с расстояния десяти метров можно рассмотреть толстый засохший слой липко-противной смеси пива, пепла и ещё чего угодно, о чём Цинцю даже не хотел догадываться. Помещение было полутёмным, и это явно не было задумкой дизайнера: некоторые лампочки просто-напросто лопнули. В целом, был вид какого-то полуразрушенного притона. И в центре всего этого хаоса восседал на поцарапанном стуле Ло Бинхэ. На его коленях сидела (но уже с менее царственным видом) какая-то барышня. Её волосы, которые, похоже, должны были укладываться по плечам завитыми волнами, неаккуратно растрепались, а по всей длине тут и там выглядывали спутанные колтуны. Контур губ расплылся из-за смазанной красной губной помады, и, взглянув на губы Бинхэ, находящиеся в похожем состоянии, несложно было понять, каким образом помада размазалась. Её щеки раскраснелись — видимо, из-за спёртого воздуха бара и алкоголя. Сама по себе она, возможно, была симпатичной, но по сравнению с Ло Бинхэ, всё ещё прекрасным даже в таком месте и такой компании, она была похожа на дешёвую шлюху (и Шэнь Цинцю никогда никому не признается, что очень хотел бы быть на месте этой шлюхи, к шее которой Бинхэ постоянно прикладывался, чтобы оставить новый засос). Ло Бинхэ же всё ещё не заметил его появления: парень был слишком заинтересован очередным рассказом в стельку пьяного посетителя заведения, общий смысл которого сводился к «жена — бревно, а дети — тупые спиногрызы». Вот только, если Бинхэ всем своим видом показывал, насколько ему это всё интересно, глаза его, остекленевшие, говорили об обратном: было видно, что его мысли сейчас находятся далеко отсюда. Он был в другой одежде, чем когда уходил из университета, да и эти шмотки выглядели… дороже? Чёрная рубашка выгодно облегала тело. Из-за того, что он сидел вполоборота ко входу, были видны его длинные ноги. Чёрные же джинсы задрались, открывая вид на аппетитные лодыжки, а красный ремень настолько выбивался из общей картины, что его тут же хотелось вырвать из штанов. Хотя, возможно, Бинхэ сам по себе выглядел настолько по-дьявольски хорошо, что Шэнь Юаню захотелось упасть перед ним на колени и расстегнуть ему брюки. Казалось, что ему в самый раз сейчас находиться на элитном вечере среди элиты, а не наоборот — среди низшей касты. «Ты тоже к ним относишься», — прошипел противно внутренний голос, и Цинцю быстрым взглядом пробежался по своей одежде. Да, она не была дешёвой, скорее средней цены, но в то же время вся одежда на нём сейчас, скорее всего, стоила дешевле одной туфли Бинхэ. Казалось, что прошло несколько часов, когда Ло Бинхэ наконец-то обратил свой взгляд на нового посетителя бара. В его глазах вдруг промелькнул не предвещающий ничего доброго огонёк, и парень повернулся к нему всем корпусом, одну руку положив на спинку стула, а вторую оставив на талии девушки. — Шэнь лао-оши, — с ухмылкой протянул Бинхэ, — я даже представить не мог, что встречу тебя здесь. Для чего ты сюда пришёл? Для работы? Или у тебя свидание? Шэнь Юань решил проигнорировать это обращение на «ты» и строгим голосом сказал: — Как ты смеешь пропускать занятия? Я здесь, чтобы вернуть тебя. — Правда? — Бинхэ будто враз потерял ко всему интерес, обхватив полупустую бутылку пива и принявшись её опустошать. Когда же на дне осталась лишь пара капель, он снова поднял взгляд на своего учителя. — Вот только… какое право ты имеешь возвращать меня? Я совершеннолетний мужчина, если ты не можешь это до сих пор понять. Так что можешь меня отчислить, но я не вернусь. «Какое право?» — эхом прогремело в голове Цинцю. Правда, какое? Он всего лишь его учитель, с которым они знакомы чуть дольше, чем с остальными учениками или преподавателями, и пусть у Ло Бинхэ были к нему чувства… какая разница? — Да, кстати, — вдруг снова обратился к нему парень. — Я ведь и правда вас любил, — Шэнь Юань вскинулся, обращая всё своё внимание на мимику Бинхэ, но он сейчас стал таким холодным… закрылся, говоря о своих чувствах. — Я беспокоился о вас, особенно когда увидел синяки на вашем лице. Это Лю Цингэ сделал? Хотя, уже не важно… Вот только вы срать хотели на мои чувства. И ладно, если бы я просто вам не нравился, но я же видел, что тоже вам интересен. Я, чёрт возьми, видел ваш интерес ко мне! Так какого хера? Шэнь Цинцю уже было открыл рот, чтобы начать оправдываться, сказать что-то о неправильности таких отношений, ученик-учитель, как Бинхэ властно поднял руку, в корне прерывая этот поток. — Я хочу сказать ещё кое-что, — и Цинцю послушно замолчал. Ло Бинхэ какое-то время смотрел в пол, пытаясь подобрать слова, но когда снова поднял голову, его лицо излучало лишь чистое лукавство. — Ты, может, и не представлял себе такого никогда, но я хочу, чтобы ты знал: Шэнь лаоши всегда был моей единственной мокрой фантазией. У Шэнь Юаня пересохло в горле. Он… что? Ло Бинхэ продолжал: — С самых давних пор, когда я только узнал, что такое секс, я представлял подле себя только этого учителя. Когда был помладше — его во мне, а когда вырос — я представлял, как трахаю его. Даже она об этом знает, я прав? Бинхэ обратил полный патоки взгляд на девушку, сидящую на его коленях, и она захихикала: — Правда. Только было немного обидно, что меня называют чужим именем, но член этого молодого господина смог устранить все недовольства. Вам очень повезло, шицзунь. Если бы вы знали эти ощущения, вы бы очень пожалели, что не пользуетесь этой штукой постоянно, — она кокетливо спрятала лицо за ладошкой и поелозила на чужих бёдрах. — И всё-таки у меня есть вопрос: зачем вы сюда пришли? Разве вам есть какое-то до меня дело? — Ло Бинхэ внезапно стал слишком серьёзным, но Шэнь Цинцю устал всё это слушать. Какое ему дело? Зачем? Для чего? Как будто он сам знает ответы на эти вопросы! Шэнь Юань сжал губы в тонкую линию и развернулся на каблуках, выходя из бара. И только на свежем воздухе почувствовал, насколько сильно защипало в глазах. Значит, это… всё? Он столько переживал, так долго ехал просто для того, чтобы узнать, что он мудак? Не определившийся мудак, не думающий над собственными словами. Бинхэ он хотел вернуть? Чушь! А разве он не говорил тому сам, чтобы он катился куда подальше? Чтобы не приставал больше и не переживал насчёт пустых надежд. Как оказалось, Цинцю спустил в унитаз своё возможное счастье сам. Но зачем тогда он ехал через половину Пекина сюда? Разве он не знал, что ему будет за новые поползновения к Ло Бинхэ? Лицо обожгло фантомной болью: вспомнилось грубое ощущение грязного камня на коже. Тогда за то, что он сюда пришёл, ему снова выдвинут «санкции»? Но ведь этот ребёнок… «Нет, он больше не ребёнок, — оборвал сам себя учитель. — Теперь он — взрослый мужчина, гордость которого ты уязвил. И чего ты теперь хочешь? Чтобы время обернулось вспять и ты смог бы всё исправить? Ха-ха, мечтай. Даже при втором шансе всё бы осталось по-прежнему. Потому что ты — всего лишь глупый учитель, в которого не повезло влюбиться твоему ученику». — Такси! — крикнул Шэнь Юань, чувствуя, как по щекам катятся слёзы. Какой же он жалкий! Всё, что может — лишь жалеть себя, такого бедного и несчастного. Машина с характерной надписью уже начала подъезжать, как на плечо Цинцю опустилась тяжёлая рука, а её владелец низким тихим голосом проговорил ему на ухо: — Куда же ты? Неужели собрался оставить меня без ответов? Челюсти заходили ходуном, и Шэнь Цинцю почувствовал, как волна раздражения поднимается в нём откуда-то из живота, формируясь в сжатых кулаках. Не расцепляя зубов, он дёрнулся, пытаясь убрать хватку, но Ло Бинхэ непослушно продолжал сжимать его плечо. Тогда Шэнь Юань резко развернулся и с удивительно громким хлопком дал Бинхэ пощёчину. Да так сильно, что его голова, следуя за ладонью, повернулась набок. Парень замер, удивлённо подняв бровь. Казалось, что удар показался ему не больнее комариного укуса. Недвижимый взгляд какое-то время изучал безэмоциональное лицо Цинцю, но потом ладонь на плече сжалась ещё сильнее, и Ло Бинхэ без лишних слов потянул его обратно в сторону бара. И Шэнь Юань на этот раз даже не сопротивлялся: ему было всё равно. Не может же всё стать ещё хуже, верно? Он и так уже валяется на самом дне, пробить дальше которое просто невозможно. Бинхэ завёл его обратно в бар. Отдыхающие там не поменялись, лишь только девушка теперь задумчиво разглядывала свой веер карт: кто-то предложил сыграть. Она даже головы не подняла, когда они прошли мимо. Как оказалось, Ло Бинхэ вёл его к лестнице, ведущей наверх. «Нельзя пробить дно, да? — насмешливо спросил он сам себя. — А если вы переспите сейчас? Получится, что ты соблазнил собственного студента? Срок захотел?» Но он продолжал идти вверх: пусть случится, что случится. Даже если они переспят, Шэнь Юань не будет жалеть. Он ведь сам этого хотел, не так ли? И если после этого его грохнет тот гангстер, ему наплевать. Главное, он узнает, как это могло быть, если бы… Если бы ему можно было любить Ло Бинхэ. Парень подвёл его к двери в конце коридора и, когда Цинцю зашёл, вошёл следом, закрывая её. На замок. Его тёплое дыхание щекотало шею, в тишине едва можно было разобрать то, как Бинхэ вдыхает и выдыхает, но Шэнь Юань не смел оборачиваться. Если потребуется, он простоит так вечность, но даже не шелохнётся. Горячие капли, упавшие ему на шею, заставили его вздрогнуть и обернуться, плюнув на все свои прошлые мысли. Пока этот учитель предавался рефлексии, его ученик беззвучно плакал. Горло Цинцю будто сжали, и по ощущениям это было даже хуже, чем встречи с тем недо-телохранителем: Цинцю накрыл какой-то странный паралич. Вытаращившись, он смотрел на то, как солёные капли катятся по бледным щекам, на одной из которых налился красный отпечаток, и внутренне дрожал. Живот сводило непонятным и неприятным чувством, от которого хотелось избавиться, а переменчивость Ло Бинхэ — сначала он ведёт себя как мачо, а теперь плачет! — сбивала с толку. — Ты… — хриплым от долгого молчания голосом начал Шэнь Юань, но замолчал, увидев, как крупно вздрогнул Бинхэ. Медленно подняв руку, учитель, стараясь максимально невесомо прикасаться к мягкой коже щёк, пальцами смахивал крупные слёзы. У него никогда не было опыта успокаивать плачущих людей, но старался действовать так, как было ему по душе (так, как учил его Цингэ). Он поднял вторую руку и положил её на другую щёку, заключая лицо Ло Бинхэ в ладони. — Не плачь, пожалуйста. Бинхэ задушено всхлипнул и зажмурил глаза. Однако слёзы продолжали литься, и уже скоро руки Цинцю были мокрыми. Казалось, что парень плакал впервые в своей жизни, сдерживаясь все эти годы, но лишь сейчас давая волю чувствам. Шэнь Цинцю чётко проследил момент, когда глаза его студента приоткрылись, а губы разомкнулись. — Шицзунь, — тихо прошептал Бинхэ, и внезапно сделал шаг вперёд, обхватывая его руками и крепко прижимая к себе. Его влажное лицо уткнулось в стык между плечом и шеей, и Ло Бинхэ настигла новая волна рыданий. Он сжимал пальцами ткань пальто на спине Шэнь Цинцю, а тот застыл с глупо поднятыми руками, не зная, что с ними теперь делать. Через какое-то время он додумался их опустить на чужую спину и принялся мягко и успокаивающе поглаживать. Вот только он не подумал, что сам тоже нуждается в этих объятьях. Горло запершило с новой силой, и Шэнь Юань отзеркалил чужую позу, тоже утыкаясь носом в плечо Бинхэ, и дал волю эмоциям. Они плакали, чувствуя, как эта стена, возведённая ими обоими за это время, рушится. Через какое-то время первым успокоился Бинхэ. Он обхватил плечи Цинцю и немного отодвинул от себя. Взгляду учителя предстали покрасневший нос и блестящие глаза Бинхэ. — Шицзунь… — он будто хотел сказать что-то, но никак не мог подобрать правильные слова, чтобы начать. А Шэнь Юань внезапно почувствовал сильную щемящую нежность по отношению к этому человеку. Снова заключив его лицо в свои руки, он с мягкой улыбкой спросил: — Глупый, зачем ты каждый раз меня так называешь? Даже этот старик не называл своих учителей «шицзунь». — Шицзунь не старый! — торопливо, с придыханием ответил Бинхэ, обхватив руки Цинцю собственными и прижимая к щекам плотнее. — Просто… это очень долгая история. Ло Бинхэ отвёл взгляд, и Шэнь Юань понимающе хмыкнул. — Мы ведь никуда не торопимся, — и, поддавшись минутному порыву, он прикоснулся губами ко лбу Бинхэ, пытаясь разгладить эту нервную складочку. Удивительно, но чтобы это сделать, ему пришлось встать на носочки — этот ребёнок так вырос… — Но если ты не готов, я выслушаю тебя позже. Парень в его руках задумчиво замер, но потом снова поднял глаза, встречаясь с ним взглядами. — Тогда… может этот ученик спросить? Шэнь Цинцю не думал долго, тут же давая ответ: — Может. Ло Бинхэ какое-то время помолчал, а после осторожно спросил: — Почему шицзунь избегал меня? —… Тело Шэнь Юаня будто окаменело. Почему этот вопрос?! Среди тысяч других, этот ученик выбрал именно этот! Когда при одном только косвенном упоминании того человека его бросало в дрожь. Внезапно Цинцю вспомнил причину, почему всё так закрутилось: это не тот мужчина виноват. Всем заправляет Ло Тяньлан. И если этот учитель хочет жить, лучше ему убраться отсюда как можно скорее. Шэнь Юань отчаянно затрепыхался в чужих руках, пытаясь выбраться, но Бинхэ лишь нахмурился и сжал его крепче. Цинцю зашипел от боли, и парень поджал губы, помня об инциденте недельной давности. Но руки не убрал. — Скажите. Мне. Причину. Его голос внезапно стал таким властным… учитель снова посмотрел на Бинхэ, и вдруг заметил его жёсткий припечатывающий взгляд. Совсем как у отца. Ладно. Окей. Хуже ведь уже не будет, если он узнает? Шэнь Цинцю глубоко вздохнул и, смотря ученику прямо в глаза, глухим голосом проговорил: — Твой отец. Ло Бинхэ глупо моргнул, обрабатывая информацию. — Ты хочешь сказать, — после недолгого молчания медленно начал парень, — что любишь не меня, а моего отца? — … Что?! Как такая мысль вообще могла прийти этому ребёнку в голову?! — Я люблю тебя, дурак! — в негодовании крикнул Щэнь Цинцю. — Но твой отец препятствует этому! — Что? — теперь настала очередь Бинхэ удивляться. — Вы правда любите меня? Боги, Шэнь Юань проговорился. — Нет, тебе послышалось, — заворчал Цинцю, хватая парня за руки, которыми он потянулся к его талии, чтобы снова обнять. — Отцепись от меня! — Ну уж нет, — замотал головой из стороны в сторону Бинхэ, победно улыбаясь, как вдруг снова замолчал, обдумывая чужие слова. — Мой отец препятствует? В каком смысле? — В прямом, — раздражение взяло верх, и Цинцю скрестил руки на груди, с недовольством глядя на растерянного Ло Бинхэ, и даже воспоминания о том мужчине больше не пугали до смерти, — помнишь те синяки на прошлой неделе? Их оставил человек твоего отца! — Да не может быть! — крикнул в ответ Бинхэ. — Мой отец придерживается политики пацифизма. К тому же, ему всегда было плевать на меня и мои отношения. Так с чего ему избивать… И замолчал. Было видно, как мысли в его голове быстро сменяли одна другую, а когда парень снова поднял голову, на его лице застыло выражение холодной решимости. — Я понял, — Бинхэ кивнул каким-то своим мыслям. — Тогда нам стоит расстаться сейчас. И, пожалуйста, не беспокойтесь, всё будет хорошо. Я со всем разберусь. Шэнь лаоши не ожидал получить такой ответ,  но всё равно согласно кивнул и первым пошёл к выходу из комнаты, а затем — из бар-отеля. Мужчина чувствовал, как Ло Бинхэ идёт за ним. И только там он остановился, чтобы попрощаться. — Что же… — Цинцю неловко уставился на носки собственных ботинок и пробормотал: — Тогда… до понедельника? — До понедельника, — совсем близко к нему сказал Бинхэ, и Шэнь Юань почувствовал мягкий поцелуй на своей щеке. Он казался таким нежным и невинным, что Цинцю не смог заставить себя посмотреть на парня, а когда всё же сделал это — он уже был довольно далеко и через секунду скрылся за поворотом. На душе было легко, а в животе порхали бабочки. Кажется, Шэнь Цинцю очень давно уже не чувствовал себя таким счастливым. Ло Бинхэ разберётся. Этим словам хотелось верить. Мужчина развернулся и пошёл в обратную от Бинхэ сторону, внимательно разглядывая дорогу и надеясь поймать такси. Ему сейчас действительно хотелось просто пойти домой, в свою родную квартиру, и принять ванную. Может, даже заказать еду на дом — готовить после такой нервной рабочей недели и особенно после такого дня совершенно не хотелось. Возможно, он даже… Кажется, Шэнь Юань уже начинал привыкать к случаям, когда его мысли прерывают, швыряя его тело, будто тряпичную куклу. Потому что прямо сейчас уже знакомая тяжёлая рука схватила его за горло и впечатала в стену. «И как только он постоянно находит пустые улицы?» — думал учитель, пока пытался вдохнуть воздуха, будто рыба, выброшенная на берег. — Шэнь лаоши, — в этот раз голос мужчины был по-настоящему злым, — разве я не говорил вам о том, что будет с вами за поползновения к Ло Бинхэ? Кажется, вы прошлый урок недостаточно хорошо усвоили, даром, что сами занимаетесь преподаванием. Но ничего, пожалуй. Я думаю, что вы лучше запомните урок, если я, например, сломаю вам правую руку… Откуда-то слева вдруг послышался звук стремительно приближающихся шагов — кто-то быстро бежал сюда. Секунда — и Бинхэ ударил мужчину ногой в бок так сильно, что тот отлетел, а Шэнь Юань, потеряв опору, упал бы вновь, если бы парень не подхватил его, прижимая к себе. Когда в глазах перестало темнеть, Цинцю посмотрел на мужчину, превратившего его жизнь в кошмар: он всё ещё лежал на асфальте, испуганным взглядом глядя прямо на Ло Бинхэ. Странно, разве такими глазами нужно смотреть на сына твоего работодателя? А Бинхэ, тем временем, елейно улыбался, даже не скрывая во взгляде того, как ненавистен ему человек, лежащий сейчас перед ним. — Давно не виделись, — сказал он, будто выплюнул, и Шэнь Юань снова почувствовал эту давящую ауру, источником которой был Ло Бинхэ. — Как твои дела, Да Тяньчуй?